Курсант. Назад в СССР 6

Рафаэль Дамиров, 2023

Попаданец Андрей Петров в начале 80-х в СССР! Книга содержит нецензурную брань

Глава 2

Спустя пару часов вернулся Катков сообщить результаты исследований. Вид важный, будто научное открытие сделал, вылитый Циолковский, только седой бороды не хватает и пенсне.

— Ну что? — первым не выдержал Горохов. — Есть совпадения? Заключение где?

— Какое заключение, Никита Егорович? — заморгал Катков, потеряв на миг степенность. — Я же вам не типография. Его еще напечатать нужно, оформить как следует, фотографии сделать, такое быстро не изготовишь. Но предварительно я уже все исследовал. На словах расскажу.

— Валяй, — потирал руки следователь.

— Один из четырех ножей, что изъяли у Лиды, подходит по размерным характеристикам к орудию убийства.

— Етить-колотить… — Горохов забарабанил пальцами по столу. — Прошу прощения, товарищи. Это что получается? Лида могла Дубова пришить?

— Не обязательно, под такие параметры подходит примерно каждый десятый хозяйственный нож.

— Один из десяти — тоже улика. Не бог весть какая, но все же… Крови на ноже, конечно же, нет?

— Чист, как слеза, — ответил Катков.

— Так-с… А что с Лидой будем делать? — этот вопрос уже адресовался мне.

— Отпускать, — заявил я. — Скорее всего, нож совпал случайно, вы это сами понимаете. Не думаю, что Лида взяла бы обратно на свою кухню нож, которым убила любимого человека. Хотя всякое бывает…

— Ладно, — Горохов взял трубку. — Позвоню, скажу, чтобы выпускали.

— Подождите, — Катков многозначительно поднял палец вверх, — это еще не все.

— Ё-моё, Алексей, — поморщившись, Горохов положил трубку на аппарат, в этот раз без грохота, на радость Каткова. — Говори уже сразу все. Кто тебя так докладывать учил?

— Это не доклад, — набивал себе цену Алексей. — Это я вам сообщаю предварительные результаты исследований. Их нельзя так просто вываливать. Обстоятельно надо, вдумчиво излагать.

— Ну, давай уже, глаголь скорее вдумчиво, а то я тебе обстоятельно сейчас выговор влеплю, будешь знать, как умничать.

— На том ноже, что подходит по характеристикам, — затараторил Алеша, — рукоять деревянная с дефектом оказалась. Отщеп древесины имеется. Остренький такой и цепляется за все. Так в этом отщепе волокна текстильные застряли. Волоски микроскопические… Я даже их не сразу заметил. Темно-синего цвета шерстинки. Я химикам их Паутовским отдал. Они проверили. Сказали, что волокна натуральные, животного происхождения.

— И что?

— А то, что Дубов погиб в костюме синего цвета, из шерсти.

— Ого, — присвистнул Горохов. — Это что получается? Теперь, кроме Гоши, у нас еще и Лида подозреваемая? Это точно волокна от костюма Дубова?

— Не точно, конечно, — скривился Катков, будто разговаривал с несмышлёнышем, — Я же говорю, что и там, и там шерсть. Цвет синий. Теоретически, происхождение волокон от другого источника не исключается. Мало, что ли, у нас шерстяных синих тканей в обиходе?

— Немало, — задумчиво пробормотал Горохов, старательно обгрызая кончик химического карандаша. — Но и не много… А Лиду все равно придется пока выпустить.

— Как — выпустить? — возмутился уже Погодин. — Все же сходится. Неуравновешенная, злилась на потерпевшего за то, что тот не хотел уходить от жены — мотив есть. Плюс нож подходит и волокна на нем имеются соответствующие. А ножевые на теле убитого — неумелые, вкривь и вкось. Будто женщина колола.

— Это все, Федор Сергеевич, улики косвенные, — Горохов отплевывался от кусочков карандаша, губы покрасились в синий цвет, переборщил он в задумчивости, — Прокурор нам санкцию на арест не даст. Сам посуди. Активистка, комсомолка, не судима, прописка и работа имеются, репутация не запятнана. Грамоты и медальки за участие в общественных спортивных забегах есть. Не сможем мы обосновать ее задержание… Тут что-то более весомое нужно найти. Работайте, товарищи. У нас уже два подозреваемых с железными мотивами, а доказательств крот наплакал.

