Измена. Больше не вместе

Регина Янтарная

— Ася, я считал, что ты здесь ради меня! — бывший дотрагивается нежно до моего лица. Гладит. — Не надо! — меня накрывает от знакомых сексуальных ноток. Чувствую себя неуютно под прицельным синим взглядом. — Всё-таки ради бумаг! — убирает руку, сводит гневно брови. Его родители выгнали меня на улицу, обвинив в измене. Беременную. Без денег и жилья. А он не заступился, поверил им! Спустя семь лет я вернулась, чтобы отомстить. Забрать своё и оставить Звонарева ни с чем! Но Дем не готов делить ни деньги, ни наших детей. В насмешку берет меня в умный дом прислугой. Контролирует каждый шаг, отгоняет от меня мужчин. Чего он добивается?! Ревнует? Любит? Мстит. Хуже всего то, что я не понимаю себя. Рядом с ним забываю про месть.

Глава 5

Ася

Старательно выруливаю к дому, где меня ждет сюрприз.

— Мамуля! — ко мне бегут двойняшки.

Зажмуриваюсь. Чур меня! Я же сказала своим сидеть дома. Какого домового они делают на улице?

— Мила. Миша. Разве я разрешала?

— Прости, мамуль, — отвечает сын. — Это всё Милка! — вращает глазами, запугивая сестрицу.

— Не я! — оправдывается дочь, и я с ужасом замечаю ее истерзанные ноги.

— Кто тебя расцарапал?

— Дерево, — отвечает Демид за детей, и я бросаю на него гневный взгляд. Только его вставок не хватало для полного счастья.

— Я хорошо слышу, — уточняю, глядя в наглые синие глаза. — И спрашиваю своих детей… Им скоро семь. Поверь, они могут отчитаться за свои поступки. Не в пример некоторым. Которые и в двадцать не ведали, что творили.

— Если что, то я спас тебя! Ты моя должница. Ася Есенина.

— Что здесь произошло? — старательно выговариваю, хватая за руку дочь.

— Ай! Бубо! — показывает, чтобы отпустила.

— Прости-прости! — сама скукоживаюсь от фантомной боли.

— Котик залез на дерево за птичкой. Мяукал. Не мог слезть. Прямо на ветке у нашего балкона. Ну, Милка оделась и побежала из дома, спасать рыжего.

— Вон он! Котенок, — заверещала дочь, и мы разом обернулись.

— Серьезно? По-твоему, это котенок? — едва сдерживаюсь, чтобы не повысить голос. — Да этот рыжий прохвост размером с двухмесячного тигрёнка!

— Всё равно котёнок, — спорит со мной дочь. — Ты на его глазки добрые посмотри!

— Так-то ты из-за этого пузана чуть с дерева не упала, — снова в разговор встревает бывший.

Раздражающий. Ненавистный. Бесящий.

И такой красивый и самоуверенный, что хочется снова поднять глаза и взглянуть на него.

— Ма-ам, дядя нас спас. Тетя в очках хотела забрать нас с собой. Говорила, что будет опекать, раз ты не можешь. Но дядя из красивого джипа с синими глазами сказал, что мы с ним! — тараторит сын, — пока я безуспешно пытаюсь пригладить его светлые длинные вихры.

— Это так? — бросаю на Дема взгляд сверху вниз. Вернее, смотрю на него как учительница на экзаменуемого.

Кивает.

Едва сердце перестает колотиться как бешеное и я понимаю, что опасность, связанная с детьми, осталась позади, как до меня доходит главное.

— Демид, что ты здесь делаешь? Только не говори, что мимо проезжал.

— Я… по поводу работы, — выдавливает едва слышно.

— Вот как, — перекладываю тяжелый пакет с продуктами из руки в руку. Поглядываю на холеного мужчину.

Нет! Этот никогда не догадается помочь.

— Мамуль, давай я пакет донесу, — предлагает сынок, пытаясь отнять у меня сумки.

— Держи, — отдаю тот, что полегче.

