За границей Восточного Леса

Полина Сутягина, 2023

Во время путешествия через Равнину брат и сестра из племени Восточных Лесов захвачены в рабство. В этот момент судьбы их расходятся на параллельные пути. Брат, Ригзури, сбежав, присоединяется к вольному пиратскому братству в водах Южного моря, не теряя надежды разыскать младшую сестру Римьяну. Девушка куплена на невольничьем рынке таинственным жрецом. Как позже узнает Ригзури, жрецы эти являются неофициальной властью в материковом Государстве. О них практически ничего неизвестно простым людям, но образ их напитан страшными легендами и окутан ужасом.Их ждут приключения под парусом и пиратским флагом, странствия по бескрайним водам, степям и лесам, древние жреческие ритуалы, борьба за свободу, непростые решения и столкновение с их последствиями. Как выдержать испытания и при этом не предать себя? Им предстоит измениться самим и изменить мир вокруг. Но суждено ли им встретиться вновь?

Глава 14. Путями пиратства

Рвение и талант Ригзури были оценены капитаном «Аурелии». И хотя он и не знал истинную мотивацию поведения новичка, но считал вполне нормальным для умелого юнца проявление амбициозности, и потихоньку стал приближать к себе юношу. Под командованием Капитана Ригзури удалось освоить немало приемов морской науки. Кто-то на корабле завидовал такому росту новичка, однако большинство относились к нему с уважением. Он не раз проявлял находчивость и отвагу в бою, спасая раненых товарищей. А такие вещи трудно было не ценить. Несмотря на сомнительное ремесло, Ригзури старался сохранить человечность.

Основной пиратской базой служил остров Каперания, также принадлежавший Южному Архипелагу. Здесь пираты сбывали награбленное местному правителю, производили дележи, напивались в местных тавернах и пользовались услугами женщин, не гнушавшихся провести ночь с морским авантюристом за достойное вознаграждение. Последние были как представительницами местных племен, так и метисками, зачастую появившимися у матерей той же «профессии».

Капитан «Аурелии» не слишком жаловал попойки, того же мнения об этом деле был и Ригзури. А вот Топорик любил порой повеселиться, но знал меру, и как бы «весел» ни был, никогда не сбалтывал того, о чем в трезвом состоянии мог бы пожалеть. «В нашем деле, — говорил он другу, — умение пить — хорошее подспорье, слушать, что болтают другие, а самому языком не мести, чего не надо. А ты думаешь, как команду набирают?» В этих вещах Ригзури не понимал. Сам он награбленным не разбрасывался на сомнительные услады, как делали многие пираты. Вместо этого на накопленное выстроил небольшой домик на берегу и нанял слугу и служанку из местных, чтобы они следили в его отсутствие за домом. Такая практика была нередка среди пиратских капитанов и других моряков высокого положения. Сам капитан «Аурелии» имел неплохой дом в тихой оконечности города, где часто строились зажиточные, но не любящие местной пестрой жизни горожане. В этот дом были вхожи немногие с судна, но Ригзури после очередного похода получил приглашение на ужин.

Капитан знал, как правильно тратить деньги. Его дом был хоть и не велик по местным меркам, но отделан с изяществом различными редкими породами дерева. В оформлении стен и мебели была использована резьба местных племен, мастера которых далеко не всегда охотно нанимались на службу к чужакам. Видимо, Капитану удалось найти к ним подход. В обеденном зале на тяжелом крепком столе стояли разветвленные подсвечники. Ни на них, ни на высокие долгогорящие свечи хозяин дома также не поскупился. То монументальное и в чем-то строгое роскошество, в котором ему приходилось отказывать себе на корабле, он возмещал в своем уединенном обиталище на суше. За столом прислуживали две молоденькие метиски. Их одежды представляли, как и они сами, смесь, переплетение того, что было принято на материке и в их родных племенах. Такое облачение, оголяющее их медного отлива руки и плечи, придавало девушкам еще большую соблазнительность. Капитан не был сторонник дешевых утех публичных женщин. Он выбирал и воспитывал по своему разумению тех, с кем желал проводить время.

В отличие от местных состоятельных, а знатных здесь особо и не было, горожан, капитан не цеплялся за материковые вкусы, и не гнался за их модой. На его столе были представлены блюда, которые нравились ему самому, независимо от их происхождения, рецепта и ингредиентов.

