Рыжая 6. Кошмар в агусте

Полина Дельвиг (2024)

Для настоящего детектива мелких дел не бывает. Даже если старый друг просит расследовать убийство домашних питомцев. Что это, месть завистливого коллеги или за мелким преступлением скрывается по-настоящему страшное злодеяние? Сложно разобраться кто виновный, а кто пострадавший, особенно, если врут все, включая заказчика, а подозреваемые хладнокровные и расчетливые профессионалы. Но выбора нет, если преступника не остановиться, то погибнут ни в чем не повинные люди. Дорогие друзья! Предлагаю вашему вниманию новую редакцию книги!

Глава 3

— Что?! Еще через час? — Получив в пятый раз тот же самый ответ, Даша едва сдержалась, чтобы не перескочить через стойку компании «ЛОТ» и не стукнуть служащую польских авиалиний толстенным расписанием полетов. — Вы что, надо мной издеваетесь? — возмущалась она на довольно сносном польском. — Да если бы я вылетела всего на час, на один-единственный паршивый час позже, то уже давным-давно была в Москве! Да я пешком бы туда быстрее дошла! Даже если бы шла задом наперед… — И, не переводя дыхания, выдала новую порцию жалоб и обвинений: — Я здесь уже пять часов! Меня там люди ждут, мой телефон разрядился, никто не знает, куда я пропала!

Услышав последнюю фразу, служащая несколько оживилась:

— По этому поводу, млада пани, можете не переживать: в московском аэропорту регулярно сообщается вся необходимая информация о вашем рейсе…

— В московском аэропорту необходима я, а не информация о вашем дурацком рейсе! — сдерживать ярость было все сложнее.

Девушка в фирменной пилотке вымучено улыбнулась:

— Мне очень жаль. Может быть, я смогу вам предложить…

— Еще выпить? — у застрявшей пассажирки ноздри раздувались как у шумящей гадюки. — Я бы с удовольствием, да только в меня больше не влезает. Вот, где мне ваш сервис! — Каким-то зверским жестом она чиркнула большим пальцем по шее. — Я сыта по горло и вашим вином, и вашей авиакомпанией, будь она трижды проклята… Я в жизни столько с утра не пила!

У сотрудницы авиакомпании глаза оставались нейлоновыми:

— Мне очень жаль, млада пани.

— Вам жаль! Вам жаль! — разнообразный ассортимент выпитых на голодный желудок напитков, давал о себе знать. — Вы понятия не имеете, что означает это слово! — Голос вдруг сорвался, в нем отчетливо послышалась слеза. — Так я вам кое-что расскажу. Чтоб вы знали: у меня в Москве умирает подруга, а я вынуждена торчать в вашем чертовом аэропорту и выслушивать эти бесконечные «мне очень жаль»!

Поняв, что каждая новая фраза лишь усугубляет ситуацию, сотрудница польских авиалиний сомкнула ярко-алые уста, давая понять, что больше не произнесет ни слова. Поняв, что ответа не будет, Даша выругалась на трех языках и отошла от стойки. Она вернулась в кресло, которое уже успела возненавидеть каждым сантиметром седалища.

Хорошо одетый пожилой мужчина, подброшенный ударной волной, недовольно скосился. Тем не менее он приподнял шляпу и слегка поклонился:

— Млада пани…

— Простите. — Какие же поляки все-таки галантные… — Простите, если потревожила вас. Обычно я веду себя более сдержанно.

Мужчина ответил дежурной улыбкой, но издерганная транзитными проблемами пассажирка восприняла обыкновенную вежливость за сочувствие и принялась делиться с первым встречным, ни в чем не виновным человеком своими невзгодами.

— Вы не поверите, — сообщила она без всякого перехода, — но я сижу в этом аэропорту уже больше пяти часов. — После чего выдержала долгую паузу, позволяя собеседнику задать вопрос.

К ее несказанному удивлению, вопроса не последовало. Обескураженная этим обстоятельством, Даша продолжила, может, чуть с меньшим энтузиазмом:

— Что-то случилось в этой чертовой Америке и самолет, на который я должна пересесть, завис. — Она снова помолчала. — Причем не в воздухе, как логично было бы предположить, а в каком-то непонятном аэропорту и…

— Я в курсе, пани, — кротко заметил мужчина. — Я тоже дожидаюсь этого рейса.