— А если Лида опять в бега ударится? — не унимался Погодин.

Тогда мы будем знать, что это точно она. И снова будем ее ловить. Что ж делать, работа у нас такая.

Дверь кабинета неожиданно распахнулась без стука. Мы удивленно обернулись. Обычно так никто не позволял себе вторгаться в восьмой кабинет московской спецгруппы.

Вошел дородный майор. Пузо набекрень, взгляд лихой, чуть с придурью, но в глубине хитринка сквозит или подлянка, сразу не поймешь.

— Здравствуйте, товарищи, — начальник участковых Сафонов Валерий Игоревич фальшиво улыбнулся. — Как продвигается расследование?

— Это вас не касается, товарищ майор, — сухо ответил Горохов. — Занимайтесь своей профилактикой, ловите пьяниц, самогонщиков и прочий несознательный элемент, а мы как-нибудь без вас разберемся.

— Ошибаетесь, Никита Егорович, — взгляд Сафонова из беспечно-придурковатого стал желчным и пронзительным, как у Кощея (так я и знал, что притворяется, под дурачка косит, на самом деле майор далеко не глуп), — очень даже касается. Я с сегодняшнего дня исполняю обязанности начальника УВД.

— Как? — удивился Горохов, — а Павел Гаврилович куда подевался?

— На заслуженный отдых оформляется. Отработал свое…

— А что, кандидатуры получше на должность начальника не нашлось? — спросил я. — Управление большое, какие-то трудности возникли с кандидатами? Раз вас поставили.

— Ты мне позубоскаль, Петров, — дернулся вновь испеченный начальник.

— А то что… — ухмыльнулся я.

Сафонов не нашелся, что ответить и громко фыркнул, сто раз пожалев, что я не его подчиненный.

— Я что пришел-то… — продолжал он с ехидством. — Учитывая, что вы работаете на подведомственной мне территории и дислоцируетесь непосредственно в здании УВД, я вас попрошу каждое утро докладывать мне, как продвигается расследование по убийству Дубова.

— А тебе зачем это, майор? — глаза Горохова превратились в щелочки.

— Как руководитель территориального органа я должен быть в курсе. Тем более, мне в область докладывать.

— А-а… Ну, если в область докладывать, тогда конечно, — закивал Горохов. — Вам, Валерий Игоревич, в письменном виде отчет предоставлять или можно в телефонном режиме докладывать?

— В письменном — это лишнее. Я попрошу присутствовать кого-то из ваших сотрудников у меня на утренней планерке.

— Так мы все можем ходить к вам на планерку, — продолжал глумиться Горохов. — Нам же делать-то больше нечего, а так, глядишь, научимся у вас воду переливать.

— Какую воду? — не понял Сафонов.

— Из пустого в порожнее, — Горохов старался говорить с серьезным видом.

— Я не понял, — взвизгнул Сафонов. — Вы меня за дурака держите?

— Ну что вы, Валерий Игоревич, вас никто не держит, вы сами такой…

— Я на вас рапорт напишу!

— Ты ничего не попутал, майор? — Горохов говорил тихо, но зло, будто змея шипела. — Я отчитываюсь только перед Москвой. Засунь свои планерки себе поглубже. А теперь иди уже, не мешай работать.

Сафонов налился пунцом, хватал ртом воздух, беззвучно, будто карась на льду. Помахал руками и пулей выскочил из кабинета, напоследок хлопнув дверью.

— Побежал рапорта строчить, — усмехнулся Погодин. — Он это дело любит.

— Может, зря мы так с ним? — вздохнул Катков. — Теперь, чувствую, пакостить будет. Я бы мог на планерки походить. Мне не сложно.

— Алеша, ты когда отрастишь как у мужика… — Горохов вовремя осекся, поймав на себе осуждающий взгляд Светы. — Таких как Сафонов сразу ставить на место надо… Одного я не пойму. Как его на такую должность назначили. Клоун ведь.

