Скорость

Рей Янов

Жизнь мужчины становится слишком пресной, поглощая его энергию и затягивая в болото неразрешимых трудностей быта и семейной рутины с обидами, взаимными обвинениями и скандалами.И тогда судьба дарит ему встречу, которая приносит свежее чувство, счастье и радость свиданий, но вместе с тем такой ворох по-настоящему страшных проблем и пугающих своей безвыходностью обстоятельств, что прошлое оказывается мелочью, пустяком и отступает перед смертельной опасностью ловушки, поймавшей любимого человека.

Глава 4

Совещание в офисе затягивалось. Он утром отправил эсэмэс девушке и получил ответ. Договорились о встрече в 15:40. Стрелка часов подходила к намеченному времени, а технический директор всё никак не мог закончить свой спич. Наконец объявили об окончании, и он рванул на выход. По дороге уточнил срок предстоящей служебной командировки. Пообещали через месяцпол тора. Что же, это его вполне устраивало. Торопливыми шагами он дошёл до машины, ругая себя, что не оставил в телефоне новую симкарту, а установил на время совещания свою обычную. Он опоздал на встречу минут на десять. Открыл дверь джипа, достал симкарту для связи с девушкой и лихорадочно стал вставлять её в телефон, чуть не сломав при этом слот с тонкими контактами.

«Мог бы и вообще без телефона остаться», — корил он себя. Проверил сообщения. Новых не было. Он, торопясь, набрал текст: «Извини, задержали на работе на 10 минут. Я почти на месте».

Быстро пошёл к месту свидания. Ответа на эсэмэс не было. Он облегчённо вздохнул: «По крайней мере, я не опоздал; похоже она сама задерживается». Он стал потихоньку прохаживаться вдоль парапета. Вокруг гуляло много разного народа. Молодые мамы с колясками и малышами. Папаши с детьми постарше. Кто-то катался на роликах, кто-то — на сабвеях или скейтах. Погода была замечательная, и горожане вовсю наслаждались приморским летом. Он всматривался в лица сидящих на скамеечках молодых девушек: вдруг она где-то присела и не спешит подходить. Но никого не узнавал. Прошёлся вдоль небольшой набережной, до угла и обратно, достал телефон — сообщений не было. «Ты подойдёшь?» — написал он. Ответа не было. Он ещё подождал некоторое время и решил позвонить. «Абонент недоступен», — раздался беспристрастный голос автоответчика. Он вздохнул. Как-то глупо получилось. Что за игра, непонятно, с её стороны.

«Ещё раз привет, — написал он. — Очень жаль, что ты не пришла. Мне всё понятно, но зачем же было обещать. Я просто немного хотел поучаствовать в твоей судьбе. Желаю тебе всего самого наилучшего. Прощай».

Угрюмо побрёл к машине. Купил кофе в ближайшем ларьке. Не спеша выпил. Ещё раз просмотрел сообщения. Новых не было. Он сел в машину, вставил в телефон свою обычную симкарту и поехал домой. Настроение было паршивое.

Спать, как обычно, улёгся на диване, под покрывалом. Жена молчала, но старательно готовила ужин, стирала его рабочую одежду и не капризничала. Ночью он плохо спал, часто просыпался и думал о девушке. То, что она не пришла на встречу, обижало его, с одной стороны, с другой раззадоривало и злило.

Утром, добравшись до стройки, он усердно принялся за работу. Дел было невпроворот. Строители работали ускоренным темпом, и надо было обеспечивать их расходными материалами, решать различные вопросы по проекту; был он и за архитектора, и за прораба, и иногда за разнорабочего. А как иначе: если строишь дом для себя, надо самому во всё вникать и всё контролировать. В обед, перекусив и выпив чаю, он опять вставил свою секретную симкарту в телефон: решил всё-таки проверить сообщения.

«Извини, я не смогла прийти. Так получилось. Я могу как-то реабилитироваться?» — гласило сообщение.

