Пушкин навсегда

Сборник, 2022

Любители литературы отметили недавно 223-й день рождения великого поэта. И всегда есть повод ознаменовать этот особенный праздник новым сборником прозы и стихов, написанных на русском могучем языке. Пушкин непринуждённо смешал в своём творчестве «низкий» и «высокий» стиль, и это даёт возможность проявить уважение и любовь к Александру Сергеевичу приверженцам разных литературных жанров. Вот и в нашем сборнике объединены произведения очень разноплановые: авторы издательства «Четыре» не проходят мимо изменений в современном мире и никогда не сворачивают с дороги мира и добра.

Нарине Авагян

Родилась в г. Гюмри (Армения) в интеллигентной семье. Окончила факультет иностранных языков (английское отделение) Гюмрийского педагогического университета им. М. Налбандяна. С 2000 года живёт в Ереване, преподавала английский язык в ереванских школах, руководила отделением «Франкофонии» в центральной библиотеке им. А. Исаакяна.

За годы литературной деятельности выпустила 9 книг поэзии и прозы: «Я без себя» (2012), «Таинство безмолвия» (2014), «Планета детства» (2015), «Гранат» (2016), «На полях незаполненных строчек» (2017), «Беседа о пройденных вокзалах» (2018), «365 действий» (2021), «Дитя и солнце» (2021) — все на армянском языке; «Дитя и солнце» (детские стихи в переводе Ара Геворкяна, 2021) — на русском.

Творческий мир поэтессы основывается на деталях окружающей действительности, в коей она генерирует сопредельные друг другу темы жизни, любви, сопричастности ко всему земному и космическому, темы материнства, любви к родине и каждому живому существу. Считается одной из лучших поэтесс современной Армении, активно публикуется, соавтор ежегодников как на родине, так и в диаспоре.

Состоит в Интернациональном Союзе писателей, Союзе писателей Армении, Союзе армянских писателей Америки. Член литературно-культурного клуба «Тир».

Лауреат ежегодного международного литературного конкурса «Возлюбленные Музы» (Болгария). Победитель международного литературного конкурса «Иверия» в номинации «Спетаке поэзия» (Грузия). Творческий редактор литературно-политического журнала «Ширак».

В 2020 году удостоена титула «Армянка года» за вклад в педагогическую деятельность и развитие культуры. В 2021 году — титула «Национальное достоинство». Обладательница титула «Золотой Венок — 2022». Член международного литературного клуба «Творчество и потенциал».

Нарине Авагян замужем, имеет троих детей.

* * *

О, был бы если уголок укромный,

Весна б цвела в лугах, как горицвет,

Спустилась б зорька с гор с лукошком полным,

Неся надежду, веру и расцвет…

Горела бы свеча, как предвкушенье,

Как вечности земной небесный лик,

И сказочной рекой текло бы время,

И был священ и ясен каждый миг…

Был вешним каждый взгляд, преображенье

Царило бы во сне и наяву,

И в чистых помыслах погибло бы сомненье,

Перед иконой преклонив главу…

О, был бы если уголок укромный,

Весна б цвела в лугах, как горицвет,

А зорька вышла бы с лукошком полным,

Чтоб раздавать всем солнце и рассвет…

* * *

Ты волком-однолюбом на пороге

Души моей клубком свернулся верным,

Держа цветок в ладонях, ты с дороги

Пришёл ко мне с лучом рассветным первым…

В глазах твоих — огонь неукротимый,

В устах — от поцелуев моих надпись,

Пришёл случайно ты, неотвратимый, —

Дай прикоснусь щекой к твоей я лапе…

Сошлись в едином — радость, ликованье,

В твоих ладонях — ожиданий жажда,

Пятно греха — бездыханною тайной:

В глазах твоих раскаянья след влажный…

Как будто ты спускаешься по тропке,

Летишь, держа в руках светильник счастья,

Пришёл ты! — прислонюсь к плечу я робко,

Ты крепко обними меня и властвуй!

Ты волком-однолюбом вновь вернулся,

Домой вернулся утром… на рассвете…

* * *

Я обниму морей бездонных лоно,

Воды горсть выпью, остальное — вам,

В садах я соберу плоды в корзину,

Один плод мне, всё остальное — вам…

Вдаль полечу, чтобы обнять светило,

Один луч мне, а остальное — вам,

Его сияние соберу я мило,

И всё тепло вам, люди, я раздам!

