Три

Рина Оре, 2020

Три короткие и мистические истории: история грибника, история пассажирки самолета, история мошенника. Первая часть из трилогии "Три. Два. Раз." – трилогии рассказов. Фотография для обложки – из личной коллекции автора.

История первая

Грибы

1993 год

Врать не буду, в мистические явления до сих пор не верю. Мужик я простой. Обратитесь ко мне «Юрик», я не обижусь, хотя могу вломить и в свои шестьдесят, если обижусь…

История эта случилась еще в девяносто третьем. Жил я тогда я Сибири, в городе нефтяников, в Ханты-Мансийском округе. Был моложе лет на двадцать, младшая моя дочка закончила третий класс, старшая — восьмой, собаки еще у меня не имелось, водил ВАЗ-2121, то есть «Ниву», белую «трехдверку» восемьдесят третьего года выпуска.

Обожаю собирать грибы. И тогда и сейчас. Родился в грибном месте, в деревне Тульской области у густого леса, с детства наслушался баек не про лесную нечисть, а того что мы, пионеры, на небо залезем и разгоним всех богов. Технический вуз в Тюмени эту уверенность укрепил. Но вернемся к грибам…

Настоящего грибника узнаешь издали. Он идет по лесу не с ведром, нет и нет. Нужна корзина, да не лубочное лукошко, а солидная, мужская корзина с высокими вертикальными стенками. У меня грибная корзина из лыка, с крепкой ручкой, в нее поместится канистра на двадцать четыре литра, и пока я свою корзину не заполню, из леса обычно не ухожу. Ножик (кухонный, безобидный) крепится сбоку к корзине. Таскаю его на всякий случай, грибы не режу — выкорчевываю, — так дед мой делал, моего отца научил, отец — меня. И, уж поверьте, хожу я из года в год по излюбленным местам, и грибов там не уменьшается.

Был август, утро четырнадцатого числа, суббота. Как понимаете, до того была пятница тринадцатого… Подскочил я раньше шести — заняться нечем — и решил по грибы, пока все мои спят, податься. Сказано — сделано. Через час уж стою за городом у леса и размазываю по морде лица «дэту» (ДЭТА — это диэтилтолуамид, средство от гнуса — тогда такое только продавалось). Руки тоже надо хорошо промазать. Комарье в Сибири грызет нешуточно, болот много; в лес едва зайдешь — над тобой рой звенит. Даже под ремешком часов всё обкусают, если там не обмазаться «детой». Дороги за городом проложили нефтяники к кустам скважин. Сперва идет хорошая дорога из бетона, а от нее грунтовые. На такой грунтовке я и остановился. Вокруг — ни души. Раз в час, может, кто-то мимо проедет, а то и раз в сутки — выходные…

Место грибное тянется по просеке; внизу трубы нефтепровода. Трубы приподняли землю, годы спустя мхи и травка наросли, с деревьев листва летит, грибам там расти — раздолье. За час на одной такой просеке корзину свою всегда заполняю. А в тот день — иду, иду… Пара подосиновиков — и всё, да и те собрал у грунтовки!

Моя младшая, Алёнка, фантазерка еще та. Верит, что грибы — это хитрые зверьки. Что надо идти по лесу тихонько — и тогда они не успевают в землю спрятаться, тогда мертвыми прикидываются. Иногда мне кажется, что она права, хотя знаю, что нет. Вот идем мы семьей друг за другом, я — первым, и каждый из нас грибы находит! А глаз-то у меня орлиный…

Ну да ладно… Иду я, значит, по просеке, расстраиваюсь. Заблудиться там невозможно — путь узкий, прямой, параллельно одной просеке тянется другая. Сибирское солнышко в августе ласково светит, уж не жарит нисколько, ветер холодный, но в лесу тепло; ароматы сырые, приятные до одури, — пахнет опавшей листвой, вязко-сладким перегноем, терпкой древесной трухой… Да, на звук не очень, зато носу — радость. Я и сам не раз поражался, отчего такое малопривлекательное явление, как гниение, именно в лесу благоухает сказочно, это ведь, по сути, запах смерти. Наверно, потому что в лесу ничто не умирает зря — гибнет для питания другой жизни, в том числе для пищи грибов.

Далеко я зашел по просеке — дальше, чем обычно. Гляжу: справа осиновый лесок. И там можно грибы поискать, да какой-то неприятный туман сгустился.

Всё же сошел я в осинник. Почти сразу вижу — мужик идет навстречу. Штормовка как у меня, кепка, черное трико, васильковая олимпийка, резиновые сапоги, и даже корзина, — всё как у меня. Сперва я не удивился: СССР всего ничего как распался, дефицит в стране, мужская одежда типовая… Словом говоря, наша одинаковая одежда моего внимания не зацепила, но вот корзина… Ее я с родины, с Тульской области, привез. Ни у кого подобной корзины на севере не видал. Однако (ну чего не бывает?) подивился, и всё. Мужика же за корзину зауважал.

