Крылья

Полина Михайловна Разницина, 2020

А началось все около полтораста лет назад. Осада то есть началась. Осада меня писателями со всех сторон. Потому что именно в 1886 году 23 ноября родился мой прадед, Яковлев Александр Степанович, ставший писателем. Позднее мама повторила традицию и тоже умудрилась появиться на свет 23 ноября, но писателем не стала. И все бы ничего, да родной брат моего папы…Михаила…Юрьевича…родился 6 июня, в день рождения одного немалоизвестного известного Александра (хотя, того, который мой крестный, тоже…) Но и это можно было пережить! Так нет! Очевидно, что, раз мой папа Михаил Юрьевич, а вокруг такая писательская неразбериха, мне не оставалась ничего, кроме как забиться в средину октября и 15-го числа (дружно передаем привет Лермонтову) явиться на свет. Шутки шутками, правда правдою, а вот уже приперла первая влюбленность в 10-м классе и тут Остапа понесло…Этот Остап, конечно не Лермонтов и не Пушкин, но кажется и не Кукушкин. Потому дайте Остапу шанс. Ему очень хочется быть замеченным.

Крылатое чудо

Крылатое чудо поселилось в запястьях.

Сидит и глядит за моими плечами —

Оно обняло меня, точно крылами,

Своими горящими светом словами,

Оно разглядело меня за горами,

За всеми преградами, всеми домами,

Оно прилетело ко мне из-за неба,

Неся с собой запах весеннего бреда,

Неся с собой чувства и каплю безумства,

Неся себя с болью, крылатой любовью,

Смеясь и картавя, как будто нарочно,

Но зная, что можно. Что чуду все можно.

Крылатое чудо вселилось в меня,

Покой изживая на перечне дня,

Неся и крутя за собой и толкая,

Не то чтоб вперед, куда — точно не зная,

Толкая всей силой от шторма внутри,

Крича мне над пропастью:"Вниз посмотри!"

И я, открывая глаза, улыбаюсь,

Когда упаду — то без шансов: сломаюсь.

Когда упаду — точно будет так больно,

Но сверху упасть это, в целом, — достойно,

Но сверху лететь будет очень красиво;

Пейзажи полей пронесутся пугливо,

И птичии стаи взметнутся с ветвей,

А небо расширится, станет светлей,

А я упаду, и как в сказке, опять,

Не смогут меня, как Шалтая, собрать.

Не страшно-не важно. Сама разберусь.

И так, потихоньку, я снова очнусь,

И снова ко мне из-за темных лесов,

Неся с собой запахи нежности слов,

Стремглав принесется крылатое чудо,

Забыв про былое, и я все забуду.

И чуду прощу, и что скинуло вниз,

И снова его я исполню каприз,

И снова оно станет ветром в запястьях,

На стыках безумства и легкого счастья,

На стыках весны и горящего лета;

До осени долго, как мне до ответа:

Когда же начать мне паденья бояться

И стоит ли снова с нуля собираться,

И стоит ли в принципе мне разбиваться?

Когда я могу не лететь. Отказаться.

Но я полечу. Я опять полечу.

И снова ладони в туман запущу,

И снова я небом насквозь пропитаюсь,

И снова, в полет безрассудства вливаясь,

Сливаясь с ветрами и солнцем горячим,

С песком, с дикой степью и лесом незрячим,

В оттенки свободы себя превращая,

Я брошу всю горечь под звезды взмывая!

Несясь над людьми в крепких лапах у чуда

Я все позабуду. Я все позабуду!

Я буду смеясь в глаза бездне смотреть,

Над нею парить, острым свистом лететь!

Я буду ткать пальцами летнюю ночь,

И летним окажется брызнувший дождь,

И буду по крышам стук капель сбивать,

И в горсти надежды его собирать.

Крылатое чудо меня унесет

И снова от боли и страха спасет.

И снова отпустит над пропастью ржи,

Рисуя на пальцах моих миражи

О странном паденье и горьком, и сладком,

Которому если и быть — то загадкой.

Крылатое чудо отпустит опять,

К другим улетит, чтоб других поломать,

Но только я знаю — мы с чудом друзья,

Из всех самых близких ему ближе я.