— В самом деле? — Даша посмотрела на человека по соседству с уважением. Нечасто встретишь настолько уравновешенный характер. — И вы так спокойно говорите об этом?

Поляк развел руками:

— Я медик, млада пани, хирург. В моей профессии эмоции противопоказаны.

— Хирург? — веснушчатое лицо исказила гримаса. Она снова вспомнила Юльку, страдающую от неизвестного заболевания. — Какой ужас…

— Почему ужас? — Поляк глянул недоуменно. — Извините, но я вас не понимаю. Я горжусь своей профессией и не знаю миссии благороднее.

— Да, да, конечно, — мысль снова скакнула в сторону. — С другой стороны, резать живых людей… Как-то противоестественно.

Возникающие в диалоге паузы заполнял громкий, хорошо поставленный голос из репродуктора: «Attention, please…»

–…не понимаю как можно резать живого человека…

— Если живых людей не резать, они очень быстро становятся мертвыми, — холодно парировал новый знакомый — Это, конечно, процесс более естественный, но по странному стечению обстоятельств большинство человечества предпочитает именно первый вариант.

— Тоже верно. — Даша задумчиво смотрела на табло. — А вы какой хирург?

Поляк сухо поджал губы:

— Я предпочел бы поговорить на другую тему.

Впервые за это тяжелое утро на бледных губах промелькнуло нечто похожее на улыбку.

— А хотите, я угадаю?

Поляк несколько удивился:

— Попробуйте.

— Вы женский врач.

Незнакомец удивился еще больше:

— Да, но… Как вы догадались?

— Очень просто, — Даша прищурила один глаз. — У меня друг — стоматолог.

— Стоматолог? — На лице случайного знакомого обозначился напряженный поиск причинно-следственной связи. — Простите, но я не понял. Ваш друг сказал, что я женский врач?

Даша рассмеялась.

— Мой друг тоже никогда не признается, кем он работает. Особенно если знакомство происходит за столом.

— Ммм… Почему?

— Потому, что едва заслышав слово «стоматолог», люди раскрывают рты с такой скоростью, что даже не успевают проглотить разжеванное. — Она молитвенно сложила руки перед собой, явно передразнивая кого-то: — «Доктор, а этот зуб еще можно спасти? Что? Вам не видно? Минуточку, сейчас я салат сдвину… И здесь вот, под бифштексом, знаете, так реагирует на горячее! Нет, доктор, это не кариес, это перец…» — Веснушчатое лицо снова приняло нормальное выражение. — И хорошо, если во рту бифштекс или хоть какое-нибудь мясо. На рыбу, например, у моего приятеля аллергия.

— Что? — ошалело переспросил поляк.

Даша наклонилась к нему и повысила голос:

— Я говорю: у него аллергия, а тут вдруг изо рта какая-нибудь стерлядь выглядывает.

У случайного знакомого взгляд стал, как у той самой стерляди — дикий и непонимающий.

— Простите?

Даша мысленно чертыхнулась: собеседник или глуховат, или туповат.

— Короче. Свою визитку мой приятель дает только в официальной обстановке, и то, когда прощается.

— Все это очень интересно, — поляк явно ощущал себя не своей тарелке, — но при чем здесь моя профессия?

Да, сложно было представить менее сообразительного человека. Даша чуть повысила голос:

— Мой приятель говорил: на этой земле его держит одна мысль — что гинекологам приходится еще тяжелее. Особенно на банкетах. Одно дело — рот раскрыть, и совсем другое… Ну вы понимаете.

— Я надеюсь, это шутка? — вымолвил новый знакомый, как только к нему снова вернулась способность говорить.

— Отнюдь. — Даша смотрела совершенно серьезно. — Вы же не дали мне свою визитку.

— Но вовсе не оттого, что побоялся каких-то особенных вопросов с вашей стороны. — Рука нового знакомого поле небольшого колебания потянулась к нагрудному карману. — Мне лишь показалось, что наша встреча носит кратковременный и случайный характер. Впрочем, извольте. — С этими словами поляк протянул свою визитную карточку.