Он, честно говоря, обрадовался. Начал набирать эсэмэс:

«Привет. Может все же встретимся?» — «Давай. А во сколько?» —

«Я сегодня не смогу, к сожалению, завал на работе. Давай завтра. Где-нибудь в районе 13 часов. В центре, если тебе удобно». —

«А сегодня, никак?» — «Нет».

Он решил проявить твёрдость, да и ехать на встречу в город было уже поздновато. Рабочий процесс прерывать не хотелось. А ещё помыться, переодеться: «Нет, не буду соглашаться на сегодня».

«Я никак сегодня не смогу. Извини, конечно. Давай завтра». —

«Жаль. Я уже настроилась. Ну ладно, завтра. Ты хочешь в центре? А где?» — «Давай возле ресторана Пармезанно. Знаешь где он?» — «Да». — «В час дня. Пойдет?» — «Договорились». — «Пока. До завтра».

На следующий день, быстро организовав работы, он уехал со стройки ещё до полудня. Заехал в пару магазинов по дороге, в банк и заблаговременно приехал в центр города. В поисках парковочного места пришлось поколесить изрядно. Городские власти словно специально делали всё во вред жителям города. Офисные здания и торговые центры росли как грибы, и работники офисов с утра забивали своими машинами все возможные проезды и карманы. Приехав в центр после 9 утра, можно было только случайно найти свободное место. Ему всё же повезло, и он припарковался прямо напротив ресторана, недалеко от входа. Ресторан располагался на первом этаже жилого дома. Вставил симку в телефон и стал терпеливо ждать. Время подошло к 13:00. Он подождал ещё 10 минут. Никого.

«Привет. Ты придёшь?» — написал он эсэмэс. «Да, извини, я задержусь. Смогу в 14—14:30 подъехать. Раньше не успею». —

«Ну хорошо. Буду ждать».

«Что она о себе возомнила? — думал он. — Может, плюнуть да уехать? Но с другой стороны, зачем тогда я всё это затевал? Ладно, дождусь, надо уже определиться сегодня до конца».

Он сел в машину и поехал, раздумывая над тем, как убить ещё час-полтора до встречи. Покружил по центру, выехал на набережную и остановился в самом конце, где цивилизованная, заасфальтированная прогулочная зона превращалась в грунтовую дорогу, которую городские власти уже который год обещали привести в порядок, но до сих пор так этого и не сделали. Ссылались на отсутствие достаточных средств в бюджете, но на самом деле доморощенные коммерсанты никак не могли поделить этот сладкий кусок городской земли. Одни не хотели платить слишком много, другие не хотели отдавать за слишком мало. Крайними оказывались, как всегда, простые жители, которым дополнительная зона отдыха не помешала бы.

Время тянулось как резиновое. Он сделал пару-тройку звонков прорабу, строителям, просмотрел новости в интернете. Наконец опять поехал искать место поближе к ресторану, у которого намечено было свидание. Ему опять повезло, и он припарковался в проулке неподалёку от ресторана. Пересёк дорогу, дошёл до ресторана и, чтобы не маячить у входа, встал между домами, посматривая по сторонам. Встреча с кем-нибудь из знакомых совсем не входила в планы. Только сейчас он осознал, что зря назначил свидание в таком месте, где легко мог встретить кого-нибудь из друзей, знакомых и даже родственников. Девушки не было.

Он достал телефон и написал: «Ну ты где?» — «Уже бегу, — прилетел ответ. — Рядом, на Прилогой».