— Вроде клоун, а свою линию гнет, — поведал Погодин. — Раньше его всерьез никто не воспринимал. Ходил, фокусы показывал, то ложку ко лбу прилепит, смотрите, мол, не падает, то на гармошке сыграет. Рубаха-парень. Но не просто так он все это делал. Всякую проверку из области умел развлечь, а при случае настучать им не брезговал. Вот и продвинулся по службе. Поговаривают, что и начальника УВД он подсидел. У того пасека есть своя, он для работы суточников привлекал. А Сафонов нашел потом этих суточников после отсидки и уговорил их в прокуратуру написать, мол, превысил начальник управления должностные полномочия. На незаконные работы их привлекал. Дело, вроде, замяли, но начальнику УВД предложили уйти по-тихому на пенсию. А Сафонова временно исполнять обязанности назначили. Но никто уже не сомневается, что его скоро утвердят на постоянку. Это для своих он человек-какашка, а для вышестоящего начальства — умелый и прогрессивный руководитель, и пашет не покладая рук, потому планерки и совещания разные аж два раза в день проводит.

Мы с Гороховым вздохнули. Повидали на своем веку таких начальников.

— И что там он все планирует?

— Участковые рассказывали, что дураковки эти проходят обычно по одному сценарию. Сафонов выбирает жертву с самыми низкими показателями и начинает над ней прилюдно глумиться, заручаясь хихикающей поддержкой подхалимов. На маты и угрозы изгнать в народное хозяйство не скупится. Вот и все планирование. И так каждый день.

Я удивился, насколько точно Федя описал большинство планерок, что процветают в системе МВД. Что в этом времени, что в моем, основная масса таких заседаний далека от той романтики, что показывали широкому зрителю в «Улицах разбитых фонарей» и «Операх».

— Ясно, — кивнул Горохов. — Вот из-за таких самодуров и происходит текучка кадров в системе. Опытные спецы уходят, а подхалимы и стукачи приживаются. Надеюсь, в будущем хоть что-то изменится.

Если бы знал Никита Егорович, насколько его надежды не оправдаются. Но об этом я благоразумно промолчал. Впереди еще несколько реформ МВД, ни одна из которых не принесет желаемого результата. Уже самому хочется вмешаться в ход истории. Но, к сожалению, пока что я всего лишь рядовой… Ничего, какие мои годы.

* * *

— Итак, товарищи, — начал утреннюю планерку Горохов со своей фирменной фразы. — Я попрошу сосредоточиться на работе. Особенно это вас, Светлана Валерьевна, касается.

Мы с удивлением уставились на шефа, а Света недоуменно приподняла брови:

— Что такое, Никита Егорович? От службы я никогда не отлыниваю, вы это прекрасно знаете.

— Это да, только я вас попрошу шуры-муры на рабочем месте не разводить.

В воздухе застыл немой вопрос, мы недоуменно переглянулись, а Катков почему-то покраснел.

Выдержав интригу, Горохов демонстративно достал откуда-то из-под стола букет гвоздик и протянул его психологине:

— Это вам.

— Мне? — та рефлекторно протянула руки, чтобы взять цветы, но, опомнившись, отдернула их. — По какому поводу?

Катков покраснел еще больше и к тому же засопел. Все-таки к Свете дышит он совсем неровно, а тут шеф еще цветы дарит прекрасному объекту его воздыханий.

— Тьфу, блин, — Горохов замахал руками, будто мух отгонял, — Вы что подумали, товарищи? Да не от меня букет, это вам передали…

— Кто передал? — Света хлопала глазами, как школьница, напрочь забыв применять в столь щекотливом диалоге свои психологические приемчики.

— А это я у вас хотел спросить.

— Если честно, понятия не имею. Кто вам его принес?

— Не знаю и знать не хочу, — назидательно проговорил следователь. — Заявился тут один с утра пораньше милиционерик в форме, просил вам букет передать. Я ему сказал, что если ему надо, то сам пусть кому хочет передает, я не почта. Но он букет на столе бросил и смылся. Я хотел вдогонку ему их швырнуть, но жалко цветы стало. Тут столько их, дорогой букетик получается. Может, вы этого от него и ждали.