В тот вечер других приглашенных к ужину, кроме Ригзури, не было. Они с капитаном сидели рядом, через угол стола. Служанки расставили дымящиеся яства и принесли бутылку не слишком дурманящего голову напитка, продукта сбраживания местных сладких плодов, напоминавших Ригзури сливы из его родных лесов. Но эти плоды обладали более пряным ароматом, сладостью и сочностью. Напиток из них веселил кровь и способствовал здоровому аппетиту.

Капитан поинтересовался, как гость находит его дом. Ригзури не мог не похвалить изысканности и убранства, но отметил, что лично ему достаточно гораздо меньшего.

— Возможно, — отвечал Капитан, — мне же приятно бывать здесь, после продолжительных путешествий. Ты не слишком долго еще живешь в море, чтобы ценить такие вещи. Однако со временем, — он пригубил из тонкого прозрачного бокала, — если не погибнешь, конечно… поймешь, о чем я. У тебя есть вкус и жажда большего. Это приятно видеть. Из тебя, может, и выйдет толк.

Ригзури промолчал и выбрал вместо ответа наслаждаться рагу из местного овоща, который почему-то называли тем же именем, что и материковое клубневое растение, хотя оно на него было совершенно не похоже.

Только теперь, в непринужденной беседе, Ригзури заметил, что на самом деле у Капитана чистый материковый выговор. Среди рабов они чаще всего общались на суржике, выросшем на базе языка Равнины, который Ригзури достаточно легко мог понимать, но говорил на нем он не очень чисто. На Южном Архипелаге так же царило переплетение языков: разные материковые акценты сплетались с языками местных племен в мало уже похожую на оригинал смесь. Однако на корабле приказы обычно отдавались на наиболее распространенном варианте этой смеси, вполне понятной как выросшим на материке людям, так и выходцам с активно участвовавших в торговле островов Архипелага. Этот же язык был наиболее в ходу на Каперании.

— Скажите, капитан, Вы долго прожили на материке? — решил поинтересоваться Ригзури.

— Да… — ответил тот немного задумчиво. — Вполне банальная история для этих мест. Я родился в достаточно состоятельной и уважаемой семье в небольшом городе близ столицы. Но, как нередко это бывает, к тому времени, когда юноша либо перенимает хозяйство от отца, либо бросается в открытый мир на поиски самостоятельного заработка, семья наша обеднела, и вместо ожидаемого первого мне предстояло — второе. Торговые дела отца были существенно подорваны, когда один из его кораблей с наиболее ценным грузом был ограблен и потоплен пиратами. Забавно, не правда ли?

Рассказчик слегка ухмыльнулся из-под аккуратных черных усов. При свете стольких свечей, в подобной изысканной обстановке и своем элегантном костюме, казалось, что обстоятельства жизни этого человека не слишком изменились с тех пор. Да, в его роскошных черных волосах засеребрились тонкие полосы, а на лицо легли первые борозды морщин — промоины ветра и свидетели непростых жизненных решений, но здесь наблюдая его, можно было подумать, что это все лишь следы жизни делового аристократа, а не пиратского капитана. Тем временем он продолжал.

— С этим делом отец увяз в долгах, с которыми ему так и не удалось расплатиться при жизни. Чтобы хоть отчасти расквитаться с кредиторами, был продан наш второй корабль, а я поступил туда на службу. Корабельная жизнь уже тогда была мне не в новинку. Разница заключалась лишь в положении, — он снова усмехнулся и, отпив из бокала, откинулся на спинку стула, обильно украшенную резьбой.

— Вот так я и проходил несколько лет на бывшем нашем корабле, пока однажды не получил известие о смерти родителей и том, что имение отдано за долги. Возвращаться мне было некуда, да и не зачем. К тому времени я уже был неплох на своем поприще и нанялся на более крупный корабль штурманом, поскольку хорошо знал южные торговые пути. И так вышло, что однажды наше торговое трехмачтовое судно тоже повстречалось с пиратами. Был недолгий бой, и когда капитан осознал гибельность своего положения, он сдался в надежде сохранить жизнь. Но у пиратского капитана были свои планы не только на груз, но и на корабль. Он предложил всем, кто готов рискнуть, забрать шлюпки и убираться. А мы тогда находились не слишком близко к островам. Однако тем, кто хочет примкнуть к нему, он был готов дать место в команде. Присоединив захваченный корабль к своей начинающейся флотилии, он перемешал команды и распределил по двум кораблям. Я не особо колебался в своем решении. Терять мне, во всяком случае, было нечего — ни денег, ни репутации. И я остался штурманом. Правда, капитану впоследствии не очень везло. Вскоре он потерял один из своих кораблей, а потом и жизнь. А я, заручившись поддержкой команды, занял его место. Оба корабля уже скормлены океану. «Аурелия» — моя трофейная шхуна. Я привел ее в порядок, хорошенько укомплектовал пушками. И пока вполне доволен.

