Малыш Николя

Рене Госинни, 1960

Эта история началась в далёкие пятидесятые годы прошлого века с небольших юмористических рисунков, автором которых был художник Жан-Жак Сампе. Его друг писатель Рене Госинни решил к этим рисункам написать тексты. Таким образом получились забавные рассказы-комиксы, героем которых стал малыш Николя. Этого симпатичного мальчишку юные читатели очень полюбили и с нетерпением ждали публикации очередного рассказа. Авторы сочиняли и рисовали всё новые и новые истории, и издатели решили объединить их в книжки. С тех пор прошло немало лет, но малыш Николя по-прежнему необычайно популярен и любим детьми многих стран мира. Весёлые истории об этом добром, обаятельном сорванце, о его приятелях и школе близки и понятны детям. И не важно, на каком языке они разговаривают.

Бульон

Сегодня нашей учительницы не было в школе. Мы как раз строились во дворе, чтобы войти в класс, и тут наш воспитатель, мсье Дюбон, сказал:

— Сегодня вашей учительницы не будет, она заболела.

Потом мсье Дюбон проводил нас в класс. Мы зовём нашего воспитателя Бульоном, когда его нет поблизости, конечно. Мы его так зовём, потому что он всё время говорит: «Посмотрите мне в глаза», а в бульоне есть глазки.́ Я тоже не сразу догадался, это мне потом старшие ребята объяснили. У Бульона большие усы, он часто всех наказывает, и с ним шутки плохи. Поэтому мы огорчились, что он будет за нами присматривать, но, к счастью, когда мы пришли в класс, он нам сказал:

— Я не могу остаться с вами, мне надо поработать с господином директором, поэтому посмотрите мне в глаза и дайте обещание, что будете хорошо себя вести.

Мы все посмотрели и пообещали. Но вообще-то мы всегда хорошо себя ведём.

Но он, то есть Бульон, кажется, не слишком-то нам поверил и спросил, кто у нас в классе лучший ученик.

— Это я, мсье! — сказал Аньян ужасно гордо.

— Хорошо, — сказал Бульон, — ты сядешь на место учительницы и будешь следить за порядком в классе. А я буду время от времени заходить, чтобы взглянуть, как у вас дела. Повторяйте уроки.

Аньян очень обрадовался. Он уселся за учительский стол, а Бульон ушёл.

— Так, — сказал Аньян, — у нас должна была быть арифметика. Открывайте тетради, будем решать задачу.

— С ума сошёл? — спросил Клотер.

— Клотер, прекрати болтать! — закричал Аньян, который, кажется, на самом деле вообразил себя учительницей.

— Иди сюда и повтори мне это, если ты мужчина! — сказал Клотер, но тут дверь класса открылась, и вошёл Бульон, ужасно довольный.

— Ага! — воскликнул он. — А я ведь специально задержался за дверью, чтобы послушать. Эй, ты, посмотри-ка мне в глаза!

Клотер посмотрел, но то, что он там увидел, кажется, ему не очень понравилось.

— Ты проспрягаешь глагол в предложении «Я не должен грубить своему товарищу, которому поручено за мной присматривать и который хочет, чтобы я решал задачи по арифметике».

Сказав всё это, Бульон вышел, но пообещал, что ещё вернётся.

Жоаким предложил посторожить у двери, и мы все были согласны, кроме Аньяна, который кричал:

— Жоаким, вернись на своё место!

Но Жоаким показал Аньяну язык, сел у двери и стал смотреть в замочную скважину.

— Никого нет, Жоаким? — спросил Клотер.

Жоаким ответил, что ничего не видит. Тогда Клотер встал и сказал, что теперь заставит Аньяна съесть свой учебник по арифметике, и это вообще-то была неплохая идея, но Аньяну она не понравилась, и он закричал:

— Нет! У меня очки!

— И их ты тоже съешь! — заявил Клотер, которому хотелось, чтобы Аньян обязательно что-нибудь съел.

Но тут Жоффруа сказал, что, вместо того чтобы терять время на ерунду, лучше уж поиграть в мяч.

— А как же задачи? — спросил Аньян, очень недовольный, но мы не обратили на него внимания и стали пасовать, и это было очень здорово — играть в мяч между партами.

