Повелитель снов

Петр Катериничев

Олег Дронов, журналист и в прошлом аналитик разведки, по просьбе Анн Даниэлс, бывшей воспитанницы специального детдома, курировавшегося засекреченным НИИ, удочеренной четырнадцать лет назад австралийской парой, попадает в городок Бактрию, чтобы найти ее приемного отца Дэвида. Сам Дэвид прибыл в город в поисках странного медальона – талисмана, уже не одно тысячелетие влияющего, по поверьям, на судьбы людей. И пропал… С беглого взгляда курортный город в мертвый сезон кажется сонным и недвижным, но сны здесь словно материализуются, сны кошмарные и нередко фатальные. Да и выросшие детдомовские дети оказываются наделенными уникальными способностями, но притом – абсолютно беспомощными перед своим неведомым прошлым. И все происходящее кажется мнимым, будто мираж. Олегу Дронову необходимо понять, что происходит. Чтобы обрести право на жизнь и любовь.

Глава 16

Прошлое… Оно никуда не исчезает и материализуется порой вот так, звонком в дверь, девушкой Аней, потерявшей приемного отца и… Если, конечно, это та Аня.

Все мои воспоминания, как часто бывает, пронеслись скорой и хаотичной раскадровкой; чашку кофе я выпил и сигарету выкурил в совершенном молчании. Когда я посмотрел на Аню, она сказала:

— У тебя было такое лицо, Олег… Словно что-то мучит и не дает покоя… Так всегда бывает, когда вспоминаешь прошлое?

— По-разному. У тебя по-другому?

— У меня совсем немного прошлого. Недавнее — спокойно, давнее… В давнем столько белых пятен…

–…и черных дыр. С детьми ты говоришь так же?

— Как?

— Штампами.

— Штампы? Это — заезженные выражения, да?

— Ага, — кивнул я, присматриваясь к девушке. Она не производила впечатления тупой или тугодумной. Глаза ясные, улыбка… Да ладно, была бы она «негрой преклонных годов», вряд ли я пригласил ее в квартиру и угощал кофе. Ведь большую часть времени мы не видим своего отражения, а любуясь молодыми и красивыми, и сами себя бессознательно представляем такими, какими были когда-то.

— Просто… я читала много, но бессистемно, — смутилась Аня. — Да и преподаю я на английском.

— Специальная школа?

— Обычная. Primary school.

— Новые русские?

— Откуда там русские…

— Подожди, Аня, ты где теперь живешь?

— В Аделаиде, штат Южная Австралия.

— Ого!

— Да. В девяносто пятом, мне тогда было девять, меня удочерили Мэри и Дэвид Дэниэлс. Так что я — Анета Дэниэлс.

— Гражданка Австралии?

— Да.

— Не понимаю.

— Что именно?

— Почему ты не обратишься в милицию? Там есть специальная служба, занимающаяся преступлениями против иностранцев. И их пропажами. Работают ребята профессионально и быстро.

— Но он пропал не в Москве.

— По дороге?

— В Бактрии.

— И что это меняет? У соседей — подобная. Если в Бактрии нет отделения, то в Симферополе — точно.

— Я туда обращалась. И никто там особенно не заволновался.

— Он давно пропал?

— Два дня. Сегодня — третий.

— Ну…

— Вот видишь. И ты подумал о том же. Дескать, загулял папашка на югах, и всех делов. А в той милиции еще и смотрели на меня так, словно я Дэвиду не дочь, а любовница. Короче, суетиться они не станут, я так поняла. Да и не до этого им теперь. Делят должности и меркуют, как бы «крыши» свои удержать.

— Понятно. И все-таки…

— Тут есть еще один нюанс. Мой отец, Дэвид Дэниэлс, гражданин Нигерии. Кто станет напрягаться, разыскивая нигерийца?

— Чего гражданин?

— Нигерии. Это в Африке.

— Я в курсе.

— Просто Нигерию все путают с Нигером. А это — другая страна.

