Пыль и Порох: Тильт

Полина Кафтанюк (2024)

Тильт — покерный термин, обозначающий состояние умственного или эмоционального замешательства, или разочарования, при котором игрок принимает неоптимальную стратегию, что обычно приводит к чрезмерной агрессии игрока. Первая часть цикла «Пыль и Порох». История о революции и ee последствиях, о громких словах, необдуманных поступках, трудных решениях, о содействии двух сословий и о том, что же получилось в итоге.

Глава 7

По прошествии недели от отца не было ни единой весточки. Эрик не смог сосчитать, сколько раз мама вместо работы бегала в столицу ко дворцу, упрашивая хотя бы кого-нибудь пролить свет на тайну того, что же происходит с ее мужем. Но никто не мог дать ей ответа, только грубо разворачивался, бросая в нее шаблонно-вежливые фразы, которые не могли сказать ровным счетом ни о чем. Тайлер отпрашивался с работы, получая нагоняй от начальников и нанимателей, приезжая в столицу с той же самой целью… Даже Роза и Элис были привлечены к этому делу, но… Косвенно. Мама была убеждена в том, что маленьким не стоит знать об авантюре, которую задумал отец, не стоит знать обо всех рисках, поэтому девочкам надлежало разве что слушать разговоры, в которых упоминался королевский эксперимент, а потом приносить домой каждое слово. Это очень помогало, ведь теперь семья была в курсе того, что Королевская Семья практически собрала нужное количество добровольцев. Осталась всего-то пара десятков человек для того, чтобы королевский эксперимент стартовал на полную мощность. Конечно, о том, что происходило с добровольцами сейчас, не знал никто — лаборатория была закрытой территорией, так что все, что оставалось близким несчастных — молиться за здравие всем святым силам. Эрик и сам старался не отставать. Он все же взял ночную смену, решился на этот непростой шаг, так что теперь все те средства, которые когда-то приносил отец, приходили от Эрика. Теперь отдых в его жизни перестал существовать и всем, что наполняло его дни, стала работа. Эрику было почти шестнадцать, но он уже понял, что превращается в того самого занудного и скучного взрослого, который не видит в своей жизни ничего, кроме занятости… И от этого становилось еще более тоскливо. Тот луч света, который Эрик старался привнести в свою семью, луч оптимизма и веселья, угасал с каждым днем. Он ловил себя на мысли о том, что истории, которые он рассказывает Лили, становились все короче, времени, которое он проводил со своей семьей, стало все меньше, каждая свободная минута была посвящена нездоровому сну. Даже Тайлер стал беспокоиться из-за того, что Эрик слишком много работает, но… Был ли выбор у этих двоих?

Эрик уже молчал про то, что времени на поездки в столицу у него не совершенно не осталось. Он безумно скучал по своим друзьям и верил в то, что и они сейчас скучают по нему. Эрик боялся, что клуб «Деятельная Молодежь» распадется и тогда в его жизни почти не останется того, ради чего он надеется и сохраняет бодрость духа. Какая-то темная часть его сознания, не имеющая ни капли совести, с подлым смешком советовала ему уволиться с завода или скинуть на кого-нибудь хотя бы ночную смену… Но его душа, которая была связана с благополучием семьи, с Лили, мамой, Розой, Элис и Тайлером, твердила о необходимости оставить эгоизм и мысли о себе в далеком детстве. Отвлечься получилось разве что во время празднования его же Дня Рождения, которое все равно прошло не так уж и весело. Неизвестно, какими силами, но Тайлер уговорил начальника взять выходной для него и для Эрика по «семейным обстоятельствам». Начальник, насколько было известно Эрику, был родом из Гальфрета, а в этой стране, как он сетовал, выходной можно было брать только в случае похорон. Своих собственных. Но и он не был зверем, поэтому день Эрик решил провести с семьей. Его разбудила Элис, плюхнувшаяся на него сверху с громким криком «с Днем Рождения!». Эрик, сонный и не выспавшийся после работы, едва сообразил, что происходит, как на него с объятиями набросилась Роза, выкрикивая пожелания. Эрик едва успел встать с постели и напялить одежду, приглаживая волосы, как в комнату зашел Тайлер и крепко обнял его.