Тут уже я начал краснеть почему-то. Что там за ухажер у Светы нарисовался? Ноги бы ему выдернуть…

— Правда, Никита Егорович, — Света прижала руки к груди. — Я не знаю, кто бы это мог быть…

— Хорошо, — смягчился следователь, — верю… Но когда он вам откроется, вы уж с ним поговорите, чтобы не превращал наш рабочий кабинет в цветочную лавку.

— Обязательно поговорю, Никита Егорович. Еще бы знать, с кем…

— Думаю, вы скоро о нем узнаете, — заверил Горохов, — впустую такие букеты дарить никто не будет. Вы девушка видная, образованная, костюм носите, вот местные аборигены на вас и западать стали.

— Так мне что, в халате на работу приходить? Вы меня попрекаете моими достоинствами?

— Ну что вы, Светлана Валерьевна, я просто констатирую факты. Но если вы не в курсе, кто ваш воздыхатель, то вины вашей и вовсе нет. Даже наоборот, было бы странно, если бы к вам никто поползновений не проявлял. Так что пока меня извините, а на будущее посмотрим, — Горохов замолчал, пошуршал бумажками и продолжил: — О работе надо думать, товарищи. Самолеты, так сказать, на первом месте… Есть подвижки по делу? Молчите? Плохо, товарищи, плохо.

— Никита Егорович, — я взял слово. — Мы отработали почти все окружение Дубова, — зацепок нет… Но тут выяснилось, что Глеб Львович частенько ездил на дачу.

— У него была дача? — Горохов аж привстал со стула. — В материалах дела ничего об этом не сказано.

— Потому что дача его покойных родителей. Недавно к нему перешла. Даже жена не знала, что Глеб Львович там бывал. Она оказалась противницей огородов, грядок и прочих пугал.

— А ездил туда Дубов, дай угадаю, с Лидой?

— С ней самой, мы пока за ней наблюдаем… Опросили в химчистке ее коллег. Одна из них проболталась, что Лида ей рассказывала, как со своим женатым ухажером на даче отдыхала. У Лиды дачи нет. Копнул глубже и выяснил, что есть семейных Дубовских шесть соток за городом.

— Далеко?

— Не очень. Километров двадцать. Дачный поселок «Березовая роща». Вот думаю с Погодиным туда наведаться.

Горохов почесал складки бритого затылка, чуть поразмыслил и сказал:

— Мы с Тамарой ходим парой? Что там вам вдвоем делать?

— Людей поспрашиваем, подворовый обход сделаем. Ну и изнутри домик посмотрим, может, найдем чего.

— А ключ-то у вас есть?

— Ключа не нашли, у вдовы тоже его нет, но смекалку проявим.

— Давай, только, чтобы смекалка эта боком потом не вылезла. Если что нароешь, вернемся уже и официальным осмотром зафиксируем, а пока это получится как проникновение. Нехорошо как-то…

— Проникновение — это когда хозяева у помещения есть, — возразил я. — А тут дача получается, по факту, бесхозная теперь. Вдова Дубова право пользования на себя не оформила.

— Согласен, — кивнул Горохов, — но все равно аккуратней. И Светлану Валерьевну с собой возьми. Раз уж с людьми будешь беседовать, там бабушек много, скорее всего. Тебе с ними общий язык сложнее будет найти. Ты, Андрей Григорьевич, слишком прямой, как я в молодости.

Я мысленно согласился с Гороховым, только не совсем точно он выразился про молодость. Ведь он и сейчас такой же твердолобый, как и в дни своей юности. А я уже давно не молодой (по крайней мере, если календарно считать), только прямолинейность из себя до сих пор не изжил, хотя понимаю, хитрожопым проще живется.

— Отправляйтесь прямо сейчас, — приказал Горохов, отпирая массивную скрипучую дверцу насыпного сейфа. — На бензин денег выдам.

— Хорошо, — я встал со стула. — Только заскочим переодеться, — кивнул я на свои брюки и на Свету в элегантном летнем костюмчике. — На каблуках несподручно по огородам лазить.

Мы со Светой вышли из кабинета. На спине я почувствовал обжигающий взгляд Каткова.