Когда говорят ружья

Пол Найн (2024)

Коннектикут, 1943 год. Обычное утро на ферме Джей Ди Ллойда началось с того, что пес притащил… человеческое ухо. В лесу был найден его разорванный на части владелец. А вскоре на пороге объявилась раненая девушка, за которой охотится кровожадная банда. И это лишь первые звенья цепи событий, выпавших на долю фермера и его таинственного друга Леоне, который оказался вовсе не тем, кем представлялся все эти годы. Теперь Ллойду вместе со старым товарищем и случайно спасенной дамой предстоит лететь наперегонки со смертью на старом пикапе, уходя от преследования и прикрывая головы от пуль. Иллюстрация к обложке подготовлена нейросетью онлайн-редактора flyvi.io (на условиях коммерческой подписки).

II

Говорят, все дороги ведут в Рим. А я — Питер Джей Ди Ллойд — думаю, что дороги ведут в мир.

Сколько бы ни было войн, последние залпы пушек сменяет обычная, тихая жизнь. Именно такой я и живу — долей фермера в мире и спокойствии.

В конце 1943 года планету лихорадило, но меня сие не касалось. С тех пор как ваш покорный слуга участвовал в битве на Марне, минуло двадцать пять лет. Утекла прорва воды.

Я устал и хотел одного: покоя. Всяк получает по заслугам.

Такие мысли приходят серыми туманными вечерами, когда куришь в одиночестве на веранде. Под мерный скрип кресла-качалки хорошо думается о прошлом. Картинки сами встают перед глазами. Сидишь этак, вздыхаешь. Упадет слеза-другая, и взгляд фокусируется на реальности. До чего здесь прекрасно! Покойная супруга умела находить красивые места.

А может, всему виной виски? Чертово пойло!

Впрочем, я отвлекся. Эта история не обо мне, а совсем о другом человеке.

— Когда заменишь черепицу на крыше? — спросил Джузеппе Леоне, едва переступив порог.

Он говорил по делу, не тратя время на светские беседы или приветствия. Я и не ждал другого. Относился к нему как к старшему брату, хотя мне уже стукнуло шестьдесят, а папаше Леоне — пятьдесят семь.

Вот уж кто превосходил меня во всем: и в стремлении к мирной жизни, и в боевых подвигах. Я так и не узнал, участвовал ли он в военных действиях и на каких фронтах. Однако опыт не пропьешь. Бывалый человек заметен сразу.

Однажды я подстрелил белохвостого оленя. В Коннектикуте их тучи, зимы мягкие, и нет хищников. Папаша Леоне взялся освежевать добычу. Он не привык сидеть без дела.

Набив трубку любимым вишневым табаком, я поднес ее ко рту и замер. Неотрывно глядел, как ловко он работает. Нож мелькал между пальцами, как рыбка. Так могут лишь матерые профи. Вместо друга передо мной предстала машина смерти, адская мясорубка, в которой этому человеку когда-нибудь суждено перемолоться самому.

Он был весьма примечательным малым. Лицом не походил на итальянца. Седая бородка клинышком, глубокие морщины на высохших щеках. А глаза, словно у мальчишки, синие и внимательные. Порой мне казалось, что от него не способно ускользнуть ничто.

Но по порядку, по порядку, вслед за пером.

В то лето Леоне закрыл ларек с зеленью и уехал из Нью-Йорка. Мы были друзьями, и он приезжал в гости один или два раза в год. Житель итальянской деревушки так и не привык к городской суете. Он взял с собой отпрыска, статного юношу по имени Тони. Тони — хороший парень. Однако отношения папаши Леоне с сыном разладились.

Мне не по себе, когда люди не находят общий язык, а в тот раз и вовсе хотелось сбежать на край света. Ну, или в ближайший лес.

Это произошло в первый же день. За ужином, едва я поставил на стол кастрюлю с бобами, заметил, что мои гости необычайно молчаливы. Отец и сын сидели с прямой осанкой, будто проглотили по штакетине.

— Что случилось, джентльмены? — спросил я, не надеясь на ответ.

— Отец не отпускает меня с вами на охоту. Мистер Ллойд, скажите ему, что всё будет в порядке!