Ну наконец-то. Он немного разволновался. «Узнаю ли я её», — опять возникло сомнение. Народу на улице было немного, а вот машин прибавилось: дорога вдоль ресторана была односторонней и оканчивалась перекрёстком с одной из главных магистралей, ведущей в центр. Светофор перекрывал движение часто, и поэтому машины подолгу останавливались в пробке как раз напротив ресторана. Водители и пассажиры от скуки глазели на прохожих, рассматривали окна ресторана, за которыми виднелись столики с посетителями. «Неудачное место, — опять подумал он. — Кто-нибудь точно увидит меня: конспиратор из меня никакой». Он медленно пошёл вверх по улице в направлении, откуда, как он ожидал, должна появиться девушка. Дошёл до конца дома и обернулся. Снизу, из-за поворота вышла девушка. Она!

Она была в тех же синих потёртых джинсах, в серебристых босоножках на плоской подошве, с разноцветными камушками на ремешках; на плечи накинула чёрную кожаную куртку, несколько великоватую, будто с чужого плеча; какая-то цветастая блузка виднелась в отвороте куртки. Распустила волосы, влажные и немного завивавшиеся. Девушка слегка опустила голову и тряхнула волосами, улыбнулась: чувствовалось, что она была немного не уверена в себе. Походка её была нетороплива и слегка тяжеловата. Ну, собственно, она в сопочку поднималась и как-будто устала. Он узнал её сразу, несмотря на все одолевавшие его ранее сомнения. Теперь, при свете дня, ему было отчётливо видно, что она ещё совсем молодая и, уж конечно, никак ей не может быть 21. Он был слегка смущён, заспешил ей навстречу, улыбнулся.

— Привет. Пошли в кафе. — Он галантно открыл дверь ресторана и пропустил её вперёд.

Приветливые администраторы стали предлагать различные варианты столиков. Ему хотелось сесть где-нибудь в уголке, что бы не привлекать лишнего внимания, но в глубине зала имелись только столы на 4—6 человек и половина из них была занята, а другие располагались слишком близко друг к другу, так что разговор, конечно, услышали бы за соседним столом. Столики на двоих располагались у самых окон, которые выходили прямо на тротуар, и прохожие могли видеть, как посетители ресторана поедают изыски местной кухни. Пришлось сесть за один из таких столиков.

«Неудачно я выбрал место», — опять подумал он. Девушка куртку снимать не стала, присела напротив него. Официантка принесла меню и с интересом взглянула на него, потом на девушку. На прошлой неделе, ещё до конфликта с женой, он ужинал с семьёй в этом ресторане и их обслуживала эта же официантка. Заказ был обильный и дорогой, к тому — же он оставил ей щедрые чаевые, наверняка она его запомнила.

Ты голодна? — спросил он девушку.

Да не особо, — ответила она.

Тогда что, десерт какой-нибудь?

Да, пожалуй.

Тут терамису неплохой, если ты любишь.

Нет, я вот это выбрала, — она ткнула пальцем в страницу меню. Что-то с розовым кремом и кусочками клубники.

А пить что будешь?

А вот милкшейк с клубникой.

Клубничный дубль, — улыбнулся он. — А мне американо с молоком и чизкейк, пожалуйста.

Хорошо.

Официантка забрала меню и удалилась. Он взглянул на девушку. Днём она не казалась ему такой уж очаровательной, как тем поздним вечером. Она была явно малолеткой и с каким-то налётом того неуловимого, но безошибочно определяемого поведения, которое характерно для тех, кого называют шпаной или гопотой.

Передние зубы у неё слегка находили друг на друга, а верхний второй зуб справа был немного короче, чем такой же слева. Повидимому, кусочек был сколот. Слева на клыке он увидел ка кое-то коричневое пятнышко.

«Господи, кариес что ли? Или прилипло что-то? — подумал он, и ему стало немного неприятно. Она, очевидно, только что вымыла волосы, но всё равно он ощущал какую-то неухоженность и неопрятность в одежде. Кажется, от куртки исходил какой-то запах то ли затхлости, то ли пота. Ногти на руках покрашены красным лаком, но, видно, уже давно и местами лак стал облезать. Косметики на лице не заметно. Глаза карие, большие, обрамлённые длиннющими ресницами, бровки аккуратные: видно было, что они слегка скорректированы, подвыщипаны. Носик чуть вздёрнутый, слегка усыпанный мелкими конопушками, маленькие родинки на щеках и лбу добавляли индивидуальности девчонке. Мочки ушей были красивые и округлые, в правую вдета серёжка из белого металла, повидимому серебра, с голубым топазом, в левой серёжки не было, хотя она явно была проколота.