И чтобы со мною и как не случилось,

Когда было нужно — оно находилось,

Оно приходило, когда было больно,

Шептало мне:"Тише,"-шептало:"Довольно".

И даже когда королевская рать,

Опять мозговала с чего начинать,

Пытаясь хоть что-то во мне поменять,

И так не сумев даже сердце собрать,-

Оно приходило и клеило ранки,

И шило мне новую веру и планку

Все выше и выше, прекрасную планку,

Пусть шило неровно, порой наизнанку,

Но только оно меня не оставляло.

Так было всегда. От конца до начала.

Я знаю. Крылатое чудо со мной.

Характер у чуда не легкий, дурной,

То ластится кошкой, то лезет в окошко,

И тащит с собой, и кроит понемножку.

Но только я верю, однажды оно

Меня не оставит срываться на дно,

Однажды меня над землею подхватит,

И в даль унесет, прошептав только:"Хватит."

И крепко обняв, никогда не отпустит

На злой произвол надоедливой грусти.

И мы долетим, наконец, до страны,

Где ходят по улицам нежные сны,

Где небо поет, а любовь так и прет

Из груди.

Я верю, что все впереди.

(вторая половина марта 2020 года)

***

Мне бы шашку да коня,

Только б видели меня!

Мне бы ветер! Мне б на волю!

Мне б свободу не во сне!

Ноги в стремя, руки в гриву-

Душу рвет, как по весне…

Мне бы поле и просторы,

Мне бы только свист в ушах,

Мне бы нежные узоры

На небесных лоскутах!

Мне бы эти перепады:

Ласки лета, стук копыт…

Мне бы воздух, воздух сладкий;

Сердце робко говорит-

Еле шепчет, еле бьется,

А потом как застучит!

В такт копытам! В такт подковам!

Пусть бушует! Ночь горчит,

Вырывается чрез душу

Голубеющей звездой.

Я лечу, лечу над полем!

Боже, боже, что со мной?!

Я не знаю, как иначе,

Не умею без коня,

Без высоких трав и неба!

Нет свободы-нет меня.

Так, с утра до самой ночи.

Темень. Хутор. Голоса.

Из-за леса темно-синим

Сверлят душу небеса.

Вся дорога в паутинке

Капель летнего дождя.

Мы идем по ней с конем.

Двое нас. И он, и я,

Оба загнаны и пьяны,

Оба дышим через раз.

Оба видим лишь друг друга.

Оба живы лишь сейчас,

Когда хаты дымом ходят,

Ватой дым дурманит ночь,

Когда черная дорога

Под луной уводит прочь,

И опять, всю ночь, в угаре

Мерит поле звон копыт.

Мы с конем устали очень.

Ни один из нас не спит.

Эта воля! Это счастье!

Эта радость! Это — жизнь.

Только слышу, сердце шепчет:

— Крепче за нее держись!

А с утра дойдем до дома.

Ляжет, фыркнув, вороной.

Я усну без мыслей, счастлив,

Счастьем пьяный, им больной.

Хутор. Песни из-за гула

Разгоревшейся души.

Я дышу и грежу волей.

Дорогая, не спеши.

Не гони меня отсюда

В слякоть скользких городов.

Я люблю тебя, свобода!

Я расстаться не готов.

(31 марта 2021 года)

***

Однажды я явилась слишком новая.

И мне сказали:

— Шла бы ты…ты кто?

А я была такая же бедовая,

Так что послали, в целом, не за что.

Я так же не умела быть спокойной,

Умела думать только на ходу,

Кидая тапком в счастье ужасалась,

Что может ненароком попаду.

Я так же не умела улыбаться,

Как улыбался с кадров Голивуд,

И если кто-то счастливо смеялся,

То мой смех вызывал один испуг.

Я так роняла хрупкие тарелки,

Что слон в посудной лавке был не в счет,

И продавец, попутно заикаясь,

Выписывая нам обоим счет,

Молился, чтобы стены уцелели,

А я шептала на ухо слону,

Что если птицы в зоопарке пели,

То тоже, очевидно, про весну.