— Вы никогда не думали поднакопить и вернуться на родину? Может быть, даже выкупить поместье?

— Нет, — покачал головой Капитан, — зачем мне это? Там не осталось ничего, кроме далеких и порядком забытых воспоминаний. Моя жизнь теперь здесь. И, в сущности, складывается она вполне неплохо.

Он позвал служанок, и те принесли тарелки с местными фруктами и сладостями.

— Твоя история тоже вполне тривиальна в этих местах, — капитан снова обратился к Ригзури, — куда еще податься беглому рабу?.. Но ты не похож на преступника. Как тебя занесло в кандалы? Впрочем, говор твой странный. Напоминает немного торговцев из Западных Лесов.

Ригзури не очень стремился делиться своей историей, и в этот момент обдумывал приемлемую отговорку, но когда Капитан закончил фразу, его прежние мысли сразу улетучились. Он не мог поверить собственным ушам.

— Торговцев? — переспросил он. — Из Лесов?

— Да, верно… — отвечал Капитан спокойно. — Впрочем, если ты из дальних мест, как, судя по всему, и есть, возможно, не знаешь о них. Ну, да, лес-то, как думаешь, откуда берется? На северо-западе и северо-востоке от Равнины лежат огромные пространства лесов. Сам я там никогда не был, но торговцев видел. Они скупают лес у местных лесорубов и продают его на Равнине. Даже на острова порой привозят древесину оттуда. И корабли тоже… Здесь, на островах, есть интересные и редкие породы. Но кто будет строить дом из красного дерева? Потом, они тут все кривые. Там же в Западных Лесах деревья высокие и стройные, такие, что идут на мачты. Есть не гниющие в воде породы. За такие немалые деньги отсчитывают корабелы для своих судов.

— И они рубят… свой собственный лес… и продают его людям Равнины? — Ригзури произнес это почти с отвращением.

— Ну да. Они неплохо зарабатывают, думаю, на этом дельце. Впрочем, перекупщики наверняка наживаются получше. Но ведь им это ничего не стоит. Леса полно. А в обмен они получают то, что им в своих лесах не достать. Хм… Металл, например… Обычные торговые отношения. Да ты, парень, видать, совсем из диких степняков-кочевников, что тебя такие простые вещи удивляют.

Капитан слегка рассмеялся и принялся набивать трубку. Одна из служанок принесла ему огня.

— Нет, — ответил Ригзури, глядя в пространство, — я не из них. Я просто оказался не в то время не в том месте. И теперь расплачиваюсь за это. Вы правы, я не совершал никакого преступления, за которое здесь обычно отдают в рабство. Однако за мою ошибку я бы не смог расплатиться и кандалами.

Капитан посмотрел на юношу. Порой ему очень нравился этот малый. «Из него определенно выйдет толк», — думал Капитан. Но порой… он казался ему таким странным, что скорая и какая-нибудь незадачливая гибель юноши его бы так же не удивила.

Гость и хозяин благодушно попрощались друг с другом, и каждый остался при своих мыслях. Ригзури направился через весь город к берегу, где стоял его дом. К его приходу все помещения были прибраны и приготовлена вода для купания. Слуги уже легли спать, а Топорик, который, когда они ступали на сушу, жил у друга, еще не вернулся. Тогда Ригзури снова покинул дом, и двинулся вдоль берега. Ночи здесь стояли теплые. Ригзури разделся и вошел в воду. Океан слегка холодил кожу. Вода с тихим плеском раскатывалась по песку, поглощая следы босых ног юноши. Он заходил все глубже, и вода охватывала его обнаженное тело. Он нырнул. Ему хотелось остудить ворох мыслей, что одолевал его всю дорогу домой. Как могло получиться, что их соседи и братья опустились до торговли своим домом? А ведь они тогда… тогда… в ту злополучную ночь, ехали именно к ним.

Уже много лет связи между двумя Лесами и их народами становились все более отдаленными. И тогда дети одного из вождей племен Лесов Востока были отправлены как посланники к жителям Западных Лесов. «Братьям, как считали мы, а выходило, что они уже давно жили совсем иной жизнью. И якшались с этими опустившимися людьми Равнин. Еще вопрос не поступили бы они с нами так же, как эти недостойные имени человека существа с Равнин?» В Ригзури закипала ярость. Он с силой работал руками, и не заметил, как уже достаточно удалился от берега. Вода переливалась красками ночи. В ней, вторя отражениям созвездий, от прикосновения к телу юноши зажигались огоньки неуловимых человеческому глазу организмов.

