Возмездие

Радмила Ёлкина

Мечты людей Спасительного материка остаются мечтами. Восстание не привело к миру, чего ожидала Таня и её сообщники. Всё пошло не по плану, друзья потеряли друг друга, войны ожесточились, а Тане пришлось начинать всё сначала. Потеряв память, она не может понять, что происходит, и не подозревает, что находится под одной крышей с врагом. Со временем происходят проблески в памяти. Но это не самое главное. Возмездие. Вот что должно случиться с теми, из-за кого она потеряла прошлое и близких людей.

5

Все было так же, как и до этого дня, когда мы должны были ехать в гости. Я беседовала со своим психологом, и мне становилось легче. Максима я избегала. Я до сих пор никак не могла понять, что происходит со мной. Никаких проблесков в памяти моей не было. И я уже как-то даже смирилась с тем, что у меня почти нет прошлой жизни. Марк Романович успокаивал меня, говоря, что я все обязательно вспомню. Но сегодня у меня не было для этого времени. И я даже не могла сегодня с ним встретиться. Мария так была озабочена моим нарядом, что мы с шести утра выбирали с ней то, что мне может подойти. Нам помогала Варвара, но толку от нее, увы, не было. Она про любой мой наряд говорила, что я в нем хороша. Мария все время ворчала, говорила, что я слишком худа.

— Может все-таки выбрать то платье апельсинового цвета? — устало сказала я тете. — По-моему, оно очень хорошо на мне смотрится.

— Таня! Оно ужасно. Надо было вчера уже собираться, нужно еще что-то сделать на твоей голове.

— Эти Мартыновы, видимо, очень важные люди, — пробубнила я себе под нос и начала примерять новый наряд.

Так как погода была сегодня солнечной и теплой, наряды все мои были легкими. С Марией мы сошлись в одном. Легкая простая одежда устроила и ее и меня. Мы остановились на синих брюках и белой прозрачной блузе. Но мы долго спорили с ней, что будет на моих ногах. Максимум, на что я была согласна — это балетки, но тетя настояла на своем. В эту пятницу я надела туфли на невысоком каблуке. Времени оставалось мало, поэтому мне просто сделали аккуратную шишку на затылке. Я была уже готова, но Мария все равно нашла к чему придраться. Она сказала, что я очень бледная, и потому велела нанести мне немного косметики на лицо. Глаза мои стали выразительнее, губы ярче. И на этом мое приготовление было закончено. Наконец, меня оставили одну в моей комнате. Я сидела как на иголках, мне не хотелось никуда ехать, тем более с Марией. Я встала со своего кресла и пошла к комнате Максима. Я постучала в дверь. Брат крикнул, чтобы я вошла. Прикрыв за собой дверь, я прошла к нему. Но в комнате его самого не было. Он вышел из душа. Он на мгновение остолбенел, но потом взял себя в руки.

— Есть у Марии одна положительная черта, у нее есть прекрасный вкус, — сказал он, но слова не сказал о том, что я выглядела хорошо. — Поможешь мне?

— Чем же?

— На спине кое-какие раны еще не прошли. Пластырь вот, — он протянул мне аптечку. Я нечаянно коснулась его руки, меня всю передернуло от этого прикосновения. Я кивнула Максиму головой, опустив глаза. Мне было стыдно смотреть ему в глаза. Не знаю, отчего. Тем не менее, я закрывала кровавые раны пластырем на его спине. Руки мои тряслись.

— Так откуда у тебя раны? — спросила я тихо, прервав молчание. Я уже закончила, но Максим не поворачивался ко мне лицом. — Ладно, не говори. Ты едешь к Мартыновым? — тут же спросила я. Макс развернулся ко мне и кивнул просто головой. — Тогда я не буду мешать тебе, — робко произнесла я и выбежала из его комнаты. Как же мне было тяжело дышать! Я стыдилась всего этого. Мне нужно было и вовсе перестать с ним общаться. Но как, если даже час без него оборачивался для меня тоской? Как все было запущено!