«Фишка, что ли, такая», — подумал он.

Ну, я даже и не знаю, с чего начать, — он озабоченно взглянул в окно. — Не буду ходить вокруг да около. Во-первых, спасибо, что наконец-то смогла прийти на встречу.

Ну, я после такой эсэмэс, где человек написал, что хотел бы поучаствовать в моей судьбе, заинтересовалась. Мне ещё такое никто не присылал. Извини, что опоздала. Мне домой забежать надо было да вот голову помыла, — она улыбнулась.

Хорошо. В общем, посмотрел я в интернете про твоё учебное заведение, о котором ты говорила, — там после 9го класса поступают и после 11го. Так ты после какого?

Да, — девушка засмеялась, — а я что — тебе сказала, что мне 18+?

Ты вообще сказала, что тебе 21 год. Девушка явно веселилась:

Нет, я с 2001 года, мне 16 лет.

Он оторопел. «Блин! Влип, очкарик. Несовершеннолетняя, вот я дурак, ещё на свидание это её позвал. Кретин! — Он ругал себя последними словами. — На что я надеялся? Что ей есть 18 и я с ней завяжу длительную связь? Идиот! Как же теперь выпутываться?» Он смотрел то на девушку, то в окно, то в зал ресторана. Столик за спиной девушки был занят двумя дамами бальзаковского возраста. Они явно стали прислушиваться к разговору, или ему так казалось. Подошла официантка, принесла заказ. Они стали не спеша дегустировать десерт. Коричневое пятнышко с зуба девушки исчезло. «Какая-то шкурка, видать, была прилипшая, — подумал он, — от яблока, что ли, семечко».

Так, ну раз такая ситуация у нас неоднозначная сложилась, могу я попросить тебя рассказать немного поподробнее про учёбу твою? Ты закончила 9 классов и поступила в колледж, так?

Да.

Получается, отучилась год и сейчас на каникулах?

Да.

А когда на учёбу, в сентябре?

Да.

А сейчас отдыхаешь на всю катушку, снимаешь квартиру с подружкой и тормозишь машины по вечерам, для полноты ощущений или из-за денег? Кстати, ты телефон собиралась купить — купила?

Девушка достала из кармана беленький недорогой смартфон.

Вот, купила. Я не наркоманка, — взглянула на него немного исподлобья. Вспомнила, видно, его сомнения в день знакомства.

Ну, это уже хорошо.

У женщин за соседнем столом, казалось, уши стали вытягиваться вверх и разворачиваться в сторону их стола. Ему было очень некомфортно в этом ресторане. Он смотрел на улыбающуюся насмешливо девчонку и испытывал острое чувство стыда и вины за свою недавнюю несдержанность.

А мама твоя знает, чем ты занимаешься по вечерам и почему ты дома не живёшь? Что-то не так с родителями? Кстати, а отец с вами живёт или как?

Да, отец с нами, но он так, «каблук», мама всем заправляет. Они сейчас на даче живут в основном, в город изредка наведываются.

А сколько отцу лет?

Полтос.

Ясно. Почти как и мне, — он усмехнулся.

А сестры, братья есть?

Сестра, старшая. Ей 21.

А, так ты под старшую молотила, что ли? — он пытался шутить, хотя на душе было неспокойно и уж точно не до шуток.

Девушка пожала плечиками.

Разговор шёл довольно вяло. Ему не хотелось особо привлекать внимание посторонних, а соседки за ближним столиком, уже не скрывая почти, вслушивались в их разговор, прекратив обсуждение своих новостей и сплетен.