Мой слон перечил, мялся, упирался,

Топтал ногами сброшенный графин,

Он говорил, что птицы знали то,

О чем им рассказал вчера дельфин.

Дельфин не знал весны. Я это знаю.

Но птицы пели все же о весне.

Я тоже птица. (Я порой летаю).

Не так уж важно, что порой — во сне.*

Я не умела делать, то что просят.

Старалась. Получалось как всегда.

А люди почему-то не выносят

Сердечно-бестолкового труда.

Я пела в душе. И не в душе пела.

Я тоже птица. Так что не впервой.

И если я летела (хоть с обрыва),

То лишь вперед…об стены головой.

Не все кончалось шишками на лбу.

Порой летают люди и пингвины.

Припомнить переломов не могу…

Секундочку, я шею передвину.

Я так же жала руки, опасаясь,

(А может быть не стоит отпускать?)

И некоторые руки я сжимала,

Пытаясь их, наверно, оторвать.

Кому нужна рука без человека?

Уж лучше человека без руки…

Но люди отцеплялись, как вагоны,

И оставались где-то позади.

А кто-то уходил, как целый поезд,

А я все не могла никак понять,

Зачем они уходят по земле,

Не лучше бы им было улетать?

Однажды я явилась слишком новой.

Такой же новой, как вчера была,

Но только промолчала про бедовость

И сердце без прелюдий подожгла.

*-здесь «порой» как время года. Пора — весна и т.п.

(3 сентября 2021)

Расставанье

Верхняя полка, горячий чай.

Поезд уехал, но ты не скучай.

Буду тебя вспоминать, прощай.

Все мне прощай, а вернусь — встречай.

Поезд колесами стук да стук.

В сердце похожий ритмичный звук.

Сердце зажалось меж теплых рук.

Греется сердце, мой милый друг.

Греется сердце на всю дорогу,

На весь тяжелый, далекий путь.

Ты не тоскуй, не грусти, хороший,

Только меня никогда не забудь.

Ты вспоминай обо мне и смейся.

Ты улыбайся мне издали,

Чтобы улыбка твоя летела

И огибала края земли,

Чтобы я знала, что на планете

Жив и не вянет счастливый смех,

Чтобы душа согревалась мыслью:

"Где-то смеется родной человек."

Ты вспоминай обо мне с улыбкой.

Ты улыбнешься и я легка.

Там, на другом на краю земли,

Где звезды ближе и облака,

Ты померещишься мне счастливый,

Я рассмеюсь тебе, рассмеюсь.

Ты улыбнешься мне — стану сильной.

Ты позовешь меня — я вернусь.

Помни, я рядом, я здесь, с тобою.

Ты мне дороже чужих краев.

Поезд уносит меня с собою,

Только останется сердце мое.

Сердце питается твоим смехом,

Чуткой, пронзительной добротой.

Если уйдешь на другой край света,

То захвати и его с собой.

Верхняя полка. Несется поезд.

Поезд умчится, а ты не скучай.

Я ведь люблю тебя больше Неба.

Я ведь люблю тебя. Так и знай.

Если с тобою случится что-то —

Сердце завоет и я приду.

Если себя потеряешь в спешке,

То я найду тебя. Я найду.

Можешь со мной говорить глазами.

Я обещаю не быть глухой.

Только не мучай меня слезами,

Только не мучай меня собой.

Время несется, горящий поезд,

Светом своим разрезая ночь,

Солнце твое незаметно гасит

Времени липкий, осенний дождь.

Время — река, что несет в стремнину,

Время — безжалостный, мудрый врач.

Время, обнявший меня за плечи,

Чтобы потом обезглавить, — палач.

Время огромное, словно кошка,

Если ты сам лишь полевка-мышь.

Время меня придавило лапой,

Время мне шепчет:

— Беги, малыш.

Помни меня. Улыбаясь помни.

Помни хорошее. Помни свет.

Чтобы палач прошептал тихонько:

"Ты не пугайся. Там боли нет."

Чтобы одним волевым движеньем,

Чтобы весь поезд сгорел дотла,

Чтобы, обжегшись горячим светом,

Съежившись, прочь отступила мгла.

(31 мая 2021)

Взрослые люди

Мы же с тобой такие взрослые люди!