Через час мы подъезжали к дому Мартыновых. У них был большой богатый дом с огромными балконами и шикарным парком. Нас встретили радушно. Полная женщина сорока лет расцеловала Марию и Максима, мне она по-доброму улыбнулась и пожала руку. Рядом с ней была рыжеволосая девушка по имени Катерина. Она была высокой и грациозной. Я сразу отметила, что она была хороша собой. Она обнялась с Марией и подала руку Максиму, который равнодушно пожал ее. Вероятно, эта Катерина ожидала, что он поцелует ее руку, раз красивые уголки ее губ тут же опустились. Меня она смерила странным взглядом, я кивнула ей головой в знак приветствия. Наконец мы все зашли в дом. Мы сели за большой стол, который был уже накрыт. За столом все оживленно разговаривали и ели. Я же не знала, куда деться. Тем более в основном разговаривали на французском. Вдруг ко мне обратилась Мартынова. Ее вопрос я не поняла.

— Извините, но я исключительно разговариваю на русском, — ответила я довольно уверенно. Катерина прыснула, мать посмотрела на нее укоризненным взглядом и улыбнулась мне тепло и мягко.

— Вот как! Я спрашивала у вас, почему вы не едите.

— Сегодня довольно жарко, мне не хочется, — ответила я. Все замолчали. Только и было слышно, как шумели столовые приборы.

— Где же Антон, Наталья Ивановна? — спросил Максим и сделал глоток чая. — Я довольно давно не видел его.

— Он скоро подойдет, надеюсь, — ответила Мартынова. — А, вот и он! — мы все обернулись в сторону молодого человека лет шестнадцати с рыжими волосами и веснушками. Внешность у него была несуразная. Высокий лоб, вытянутое лицо, орлиный нос и тонкие губы. Но несмотря на такое разнообразие в его внешности, по нему было видно, что он был аристократом, таким же как и его сестра. Рядом с ним стоял мужчина в белой рубашке и бежевых выходных брюках с кожаным портфелем. — Марк Романович, попейте с нами чай!

— Я боюсь, что смогу помешать вам и вашим гостям, — говорил психолог, который даже не посмотрел в сторону стола. Вдруг он поднял глаза. Я улыбнулась ему. — Хотя, учитывая, что ваши гости — мои знакомые, я не откажусь выпить чашечку чая.

— Вот и славненько! Антоша садись уже за стол, — Мартынова, казалось, была рада тому, что за столом появились еще люди. Марк Романович сел возле меня. И я была рада такому стечению обстоятельств. Вдруг все стали снова беседовать на французском языке.

— Стоит отметить, что вы превосходно выглядите, — сказал психолог, подливая мне чай в кружку. Мы говорили с ним почти шепотом, чтобы не перебивать беседу остальных. — Вы без повязки?

— Да. Я, кажется, начала поправляться, — ответила я.

— Но вы так же ничего не едите. А у Мартыновых всегда столько различных вкусностей! Он протянул мне пирожное. Я откусила совсем чуть-чуть. Я больше и не смогла бы.

— Часто вы бываете у них? — спросила я, наклонившись к его уху. Вдруг я поймала на себе взгляд Максима, он смотрел на меня так странно, нахмурившись. Так же смотрела на него рыжая Катерина. Я отвернулась от них и улыбнулась своему собеседнику.

— Каждую пятницу. Антон Мартынов склонен к депрессиям.

— Вы поставили ему этот диагноз?

— Нет. Он сам. Только посмотрите на него! — шепнул мне на ухо Марк Романович. Мы оба посмотрели на Антона. Он выглядел очень отчужденно. Когда все разговаривали, он смотрел в одну точку и молчал. — На самом деле, он в полном порядке. Как я понял, он старается привлечь к себе внимание таким образом.

— Да уж! — прыснула я и осушила чашку чая. — Неужели только в таких беседах за столом заключается поездка в гости?

— Печально это, не правда ли? — психолог притворно вздохнул. — Вообще, Мартынова, когда у нее закончатся темы для разговоров, позовет всех гулять по ее парку. Судя по тому, о чем они разговаривают сейчас, вы скоро все двинетесь на прогулку.

— А вы?

