Волшебная подушка

Раиса Суздалева, 2007

"Это русский Андерсен",– так назвал автора член издательского совета Даниил Гранин, прочитав сказки в рукописях. Неистощимая фантазия автора уведёт вас от обыденности в удивительный мир, где и звери и птицы, и цветы очеловечены и одухотворены. Каждая сказка неповторима, как разноцветные бусины в ожерелье. Они непростые, со скрытым смыслом, похожие на притчи, но… успокойтесь, без скучных нравоучений.Книга была издана в издательстве "Логос" г. Санкт-Петербург. 2008г.

Старая азбука

В загородном доме, где мои предки прожили долгие годы, нашел я случайно на чердаке старую азбуку. Тисненая, ее обложка покоробилась и вся пропиталась пылью. Я попытался ее отряхнуть, но лишь расчихался и испачкался сам. Так что мне пришлось спуститься вниз и дочистить книгу на улице.

Кое-как справившись, с этим занес я находку в дом, уселся в кресло напротив окна, и стал листать пожелтевшие страницы. На каждой было по одной букве и несколько великолепных рисунков, удивительно сохранивших яркость красок. Будто художник только вчера закончил работу над ними. Я успел рассмотреть лишь несколько страниц и дошел до буквы"Ж".

Левая сторона листа была пуста, как впрочем, и во всей книге. Справа в центре красовалась буква, крупная, ярко-красная, с белой окантовкой. Сверху, среди облаков парил жаворонок, в центре, расправив крылья, майский жук летел к веточке березы. А внизу, среди бурых прошлогодних листьев были нарисованы толстенькие желудята с забавными рожицами. Три веселых карапузика отплясывали на кривых ножках, придерживая шляпки. Один опасливо выглядывал из-под листа, два других тащили куда-то малиновую сыроежку, и у всех у них были добродушные мордашки. Лишь один желудёнок не принимал участия во всеобщем веселье. Он сидел поодаль в тени старого пня, и, скривив рот, с пренебрежением смотрел на остальных.

Рисунки были преотличные, я с удовольствием рассматривал их. Но меня мучительно клонило ко сну. Сомкнув веки, я собрался, было, придремнуть, но только что виденные картинки стали оживать, словно я видел все наяву. Один из желудят выбрался из-под листвы и, приподняв шляпку, хитро мне подмигнул! Те трое, что плясали на странице азбуки, продолжали смешно подпрыгивать и притоптывать своими кривыми ножками. Два желудёнка, которые тащили сыроежку, расположились на пеньке и принялись уплетать ее с двух концов.

Кроме них, на поляне, под огромным дубом у озера, невесть откуда, появились и другие желудята и тупотили они по опавшей листве, всюду засовывая свои любопытные рожицы.

Все это я видел так явственно, словно смотрел цветное кино. И в нем время шло совсем по-другому, гораздо быстрее, чем в реальной жизни. И вот там наступила ночь, и мне казалось, я уснул вместе со смешным народцем. А когда пришло утро, пробудились и толстопузики, и принялись шалить. Они удивляли меня своими бесконечными выдумками и забавами. Казалось, они просыпались только для того, чтобы списком и гамом носиться друг за другом, играть в чехарду и салки, таскать за усы жуков и козявок. Но больше всего, пожалуй, нравилось желудятам, лихо раскачавшись на листе стрелолиста, бултыхаться в озеро под восторженные оханья бабочек, стрекоз и улиток.

Между тем на поляне под дубом стало холодать. Веселье попритихло, и все чаще возникали ссоры то из-за уютного местечка в густом мху, то из-за ягод или грибов. А однажды, Пузатик и Лупоглазый так отколотили друг друга за кусочек рыжика, что их собратья едва отходили драчунов. Надо сказать, что, наблюдая за забавными человечками, я уже научился различать их и многим дал имена. Одним из первых я назвал Желудином самого шустрого и задиристого из них. Того самого, что свысока смотрел на своих собратьев на странице азбуки. Он и теперь всегда держался в стороне от остальных и принимал участие лишь в ссорах да драках, с невероятной жестокостью расправляясь с собратьями.

Чаще всего Желудин издевался над Чудиком, которого считал дурачком. Особенно он злобствовал, если заставал беднягу, когда тот любовался цветком или бабочкой. Его наивность и доброта доводили Желудина до бешенства. Только Грамотей и Белобрысик спасали незадачливого Чудика от расправы.

Лес затихал. Опустели камыши, последние стаи птиц поднялись в небо. Холодные капли шлепали по опавшим листьям. По утрам лужицы затягивало ледком. Вся полянка стала пустынной и неуютной.

Не до забав желудятам. Они уныло бродили по слякоти в поисках хоть чего-то съедобного. Благоденствовал лишь Желудин, который умудрился отыскать старое дупло какого-то зверька с запасами сушеных грибов и ягод. Вход внутрь был защищен старой корягой. В него не затекала вода, не задувал ветер, там было сухо и тепло.

Я видел, как неудачливые желудята, почтительно скинув шляпки, топтались у входа. Ох, и торжествовал же везунчик. Его верные приближенные Лупоглазый и Пузатик, вооруженные колючками, сторожили владения Желудина, который провозгласил себя царем, а желудят своими подданными. Впуская по одному продрогших и голодных, он каких отправлял в подчинение к генералу Пузатику, каких к министру внутренних дел — Лупоглпазому, для поддержания порядка в царских покоях.

Скрипя зубами, пришлось новоиспечённому государю вручить ключи от кладовой Грамотею. Шло время. Сугробы почти закрыли дупло, из него едва доносились приглушенные голоса. Ясно слышались лишь повелительные речи"мудрейшего Желудина". Однажды я услышал:

— Мы должны избавиться от старых и слабых. Только самым сильным выпадет честь завоевать для меня новые земли. Я мудрейший и справедливейший Желудин должен повелевать всем миром.

В дупле раздалась возня, и из него полетели в снег связанные желудята. На время все стихло. Но не надолго. Вновь визгливый голос повелителя нарушил тишину:

— Ах, ты, паршивый лодырь! Как почистил ты мои царские башмаки! В темницу его! Пусть умирает голодной смертью, чтобы все видели, как я наказываю нерадивых. Это тебе не цветочками любоваться! Все должны работать день и ночь. Я не собираюсь кормить тунеядцев.

Утром новые крики донеслись их дупла. Лупоглазый захватил кладовщика Грамотея, который разговаривал с арестованным. И тут же возмущенная толпа вышвырнула обоих к уже заметенным снегом вчерашним жертвам. Лающие крики Желудина и восторженный, торжествующий рев толпы заставил меня содрогнуться. Захотелось крикнуть:

— Люди остановитесь!

Но тут я вспомнил, что это, к счастью, лишь видение. И подумал:"Оля-ля! Дальше уже не интересно. Это не сказка. Такое мы уже не раз видели в нашем мире. И не дай бог — это повториться!"

Я сделал над собой усилие и открыл глаза. За окном по-прежнему была весна. Уже отряхнули последний снег деревья. На проталинах появились первые ростки. Пробуждалась от зимнего сна природа. А в книге, что все еще лежала у меня на коленях, желудята весело улыбались мне. И так хотелось верить, что в нашем мире все будет еще хорошо. Совсем не так, как привиделось мне.