Мы же все знаем, как лучше нам будет,

Да?

Мы же с тобой уверено рубим и судим…

Рубим сначала, а судим потом иногда…

Мы же умеем прикинуть где как, да примерить.

Мы же и все подровняем в одну колею,

Мы и надежды научены с пользой лелеять,

Мы и уверено держим осанку в строю,

Мы и бросаемся в бой если — только подумав,

Мы никогда безрассудство не пустим вперед.

Мы же заточены чувствовать через рассудок.

Мы же всегда выжидаем когда наш черед.

Мы же с тобою такие умные, правда!

Дяденьки, тети и рожи серьезны, смотри!

Мы ведь примеры! Мы знаем как надо!

Мы ведь не дети уже! Мы все это прошли!

Мы не шатаемся с ветром в ушах по трамваям,

Мы осторожны, мы видим, мы слышим, мы ждем.

Мы надеваем калоши и зонтик хватаем,

Если природа нам день омрачает дождем.

Знаем, ученые мы, что такое простуда.

Знаем, что слякоть лишь насморк и кашель сулит.

Ноги в тепле и, конечно же, сердце прикрыто.

Если продует — не скоро потом отболит.

Мы научились — бывает плохая погода.

Мы босоногими лужи не топчем смеясь.

Мы научились порядку вещей, год от года-

Мы обновляем порядок, застоя боясь.

Мы так боимся, что время обгонит, обманет,

Тщетно пытаясь секунды упрятать, отнять,

Не понимая, не веря, что жизнь ждать не станет,

Только нет смысла пытаться ее обогнать.

Жизнь — это гонка.

Не гонка. Не правда. Не трасса.

Не велоспорт. Не забег. Не игра. Не часы.

Не беговая дорожка. Не банк и не касса.

Жизнь — не игрушка. Не замкнутый круг. Не весы.

Жизнь — не экзамен. Не мысли. Не письма.

Жизнь — не надежда. Не чувства. Не бой.

Жизнь не имеет ни цели, ни смысла.

Жизнь — это что-то, во что с головой,

Что ощущаешь ногами шагая по снегу,

Что невозможно вот так"упустить","потерять".

Даже стараясь не сможешь сказать что же это.

Даже несясь над землей — не сумеешь догнать.

Жизнь между ребер, в крови и в сознанье.

Жизнь на морозе играет в дымочке дыханья,

В каждых глазах, в каждой мысли и в каждом из нас.

Жизнь это все, что вокруг и сейчас.

Мы же такие с тобою…такие не дети

Мы же все знаем, давно просчитав наперед.

Мы же уверены — все очень сложно на свете-

Кто не сворует, тот точно о чем-то приврет.

Все так смешно с высоты пробежавших годов.

Мил и наивен счастливый бесхлопотный рой

Глупых мальков, ненаученных подлостью слов,

Неразлепивших глаза, несеченых судьбой.

Мы же все видим, все слышим с тобой…

Мы же с тобою такие взрослые люди!

Глупость и скуку умеем в одно не мешать.

Мы научились любить и мы правильно любим.

Мы научились учиться и ровно дышать.

Мы не стихийны, не рушим в порыве, не плачем.

Мы не смеемся, когда больше к месту молчать.

Мы управляем собой. Управляем судьбой и удачей.

Прежде чем в душу ворваться — привыкли стучать…

Мы же с тобою такие взрослые, да?

Ты правда веришь в осмысленность этой бравады?

Мы же с тобою глядим наперед всегда…

Только мне так и не ясно, что значит — Надо?

(3 марта 2021)

***

В твоей сказке о черном свете

Я ищу себе белый луч.

Видишь солнце как ярко светит!

Блещет радуга из-за туч,

Изогнулись в травинках капли

И как звезды горят в ночи

Незатушенные тобой

Фонари, темных улиц лучи.

В твоей сказке нет места месту,

Все сужается и кричит,

Только я распеваю песню,

Песня в горле моем горчит,

Вырывается, обнимает,

Загорается, греет, звенит.

Может, петь я совсем не умею,

Ну так это не важно, пойми.

Ты закрасил все черной краской,

Конец ознакомительного фрагмента.