— Я всего лишь психолог, который не стоит внимания таких крупных особ как Мартыновы и ваше семейство, — мы помолчали некоторое время. — Впрочем, если вы согласитесь составить мне компанию…

— Читаете мысли! — улыбнулась ему я. — Сегодня пятница. Странно, да?

— Чего же странного в этом дне недели?

— В понедельник я готова была придушить вас, а сегодня…

— Вы, оказывается, кровожадны! — тихо засмеялся психолог. — Если быть честным, то и я от вас был не в восторге.

— Ах вот как! — я поняла, что дошла до стадии веселья. А мне нужно было вести себя подобающе, как говорила мне Мария. — О чем они разговаривают?

— О службе вашего кузена, — на ухо продолжал говорить мне Марк Романович. — Странно, что он сейчас в 1-ом городе, если он Дежурный.

— Мне отчего-то не нравится это слово, — поморщилась я.

— Вы чувствуете отвращение к брату? — этот вопрос, казалось, так задел меня, что я просто промолчала. — Извините.

— Уж сегодня мы с вами не врач и пациент, Марк Романович.

— Это верно, но я просто хочу помочь вам, — мы снова помолчали. — Теперь они говорят о вас. Мартынова назвала вас душкой.

— Из вежливости, должно быть. Она ведь совсем не знает меня.

— Она имеет в виду вашу внешность.

— Я отнюдь не нахожу себя душкой, — нахмурившись произнесла я, вспоминая свое отражение в зеркале. Мартынова что-то громко произнесла на французском. Марк Романович подал мне руку, и я поняла, что мы идем на прогулку. Сначала все шли вместе и обсуждали прекрасный парк. Я потом начала замечать, как все разбиваются на свои группы. Наталья Ивановна и Мария пошли в одну сторону, Максим, Катерина и Антон — в другую. Мы с Марком Романовичем шли так же спокойно по прямой дорожке. — Здесь хорошо!

— У вас тоже прекрасный сад. Но он, наверное, надоел вам. Вы каждый день гуляете по нему. Почему вы не говорите по-французски?

— Я не знаю этого языка, — честно ответила я. — Вы считаете, должно быть, что это дурно!

— Мне все равно, на каких вы языках разговариваете, а на каких нет. Знаете в чем прелесть такой прогулки? — он посмотрел на меня и улыбнулся. Я отрицательно покачала головой. — Каждая группа людей разговаривает о чем-то своем. Вам не интересно послушать, о чем говорят ваши ровесники?

— Вы так говорите, будто старше меня в два раза!

— Но я же старше вас.

— И что же теперь? Возраст так важен при общении, хотите сказать? — он засмеялся на мой вопрос. — Что смешного?

— Вы довольно забавно злитесь. Ну так что, не хотите подслушать, что говорят остальные? Я бы не упускал такую возможность.

— О, вы ведь не отстанете от меня! — пошутила я, и мы тихо двинулись в ту сторону, куда пошли Мартыновы и Максим. Мы нашли их. Они сидели возле небольшого фонтана. Катерина сидела на скамейке со своим братом, который курил сигарету, Максим лежал на траве, прикрыв лицо ладонью. Мы притаились с психологом в кустах.

— Максимус, — странно обратилась Катерина к моему брату, — почему ты так долго не заезжал к нам?

— Я вообще-то был все это время Дежурным в 104-ом, Катя. Сколько лет мы не виделись?

— Довольно давно, — ответил Антон и закурил. — Катя посмотри, не идет ли там мама…

— Кури уже спокойно, а! — недовольно проворчала его сестра. — Она ни разу тебя еще не поймала, — она закатила глаза так, будто брат для нее был настоящей обузой. — Почему ты вернулся?

— Ты хочешь поговорить о политике? — Максим приподнялся на локтях. — Думаю, не стоит. Антон, с каких пор ты куришь?

— Он связался с отвратительной компанией! — отвечала за брата Катерина. Она не нравилась мне. Была она красивой, но противной и вредной. Я передразнила ее так, что Марк Романович прыснул со смеху.

— Это мама? — Антон тут же потушил сигарету и выкинул ее.

— Тут никого нет, Антонио, — девушка посмотрела на него как на недотепу.

