Три плюс одна

Петр Ингвин, 2018

Страдать от неразделенной любви постоянно кто-то мешает: то нанятые неизвестной структурой бандиты, то непонятные невидимые существа, то интриги иностранных разведок, то фанатики-националисты… Преодоление себя кует характер, совместные приключения сближают, и неразделенная любовь потихоньку расстается с приставкой «не». И пусть героиня предпочла умному честному герою мускулистого красавца-словоблуда. Это ничего не значит. Завоевать любовь, спасти мир, познать высшую истину – герой на то и герой, чтобы невозможное сделать возможным. (Автор обложки – Kizukuro)

Все современные герои, события и факты в романе — вымышленные.

Все исторические герои, события и факты — подлинные.

Пролог

Его роль в грядущих событиях выглядела здорово. Человек, который спас Землю. Возможно, ему дадут Нобелевскую премию мира. Или его именем назовут другую премию, новую, которая по значимости превзойдет Нобелевскую. Единственное, что не давало насладиться моментом — непонимание, почему великие истины, у которых, казалось бы, не может быть иного толкования, другие люди воспринимают как несусветную чушь. Кастусь спорил даже с отцом, обычным сельским работником, под старость переехавшим из Беларуси к дочери в Россию. Родная деревня находилась неподалеку от города Глубокое, где стояла полуразрушенная стела — напоминание, что именно в Великом Княжестве Литовском была принята вторая после Соединенных Штатов Америки конституция. Кто об этом помнит, кто рассказывает детям, чтобы гордились, и внукам, чтобы возродили былое величие?

— Чем предлагаешь гордиться? — не понимал отец. — Конституцией или демократией? В греческих демократиях каждый третий был рабом, а женщины и дети фактически тоже были рабами. Нынешние демократии ничем не лучше, только фиговый листок у них побольше, от пяток до макушки. Гордиться конституцией? А она что же, спасла от чего-то или дала кому-то свободу? Та же американская конституция принималась, когда рабство было нормальным явлением, и его даже не упомянули, настолько оно казалось естественным, и женщины не были гражданами, поэтому их тоже не упомянули. Конституции принимаются теми, кто захватил власть, и пишутся под себя, чтобы власть удержать. Не вижу повода для гордости.

Грандиозные успехи и победы прошлого тоже никак отца не трогали.

— Гордиться великим прошлым? — каждый раз распалялся он, едва Кастусь заговаривал о славной истории Великого Княжества Литовского. — Гордиться тем, что мы потомки тех самых литвинов, чье происхождение никем не признается, потому что государство с названием Литва спокойно живет по соседству? Если это единственный повод для гордости…

— Но ты гордишься тем же — великим прошлым, только чужого народа.

— Своего!!! — кричал отец, словно Кастусь отбирал у него последнее. — Наш отказ от мечты отцов, от достижений и подвигов нашего… да, Нашего Великого Народа — это успех врага, которому категорически не нужно наше величие. У нас украли прошлое, теперь крадут остатки будущего. Постой, не криви рожу, знаю все, что ты скажешь, миллион раз слышал по радио от тех, кто предпочитает любить родину из-за границы и за деньги. Но это мы запустили первый спутник и первыми полетели в космос! Это мы победили французов, немцев, турок, шведов и еще кучу других великих народов и племен, кто приходил на нашу землю! Повторяю — Нашу! Всю! Намного большую, чем та, о которой ты грезишь в самых смелых мечтах. Мы создали самую великую и огромную страну в истории человечества. Мы — все вместе — создали атомные станции и ракеты. Это нас еще вчера боялся и уважал весь мир — в зависимости от того, враг он или друг. Где сейчас это все? Почему мы отказались быть великим народом и приняли на себя участь обиженных? Кто украл у нас нашу историю и наши победы? Ты хочешь независимой великой Литвы в пределах Великого Княжества Литовского? Ее не будет. Не будет у нее тех территорий, как в ее лучшие годы, не будет величия, будет только независимость. Кому будет служить завоеванная ценой многих жизней независимость? Местным политикам и олигархам, они и будут процветать, а независимый от прежнего величия народ будет беднеть, гибнуть и залезать в долги. А потом одна часть народа будет резать и жечь другую, потому что та неправильно поняла дарованную независимость. Или еще за что-то. Когда все плохо, всегда требуются враги, которых можно во всем обвинить, и врагов будут находить в народе до тех пор, пока будет оставаться народ. А потом не останется никого, потому что все, как окажется, полегли в борьбе за величие. И у твоей земли появятся новые хозяева. Тебе нужно это? — А в конце споров на тему истории отец всегда читал нотацию: — В древности, говорят, существовал золотой век. Так что же теперь — всем повыбрасывать штаны и переселиться в пещеры?

Эх, был бы здесь хотя бы Мирон — единственная родная душа, на кого можно положиться…