Я соберу ночные звёзды с неба,

Звезду одну — мне, остальные — вам,

Зефиры юга соберу в ладонях,

Один вздох — мне, всё остальное — вам…

И когда трель любовной древней песни

Опустится на бровь мою — отдам

Я, люди, вам все сердца переливы,

Один — себе, всё остальное — вам…

Сплету венок из кос рассветных дальних,

Его на шею я повешу вам,

Пройдусь я по домам, ища надежды, —

Любовь и смех — всё людям передам…

Раскрою мига все блаженства, муки

И посещу места, где меня ждут,

Я уничтожу зависть, смерть, разлуки

И подарю вам счастье и уют…

СЛУЧИЛОСЬ СЧАСТЬЕ…

Пройдёт вновь время, что нас разлучило,

И встретимся, я думаю, опять,

Скрестятся вновь пути над самой кручей,

Победою в душе моей скрепясь…

И после встречи той случайной снова

Душа, ликуя, вновь к тебе прильнёт,

И двойственность не станет мне покровом,

Сомнениям моим конец придёт…

И я сорву с себя все одеянья,

Доспехи лжи с проклятием сорву

Под взглядом твоих глаз, что созиданье

Мне принесут, сияя наяву…

Рукой дрожащей ты, меня спасая,

Поставишь свечку в глубине души,

И я почувствую вдруг, уповая,

Оживший в мёртвом теле дух… и жизнь…

Твою улыбку озарит смиренно

Моя любовь в тот пробужденья час,

И я, дрожа, к тебе приближусь, пленной,

И молча загляну в пространство глаз…

А в мыслях — лишь ушедшие мгновенья

И сдержанная живость на лице,

Осколки памяти из прошлого, виденья —

В грядущее осмысленный прицел…

Наступит миг — души обледененье

(Ведь говорят, что трудно начинать,

А вновь начать труднее наважденья),

Не отступать, и не остыть: презреньем

Ведь можно так лишь душу заковать…

И гимн любви в глазах пусть воцарится,

Глаза — свидетели, их блеск и шарм,

Я замолчу и буду ждать царицей,

Что скажешь ты, чтоб верить лишь ушам…

И снова тишина, но там таится

Замкнyтых ящиков таинственный секрет,

И чувство, что лечу я вольной птицей,

Плетётся мост — единство двух сердец…

И вдруг взорвёшь весенней почки рвеньем

Безмолвие, что длится много лет,

Ты спросишь у меня с немым терпеньем:

«Случилось что-то? Наш ли этот свет?»

«Случилось счастье, ты и есть то счастье!» —

С восторгом я воскликну от души,

Отвечу сердцем, что раскрыто настежь,

Стараясь даже в этом не спешить…

И посмотрю в лицо твоё пригожее,

Чтобы поймать лишь отблеск твоих глаз,

Себе же я спрошу: «За что же, Боже,

Так радостна, приветлива сейчас,

И ничего меня уж не тревожит?»

Известно мне одно: что б ни случилось,

Тебя я не оставлю, — знай, мой милый…

ВЕСЕННИЙ ВАЛЬС

Незабываемым был день тот яркий,

Исполнен грустью, вечностью виясь,

Кружились в зале пышном в танце жарком

Мелодия шалая, отец и я…

Кружились в бесконечном упоенье:

Безумье, ликование, экстаз,

Застыли миги ветром дуновенья —

Мелодия шалая, отец и я…

К груди меня прижал он тёплой хваткой —

Была я юной девочкою лишь,

Поцеловал меня он в лоб украдкой,

И я от счастья воспарила ввысь…

Под музыку скрипичную влекущую

Кружились пары, как сама весна.

Не замечала ничего, лишь жгучие

Глаза отца и счастье, что без дна…

Под сладкий щебет и журчанье вальса

Я — невесомая в объятиях отца,

Лишь упоенью, чуду лишь подвластна

Парила в небе словно до конца…

Как будто души наши воспарили,

Свидетелями став небесных сфер,

Взлетали вверх, как ангельские крылья,

Преображая музыку в рассвет…

Незабываемым был день тот яркий,

Исполнен грустью, вечностью виясь,

Кружились в зале пышном в танце жарком

Мелодия шалая, отец и я…

СУДЬБА^[1]

Горсть надписи на лбу неся,

Тропинку прохожу смиренно,

Что было, то простила я,

Стремясь к светилу лишь нетленно…

Ты приходил лишь в холода,

С теплом всегда в путь собирался,

Мне оставалось только ждать,

В мечту лишь веря, как и раньше…

Горсть надписи на лбу неся,

В черновиках ищу я мысли, —

Тропа над головой нависла:

Я клинописью стану вся…

* * *

И пальцы твои с нежностью греховной

Погрузятся вновь в жар моих волос —

Обнимут их волнение и томность,

И страсти вечность, искренности дрожь…

Другое небо улыбнётся сверху,

Раскроется совсем другой нам мир,

Душа твоя, застывшая в днях скверных,

В объятиях моих проснётся вмиг…

И в море истинного вожделенья

Вновь возродится наслажденьем страсть,

И сусло заброди. т любви мгновеньем —

Мы вкусим из бездонной бочки сласть…

И призраки дней старых — лишь оплошность,

Их не ловлю в тени я алтаря,

От дней своих мы удалились прошлых,

Не оказались в настоящем зря…

И пальцы тёплые твои вновь с дрожью

Вонзятся в мир безумных наших дней,

Родятся вновь надежды светом Божьим

В ночи кромешной отблеском огней…

Ведь говорят, любовь живёт лишь там,

Где чувства никогда не умирают…

В МОИХ ЛАДОНЯХ

В моих ладонях мир взращён —

Глоток любви, горсть небосклона,

И тёплый детский родничок,

И веры луч в моих ладонях…

В устах запрятанный твой смех,

В слезинках плач в моих ладонях,

В ладонях влажных — счастье, грех

Сияют солнца перезвоном…

И ностальгии вечный зов,

Объятий жарких предисловье,

И духа нищета, и снов

Счастливых детских ясный повод…

Зимы зелёный контур скрыт,

В моих ладонях — день весенний,

И листопадом жизнь бурлит:

Надежды, всплески и сомненья…

Условной жизни там баланс,

И грёзы в ярких сновиденьях,

Печаль, отрада, звёздный час,

Судьбы случайной дуновенье…

Покрепче их держи в руках,

Коснись их с нежностью медовой,

Но не сжимай, не закрывай

Отяжелевшие ладони…

Ведь ты поймёшь совсем без слов —

В них твоя пристань и любовь…

Сжимай покрепче их, мой милый…

* * *

Свидетелем была рожденья света

И родовых мук видела я огнь,

Мучений крик, борьба и радость — вместе,

Стыдливой женщиной разлился небосклон…

Я видела, как из лучей рассвета

Создало утро неба синеву

И нежным вздохом, покрывалом-ветром

Лик свой открыло миру наяву…

Свидетелем была сегодня чуда:

Надежда так рождается, живёт,

Волшебного златого света кудри

Прикрыли ночи мрачной небосвод…

И как роса, предутреннею феей,

Жемчужной пеной-лентой мир прикрыв,

Застыла на ростках, алмазом млея,

Как вешних дней чарующий прилив…

И как в духовных пальцах мирозданья

Клубок завился — грёз, любви, мечты,

И как исчез в сердцах грех стародавний,

Забыл мир все оттенки суеты…

Я видела: на небосводе ясном

Рождалась утра чувственная высь,

Нет ничего возвышенней, прекрасней,

Чем миг, когда свет-магия сошлись…

МОЕЙ МАМЕ

Над городом тьма ночь прядёт,

А ты не спишь, не спишь ты, мама…

Твой взгляд во мраке меня ждёт:

Так в мире ждут одни лишь мамы…

Ты миллионы свеч зажгла —

Молилась за меня ты, мама…

Я пальцы целовать пришла

Твои божественные, мама…

Снег, что валил, дождём уж стал,

И лето превратилось в осень,

А ты ночь вобрала в уста

И за меня у Неба просишь…

Поёшь ты песню, в ней лишь грусть —

Душа твоя вся в ностальгии,

Меня ты ждёшь, когда приду,

Желаешь мне пути благие…

Рву нежно-яркие цветы

С полей, родимых для тебя лишь,

Чтоб бросить их к ногам святым —

Моя Шушан^[2], в цветах витаешь…

Над городом тьма ночь прядёт,

А ты не спишь, не спишь ты, мама…

Со мной останься, грусть пройдёт:

Я без тебя несчастна, мама…

* * *

В маминой душе

Парят самые красивые

Ласточки мира,

На их крыльях

Пробуждается весна…

В маминой душе

Расцветают

Самые прекрасные

Фиалки мира,

На их ресницах

Пробуждается весна…

Руки мамы моей —

Крылья голубей,

На клювах их —

Голубые ломтики

Неба…

Глаза моей мамы —

Незамутнённые горизонты…

В их пространстве

Уже четыре десятилетия

Прядётся, вышивается

Тонкий узор

Моей жизни…

МАЛЫШ И БАБОЧКА

— Где бабочка живёт, скажи мне, мама?

— Внутри цветка, близ сердца, будто в раме,

Под нежной лейкой солнечных лучей,

Подушка ей — пыльца цветка, на ней

Она спит ночью, так приятно ей.

— А может, мама, там она замёрзнуть?

— Нет, мой малыш, ведь это невозможно:

В природе бабочка находит свой уют,

Ей силы и нектар цветы дают.

Под тёплым покрывалом спит она

В объятьях нежных сладостного сна,

Рассветный луч её разбудит мило,

И бабочка летит, набравшись силы, —

Она лишь мёрзнет у людей в ладонях,

От их жестокости она лишь стонет.

Не трогай ты её, малыш, и знай:

Цветок для бабочки — и дом, и рай,

Не мёрзнет никогда она, пока

Живёт и нежится в объятиях цветка.