— Шестнадцать лет, братишка! — воскликнул он, буквально сгребая Эрика в охапку, — Нет слов! Столько лет прошло… — Эрик улыбнулся, решив в этот день полностью забыть обо всех тревогах, которые мучили его сознание, и просто… отпраздновать, насладившись выходным днем. Тайлер повел его вниз под аккомпанемент задорного смеха Розы и Элис, которые умудрились нацепить на Эрика заостренный колпак именинника и обмотать его гирляндой с флажками с головы до ног, так что Эрик едва не запутался и не шлепнулся с лестницы. Подхватив на руки Розу, он съехал вниз по перилам. Обычно родители запрещали и ему, и сестричкам кататься по перилам, сетуя на то, что это было опасно, но сегодня у Эрика был День Рождения… А имениннику всегда было дозволено чуть больше.

Весь первый этаж был увешан разноцветными флажками и блестящей мишурой, и у Эрика на мгновение захватило дух. Его сердце наполнилось светлой радостью, и он вздохнул полной грудью, чувствуя себя ребенком. У перил его встретили заботливые объятия мамы, прослезившейся от чувств. На ней был яркий фартук с парой заплаток, а на столе виднелся огромный торт, испеченный, казалось, со всей любовью, которая только могла существовать на этом свете. Эрик издал восторженный вопль и бросился к торту, украшенному красным и желтым кремом. Тайлер тут же оказался сзади и по братской традиции ткнул Эрика лицом в торт под шутливое причитание мамы и заливистый смех Розы и Элис. Эрик вынырнул из торта, чувствуя на лице сладкий крем и только догадываясь о том, как уморительно он выглядел сейчас, и не удержался от смеха. Кусок торта полетел в хохочущего Тайлера, угодив ему прямиком в лоб, что вызвало еще более громкий хохот сестричек, которые катались по лестнице, держась за животы. Мама шлепнула его полотенцем и примирительным жестом поставила на стол тарелку с завтраком, который Эрик умял за минуту. Он хотел побыстрее перейти к этому несчастному торту. В конце концов, сладости в их семье были исключением, диковинкой, которой можно было побаловаться не каждый день…

— Подарки! — наконец объявила мама, сдвигая торт, к которому уже, было, тянулась сжатая в руке Эрика вилка, в центр стола. Она отошла к ящикам, которые обычно были заполнены приправами и кухонной утварью.

— Подарки-подарки-подарки! — заголосила Роза, стуча вилкой по столу. Мама протянула Эрику сверток темно-красной дорогой бумаги с позолоченной лентой, и Эрик присвистнул. Даже такая упаковка обошлась бы его семье в немалое количество денег. Он почувствовал, как на его глазах выступают слезы… Под бумагой обнаружилась аккуратно сшитая темно-зеленая куртка из отличной, легкой и приятной на ощупь ткани. Эрик открыл рот от изумления. Неужели мама сшила ее сама?! Он не раз видел такие красивые на вид вещи на каких-нибудь богачах, которым хватало денег на следование моде, но и представить не мог, что мама видела его взгляды, которые он бросал на симпатичные, удобные и практичные вещи. Мама видела, запомнила и сшила…

— Я помню, ты хотел похожую… — мама улыбнулась, — Я добавила пару деталей. — Эрик развернул куртку, чувствуя, что восхищение не сходит с его лица. На каждом «плечике» было схематично вышито черное солнце, связанное с флагом Астарии не только формой, но и вышитым красно-желтым контуром. У Эрика захватило дух. Он знал, что мама имела любовь к созданию действительно красивых вещей, но он и мечтать не мог о том, чтобы получить такое творение в подарок… Слезы искренних чувств уже ничто не остановило бы, и Эрик, наспех вытерев лицо от крема полотенцем, бросился на шею маме, крепко обнимая ее и чувствуя улыбку родного человека. Он был так благодарен маме, но не смог описать свое счастье в поэтических словах и вычурных эпитетах, поэтому единственным словом, которое слетало с губ Эрика, было «спасибо», но в этих трех слогах Эрик вмешал всю свою благодарность, все то счастье, всю ту радость и безмятежность. Куртку он тут же надел на себя, мысленно пообещав, что не снимет ее до конца своих дней, даже если раздастся в плечах или вырастет, что вряд ли. Тайлер подошел ближе и, похлопав именинника по плечу, вручил ему перевязанную красной лентой коробочку, внутри которой были наручные часы с коричневым кожаным ремешком, и Эрик в очередной раз почувствовал прилив искреннего восхищения. Он не думал, что его семья настолько серьезно подойдет к его Дню Рождения и вручит ему такие дорогие подарки. Руки Эрика тряслись не то от слез радости, не то от волнения. Мама помогла ему застегнуть часы на запястье, и Эрик тут же бросился обниматься со своей семьей.