Я провел рукой по седоватым усам, напоминающим подкову, и ничего не сказал. Старался не смотреть на хмурых гостей, пока раскладывал еду. Взгляд сам собой остановился на закрытых форточках. И это в июле! Давно стоило привыкнуть к странностям папаши Леоне, который закрывал окна наглухо. Моя дорогая Мари повторяла, дескать, у каждого свои причуды.

Леоне сказал:

— Ты не возьмешь в руки ружье.

— Но, отец, — возмутился парень, — я уже мужчина! Мой долг — обеспечивать и защищать семью. А как это сделать без оружия?

Бобы обжигали губы, но разговор был настолько увлекательным, что я не обращал на это внимания.

Джузеппе проскрипел, словно ногтем по стеклу:

— Вспомни Голиафа. Медный шлем на голове его, и одет он был в чешуйчатую броню, и вес брони его — пять тысяч сиклей меди. Ну? Спасло это его от камня?

— Есть и другие слова, — ответил Тони и симпатично порозовел. — Не мир я принес, но меч!

Сказать, что я был удивлен — ничего не сказать. Странно, когда люди спорят, цитируя Писание. Тем паче странно, если тот, кто так активно выступает против оружия, имеет в своем багаже пистолет.

Не далее чем утром я принес Джузеппе кувшин воды, освежиться с дороги. И увидел, что он чистит у окна хромированный «кольт». Оставив кувшин у порога, я поспешил уйти.

В тот вечер он произнес столько слов, сколько я не слышал от него прежде. Рассуждал о жизни и смерти, о том, что нельзя лишать жизни никого, даже животных. Говорил с жаром политика, выступающего на предвыборных дебатах. Однако вряд ли кто-то смог бы оценить эту речь по достоинству. Звери, к счастью для них, не обладают избирательным правом.

После ужина Тони пошел к отцу в комнату и попытался его переубедить. Но, как видно, не преуспел. Не то чтобы я подслушивал, но было крайне любопытно узнать, чем всё кончится. Парень вышел из комнаты, сверкая глазами, и с кислой улыбкой обратился ко мне:

— Мистер Ллойд, будьте другом, хлопните за меня дверью!

Через два или три дня после этого между мной и молодым Тони состоялся разговор, который я запомнил на всю жизнь.

Папаша Леоне колол дрова (завершая процесс, всякий раз аккуратно втыкал топор в пенек посреди двора — меня пугала подобная заботливость). Его сын, раздевшись по пояс, загорал на крыше амбара. А ваш покорный слуга мучился с трактором, пытаясь прицепить к нему старый, насквозь проржавевший плуг.

— Сын, — буркнул Джузеппе через плечо, — если не слишком занят, помоги мистеру Ллойду с этой железкой.

Тони со смущением накинул рубаху и поспешил исполнить поручение. Надо ли говорить, вдвоем получилось намного быстрее.

— Давай-ка передохнем, парень, — сказал я и передал Тони флягу с виски.

— Позволите вопрос, сэр?

— Валяй.

— Почему вы тут осели?

Молодой человек хотел узнать, почему такие люди, как я или его отец, выбирают жизнь фермера. Прежде чем ответить, я сделал приличный глоток. Затем, сев прямо на землю, сказал:

— Правительство объявило, что отдаст этот участок в собственность по давности владения. Бесплатно. И потом, моей Мари здесь хорошо. Было хорошо…

— И вам нравится вставать на рассвете и тащиться на тракторе в поле? Каждый чертов день!

Я опустил подбородок и уставился в одну точку. Минуту или две наблюдал, как овод кружится у правого ботинка.

— Послушай, сынок. Порой людям приходится гораздо труднее. А твой отец… Знаешь, это не каприз. Он хочет тебе добра. Оградить от чего-то, что знает только он. Похоже, что в молодости папаша Леоне наворотил кучу дерьма, а теперь…

— И я так хочу! — перебил Тони. — Имею право наворотить дерьма! А он… делает из меня двадцатилетнего старика. Жаждет быть отшельником — пускай! Но я — не он.

Я промолчал. А что тут скажешь?

На следующее утро Тони ушел. Позже я узнал, что он записался в морскую пехоту.

Как рассказать об этом папаше Леоне? Держись, старик. Жизнь полна неожиданностей, и порой неприятных.