Они доели десерт (девушка, впрочем, оставила небольшой кусочек на тарелке), выпили каждый свой напиток; он подозвал официантку и рассчитался, оставив, как обычно, неплохие чаевые. Официантка разулыбалась и поблагодарила.

Они вышли из ресторана, спустились по улице, пересекли оживлённую дорогу и очутились в проулке, где он припарковал машину. Остановились недалеко от машины. Он смотрел на маленькую, худенькую девушку, на её меленькие конопушки на носу, единственную серёжку, куртку с чужого плеча, голые стопы в босоножках с ссадинами на подъёмах и неаккуратным педикюром (ногти на ногах были покрашены серебристым лаком) и понимал, что это несчастный ребёнок при живых родителях, живущий непонятно где и шляющийся по ночам, который рано или поздно попадёт в крупный переплёт. И ему захотелось помочь этой девочке и тем самым загладить вину перед ней и перед своей совестью.

Значит, в сентябре на учёбу, на второй курс?

Нет, придётся опять на первый восстанавливаться, я же не закончила первый.

Как так?

Да… Не проплатили, ну и всё. Документы там и остались. Теперь, пока не выкуплю, не отдадут.

Так ты, значит, не на каникулах, а просто бездельничаешь? Не учишься и не работаешь. А за съёмную квартиру кто платит? Подружка?

Ну типа того. Я работала немного в автосервисе, на компьютере запчасти подбирала. Но потом ушла оттуда.

Ясно. Даже и не хочу подробности расспрашивать. И что ты думаешь про продолжение учёбы?

Хочу восстанавливаться с сентября.

Так осталось не так много времени, надо уже пошевеливаться. Что родители по этому поводу говорят?

Они за, но тут финансовый вопрос сложный. Там только платно, шесть штук в месяц.

Ясно. Это ты на учёбу, что ли, зарабатываешь себе, тормозя машины с мужчинами по вечерам?

Ну, это иногда.

Иногда тормозишь или иногда услуги платные оказываешь, как мне прошлый раз?

Девушка смутилась.

Слушай, а ты хоть не соврала, как тебя зовут, а то уже столько открытий. Я же говорил, Рыбы склонны ко лжи.

Нет. Имя настоящее, хотя иногда мы с подружкой называем себя другими именами, но тебе я правду сказала.

Подружка — сверстница твоя?

Да.

Постой, ты же говорила, что она где-то работает, — как же так, несовершеннолетнюю на работу взяли?

Да нет, это я про другую подругу говорю. Не про ту, с которой мы живём.

А почему у тебя серёжка в ухе одна, это что, фишка такая?

Типа того, — опять сказала она свою фирменную фразу. Потрогала уши и тихонько сняла серёжку, засунула её в карман.

Да ладно, не грузись, извини, если я что-то не так спрашиваю. Просто мне хочется тебе помочь, а я не знаю, как двигаться дальше. Ты не бойся меня: я ничего плохого тебе не сделаю и ни о чём просить не буду. Ну и конечно, возвращаясь к тому, что между нами было: это всё в прошлом и ни о чём подобном не может быть больше и речи. Я вижу, что ты, в общем-то, в беде. Почти на самом дне. Я не хочу, чтобы ты продолжала губить себя и тормозила машины, стояла у обочин. Ты такая молоденькая, совсем ещё девочка. Тебе в куклы играть, а ты к мужикам в машины прыгаешь. Нарвёшься на урода какого-нибудь, и всё, будут потом по пустырям тельце твоё разыскивать. Телевизор смотришь? Автоконтроль, происшествия?

Я телевизор почти не смотрю.

А интернет читаешь, наверное.

Ну да.

Вот я про то и толкую. Помнишь, как наш президент говорил: «девушки с низкой социальной ответственностью». Мне хочется приподнять твою ответственность. — Он слегка похлопал её по плечику.