— Это папины часы… — негромко проговорил Тайлер, похлопав Эрика по плечу, — Думаю, он бы хотел, чтобы ты их получил… Папа много делал для нас, но каждый член нашей семьи важен, и ты это знаешь. Мы ценим все то, что ты делаешь, Эрик. Я заявляю с уверенностью, — он сделал небольшую паузу, — Что у меня самый лучший на свете младший брат, который делает то, чего мы все не можем. Он сохраняет доброту сердца и свет в душе! И за это мы все тебя любим!

— Ура-а-а! — воскликнули сестрички. Мама утерла слезы передником, зааплодировав. Это была потрясающая речь. Счастье распирало сознание Эрика. Он не мог вспомнить, когда был в таком же восторге. Его губы грозились треснуть от улыбки, все нутро наполнилось чем-то светлым, по-настоящему радостным и праздничным. Эрик был спокоен, безмерно рад и не чувствовал ни намека на тревогу или усталость. Какая-то пара часов, проведенная с семьей, помогла ему отдохнуть от нескольких недель утомительной работы. Подарки и приятные слова помогли забыть обо всех невзгодах, что переживала вся семья. Эрик так и обнимал бы своих сестричек и брата, продолжал благодарить и осыпать их приятными словами, незаметно подъедая торт, но вдруг раздался громкий стук в дверь. Все восторженные возгласы тут же смолкли. Кому, спрашивается, понадобилось стучаться в дом семьи Эрика в такой день и в такое время? Эрик махнул рукой, мол, разберусь, и осторожно направился к двери, стук в которую все не умолкал.

— Да кто там?! — раздраженно спросил Эрик, но ответом ему были разве что несколько голосов снаружи, обладатели которых все не прекращали барабанить по двери. Эрик не удержался и распахнул ее настежь.

— Сюрприи-и-и-из! С Днем Рождения! — сердце Эрика едва из груди не выпрыгнуло. Он думал, что крайняя степень удивления уже была им достигнута, но не тут-то было. На пороге всей компанией стояли члены клуба «Деятельная Молодежь». Женсен, Портман, Барри, Остин, Каролл и даже Мартин — все они собрались у дома Эрика, чтобы поздравить его. Парни были обвешаны дурацкими гирляндами и прочей праздничной мишурой. Они даже смастерили разноцветные колпаки, которые надели на себя, и вообще выглядели максимально празднично! Эрик не верил своему счастью. Он хоть сейчас был готов рухнуть на колени и благодарить святые силы за таких верных друзей и такую потрясающую семью. Ему уже было наплевать, припасли ли члены клуба «Деятельная Молодежь» подарок для него, потому что встреча после долгой разлуки была практически самым желанным событием за последние несколько недель. Замученный работой и тревогами за семью, Эрик, было, перестал надеяться, и шанс на встречу с друзьями казался призрачным, ускользающим… Но вот, все они были здесь. Мама пригласила их в дом, порезала торт на равные части. Она была знакома с друзьями Эрика лишь заочно и, строго говоря, не особенно их одобряла… Но сегодня был праздник, всем нужно было почувствовать радость и веселье, которое помогло бы забыть о тех потерях, что переживала семья Эрика. За столом парни много шутили и смеялись, Женсен и Мартин очень понравились младшим сестренкам Эрика, Тайлер с упоением слушал рассказы Каролла и Портмана о приключениях их родственников за границей, Барри и Остин помогали маме собирать грязную посуду и вымыть ее, чем вызвали ее восторг и даже заслужили то, что мама ласково потрепала их по волосам. Остин, кажется, неловко покраснел, вызвав хихиканье друзей, в которых секундам позже полетела тряпка, за этим последовал очередной всплеск бунтарства. Начались шутливые бои без правил, в ход шли тряпки и подушки, в качестве боевых товарищей были взяты даже маленькие Роза и Элис, а позже ко всеобщим игрищам подключилась и мама, которая, как оказалось, обладала весьма метким глазом и успела «нейтрализовать» Тайлера, прежде чем он полез за ее фартуком, который минут десят назад был аккуратно сложен и убран на верхнюю полку.