От его широких махов расплывались светящиеся круги. Ночь была пьяна от звуков, свистов и шорохов сельвы. Необычные животные перекрикивались с веток, а во тьме и хитросплетении ветвей распускали свои нежные белые цветки ароматные растения. В них засовывали мохнатые мордочки летучие мыши и длинными язычками слизывали нектар, пачкая любопытные носы в яркой и клейкой пыльце.

Юноше же среди всего этого многообразия жизни казалось, что он одинок. Он чувствовал себя необитаемым остовом в этом безбрежном океане, островом скалистым и безжизненным. Вскоре в теле начала накапливаться усталость. Он повернул назад. Выбравшись на берег, Ригзури перекинул через плечо штаны и рубаху и нагой отправился к дому, зная, что вряд ли кого повстречает на пути, а если это и произойдет, то тот будет с большой вероятностью столь нетрезв, что ему и дела не станет до облачения встречного.

За время отсутствия хозяина, людей в доме прибавилось. В гостиной на плетеном диванчике посапывал коренастый морячок: Топорик недавно вернулся с веселой пирушки и растянулся где пришлось. Когда на пороге в обрамлении ночи появился силуэт обнаженного мужчины, первой мыслью поддатого пирата было, что на город напали туземцы. Но потом в вошедшем он распознал хозяина дома и расхохотался.

— Что? — прохрипел он с софы, — капитан обобрал тебя до нитки в карты? — и снова разразился смехом.

— Отнюдь, — с улыбкой ответил Ригзури. Он вошел в дом и, закрыв за собой дверь, зажег на столе свечу. Потом натянул штаны и сел на стул напротив Топорика.

— Ходил освежиться.

— Вот, все-таки… должен признать, ты дурак, друг мой! — отметил с нетрезвым смешком Топорик. — Ну отчего брезговать удовольствиями, если они тебя все равно не отдаляют и не приближают к цели. Ну, скажем, выпить тоже еще то удовольствие бывает… Да и я, ты знаешь, не то что бы любитель. Так, порой… для веселости. Но, друг мой, женщины! Что может сравниться с объятиями этих пленительных дикарок, после месяцев плавания?! Ну неужели у тебя внутри не мяукает твой камышовый кот? — икнув, он снова расхохотался.

— Кто, прости, у тебя мяукает?

— Ну ладно… ну да не корчи ты из себя жреца, тьфу… не к ночи будут помянуты! Ну кот или не кот… ну ты же понял о чем речь!

— Да, да, друг… — вздохнул Ригзури. — Я, конечно же, прекрасно тебя понял. И, признаться, более чем. Особенно когда сегодня наблюдал гибкие станы этих служанок в доме капитана…

— Ах, служанок, да?.. — усмехнулся хитро его собеседник.

— Но дело в том, что в тех местах, где вырос я, любовь не покупают. По достижении возраста зрелости юноша доказывает племени и его женщинам свое право считаться мужчиной. Ну и тогда… — Ригзури повел рукой, — может подыскивать себе жену. Вообще не принято у нас быть с несколькими, ну или, по крайней мере, многими женщинами…

— Так-так… Погоди… — Топорик для такого разговора даже сел и устремил взгляд трезвеющих глаз на Ригзури, — не хочешь ли ты сказать, друг мой, что за то время, пока ты там скакал посреди елок, ты не надкусил ни одного сочного фрукта, не погрузил свой высоко поднятый бушприт в…

— Так! Все, я пошел спать. А с тобой, особенно в таком виде, я вообще отказываюсь вести подобные разговоры.

Ригзури поднялся и взял рубаху. Но Топорик тоже вскочил с места и шаткой походкой направился к другу.

— Не-е-т… — он обхватил юношу за плечи, хотя и был ниже его, но крепче и мощнее, так что сразу притормозил уход Ригзури.

— Так это дело мы не оставим… Я все понял теперь! — объявил он. — Вот в чем твоя проблема! Тебе просто необходимо хорошенько по…

В этот момент в комнату вошла разбуженная громким голосом Топорика служанка.

— Хозяин, у Вас все в порядке? — поинтересовалась она.

Тут уж и Ригзури не смог удержаться, и они с Топориком разразились хохотом. Служанка была очень удивлена поведением хозяина, ведь он в отличие от его друга никогда не напивался, и поспешила удалиться.