— Так-так, и с кем же это мы связались, а? — Максим улыбнулся Антону. — Все настолько ужасно, как и говорит твоя сестра?

— Нет, напротив. Николя хороший парень.

— Николя твой просто ужасен!

— Ну, полно, Катя! — мягко обратился Максим к девушке. Она тут же успокоилась и улыбнулась ему довольно мило. — Тебе еще не нашли мужа? — Катя покачала головой. — Странно, тебе же уже восемнадцать.

— Хотела я с тобой поговорить о твоей кузине, — ответила она и поморщилась. Мне стало интересно. — Откуда она вообще появилась?

— Есть тебе до нее дело?

— Она невоспитанная. Нет никаких манер. А еще она не разговаривает на французском! Имя деревенское, как и ее воспитание! Да и вообще она дурна собой, — говорила Катерина с отвращением. Мне стало обидно, и Марк Романович уже хотел увести меня от них, но я осталась.

— Нет, я бы поспорил с тобой, Катя, — ответил Антон. — Она очень хорошенькая, но у нее болезненный вид. Но ты права, она невоспитанная.

— Ну нет, — сказал Максим и сел. Солнце осветило его прекрасное лицо. — Пожалуй, я нажалуюсь вашей маменьке, что вы отвратительно себя ведете! Хотя бы из вежливости вы могли бы промолчать и оставить свое мнение при себе.

— Максимус, твоей ужасной кузины здесь нет. Она, наверное, раздражает тебя так же, как и меня раздражает Антонио.

— Катя! — брат ее посмотрел на нее с обидой и снова закурил.

— Таня хорошая сестра. Она никак не докучает мне…

— Что-то подсказывает мне, что ты испытываешь к ней совсем не братскую любовь! — Катерина приблизилась к нему. Она улыбалась ему так злобно, что мне самой стало не по себе.

— Тебе, видимо, напекло голову, — грубо ответил Максим и встал. — Все-таки она моя сестра!..

— Двоюродная, — подметила Катя. — Брак между вами возможен по закону. Признайся, она не безразлична тебе, эта провинциалка! — Катя подошла к нему и что-то шепнула на ухо, она кокетничала с ним. Я отвернулась. Щеки мои горели.

— Пойдемте, пожалуйста, — обратилась я к психологу. Я взяла его за руку и вытащила из-за кустов. Мы шли некоторое время молча по тропинке. — Скажите, я настолько ужасна?

— В Катерине говорит ревность. Разве вы не заметили, как она смотрит на вашего брата? А брат ее поддакивает и только. На самом деле вы очень милы, как внешне, так и внутренне.

— Вы добры, Марк Романович…

— Этою скорее, правда, чем вежливость, — подметил Марк Романович. — Сама Катерина, конечно, обворожительнее вас, но в ней нет ничего хорошего. Странно, что Антон еще не стал таков, как она. В нем еще осталась материнская доброта. О, я обожаю Наталью Ивановну! Чудная женщина!

— Угу, — промычала я, совсем не слушая своего собеседника. Я знала, что он давно заметил уже, что что-то со мной не так. Но он продолжал говорить со мной, несмотря на то, что я никак не поддерживала разговор. Мы наткнулись на скамейку и сели. Место было удачным. Мы сидели в тени деревьев недалеко от тропинке. При этом нас почти не было видно.

— Давно хотел спросить, — начал Марк Романович, взяв мою руку, отчего я немного вздрогнула, — откуда у вас мозоли на ладонях?

— Ну, откуда я могу знать! Вы поймите, что я совсем ничего не помню. Вообще ничего, — последние слова я почти прошептала. — Какого было бы вам, если бы вас постоянно спрашивали о чем-то, а вы не смогли бы ответить на элементарный вопрос, потому что тут у вас почти пусто? — я слегка дотронулась рукой до его виска. Он до сих пор не отпускал мою руку. — Простите, я не… — психолог прикрыл мне рот рукой. Недалеко от нас раздались вновь голоса Мартыновых и Максима.