Лицо у него, конечно, не мое было, да и сам мужик длинный, жилистый, а я, хоть не шибко высокий, зато крепкий — о-го-го — силушкой природа не обделила.

Перекинулись мы, значит, с мужиком парой фраз. Говорю, мол, рано еще для грибов — ничего не собрал. А тот оборачивается и тычет в землю: «Глянь, красноголовиков сколько!». И правда — полянка вся в подосиновиках! «Собирай, собирай, — говорит мужик, — их здесь много. Все твои…» И уходит, а у него самого корзина пустая. Я же поглядел ему вслед и отметил тогда, что комарье над ним не летает. Не по себе стало, да минуты через три позабыл о странном мужике. Увлекся я «тихой охотой» — шаг туда, шаг сюда, и везде всё рябит от нарядных красных шляпок — от круглых у малюток до размашистых, с тарелку, у гигантов. И ни одного червивого гриба!

Взял я самые красивые грибочки, переростков трогать не стал. Выхожу, довольный, к машине — не заводится зараза! И тут рядом останавливается такая же белая «Нива», как у меня, а за рулем тот же мужик!

Ну, посмеялись — и машины-то у нас одинаковые. Мужик сказал, что его «Женёк» зовут, — да, так и сказал. А я ему — «Юрик». Толкнуть мою машину странный незнакомец отказался — якобы спина у него болит, троса ни у него, ни у меня, как назло, в багажнике не нашлось. Тогда же я отметил, что корзина в багажнике «Женька» по-прежнему стоит пустая! И чего он час в лесу делал, раз с пустой корзиной возвращается?

Пока я на корзину пялился, говорит мне ее хозяин: «Могу до базы подбросить. Там занедорого возьмешь помощь». «База» — это оптовая продуктовая база в промзоне, где полно машин, самых разных. За бутылку можно сговориться…

Думаю: «Дело говорит, а то буду здесь незнамо сколько куковать» (мобильных телефонов тогда у нас не было). Уже почти согласился, когда смотрю — точно такая же у него царапина на двери, как и на моей «Ниве». И испугался я, машинально взял кухонный ножик для грибов. А у мужика в руке такой же! Стоим мы, значит, оба с ножами, меряемся глазами, но страх из меня с каждым вдохом свежего, ветреного воздуха уходит. «Ну чего перетрухал, — думаю, — да я и без ножа ему так вломлю, если что!»

«Езжай, Женек, отсюдова пошустрее, — говорю ему, опуская нож, — а то монтировку достану!» Тот недобро усмехнулся, сел в свою «Ниву» и газанул — уехал! Да задний номерной знак у него — черный, старый, — такие до восьмидесятых были: «08-93» сверху и «ЮРА» под цифрами. И как же мне эта табличка могильную напомнила! Прошу заметить, был август девяносто третьего…

Едва мужик скрылся, завелась моя старенькая «Нива»! А я всё равно выждал, покурил дважды, — не хотел еще раз странного «Женька» встретить. До города ехал тихо-тихо, дурное предчувствие сердце кололо, но нет — доехал без происшествий.

В квартире выдохнул. Жена и дочки уже на вещевой рынок ушли. Я же давай красноголовики чистить, резать, жарить их с луком и со сливочным маслом, — на вид такая грибная каша не очень — подосиновики неприятно чернеют, зато на языке — вкуснота. Подоспели мои как раз к концу жарёхи. Старшая дочка с женой сразу к зеркалу — обновки разглядывают, а младшая Аленка — на кухню — я ей полную тарелку. Сам тоже пару ложек в рот положил — объеденье!

И тут жена на кухню входит — хвалит меня, в корзину заглядывает, и вдруг орет: «Юрик! Юрик!» Я на корзину — подосиновики — ей в глаза — «не понимаю?». И снова глянул в корзину — а там одни красные мухоморы и бледные поганки! А Аленка трескает мою грибную кашу за обе щеки!

Я Аленку, понятно, в охапку, и с ней вниз, на улицу, прям в тапках побежал. Жена и старшая дочка за мной. Сел в машину, повернул ключ — завелась зараза. И вспомнил, что тоже мухоморы ел. Яда в них меньше, чем в поганке, да мутит с него быстрее. Если бы сам поехал — точно всю семью бы угробил. Жена орет, а я из машины — соседа вижу на жигуле — выручай, Витька!

Ладно, долгим рассказом утомлять не буду, да и рассказчик из меня — так себе: в больницу успели вовремя, никто насмерть не траванулся, в аварию не попали, Аленка ничего поняла. Ну, в милиции только мозг мне пропарили: «Зачем семью потравил?» Я сначала молчком про странного мужика — потом всё выложил. Не знаю, поверили ли, знаю, что посмеялись. В конце концов отстали. Жена же мне поверила — и в церковь зазвала. Что ж, я без возражений окрестился. Спрашивал у батюшки: «Что за нечисть мне являлась? Леший или черт какой?» — ответа толкового не получил.

