Семь чудес и проклятие царя богов

Питер Леранжис, 2014

Меня зовут Джек Маккинли, и я обычный парень с необычными способностями. После того как я оказался на засекреченном острове, моя жизнь круто изменилась. Я познакомился с другими подростками, которые так же, как и я, обладают суперталантами, а ещё узнал, что являюсь носителем особого гена… Я наследник Атлантиды, потомок древней мифический цивилизации! Теперь мне и моим новым друзьям предстоит отыскать Семь чудес света, о которых все знают, но никто никогда не видел (за исключением разве что пирамид), чтобы спасти не только мир, но и… свои жизни! Для того чтобы найти новый локулус – источник магической силы Атлантиды, нужно сперва разыскать давно исчезнувшую легендарную статую Зевса. Мы отправляемся в Грецию, но нас по пятам преследует тайная организация, которая мечтает завладеть артефактами исчезнувшего континента. Выбраться из очередной переделки непросто, тем более что в самый неподходящий момент статуя Зевса ожила, а Атлантида решила подняться из морских глубин…

Глава 4

Великий Барри

— Он начал там работать еще до или уже после твоего рождения? — спросил Касс по дороге в школу.

— Кто где начал работать? — удивился я.

— Твой папа, в цирке, — ответил Касс. — Ты ходил на него смотреть?

Воздушный гимнаст. У меня ушло мгновение, чтобы сообразить.

— Папа пошутил, — объяснил я. — Ему не нравится мистер Риз.

— У твоего отца странное чувство юмора, — заметил Касс.

— Риз — что-то вроде местного Дональда Трампа, — сказал я. — Только с нормальной прической. Папа говорит, он владеет половиной города, но это не мешает мистеру Ризу мечтать о звании медиамагната. Он глава «Риз Индастрис», этакой службы туалетной поддержки.

— Стоп. Это не тот Риз, который «Риз: Крылья под Вашими Ветрами»? — спросил Касс.

— Он самый, — кивнул я. — Те самые маленькие пластиковые штучки, что соединяют сиденье с унитазом. Они есть у всех. Это миллиарды прибыли. И на эти миллиарды он покупает местные телеканалы. Короче, главное — это то, что папа старается нас защитить. Чтобы наши лица не мелькали в новостях, а он сам мог сосредоточиться на спасении наших жизней.

— Надежда умирает последней, — вздохнул Касс, пнув попавший под ногу камушек.

Я улыбнулся. То была первая его позитивная мысль за весь день.

— Между прочим, это одно из любимых папиных высказываний.

— Это знак! — усмехнулся Касс. — Я определенно подхожу вашей семье!

Я положил ему руку на плечи, и какое-то время мы шли молча между деревьями.

Когда Касс вновь заговорил, его голос был тих и слегка дрожал.

— Сложно оставаться оптимистом. Как у тебя это получается?

— Я составляю список всего хорошего, что со мной случилось, — ответил я. — К примеру, под номером один идет обретение брата.

— А что под номером два? — спросил Касс.

— Мы оба хорошо себя чувствуем, — задумчиво протянул я. — Обходимся без процедур. Твоя очередь.

— Ну… — замялся Касс. — Номер три, вдруг все это просто раз — и закончится? В смысле, может, люди из Института Караи все нам наврали — ну, про то, что нам нужны эти Ысулукол?

— Илукол, — поправил я его.

Касс засмеялся.

— Номер четыре, тебе все лучше удается говорить на наизнанском.

Я свернул с тротуара на протоптанную между деревьями тропинку, что спускалась к реке.

— Сюда, так будет еертсбы… еебыстр… быстрее.

— Погоди — что? Но там же река! — удивился Касс. Идя за мной, он брезгливо дернул ногой, отпихивая с тропинки старую бейсбольную перчатку, прикрытую банановой кожурой. — Гадость какая. А нельзя было дойти по Смит-стрит до Уэйли, а потом по Рузвельт? Или не заходить на Рузвельт, а срезать через парк?

— Даже я не знаю мой район так хорошо! — бросил я через плечо.

— Дождись, когда я научусь кататься на велосипеде, — проворчал Касс. — Тогда у нас будут куда лучшие варианты. И я не буду выглядеть таким ослом.

— Ты не осел, — возразил я.

— Я единственный ребенок в стране, кто не умеет кататься на велосипеде! — взвыл Касс.

— Да, но… У тебя было немного иное детство.