— Эх, жаль, что папа этого не видит… — внезапно вырвалось у Тайлера. И это на мгновение погрузило Эрика в омут тоски и грусти по отцу… Интересно, вернется ли он? Он ведь обещал, что вернется… Он постарался отмести тревожные мысли мотанием головой, но сделать это не вышло, потому что Женсен задал вопрос:

— А что с ним?

— Он… ушел в лабораторию добровольцем… — почти шепотом признался Эрик. Женсен застыл, словно пораженный громом, и даже пропустил удар подушки в лицо от Элис. Спустя считанные мгновения он с прежним рвением бросился в бой, но что-то подсказывало Эрику, что эту тему им еще предстоит обсудить… Просто не в такой праздничной обстановке, когда все были увлечены забавной игрой, веселились и смеялись. Эрик жалел, что к празднику не могла присоединиться Лили. Ей было слишком тяжело, хотя она и не показывала этого, поэтому по предписанию врача девочка принимала специальные лекарства, которые должны были уменьшить боль, но на деле просто погружали ее в крепкий и безмятежный сон. А Эрик искренне верил в то, что рано или поздно этому придет конец. Что отец вернется с деньгами, на которые младшей сестренке можно было бы обеспечить самую обыкновенную жизнь, в которой не было бы всего того, что испытывала она сейчас.

Эрик хотел бы, чтобы этот день никогда не заканчивался, чтобы он продолжался вечно… Но время было неумолимым, солнце понемногу закатывалось за горизонт, окрашивая стены дома в розоватый оттенок. Смеркалось, членам клуба «Деятельная Молодежь» было пора возвращаться домой, особенно Мартину… Да и Эрика завтра ждали очередной рабочий день и две смены на заводе, как и Тайлера. Розу и Элис — подработка, маму — забота о семье. Эрик ложился спать с осознанием того, что этот день раз и навсегда был помещен в копилку самых счастливых воспоминаний в его жизни. И проснулся он в отличном настроении. Бодрость буквально сочилась сквозь него, потому, наспех позавтракав, Эрик почти что бежал на завод, чувствуя прилив энергии и живительных сил. Новая куртка для него казалась этаким талисманом, которая посылала лучи света через все тело, а часы отца будто придали его рукам дополнительную силу, моментально исцеляя боль в мышцах и мозолистых от долгой и утомительной работы пальцах.

Смена началась с… удивительного события. Никто не даже не мог предположить, что в ближайшее время такое произойдет, но… На завод пришел отряд вордов-патрульных. Целый, чтоб его, отряд. Всех работников на заводе собрали в один зал, собираясь, судя по всему, допросить каждого с пристрастием, и Эрику стало не по себе. Да, ворды были блюстителями порядка, этаким органом надзора, исполняющим приказы важных шишек, конечно, главной их функцией была защита территории от внешних и внутренних угроз… Будучи элитой в военном плане, да и во всех других, ворды мало интересовались тем, что происходит в домах и на предприятиях граждан государства, заботясь в основном о другом. В худшем случае, мог в дом или в организацию мог прийти… ну один патрульный, молчаливо оглядывающий все и выносящий вердикты, которые зачастую сводились к кивку или слову «нехорошо», но сейчас… На завод пришел отряд, и Эрику было действительно любопытно, что произошло, чтобы аж пятерых патрульных отправили к ним, да еще и, похоже, не с самыми приятными новостями. Эрик тут же продвинулся в первые ряды собравшихся товарищей по несчастью, бросив взгляд на Тайлера, который понимал, что происходит, не больше брата. Один из патрульных прочистил горло и достал скрученный в трубочку лист бумаги, который позже развернул и даже слишком сильным движением прибил его к деревянной балке. От стука заколоченного гвоздя все вздрогнули. Ничего хорошего это не предвещало. Эрик сделал шаг вперед, пытаясь вчитаться в то, что было написано на принесенной бумаге, но не успел, потому что Тайлер оттащил его назад. И все-таки Эрику удалось разглядеть одно-единственное слово: «собрание»…