А это что за куртка? Похоже, она не твоя.

Это подружка дала поносить, а то что-то прохладно сегодня.

Немного великовата, да?

Да, есть такое дело. Слушай, а всё же почему ты дома не живёшь?

Условия плохие. Одна комната закрыта, мама туда никого не пускает, а во второй бабушка и сестра живёт, к ней парень постоянно приходит. Там и так не протолкнуться. Да отец иногда приезжает с работы. Короче, теснота.

Почему комната-то одна закрыта?

Так у нас мама всё решает. Сказала, никого туда не будет пускать, и всё.

А сама на даче?

Сама на даче. Битва за урожай.

Заготовки на зиму?

Угу.

Понятно. Я помню, на руке у тебя красные пятна были какие-то. Не прошли?

Нет, это ожог, я говорила.

Покажи ещё раз, хочу взглянуть. — Девушка приподняла рукав куртки. Ручки были тоненькие, кожа незагорелая, бледная. На предплечье виднелись красные пятнышки.

Мы с подружкой сдуру решили пилинг сделать, я говорила. У меня и на лице краснота была, — она показала на щеку. На скуле внизу виднелся едва заметный розовый след.

Но уже прошло, а на руку я сильно налила химии этой. Доктор сказал, химический ожог. Должен пройти. Мы в триппер избушку ездили, на Храмарника, там консультировались.

Анализы крови не сдавала?

Нет.

Вот, я думаю, мы начнём с этого. Ты же хочешь узнать подробно о состоянии своего здоровья? Тем более учитывая тот распутный образ жизни, который ты ведёшь. У тебя парень есть?

Нет.

А что так?

Да разборчивая, наверное, слишком.

А ты, часом, не девственница?

Нет.

Понятно. Не буду больше тебя ни о чём расспрашивать. Думаю, нам надо сдать анализы на все инфекции, передающиеся половым путём, ну, СПИД и всё такое.

На гепатиты, — проявила знания девушка.

Ну да, и на гепатиты можно тоже. Потом по результатам анализов посмотрим, что будем делать дальше. Разумеется, я всё это оплачу. Если, конечно, ты не против.

Я очень даже за. А можешь сейчас сто рублей дать, я сигарет купить хочу. Очень курить хочется.

А курить вредно. Но ладно, держи. Интересно, они тебе продадут сигареты или нет. По закону-то нельзя.

Девушка взяла деньги, одела солнцезащитные очки и пошла в небольшой магазинчик напротив за сигаретами. Он смотрел ей вслед и размышлял, правильно ли поступает. В голове не укладывалось, почему её родители совершенно о ней не заботятся. Как можно бросить девчонку на произвол судьбы? Можно сказать, отправили на панель. Ни в одной семье, которую он знал, таких отношений не было. Все носились со своими чадами, даже чрезмерно, здесь же было что-то ненормальное. Надо разобраться получше. По крайней мере, проверить, не больна ли она. Если здорова, хорошо, а больна — ну что же, положу её в больницу и оплачу лечение, а дальше пусть родители занимаются. Ёлки, а я то сам ничего от неё не мог подцепить? Случаи-то всякие бывают. Хотя презерватив. Нет, должно быть всё нормально. Эти пятна красные на её руке. Может, чесотка какая-то. Хотя непохоже. Сдадим анализы — будет ясность.

Девушка возвращалась, распечатывая на ходу пачку сигарет. Он смотрел на неё и с интересом отметил, что она находится в том возрасте, когда выглядит совсем подростком, при определённом варианте событий, освещении, ситуации, и тут же может превращаться в юную, молодую, но вполне взрослую девушку. Как будто один образ улетучивается и на его место всплывает из глубины другой. Это было очень необычно и красиво. Все её мелкие особенности внешности создавали какой-то очень милый и очаровательный образ. Обидеть или обмануть такого взрослого ребёнка было бы преступно и подло. Он окончательно принял решение. Попробует ей помочь. А что из этого выйдет, посмотрим.

