Крушение царскосельского поезда

Петр Вяземский, 1840

«Нечего и спрашивать: разумеется и я был в несчастном Царскосельском поезде на железной дороге в ночи с 11-го на 12-е августа, – я непременный член всех крушений на воде и на суше. Горит-ли пароход? я на нем. Сшибаются ли паровозы? я тут. Люди меня губят, но Бог милует. Благодарение Богу, с этим жить еще можно. Должно только заметить одно: хотя то и другое несчастие были следствием оплошности человеческой, но в первом случае несчастье сбыточное и предвидимое по расчетам вероятности. Там, где все делается огнем, не мудрено, что огонь когда-нибудь и наделает беды…»

Нечего и спрашивать: разумеется и я был в несчастном Царскосельском поезде на железной дороге в ночи с 11-го на 12-е августа, — я непременный член всех крушений на воде и на суше. Горит-ли пароход? я на нем. Сшибаются ли паровозы? я тут. Люди меня губят, но Бог милует. Благодарение Богу, с этим жить еще можно. Должно только заметить одно: хотя то и другое несчастие были следствием оплошности человеческой, но в первом случае несчастье сбыточное и предвидимое по расчетам вероятности. Там, где все делается огнем, не мудрено, что огонь когда-нибудь и наделает беды. Но последний случай — изъятие из общего итога возможных случайностей и сбыточных вероятностей. На первый случай есть объяснение и оправдание; на второй нет ни малейших. Лопнул бы котел, повредилось бы что в рельсах, и будь жертвами этой беды еще большее число страдальцев, нежели в настоящем случае, то все-таки был бы повод к снисхождению и была бы возможность для оправдания. Всем известно, что есть случаи, не подлежащие расчетам человеческой прозорливости и науки, ускользающие от всех мер предосторожности и обдуманной заботливости. Но здесь это не просто случай, а преступление, смертоубийство! Тут виновна не судьба: виновны люди! и, следовательно, подлежат они строжайшей ответственности пред обществом, пред человечеством. Виновен не один человек, не отдельное лицо, виновны хозяева, распорядители предприятия, которое берет ежедневно на добровольную ответственность свою и для своей пользы участь и жизнь нескольких тысяч людей. При такой ответственности они должны быть глубоко, постоянно, исключительно проникнуты и озабочены святостью сей страшной обязанности. В полной-ли мере чувствуют они сию обязанность? Оправдывают-ли они доверенность, которою облечены? Нет! с прискорбием, но с убеждением повторим: нет! иначе несчастье, постигшее ныне многие семейства, не могло бы совершиться.

Конец ознакомительного фрагмента.