— Его у меня вообще не было, — буркнул Касс. — Попробуй сам расти нормальным ребенком с родителями-преступниками.

— У-ХУ-У-У… У-ХУ-У-У! — раздался вдруг зловещий крик.

От неожиданности я резко остановился.

— Круто, — восхитился Касс, врезавшись мне в спину. — Сова?

Между покачивающимися листьями показалась клетчатая рубашка, а следом появилась круглая улыбающаяся от уха до уха физиономия Барри Риза.

— И что это у-ху-у-у нас ту-у-ут?

Он выпрыгнул на тропинку перед нами — ну, если это замедленное перемещение упакованной в дорогую одежду девяностокилограммовой откормленной туши можно было описать как «прыжок».

— Не сова, — сказал я. — Просто идиот. Касс, познакомься с Барри Ризом.

— Сыном Дональда Трампа? — уточнил Касс.

Барри проигнорировал этот комментарий, а может, он просто был слишком занят обдумыванием своего следующего шага. Барри плохо удавалось делать два дела одновременно. Он поднял к моему лицу пухлую ладонь и показал три пальца, затем пять и, наконец, один.

— Сколько пальцев? Слышал, у тебя какие-то психические проблемы, типа память потерял. Хочу проверить, как ты, в порядке, Мальчик Амнезия?

Примерно три сотни школьников Бельвиля от подобного приветствия затряслись бы как осиновые листья. Но после столкновения с зомби-убийцами, грифонами со смертельно острыми когтями и плюющимися ядом виззитами Барри Риз меня не пугал.

— Ткни двумя себе в глаза, и тогда я медленно посчитаю, — ответил я.

Он протиснулся нам за спины. Его лицо блестело от пота, а на губах заиграла садистская ухмылка, когда он посмотрел на Касса.

— Смотрите-ка! Это же Кассир! Клютой чувак из Луизианы, что до сих пор катается на трехколесном велосипеде!

— Стой, а ты откуда об этом знаешь? — удивился Касс.

— Ну, может, потому что ты сам только что сообщил об этом на весь мир? — ответил Барри. — Можно попросить у тебя автограф? Я не против, если ты подпишешь цветным мелком.

Я прыгнул к Барри и толкнул его в грудь.

— Его зовут Касс. И он дает автографы только тем, кто умеет читать.

К несчастью, попытаться сдвинуть такого громилу, как Барри, — это все равно, что попытаться сдвинуть огромный валун. Он с силой пихнул меня своим выпирающим животом и схватил меня за лямки рюкзака.

— А вот это уже неуважение, Маккинли. Забыл, как Великий Барри уже раз отправил тебя в больницу? Так это можно повторить. А теперь — дай мне свой телефон.

— Мой телефон? — переспросил я. — У Великого Барри что, нет своего?

Его толстые пальцы-сардельки уже шуровали в карманах моих джинсов. Я дернулся, желая вырваться, послышался треск разрываемой ткани, и карман раскрылся. Все его содержимое, включая осколок локулуса, высыпалось на землю.

Мы с Кассом одновременно присели, чтобы подобрать его, но Барри в минуты возбуждения мог быть поразительно быстрым, несмотря на весь свой жир.

— Что это? — спросил он, прищурившись, разглядывая осколок.

— Ничего! — закричал я.

— Тогда почему вы оба потянулись к нему первому? — Он поднял осколок повыше, и тот заблестел в солнечных лучах. — Что это еще за странная звезда на нем? Знак тайного общества ботаников?

— Математиков! — ответил Касс. — Это… такой клуб. Любителей математики. Мы обсуждаем там… число пи. И все в этом духе.

— Я тоже люблю что-нибудь обсудить… лапшу, например. Но не люблю, когда ее вешают мне на уши! — Барри фыркнул собственной тупой шутке. — Особенно когда мне пытаются втереть всякий бред про какие-то антиамериканские культы, мечтающие о мировом господстве и в свободное время похищающие детей!

Касса уже откровенно трясло.

— Джек, а его психи не заразны? Может, нам стоит вызвать «Скорую»?

Барри, переводя взгляд своих маленьких глаз с меня на Касса и обратно, подошел ближе.

— Никакой ты не «парень с улицы», не так ли, Каспер? И ты, Джек, вовсе ты не терял память и не шатался по стране. Вся эта ваша легенда полна дыр. Мой папа считает, что твой папаша связан с террористами. Где он вечно пропадает? К чему все эти затяжные поездки в Магнолию?