— Значит так, — начал один из патрульных, прочистив горло, — Вот это, — он ткнул пальцем в бумагу, — Было развешено по всей столице. Сообщение о сборе нелегального собрания по случаю вотума недоверия Королевской Семье, чтобы вы знали. Это карается каторгой в лучшем случае. В худшем случае, если это будет сочтено за преступление более высокого порядка, ваша жизнь ухудшится куда сильнее. — сердце Эрика заколотилось со скоростью света. Собрание?… Недоверие?… К Королевской Семье?… Что-то ему подсказывало, что он знал, кто стоит за этим, но Эрик молился о том, чтобы он ошибался… — Нам удалось выйти на первоисточник, мы выяснили, кто посягнул на государственную идеологию, в связи с чем у нас есть вопрос. К каждому из вас, — ворд сделал непродолжительную паузу, обведя суровым взглядом всех работников завода, некоторые из которых, опустили глаза… — Знаком ли кому-нибудь человек по имени Женсен Идербах?

Эрик подумал, что потеряет сознание, и только сила воля заставила его стоять на месте… Только не это… Проклятье… Женсен?! Какая-то часть сознания Эрика твердила, что только Жен был способен на такой безумный поступок, тем более, после отказа патрульных провести это несчастное собрание, которое являлось необходимой частью плана… Но Эрику просто не верилось, что Женсен был готов подвергнуть себя такой опасности, как суд, каторга, а то и хуже! С самого начала Эрик понимал, что эта идея была безумной и рискованной, сам бы он ни за что ее не реализовал… А вот Женсен решился, и теперь Эрик не знал, что и чувствовать. В его голове смешались страх за своего лучшего друга, страх за за себя, ведь теперь Эрик был втянут в нечто… потенциально преступное… И уважение. Искренне уважение к смелости, которую проявил Жен. Эрик сколько угодно мог называть себя храбрецом, но ему бы ни за что не хватило духу пойти против предупреждения патрульных о том, что такую деятельность могут счесть незаконной. Эрика раздирали противоречия. С одной стороны, то, во что Женсен грозил впутать клуб «Деятельная Молодежь», вордами уже было встречено с неодобрением, значит, выходило за рамки закона. А ведь Эрик не сможет помочь своей семье из каторги! Но если он не одобряет то, что сделал Женсен, получается, ему нет дела до того, что происходит в королевской лаборатории, значит, нет дела и до того, что происходит с отцом! Эрик едва не начал рвать на себе волосы. Происходящее казалось таким абсурдным, таким пугающим… Эрик почувствовал на себе полный непонимания взгляд Тайлера и потерянно обернулся на брата. Похоже, Тайлер тоже не мог предугадать такого исхода. Никто не мог. А выбор делать Эрику… Ответом патрульному было молчание. И немудрено — кроме Тайлера и Эрика, о Женсене вообще никто ничего не знал, поэтому все, что оставалось — это держать язык за зубами в слепом порыве защитить своего друга даже от представителей закона.