Не мёрзнет никогда…

КОВЁР

В дни июльские

Знойные, бабка

По утрам,

Встав на самой заре,

Подметала весь двор

И гладко

Расстилала ковёр во дворе…

На колени встав,

Точно в молитве,

Протирала узоры подряд,

И работа весь день

Могла длиться

Под прозорливый

Бабушкин взгляд…

Протирала узор

Она каждый,

И водой омывала потом,

Проводила по ним

Тряпкой влажной,

Будто шаль вышивала

С добром…

И так нежно касалась

Всех впадин,

И с улыбкой сердечной такой,

Так, наверно,

Готовят на праздник,

Стол хозяйки

С огромной душой…

Озорные мы внучки, мешая

Ей, толклись рядом

С нею, крутясь

И босыми ногами вставая

На ковёр,

Вдруг пускались в пляс…

Было весело нам

С нашей бабкой,

Босоногой топча

Детворой

Этот добрый ковёр

Рядом с бабкой,

Нашей доброй

И милой, родной…

Отгоняла нас всех

Она палкой,

Но с улыбкою —

Доброй, живой…

— Убирайтесь, негодники, быстро,

Не мешайте помыть

Мне ковёр! —

Но в глазах были

Добрые искры,

И был радостен

Бабушкин взор…

И когда чистотою блестели

Все узоры ковра

На подбор,

Проводила по ним

Тряпкой белой,

А потом звала

Деда во двор…

И, повесив ковёр на верёвку,

Чтоб он высох

На солнце за день,

Приготовив яичницу ловко,

Звала завтракать

Бабка нас всех…

Нет уж бабки давно,

И ковёр тот

Уж не моет

Июльская рань,

Но узоры в душе,

Как подмостки,

Как прекрасного

Детства экран…

И улыбка добрая бабки,

Отгонявшей нас от ковра,

Словно грусть

Отпечаталась зябко —

Вечной памятью,

Силой добра…

И улыбка порой озаряет

Эту память,

И радуюсь я,

И в узорах ковра расцветает

День июльский —

Наверно, не зря…

ВЕРНУСЬ

А в комнате безмолвие царило,

Души лишь боль и горести лишь вкус:

Сидела мать, ссутулясь и без крыльев,

Слова лишь сына помнила: «Вернусь…»

Она отправила на той неделе

Единственного сына на войну, —

Ждала его, и волосы седели,

Тоска и грусть слагались в тишину…

Его вернули утром на носилках:

Снаряд взорвался, он лишился ног,

И угнетённость заменила пылкость,

А под глазами черноты лишь рок…

Был молчалив, душа окаменела,

В глазах открытых — одинокий страх,

И тишина без слов и без предела

Тягучестью лишь к стенам приросла…

Заговорила мама — тёплый трепет,

Воспоминанья детства как туман,

И сына обняла руками крепко:

— Я за тебя, сынок мой, жизнь отдам!

Он улыбался, став на миг младенцем,

Одолевал под мамин говор сон,

И так щемило, замирало сердце —

Что и без ног сумел вернуться к маме он…

РОДИНА

Ты — биография на исторических камнях,

Ты — летящее на летних волнах

Предисловие дня,

Пронизывающий рассвет…

Ты — рой пчёл, опьянённых пыльцой,

Младенец на четвереньках, лицом

К колыханью пшеничного поля…

Ты — зефир, дующий из ароматных долин,

И молочное небо вдали,

Несущееся на крыльях светила…

Ты — бредущий мудрец на заре,

Идущий из глубин старости,

Ты — капающий из пальцев каллиграфа

Нарек.

Ты — дрожь сердца, ты — Ангел

И капелька слезы на предутренней траве,

Ты — светло-зелёная грёза, поверь.

Идущая мне навстречу реальность

В каждом шаге своём.

Ты — то всё, что есть во мне, —

Извне, во сне и наяву:

Мой город,

Моя семья,

Моя сущность…

И все они меня зовут…

Ты — моё поверье,

Ты — то всё, чему я слепо верю.

* * *

О Родина,

Ты так тепла,

Как смотрящие

Вслед уходящему сыну

Глаза материнские —

В них застывшая слеза ностальгии…

Ты так тепла,

Как вновь обретённые

После долгой разлуки

Объятья престарелого отца…

Как капельки пота,

Застывшие на лбу деда,

что имеют запах хлеба…

Как бабушкины руки,

Воздетые к небу:

Они соединяются на рассвете,

Чтоб вознести всевеликую молитву

Всевышнему,

Прося у него

Мира всему миру…

О Родина,

Ты так тепла,

Как сон младенца

В объятьях матери…

Переводы Ара Геворкяна

Примечания

1

Судьба — на арм. «чакатагир», буквально — «надпись на лбу».

2

Женское армянское имя Шушан происходит от названия цветка «шушан» (лилия).