— Ты слишком взволнован, Максим, — мурлыкала Катерина. — Нам и без Тани этой хорошо, да, Антонио? — брат ей ничего не ответил. — Думаешь, она соскучилась без тебя, Макс?

— Откуда я могу знать? — произнес он так, чтобы она отделалась от него. — Куда она могла пойти?

— Должно быть, ты соскучился без нее? — не унималась Катя.

— Думай, что хочешь! — Максим не на шутку разозлился. Это было слышно даже по его голосу. Что могло стать причиной такой злобы? — Таня! — вдруг крикнул он. Я хотела уже выйти к ним, но Марк Романович удержал меня.

— Кажется, она ушла вместе с психологом Антоши, — злорадно произнесла Катерина. — А ты, вероятно, видел, как они заигрывали за обедом?

— Катя не начинай, пожалуйста! — умоляющим голосом произнес Антон Мартынов.

— Я видела, как ты смотрел на них, — продолжала его сестра. — И ты хочешь сказать, что к своей кузине ты ничего не испытываешь? Ха-ха! Да по тебе видно, что ты ужасно ревнуешь, Макс!

— А думаешь, я не вижу, как ты сама смотришь на меня. Ты с детских лет бегаешь за мной как дурочка. И ты, действительно, думаешь, что я не знаю о том, что ты отказываешься от каждого кандидата на твою руку только из-за меня? Ты глупа, Катя! Я знаю, ты без ума от меня, ты с десяти лет пишешь в своем личном дневнике только обо мне. И над кем, действительно, стоит посмеяться, так это над тобой!

— Замолчи! — прикрикнула на Максима она. — Ты говоришь так лишь от того, что ревнуешь свою кузину к психологу. И все бы ничего, Макс, если бы она не была твоей двоюродной сестрой. Это все омерзительно. Ты без ума влюблен в девушку, с которой вас связывают кровные узы. Такой союз все будут презирать, а я в первую очередь. И ты окончательно опозоришь свою мать.

— Катя… — попытался что-то вставить Антон.

— Что ты хочешь этим сказать? — требовательно спросил Макс у Кати.

— А то, что ты стоишь на стороне повстанцев, то есть на стороне рабов! Все знают, что ты изменник и предатель! Ты помогал им. И я даже представить не могу, что сделала твоя мать, чтобы тебя не казнили.

— Думаешь, я боготворю ее за это? — почти вскричал Максим. — Да я бы лучше умер, лишь не видеть все это, всю вашу аристократию, вас всех. Да я бы все сделал, чтобы меня казнили, если бы не одно но…

— Твоя кузина, — уверенно произнесла Катерина.

— Знаешь что? Катись к черту, Катя! — процедил он сквозь зубы и ушел. После того, как от нас все достаточно удалились, Марк Романович осторожно выпустил меня из своих сдерживающих объятий.

— Извините, я оставлю вас? — робко и тихо спросила я у своего психолога. Он пожал плечами. — Вы приедете завтра?

— Мы увидимся с вами только в понедельник, Таня.

— Скажите, вы женаты? — спросила я у него. Такой вопрос заставил его удивиться. Он молча смотрел на меня минуту. — Значит, у вас есть жена?

— Нет, я не женат…

— В таком случае, вы можете спокойно пригласить меня на чай.

— Вас?

— Меня. Завтра, пожалуй, — я улыбнулась ему. — Вы смотрите на меня, как на сумасшедшую, Марк Романович.

— Я напишу вам, когда все обдумаю.

— До свидания! — я улыбнулась ему и пожала руку. Я быстрыми шагами пошла на поиски Максима. Я чуть было не наткнулась на детей Мартыновой, и на нее саму тоже. Солнце припекало так, что мне становилось жарко. Я решила присесть возле какого-то фонтанчика. Я окунула руку в прохладную воду, и мне, казалось, сделалось чуточку лучше.

— Я не помешаю? — тихо спросил Максим, который уже сидел возле меня. Я слегка улыбнулась ему и покачала головой. Мы молчали довольно долго, и для меня это было в тягость. — Как тебе Мартыновы?

— Честно?

— Честно, — Максим улыбался так легко и мягко, что мне становилось постепенно легче, и неловкость между нами куда-то понемногу уходила.

