Глава 6
Я прилежно следовала инструкциям мисс Тервиллингер и не снимала подвеску, даже во время сна или купания. Когда на следующее утро пришла пора отправляться на уроки, я спрятала подвеску под блузу, во избежание лишних расспросов. На ней, конечно, не было написано: «магический амулет», но вид у кулона все равно был подозрительный. К моему удивлению, мисс Тервиллингер не оказалось на собственном уроке. Может, она все же занялась расследованиями сама?
— У мисс Т. какая-то тайная миссия?
Я вздрогнула и поняла, что слишком глубоко задумалась. Повернувшись, обнаружила рядом с моей партой стоящего на коленях Трея Хуареса. Урок еще не начался, и озадаченная учительница, присланная на замену, пыталась разобраться в хаосе, что царил на столе мисс Тервиллингер. При виде моего изумления Трей ухмыльнулся.
— Что-что? — переспросила я. Он что, откуда-то узнал про Веронику? Я попыталась держаться невозмутимо. — С чего ты так решил?
— Да шучу я, шучу, — отозвался Трей. — Я второй год к ней хожу, и она никогда не пропускала ни единого дня. — Он недоуменно посмотрел на меня. — Или ты вправду знаешь что-то такое, чего не знаю я?
— Нет, — быстро произнесла я. — Я просто удивилась не меньше твоего.
Несколько мгновений Трей пристально вглядывался мне в глаза. Мы — добрые друзья, но есть одна крохотная проблемка.
Семья Трея связана с Воинами Света.
Месяц назад Воины попытались убить Соню посредством варварского ритуала казни. Трей был одним из претендентов на право убить ее, но в последний момент проиграл сопернику. Я пыталась убедить Воинов отпустить Соню, но они не стали меня слушать. Нас с ней спас налет дампиров, одолевших Воинов. Этот налет помогла организовать Стэнтон, но не потрудилась уведомить меня, что я исполняю отвлекающий маневр. Это и стало одной из причин, породивших мое недоверие к Стэнтон лично и к алхимикам в целом.
Трея обвинили в том, что он привел меня на ритуал, и Воины изгнали его вместе с отцом из своего сообщества. В Трея всю жизнь вколачивали учение Воинов, так же как на меня давили алхимики. Отец Трея настолько стыдился неожиданно случившегося осуждения, что теперь почти не разговаривал с сыном. Я знала, как сильно Трей жаждал отцовского одобрения, и потому этот бойкот был для него более болезненным, чем осуждение со стороны Воинов.
Принадлежность к разным кланам затрудняла наше с Треем общение. Когда я однажды попробовала намекнуть, что между нами остались нерешенные вопросы, он горько рассмеялся.
— Тебе больше не о чем беспокоиться, — сказал он. — Я не скрываю от тебя никаких тайных планов, потому что я их не знаю. Воины ничего нам не сообщают. С их точки зрения, я к ним не принадлежу. Меня изгнали навсегда, и потребуется настоящее чудо, чтобы нас когда-нибудь приняли обратно.
В темных глазах Трея промелькнуло странное выражение, заставившее меня заподозрить, что он способен это чудо найти. Но он тут же сменил тему.
— Я хочу дружить с тобой, Мельбурн, — сказал он. — Ты мне нравишься. Мы никогда не избавимся от различий между нами, но зато можем не обращать на них внимания, раз уж общаемся каждый день.
Конец ознакомительного фрагмента.