— Столица Нигерии — Абуджа, а Нигера — Ниамей.

— Ты знаешь. Это редкость теперь.

— Когда-то был образованным.

— Не прибедняйся. Я читала твои статьи. В Интернете.

— Я с ранней осени ничего не писал.

— Творческий кризис?

Как бы ей объяснить… Неясное будущее, несостоявшееся прошлое, несуществующее настоящее — чем все это назвать? Кризис? Путь будет кризис.

— Как ты меня нашла?

— Через редакцию. Представилась сотрудником «Глоб интернешнл». Сказала, что хочу заказать тебе обзорную статью об особенностях российской экономики.

— И тебе дали адрес?

— Нет. Просили оставить свои координаты. Обещали, что со мною свяжутся. Сказали, что у них есть куда более опытные журналисты. И очень интересовались размерами гонорара.

— А ты — что?

— Пошла в бухгалтерию. Подарила девочкам по флакончику хороших французских духов. Изложила просьбу. Они справились по ведомостям на оплату и дали твой адрес.

— Разумно.

— Я вообще — разумная девушка.

— Твой приемный отец — тоже?

— Тоже. Только не называй его, пожалуйста, приемным. Другого у меня все равно никогда не было.

— Извини. Вопрос можно?

— Конечно.

— Я так и не понял: чем твоему папе паспорт с кенгуру разонравился?

— Он никогда не был гражданином Австралии.

— Так он что, африканец?

— Да нет же! Он природный англичанин. И был гражданином Великобритании. Когда-то ходил матросом на торговых судах. Познакомился с Мэри, женился и остался жить в Австралии. Они прожили вместе почти двадцать лет, детей у них не было. И они решили кого-то усыновить. Или удочерить. Они нашли меня — через какую-то фирму, занимающуюся усыновлением русских детей иностранцами. Проблем особых не было: девяносто пятый год, да и… Мы ведь вроде… не вполне здоровые… считались. Так что… Вот и вся история. А работал он в компании «Дженерал моторс». Агентом по продаже автомобилей.

— А чем ему Англия так не угодила, что он стал нигерийцем?

— Его дед, тоже Дэвид, почти всю жизнь провел в Африке. В Нигерии у него были плантации кофе или еще чего, я даже не знаю точно. Сеть ресторанов. Парки междугородных автобусов. Много другого разного. Дед умер. И завещал все Дэвиду. Но, чтобы вступить в права наследства, по нигерийским законам, ему необходимо было принять гражданство этой страны. А двойного гражданства их законодательство не предусматривает.

— Во что оценивается наследство?

— В четверть национального дохода Нигерии.

— Париж стоит мессы. Он стал миллионером?

— Мультимиллионером. Миллионами исчисляется ежегодная рента. Но, чтобы получать хороший доход, нужно жить в Нигерии и всем этим заниматься. Воруют. Да и поборы… Коррупция. К тому же, как он рассказывал, в том бизнесе много «побочного»…

— Контрабанда оружия? Алмазов? Поставка наемников?

— Мне папа ничего такого не говорил. — Лицо Ани сделалось жестким. — Просто был озабочен тем, как идут дела. И хотел продать все. И вел уже переговоры, это я знаю.

— В Нигерии он часто бывал?

— Один раз. Когда получал гражданство и вступал в права наследства.

— А в Бактрию как попал? Ты привезла?

— Нет. Скорее это я с ним увязалась. Все-таки город пусть и не очень счастливого, но детства. А папа Дэвид, еще когда был моряком, увлекся коллекционированием разных редкостей. В основном монет. Потом это стало даже больше чем увлечением. Страстью. И когда появились деньги, папа занялся этим серьезно.

— Нумизматикой?

— Ну не только… Скорее антиквариатом.

Антиквариат. Второй в мире, после оборота наркотиков, теневой бизнес. Мое благодушие постепенно исчезало. По крайней мере, тревогу девушки я понимал. У папы Дэниэлса было по меньшей мере две причины, чтобы пропасть безвозвратно. И — насовсем.