Даша взяла визитку.

«Доктор Матеуш Ковальски, женская клиника в Варшаве».

— Я врач, и если бы возникла необходимость, безусловно оказал бы вам срочную помощь, где бы это ни происходило.

— Даже в аэропорту?

— Даже в космосе.

Даша размышляла..

— Тогда, может, вы просветите меня: Цихлазома — это инфекционное или раковое заболевание?

— Цихлазома? — поляк свел брови, — Цихлазома… Что-то знакомое… Это по-русски?

— Да.

Тот покачал головой.

— Возможно, по-латыни название этой болезни звучит несколько иначе, но… Смею предположить, что речь идет об урогенитальной инфекции. Хотя и не уверен. У вас проблемы?

Густой румянец залил конопатые щечки:

— Как вы могли подумать!

— Я ничего не подумал, вы сами меня спросили.

— Понимаете, — она устроилась поудобнее, поджав ногу под себя, — тут вот какое дело. У меня есть давняя подруга. Вернее, знакомая. Одноклассница. А, не важно! Короче, мы вместе учились, она всегда увлекалась биологией, проводила всякие там эксперименты… — Даша и сама не знала, зачем это говорит. — И вот сегодня с утра она мне звонит и говорит, что обнаружила у себя это заболевание.

— А вы врач?

— Нет. Я детектив.

— Серьезно?

Она отмахнулась.

— Это тоже неважно. Как вы думаете, этой цихлазомой можно заразить человека против его воли? Я имею в виду тайком, со злым умыслом?

Лояльный доселе поляк после этих слов чуть отодвинулся, сделав вид, что просто сменил позу.

— Трудно сказать. Я не специалист по инфекционным заболеваниям

— А вы не можете никому позвонить, проконсультироваться?

Новый знакомый с тоской смотрел на свою визитную карточку, которую странная собеседница продолжала крутить в руках. В глазах отчетливо читалось желание забрать визитку обратно. Рыжеволосая, тем временем продолжала выпытывать:

— И вот еще что интересно: можно ли эту инфекцию использовать, например, при создании биологического оружия?

Лицо поляка исказила гримаса неподдельного испуга.

— Простите, млада пани, вы не будете возражать, если я ненадолго покину вас? Мне надо сделать пару звонков. Буквально две минуты…

Не дожидаясь ответа, он поспешно встал, перекинул плащ через руку и, не забыв на прощанье приподнять шляпу, ретировался резвым аллюром.

Даша озадаченно смотрела вслед удаляющемуся дорогому костюму. Реакция доктора ее расстроила: наверняка это заболевание серьезнее, чем она предполагала с самого начала, иначе как объяснить столь стремительный побег? Да еще телефон разрядился. Так хоть бы почитать можно было.

В желудке неприятно бурлило. Пить на голодный желудок, такое себе. И зачем только она согласилась лететь в Москву? Ведь они с Паэгле особо даже не дружили. Единственное, что их хоть как-то объединяло, так это любовь к биологии и совместные поездки на школьные олимпиады. И если Паэгле занимала там первые места, демонстрируя исключительные для школьника знания, то она довольствовалась более скромными результатами, из которых второе место на городской олимпиаде было самым значительным. И то, если говорить откровенно, в этом была заслуга скорее их преподавателя биологии, которая, будучи влюбленной в свой предмет, сумела заинтересовать даже самых далеких от пестиков и тычинок.

Даша вздохнула. Нет, что ни говори, а школьные годы и школьных друзей просто так из жизни не вычеркнешь. Как можно отказать человеку, с которым бок о бок провел целых десять лет? Она снова вздохнула. Жаль только, что после школы они так редко встречались. Как сложилась судьба одноклассников? Взять ту же самую Паэгле — как она сейчас живет, чем занимается?

Приятный, но надоевший до зубной боли голос диктора, объявил очередную задержку. Прикрыв лицо руками, Даша застонала и сползла с кресла.

— Чтоб вас всех цихлазома одолела…