— Мартынова хорошая женщина, правда, дети ее совсем не похожи на нее. Антон немного странный, а Катерина… она какая-то строптивая, что ли, но она очень красивая.

— Да, красоты у Кати не занимать. Впрочем, как и высокомерия, — я чуть засмеялась. — Ты совсем другая.

— Самая обыкновенная, — усмехнулась я. — Разве что, без памяти и с ужасными манерами.

— Еще ты не разговариваешь на французском языке! — шутливо подметил Максим, я обрызгала его водой из фонтана. — Вы ведете себя неподобающе, Татьяна! — засмеялся он. Как у него светились глаза! Я так засмотрелась на него, что он воспользовался этим и обрызгал меня в ответ. — Один-один.

— Это было не честно…

— Тише, — он вдруг приблизился ко мне, протягивая руку к моим волосам. Оказалось, на голове у меня сидела бабочка. Мы сидели так близко, что даже не замечали этого, так как смотрели на бабочку с фиолетовыми крыльями. — Таня, из-за тебя я не могу разглядеть ее! — он поднес руку, на которой сидела бабочка, к своему лицу. Я подалась вперед, чтобы рассмотреть прекрасное насекомое. Она вдруг улетела, а я оказалась в нескольких миллиметрах от лица Максима. Его губы были так близко, мне достаточно было только вытянуть свои губы, чтобы дотронуться до них. Я чувствовала его дыхание на своей коже. Щеки мои вспыхнули. Господи, о чем я только думала? — Когда это все уже закончится! — отчаянно прошептал Максим и ушел, оставив меня одну.

После прогулки Катерина сыграла нам на рояле. Марка Романовича уже не было, и поэтому я готова была помереть от скуки. Пока Мария и Наталья Ивановна болтали о чем-то своем, мы все обменивались только взглядами. Враждебных взглядов было недостаточно, казалось, для младшей Мартыновой. Она предложила нам всем снова отправиться на прогулку. На этот раз мы пошли без взрослых и Антона, которого Мария попросила поиграть на рояле за место сестры. И вот так мы шли молча втроем. На улице было хорошо и прохладно. Солнце уже давно село и только фонари освещали нам путь. Из дома раздавались звуки музыки.

— Таня, вы танцуете? — спросила меня Катерина и тут же улыбнулась злобно и неприятно.

— Нет, увы, — ответила я. Я тут же начала выслушивать от нее, что у меня, мягко говоря, дурное воспитание. — Вы извините, но вам бы следовало держать свой язык за зубами! — не выдержала я.

— Мой пудель Чарли ведет себя приличнее, чем вы!

— Должно быть, вы хорошо знакомы с вашими же повадками?

— Что простите? — не поняла она меня.

— А ваш пудель так же глуп, как и вы? — отвечала ей я. Меня потряхивало от злобы, и в тоже время я была довольна собой.

— Заткни, Максим, пожалуйста, свою кузину! — она говорила так, только потому, что ей нечего было мне ответить. Я самодовольно улыбнулась.

— Затыкайте свою собаку, Катерина, но мне вы не посмеете закрыть рот, — на мои слова Катя отреагировала довольно странно. Она злобно топнула ногой, немного походила взад-вперед и скрылась в доме. После этого я засмеялась. — А все из-за того, что я не умею танцевать!

— Я мог бы научить тебя, — произнес Максим вполне серьезно. — Давай, — он галантно поклонился мне. — Вальс — мой не самый любимый, но… — он притянул меня к себе за талию. Я встретилась с ним глазами. — Таня?

— Что? — прошептала я, когда он уже пытался научить меня танцевать. Я чувствовала, как билось его сердце. Мое колотилось так же бешено. Мне становилось трудно дышать.

— Вспомни меня, — прошептал он, но я не понимала его. Он потом отпустил меня, и мы сделали вид, что гуляли по парку, так как к нам на встречу вышли все. Пора было ехать домой. Мы очень быстро попрощались с Мартыновыми и так же быстро добрались до дома. Я, не раздеваясь, рухнула на свою кровать и мгновенно уснула.