Давай в арочку зайдём, — предложила девушка.

Что, стесняешься курить на улице? Боишься, кто-нибудь из знакомых увидит? Ты же здесь где-то прописана рядом?

Да, вон в том доме. — Девушка показала рукой на дом, который был частью старого города. Раньше эти кварталы были заняты китайскими лавочниками и контрабандистами. Опиокурильни, притоны, перевалочные пункты контрабандистов; тесные, маленькие, закрытые дворики, воздушные галереи и балконы, соединяющие соседние дома, секретные проходы и подвалы — всё это создавало один общий комплекс зданий, куда человек мог зайти и сгинуть. Так было в начале XXго века. Потом, при советской власти, эти здания были частично перестроены, где-то расположились госучреждения, где-то были жилые квартиры. Сегодня что-то снесено, кое-что реконструировано и начинает новую жизнь, открываются уютные кафешки, ресторанчики и сувенирные магазинчики, но в некоторых домах ещё оставались жилые квартиры. Он обожал этот район и очень любил прогуливаться здесь с семьёй по выходным, обходя один за другим местные ресторанчики.

Они прошли через арку и оказались в одном из таких закрытых двориков. Девушка закурила.

Я вот что решил. Давай завтра с утра встретимся и поедем в лабораторию коммерческую, «Комерлаб», там сдашь анализы. Только надо утром пораньше и ничего не ешь и не пей. Возьми с собой паспорт. Там требуется. Мне с утра надо будет работника своего забросить на стройку, а перед этим я тебя в лабораторию отвезу и всё там устроим. Потом домой сама доберёшься. Как тебе такой вариант?

А у меня нет паспорта.

Как нет?

Он закрыт в той комнате у мамы. Она мне его не отдаёт.

Вот дела. А копия хотя бы есть у тебя?

Копия? Найду. Где-то была.

Слушай, мне чем дальше, тем интереснее с тобой разговаривать. Что за странные отношения у тебя с родителями. Они что, совсем тебе не помогают и не заботятся о тебе?

Отец работает с утра до вечера за городом. А мама на даче. Там кролики, кошечки, посадки всякие. Денег лишних нет.

А сестра старшая? Не помогает тебе?

А она хуже ребёнка.

Ей самой помогать надо.

Она учится или работает где-то?

Нет.

Ну и ну. Что ещё интересного о тебе я не знаю?

А ещё я в розыске!

Он остолбенел. Чем дальше в лес, тем толще партизаны, как говорится.

В каком розыске? Почему?

Я долго маме не звонила. И она подала в милицию на меня, запрос на розыск.

Подожди, так ты с ней созваниваешься сейчас или нет?

Созваниваюсь, но дело так пока и открыто и я числюсь в розыске.

Поэтому по тёмным углам шарахаешься и очки на нос напяливаешь постоянно?

Ну типа того, — усмехнулась девушка.

Да, вот это я удачно тебя подвёз. — Он озабоченно посмотрел по сторонам.

Будешь знать, как подвозить девиц малознакомых, — рассмеялась она.

Да уж. Но знаешь, я уже давненько на белом свете живу и вот жизнь меня научила, что случайных встреч не бывает, — сказал он после небольшой паузы. — Может, не зря я тебя подобрал на дороге.

Фу, слово какое — «подобрал», — сморщила носик девуш ка, — словно котёнка какогото.

Извини, пожалуйста, не хотел тебя обидеть. Встретил. Так вот встретил я тебя, может, не просто так и не зря. Давай попробуем посмотреть, что дальше из этого получится. Ещё раз повторяю, что ничего от тебя мне не надо. Только хочу, чтобы ты не продолжала этот ошибочный путь, который ведёт в тупик и на самое дно. Я не могу тебе обещать многое, но некоторую помощь финансовую я окажу, чтобы помочь выбраться из этого болота. Ты слишком юная, и ещё не все потеряно. Вся жизнь впереди и всё можно ещё поправить. Ну ты поняла, кажется я повторяюсь. Она кивнула, загасила окурок, и они медленно пошли к машине.