2013 год

Больше «Женька» не видал, один в лес по грибы не ходил долго. И уж никогда сам грибы не готовил, без жены-то… Годы шли, всякое в стране было, как-то позабылся тот лесной черт, да не до конца. Ну не люблю я так — люблю до правды докопаться. И копал — перечитал столько… Оказывается, грибы — это тайна. Грибы — это немного растение, немного животное; питаются скорее как животные — органикой, к фотосинтезу не способны, хлорофилла в них нет, зато среди грибов есть мужские и женские особи. Еще грибы старше динозавров, и в те доисторические времена грибы росли выше десяти метров; радиация, что убивает всё живое, им не вредит, видов грибов — более двух миллионов, изученных — намного меньше. Растущий гриб способен пробить мрамор, бетон и железо. Плодовое тело такого гриба, как, например, подосиновик, — это шляпка и пенек (ножка); основное тело — разветвленная подземная сеть из нитей (гифов) — это грибница, по-научному — мицелий. Часто мицелий срастается с корнями деревьев и пьет их фитогормоны, аминокислоты, сахара, взамен дает минеральные вещества, прежде всего, фосфор. Прочитал также, что если гнилушка или старый пень в темноте светятся зеленовато-белым — это светится мицелий опенка. Можно даже сделать дорожку из искр, если раздавить и разнести такую гнилушку. Грибы, как ничто иное, стремятся к симбиозу — к сотрудничеству с водорослями, растениями, животными, людьми, нередко к паразитическому симбиозу.

От научных фактов к мифологии. Тут уж — фантазии раздолье, кратко перечислю самое интересное. У многих народов галлюциногенные грибы считались то пищей богов, то телом богов, их появление связывали не с дождем, а с грозой, громом или молнией. Форма гриба навевала либо мысли о топоре, либо о фаллосе. Грибы участвовали в сотворении мира как дерево-прародитель. Издревле грибы связывали с ведьмами, нечистой силой, волхвами. Самый популярный гриб у шаманов северных народов Сибири — красный мухомор. По поверью, опьянение от него вводит человека в царство мертвых. Любят грибы расти и на кладбищах. У славян наличествовал дух Боровичок — крошечный старик, живущий под грибом, хозяин всех грибов в бору. Если срезать его дом — гриб, под каким он живет, Боровичок кинет в корзину мухомор или поганку. А еще по бору ходил Боровой, страшнее медведя, кто-то сорта Лешего… В общем, вроде как и ерунда, а вроде как есть в этих сказках крупица того, что мне подходит.

В двухтысячных поехали мы с женой на ее родину — в село Курганской области. Зауралье у реки Тобол пленяет глаз некрикливой и все ж волшебной русской красой: березовые леса, сосновые боры, тополевые рощи. В водах рыбы — от карася до осетра. Тишина — благодатная, а воздух настолько целительный, что долгожители в тех местах не редкость. Говорили, и до ста семидесяти лет дожить можно! Про это точно не скажу, а вот старушка лет ста в селе имелась. Звали ее Тарасья, хотя на внешность она была необычная — явно из некого коренного этноса, похожего на манси. Так Тарасья мне про лесного черта всё стройно разъяснила. Сказала, что это как бы оборотень был такой, что порой духами-оборотнями становятся злые шаманы, какие не хотят умирать — уходят они полуживыми в царство мертвых и изредка могут его покидать — бродят тогда по лесу, ищут грибника или прочего охотника. Имеют оборотни облик того, кем прикидывались ранее, но одежду встреченного грибника на себя примеряют (раньше одёжи-то тоже у всех были похожими, оттого и вышивали на них в оберег узоры), его поклажу берут, повозку. Не по-настоящему это всё для того, кто видит оборотня, — морок. Если бы я сел в машину «Женька», по словам Тарасьи, то отвез бы он мою душу в царство мертвых, а сам в моем теле к семье бы моей явился, жил бы моей жизнью, нервы бы моим родным мотал, соки из них пил, несчастными, как мог, их бы делал. Шаману-оборотню боль и слезы, что вода, для его злого духа, то есть силы для роста. А в итоге — по зиме жену мою и дочек он съел бы. Да, натурально съел бы, людоед! Сам в лес бы подался, под валежник забился, неупокоённый бы помер. Когда к ним в село из леса мужик возвращался другим, то к шаману его вели. Правда, после обряда у шамана бедолага бывало помирал, зато не успевал никого сожрать. И раз я прогнал людоеда-оборотня, хотя взял его подарок — грибы, то обиделся он — вот и подменил подосиновики на мухоморы с поганками, паскуда. Добавила Тарасья еще, что хороший я человек, раз Ангел-хранитель меня, некрещеного, спас…

Слушаю эту темную старуху, а сам думаю: «Раз не меня, кого-то другого «Женек» нашел…»

Ну вот так-то так. Врать не буду, в мистические явления до сих пор не верю…