— Монголию, — поправил его Касс.

— Подожди, с террористами? — поразился я. — В Монголии нет террористов!

— Ага! Значит, вы все-таки там были! — триумфально воскликнул Барри.

— У моего папы там генетическая лаборатория, — ответил я. Увидев недоумение на лице Барри, я добавил: — Там изучают гены, но только не такие, как у тебя.

Барри схватил меня за плечо и, заставив повернуться к себе спиной, сжал правой ладонью мой затылок.

— Куда делись твои белые волосы, Джек?

— Что? — вскрикнул я.

Он выпустил мою голову и дернул, поворачивая назад, лицом к себе.

— В тот день, когда ты грохнулся на улице, я видел ее, эту штуку в форме перевернутой «V» у тебя на затылке. Теперь ее нет. Это ведь что-то означает, да? Символ какой-то тайной организации?

У Касса глаза полезли из орбит. Я и сам пребывал в шоке: Барри был самым глупейшим из всех моих знакомых, но при этом он умудрился подобраться к самой сути.

— Э-э… — промычал Касс.

— Я ведь прав, так? — воскликнул Барри. — Давайте, скажите Великому Барри, что он прав!

Подстраивайся под врага.

Папа говорил мне это минимум тысячу раз. Но лишь теперь, в этот самый момент, я наконец понял смысл этой фразы.

Я сделал шаг навстречу Барри и приказал себе не моргать. После чего сделал глубокий вдох и затарахтел:

— Хочешь правду? Получай. Спрашиваешь, что у нас с Кассом с волосами? Да, они частично побелели, из-за чего на наших затылках проявилась греческая лямбда, или их буква «л». Сейчас наши волосы покрашены. Лямбда означает, что мы унаследовали ген принца Атлантиды, сбежавшего с нее перед ее затоплением. Суть в том, что этот ген как бы запускает отдельные части нашей ДНК, из-за чего наши таланты превращаются в суперспособности. Но из-за большой нагрузки на организм никто с этим геном еще не доживал до четырнадцати лет. В последний год жизни организм начинает отказывать. Тебе становится плохо каждые несколько недель. Это можно пережить благодаря особым процедурам, но так или иначе ты все равно умрешь. Нам рассказали об этом люди из так называемого Института Караи. Он расположен на засекреченном острове, который нельзя засечь никакими средствами. Нам сказали, что мы можем вылечиться, если найдем семь волшебных локули, в которых заключена магия Атлантиды, что были спрятаны сотни лет назад в Семи Чудесах света Древнего мира. Как тебе известно — ну, или неизвестно, — шесть из этих Чудес больше не существует. А та штука, что ты держишь в руке, — это осколок разбитого локулуса.

— Джек? — убитым тоном произнес Касс, будто уверившись, что я сошел с ума.

Уголки рта Барри опустились. Он сощурился, словно его разум был в процессе переваривания моего второго предложения. Хотя, скорее всего, именно так все и было.

Интересно, решится ли он озвучить эту версию своему отцу? Я очень на это надеялся, потому что любой здравомыслящий человек тут же отправил бы его к психологу. И он сам это понимал.

— Ну, вот и все, — с этими словами я потянулся к руке Барри, чтобы забрать осколок локулуса.

Но тот отвел ладонь.

— Значит, вам должно быть плохо каждые несколько недель… — тихо произнес он. — Так почему же вы в порядке?

— Нам помог чистый свежий воздух Бельвиля? — предположил Касс.

Лицо Барри сморщилось.

— Вы издеваетесь надо мной! Вы все наврали! Я клянусь, я узнаю, что с вами было! Вот увидите, я доберусь до правды!

— Отлично, — отозвался я. — А пока не вернешь мне это?

— С чего мне возвращать тебе осколок разбитого окулуса? — фыркнул Барри. — Он может иметь какую-то ценность.

— Локулуса, — поправил Касс. — Через букву «л».

— Поверь мне, — поднажал я, — тебе он точно без надобности.

— Ой, да неужели? — протянул Барри. — Совсем-совсем?

С притворным вздохом он протянул осколок Кассу. Мы оба одновременно к нему потянулись.

Но прежде чем наши пальцы успели до него дотронуться, Барри резко развернулся и, сопроводив это приглушенным кряхтением, швырнул его далеко в засыпанные мусором кусты.

— Удачной охоты, — бросил он. — Через букву «о».