Призрачный город

Рашид Варисович Гизатулин, 2021

Мои книги с рассказами для подрастающего поколения написаны с большим энтузиазмом. По написанию этих книг я руководствовался фантазией, реальностью нашего бытия, со сказочным вымыслом, в современном стиле и уходящим в глубь веков. Все мое писательское воображение было целеустремлено написать рассказы так, чтобы мальчикам и девочкам действительно было интересно читать, и обязательно, чтобы эти рассказы были поучительны и повышали интеллектуальные способности каждого из них, Познавая наш мир, как с плохой, так и с хорошей стороны, стремлением к возвышенному, о чем ярко написано на задней стороне обложки. И судя по отзывам из школ Саратовской и Волгоградской областей, в которые я дарил свои книги, у меня получилось, что до сих пор иногда поступают телефонные звонки с вопросом: «Дядь Рашид, а вы еще что-нибудь написали?» Странно, думаю я, откуда они узнают мои телефонные номера, мистика какая-то. Впрочем, почему и нет. Наверное, они уже с дальних расстояний могут осуществлять свои желанья.

Разноцветные лилии

Подземный гул московского метрополитена к концу рабочей смены, слегка покалывая в висках Ярослава Вениаминовича Веденеева, настолько его утомил, что, раздражённо глядя на всё окружающее, он подумал: «Словно в большом муравейнике, все куда-то спешат, обязательно что-то тащат. Кто? Откуда? Куда? Попробуй разберись, угадай, кто хороший, кто плохой, что несёт, куда несёт. Взять огромную палку да ковырнуть весь этот муравейник…» И он, представив себя большим великаном, ковыряющим стальной арматурой метро, отойдя в сторону, сморщившись в лице, прислонился к стене. Небольшое покалывание, резко сменившись, словно железным обручем сдавило лобовую часть головы, затем медленно отпустило.

— Вам плохо? — спросила женщина с некоторой жалостью, остановившись рядом.

— Нет, нет, что вы… — ответил Веденеев, рассматривая темноволосую женщину, держащую в руках пакеты и увесистую сумку. — Сейчас пройдёт, знаете, это, видать, с непривычки. С раннего утра до вечера — моё первое дежурство, поэтому я в некотором напряжении. Просто, видимо, переизбыток цветовой гаммы на нервную систему — здесь всё так пестрит, и этот гул.

— Я с вами согласна, я здесь тоже впервые.

— Да нет же, — перебил Веденеев. — Я здесь не впервые, это моё первое дежурство.

— Да! Да, я с вами согласна, — умилённо глядя на старшего сержанта полиции, словно оправдываясь, женщина продолжала. — Я здесь тоже впервые, и на меня это метро действует так угнетающе, так скованно порою становится, даже страшно, кажется, вот-вот из глубин земли появятся огромные руки, схватят меня корявыми пальцами и утащат в некую пропасть.

— Вы, вообще-то, в каком направлении следуете? — почувствовав себя лучше, спросил Веденеев.

— Мне нужно до Октябрьской. К некоторым подходила, спрашивала, а они вроде как и не слышат. А там, на выходе, позвоню своим родственникам, знаете ли, я не хочу излишне их беспокоить, о моём приезде они ещё даже не осведомлены…

— Пойдёмте, — вновь перебив женщину, сержант пошёл к приближающемуся составу, на ходу объясняя. — Нет ничего проще. В данный момент вы находитесь на кольцевой, сядете в вагон, когда объявят Октябрьскую, сойдёте и, по эскалатору поднявшись наверх, пойдёте к выходу.

Женщина, поблагодарив Веденеева, вошла со своею поклажей в раздвинувшиеся двери вагона, и вскоре состав скрылся вдали сумеречного тоннеля.

Вновь внимательно всматриваясь в лица приезжающих и отъезжающих, Ярослав Вениаминович, словно передразнивая женщину, мысленно вдогонку молча стал добавлять: «Знаете ли, я тут подходила к некоторым из них… Эти некоторые сами тут семьдесят процентов из приезжих, пожимая плечами, плутают в этих лабиринтах, не особо взирая друг на друга, словно ожившие манекены».

Прервав дальнейший ход добавлений, заметил молодого человека, странно покачивающегося из стороны в сторону на краю платформы. У Веденеева возникло ощущение, что вот-вот может произойти что-то нехорошее. Он, не раздумывая, быстро подошёл и, взяв за правое предплечье парня, повернул его лицом к себе, решив представиться. Увидев безразличное выражение глаз с расширенными зрачками, повёл парня в дежурную часть. «Очередной наркоман, тут и до суицида один шаг или несчастного случая, — думал он. — Да когда же в конце-то концов они поймут да перестанут свои мозги одурманивать?..»

Спускаясь на эскалаторе в обратном направлении, Ярослав Вениаминович с некоторым облегченьем стал думать о себе: «А ведь зря иной раз сожалею, что пошёл в полицейские. Вот оно, первое дежурство — и уже спасённый мною человек».

Посмотрев на наручные часы, он с облегчением понял, что до конца дежурства осталось каких-то полчаса. Заканчивая спуск, сержант Веденеев даже представить себе не мог, что это первое дежурство запомнится ему на всю долгую жизнь не только спасением человека.

* * *

Возобновившиеся лёгкие покалывания в висках время от времени стали чередоваться температурными изменениями, сержанту становилось то холодно, то жарко. Гул метрополитена то усиливался, то словно сходил на нет, мелкой рябью световых отражений окутав всё пространство в розовый туман. Серебристой вспышкой неподалёку от Веденеева в профиль появилась девушка. Её появление никто не заметил, доказательством тому было, что все шли мимо, абсолютно не обращая на неё внимания, словно она была в некой оболочке, видимой только ему.

Одеянье на девушке было несколько необычным — что-то вроде вечернего платья из сиренево-дымчатого шёлка, ниспадавшего с оголённых плеч до узорчатых туфелек, её золотистые волосы до плеч, искрясь, выглядели неестественно, словно искусственные. Повернувшись лицом к Веденееву и улыбнувшись, ослепительной красоты девушка медленно подошла к нему.

— Где я? — тихо спросила она.

Сержант Веденеев, словно потеряв дар речи, с большим трудом частично придя в себя, так же тихо ответил:

— В Москве, в метро.

— А который год? Век какой?

Покалыванья в висках, резко усилившись, всё сильнее и сильнее стали вновь сжимать голову сержанта.

— Двухтысячный…

— Двухтысячный… — девушка, повернувшись и отойдя на прежнее место, с необычным звуком словно испарилась. Обхватив голову двумя руками, слегка покачиваясь, Ярослав Вениаминович подошёл к колонне и, прислонившись к ней, медленно сполз на плиты. В прозрачном розовом тумане повсюду искрились разноцветные лилии, они словно плыли, неисчислимым количеством появляясь из ниоткуда и исчезая в никуда. В своём великолепии они были столь грациозны, словно появились из будущего — из того самого неведомого нам будущего. Неудержимо хотелось сорвать, сорвать хотя бы одну, но тревожные звуки скорой помощи и что-то необъяснимое сделать это сержанту Веденееву не позволяли.