Большой процессией двигаемся к подъезду, где по-прежнему толпятся старушки.

— Ася. Ты снова детей одних оставила? — одна из женщин делает шаг вперед. — Если они подожгут наш дом, мы тебя со свету сживем!

— Я не оставляю спички детям. У меня всё лежит на правильных местах, — оправдываюсь на автомате.

Дочка вприпрыжку бежит за мной. Перепачканное лицо, огромные синие глаза. Светлые брови и порхающие темные реснички.

Соседки отчитывают меня при детях и Демиде. Краснею от стыда и бессильной злости.

— У нас теперь есть папа! — заявляет моя Стрекоза бабулечкам у подъезда, и для пущей убедительности подталкивает к ним Звонарева.

— Прекрати! — дерзкое поведение дочери оправдано самозащитой. Но я-то знаю, что это вызовет еще больше кривотолков. Если кого-то не любят в подъезде, его будут обсуждать даже тогда, когда он оплатит всем коммуналку, выведет общедомовых тараканов и лифт отремонтирует!

Быстро подвигаемся вперед. Открываю дверь, пропускаю всех. Даже Демида. Слышу, как тетки судачат.

— Похож! Его дети.

— Нет! Они светлые, а у него темные волосы.

— Так, у Аськи волосы белые!

Люди. Ау! Неужели больше нечего обсудить? Бессильно опускаю руки. Бесполезно их осуждать. Придомовые сплетни — это что-то родное, спаянное с домом, как придомовая территория. Вроде можно жить без, но не получится.

Поднимаемся в квартиру.

— Извини за Милу. У нее буйный темперамент. Богатая фантазия. Она дерзкая.

— Догадываюсь, откуда ноги растут, — усмехается Звонарев. Заставляя меня вздрогнуть.

— Да. Свободное воспитание на Гоа дает о себе знать. Ничего. Я всё исправлю.

— Я другое имел ввиду, — изрекает деловито бывший, осматривая кухню.

Улыбаясь, включаю плазму, висящую над столом.

— По поводу работы. Я тут подумал. У тебя же дети… Им нужен уход, воспитание. А тебе зарплата и работа. Так?

Не понимаю, куда гнет Дем, многозначительно осматривая меня.

— И-и?

— Есть мысль о работе. Но придется переехать ко мне в дом.

— К тебе?..

— Эм… У меня есть невеста, — выпаливает и смотрит в упор. Сканирует. Пытаясь понять, какое впечатление произвел на меня. — Так что это не то, что ты подумала.

Я ничего не подумала! Дем, ты переоцениваешь свое влияние на меня.

Это семь лет назад мое сердце разорвалось, когда Лидия объявила о твоей помолвке с богатой дрянью.

— Какая работа?

— Смотреть за домом.

— Я не уборщица. Не горничная, как моя мама. Ты всё неверно понял! Убирайся!

Дем насупился.

— Ася! Я хотел как лучше! Неуемную энергию твоих детей надо куда-то применить. Твоим сорванцам лучше расти на природе. Там будет тебе и им хорошо! Тем более, мы со Светой уезжаем. Работы будет мало. Не перетрудишься. Смотреть за домом, смахивать пыль, смотреть кино, нежиться в джакузи. Дети вдоволь накупаются в бассейне, а ты за это время сделаешь у себя ремонт. Я дам аванс.

— Бассейн? — в дверях материализуются двойняшки.

— Мама! Соглашайся!

Отмалчиваюсь. Слишком лакомое предложение, чтобы так просто отказаться.

С чего бы Звонарь так расщедрился? Может, совесть проснулась?

Вряд ли!

— Подумай до завтра. В восемь утра заеду за вами. Если спуститесь к машине, значит, согласны. Нет. Значит, нет, — широко разводит руками и уходит, хлопая дверью.

— Мамуля! Поехали!

— Ма-ам! Соглашайся!

Кусаю ногти. Что это было. Дем предложил мне место уборщицы в своем доме?

А еще у него есть невеста. Света…

Даже не знаю, что меня больше задело. Но плачу от жалости к себе.