Когда я вырасту, обязательно куплю себе целый класс, специально, чтобы в нём можно было играть. Потом раздался крик, и мы увидели, что Жоаким сидит на полу и держится руками за нос. Это всё из-за Бульона, который как раз открыл дверь, а Жоаким, наверное, не заметил, когда он подошёл.

— Что с тобой? — спросил Бульон, ужасно удивлённый, но Жоаким ничего не ответил, он только всё ойкал, и тогда Бульон взял его на руки и куда-то унёс.

Мы подобрали мячик и расселись по местам.

Когда Бульон снова вернулся вместе с Жоакимом, у которого нос совсем распух, то сказал, что всё это ему начинает надоедать и что, если так будет продолжаться, нам придётся пенять на себя.

— Почему вы не берёте пример со своего товарища Аньяна? — спросил он. — Вот он действительно хорошо себя ведёт.

И Бульон опять ушёл. Мы спросили у Жоакима, что с ним случилось, и он объяснил, что заснул, пока смотрел в замочную скважину.

— Один фермер отправился на базар, — опять завёл своё Аньян, — в корзине у него двадцать восемь яиц по пять франков за дюжину…

— Это всё из-за тебя, эта история с носом! — оборвал его Жоаким.

— Вот именно! — согласился Клотер. — Ну ничего, сейчас он у нас съест свой задачник вместе с фермером, яйцами и очками!

Аньян заплакал и сказал, что мы плохие, что он всё расскажет своим родителям и что они сделают так, чтобы нас всех выгнали, и в этот момент Бульон опять открыл дверь. Мы молча сидели на своих местах, и Бульон посмотрел на Аньяна, который один рыдал за учительским столом.

— Ну что, — сказал Бульон, — теперь вы нарушаете дисциплину? Вы меня просто сведёте с ума! Всякий раз, когда я захожу, кто-нибудь из вас обязательно валяет дурака! Посмотрите все мне в глаза! Если в следующий раз я зайду и замечу, что что-нибудь не так, то приму строгие меры!

И он снова ушёл. Мы подумали, что сейчас в самом деле неподходящий момент, чтобы валять дурака, потому что от нашего воспитателя, когда он в плохом настроении, может быть куча неприятностей. Мы больше не шевелились, и было слышно только, как всхлипывает Аньян и жуёт Альцест.

А потом со стороны двери послышался какой-то совсем тихий звук. Ручка двери очень медленно повернулась, дверь скрипнула и начала потихоньку открываться. Мы все смотрели, почти не дыша, и даже Альцест перестал жевать. И вдруг кто-то как крикнет:

— Это Бульон!

Дверь распахнулась, и в класс влетел Бульон. Он был весь красный.

— Кто это сказал? — закричал он.

— Это Николя! — ответил Аньян.

— Неправда, подлый лжец! — И это была правда, что это была неправда, потому что тот, кто это сказал, был на самом деле Руфюс.

— Это ты! Это ты! Это ты! — крикнул Аньян и снова заплакал.

— Останешься после уроков! — сказал мне Бульон.

Тогда я тоже заплакал и сказал, что это несправедливо и что я брошу школу и все об этом ещё пожалеют.

— Это не он, мсье, это Аньян сказал «Бульон»! — закричал Руфюс.

— Это не я, я не говорил «Бульон»! — в ответ закричал Аньян.

— Ты сказал «Бульон», я слышал, как ты сказал «Бульон», совершенно точно «Бульон»!

— Прекрасно, тем лучше, — сказал Бульон. — После уроков останутся все!

— При чём здесь я? — спросил Альцест. — Лично я не говорил «Бульон»!

— Я не желаю больше слышать эту отвратительную кличку, вам ясно? — закричал Бульон, который, кажется, очень разволновался.

— Я не останусь после уроков! — Аньян заплакал, упал на пол и стал по нему кататься и икать, и сделался сначала весь красный, а потом совершенно синий.

В общем-то, в классе почти все что-нибудь кричали или плакали, и мне даже показалось, что и Бульон тоже собирается заплакать, но в этот момент вошёл директор.

— Что здесь происходит, Буль… мсье Дюбон? — спросил директор.

— Не знаю, господин директор, — ответил Бульон. — Один катается по полу, у другого из носа течёт кровь, когда я открываю дверь, остальные орут; я никогда в жизни не видел ничего подобного. Никогда. — И Бульон схватился за волосы, а его усы сами собой задвигались в разные стороны.

На следующий день наша учительница вернулась, но Бульон почему-то не пришёл.