Скажи, ты не состоишь на учёте в психоневрологическом или наркологическом диспансере? — спросил он.

Нет. Это правда? Ты мне говори правду: я бы не хотел, чтобы наши отношения строились на лжи, и потом, мне понятнее тогда было бы, как действовать. Я уже твёрдо решил тебе помочь, независимо ни от чего. Если, конечно, ты сама будешь эту помощь принимать.

Правда, я нигде не состою на учёте.

Хорошо. Ладно, где мы встретимся завтра? Ты сейчас домой пойдёшь?

Нет. Ты не мог бы меня отвести на проспект Пролетарского Знамени? Я там живу пока.

Так ты оттуда приехала?

Ну да. Домой заскочила и к тебе.

А как добиралась?

На моторе.

У тебя на мотор деньги были? Чем расплачивалась? Надеюсь, не так, как со мной?

Нет. — Девушке явно были неприятны эти вопросы.

Извини. Не обижайся. Давай запрыгивай в машину. Но конечно, назад. Я бы не хотел, чтобы кто-нибудь тебя на сидение переднем увидел. А знакомых у меня в городе тьма-тьмущая. Я, как ты понимаешь, женат, и отношения у меня сейчас более менее наладились. Не так, как тогда, когда мы с тобой встретились. Кому-то что-то объяснять не хочется, тем более учитывая, что ты в розыске, — тебе только на заднем сидении за тонированными стёклами и ездить.

Джип вырулил на магистраль и помчался в сторону проспекта. Дорогой они болтали о всяких мелочах; он попутно думал, в какое отделение «Комерлаба» завтра ехать. Одно располагалось неподалёку от его дома, но слишком уж высок был риск встретить там каких-нибудь друзей, знакомых. Вот и проспект Пролетарского Знамени. Девушка показывала, куда ехать. Жила она в самом конце проспекта, где от него уже только название осталось. Широкая улица делала крутую загогулину и начинала петлять между сопок, пока окончательно не терялась на стыке межквартальных дорог. Район этот застраивался уже после победы торжества демократии в стране. Дома натыкали хаотично и бестолково, так же бестолково и хаотично сделали нумерацию. Как шутили горожане, если бы вражеская армия пыталась найти штаб сопротивления, то никогда бы в жизни не разыскала, даже зная адрес. То ли это отголоски времени, когда город, будучи крупной военной базой, был закрыт для посещения посторонних, то ли, что вероятнее всего, обычное головотяпство городских управленцев.

Вот здесь останови. Возле аптеки. Я в доме напротив живу.

Он припарковал машину возле аптеки.

Так давай завтра сюда я и подъеду, в восемь десять — в восемь пятнадцать. Хорошо?

Хорошо. А ты не мог мне рублей триста дать, я в аптеку хотела зайти, витаминов купить.

Конечно, конечно, — засуетился он. — На вот тысячу, а вот ещё пятьсот возьми. К чаю что-нибудь купишь. Вы там с подружкой чем питаетесь-то? Кушать есть у вас что?

Да, есть.

Ок. Давай до завтра. — Он протянул ей руку. — Теперь мы только так. — Он аккуратно пожал её маленькую, но ладную ручку с красивыми пальчиками и крепенькими ноготочками.

Спасииибо, — тоненько пролепетала она и, несколько смущаясь, вышла из машины.

Не опаздывай, пожалуйста, завтра. Ничего не пить и не есть, — сказал он на прощание. Развернулся и поехал домой.

Дома он просмотрел сайт «Комерлаба», чтобы определиться, какие виды анализов сдавать. Сумма получалась чуть меньше четырёх тысяч рублей. Примерно на это он и рассчитывал.