— Любой сообщивший полезную информацию будет вознагражден, — продолжил патрульный, столкнувшись с молчанием и непониманием, — Каждый получит по пятьсот хейров. — пятьсот хейров! Сердце Эрика едва не выпрыгнуло из груди, и сверлящий брата глазами Тайлер ничем не мог помочь. Обещание солидных выплат от Королевской Семьи за участие в эксперименте казалось призраком надежды, а это… Это были реальные деньги, настоящие, вот, лежащие будто на протянутой руке! А всего-то и стоило, что сообщить патрульному о том, что существует клуб «Деятельная Молодежь», которая в последнее время усиленно сомневается в существующей власти и ее решениях, а клуб этот возглавляет Женсен Идербах… А встречаются члены этого клуба в… Нет! Эрик тряхнул головой. Нет, нет, нет, ни за что! Никто, никто из клуба «Деятельная Молодежь» не пошел бы на такое, если бы речь шла об Эрике! И он не пойдет! На секунду Эрику захотелось хорошенько треснуть самого себя по морде за одну только мысль о… предательстве? Да, иначе это не назвать! Женсен бы так никогда не поступил! А Эрик… Позарился на легкие деньги, которые бы все равно не улучшили положение его семьи… Как только не стыдно?! Он опустил глаза, бросив быстрый взгляд на Тайлера, давая ему понять, что никакую информацию о своем друге сообщать не собирается. Брат понял Эрика без слов и коротко кивнул, словно одобряя его решение. Эрик нашел в себе силы едва заметно улыбнуться. Ему было приятно знать, что Тайлер, ставящий закон превыше всего и благоговевший перед служителями правопорядка, был готов поддержать такое решение и не сдавать человека, который был в его доме и ел с его стола буквально вчера. На душе стало теплее, Эрик в очередной раз поблагодарил все сущее за свою семью и своих друзей, предать которых не позволила бы совесть. Он принял решение. От принципов клуба «Деятельная Молодежь» он не отступится, даже если придется немножко идти против закона. Эрик хотел быть лучшим другом, лучшим братом… И он понимал, что сможет это осилить только в том случае, если будет идти по намеченному пути.

Патрульный, встретившись с гробовой тишиной, меланхолично пожал плечами и добавил, что время действия этого предложения не ограничено. Иными словами, что ворды будут рады любой полезной информации в любое время и в долгу, разумеется, не останутся. Эрик уже не слушал их. Он старался абстрагироваться от обещаний денег, пусть и не таких больших, но все же необходимых для его семьи… Когда ворды покинули завод, все облегченно выдохнули. Тайлер перекинулся с Эриком парой взглядов, в которых было слишком много не сказанных в присутствии патрульных слов. Но понятно было одно: Тайлер не предаст брата, который, в свою очередь, не предаст друзей. Теперь работникам завода можно было подойти ближе и ознакомиться с этой «преступной» бумагой, которую повесил патрульный. Особый интерес это приглашение на собрание пробудило в Эрике. Дух бунтарства, жажда свободы и желание во что бы то ни стало взглянуть хотя бы одним глазком на то, что решил устроить Женсен — все это застилало здравый смысл. Но не успел он прочитать написанное, как впереди него оказался начальник, который сорвал злополучное объявление и, скомкав его, отшвырнул куда-то в сторону. Эрик с сожалением проводил взглядом летящую в кучу мусора бумагу.

— Значит, так! — воскликнул начальник, — Вы все слышали вордов. Вот это, — он пренебрежительно указал на объявление, которое уже затерялось в груде непонятных железок, — Теперь преступление! Никаких собраний! И никаких участий в собраниях, тем более, на такие темы! Наше дело — работа! А что там устраивает Королевская Семья — не наши заботы! Если до меня дойдут хотя бы слухи о том, что кто-то из вас… — он обвел взглядом работников, — К этому причастен… Уволю! Без выяснения обстоятельств! Кому повезет меньше — будем по-другому разговаривать! Сдам каждого вордам! Или будем с нарушителями разбираться так, как это в Сен-Ладжолсе принято! — Эрику было наплевать, как там было принято в Сен-Ладжолсе. Как и на угрозы начальника, которые заставили всех присутствующих сжаться в страхе. Внимание Эрика было сосредоточено разве что на несчастной бумажке, которая мельтешила перед его глазами бесформенным белым пятном. Когда начальник приказал всем возвращаться к работе, Эрик подождал, пока все его коллеги уйдут и займутся своими делами, и бросился к горе железа, в спешке доставая скомканный лист бумаги и разворачивая его. Перед глазами мелькали слова призыва на собрание, узнавалась речь Женсена… Но Эрика волновала разве что строчка в самом низу. Адрес, место, дата и время проведения собрания. Ее он прочитал особенно внимательно. Улица, обозначенная на бумаге, была Эрику знакома. Дом, указанный как точка сбора, уже использовался членами клуба «Деятельная Молодежь». Обидно было лишь то, что дата собрания совпадала со сменой на заводе… Эрик тряхнул головой. Нет. Начальство может сколько угодно грозиться, как и ворды. Но собрание, ради которого и затеялся клуб, он не пропустит ни за что.