Бывшие. Папа для пуговки

Рина Фиори (2024)

— Оливия, — мама неожиданно называет меня полным именем, — ты только не волнуйся… — явно собирается сказать что-то ещё, но не успевает. — Здравствуй! — густой мужской бас заполняет пространство вокруг. Этот голос я ни с каким другим не перепутаю. И, вскинув голову, понимаю, что не ошиблась. Тимур. Он только что вышел из кухни и теперь стоит напротив меня, сложив руки в карманы стильных дорогих брюк. Его плечи стали ещё шире. Лицо — мужественнее, а взгляд — острее. Мы развелись, когда я уже ждала ребёнка, но муж так и не узнал об этом. А теперь стоит напротив и сверлит меня чернотой своих глаз. Я замираю, не зная, что и сказать. Зато Тимур, судя по всему, настроен серьёзно. И на этот раз сбежать от него будет гораздо сложнее… Ну, спасибо тебе, мамочка!

Глава 3

— Оливка, ответь: сколько твоей дочери лет? — повторяет свой вопрос бывший муж, по старой привычке называя меня ласковым именем.

— Какая я тебе Оливка? — шиплю, выдёргивая руку из цепкого захвата.

Пытаюсь отковырять от своей руки его крепкие пальцы, но ничего не выходит. Макаров раньше был не таким сильным, больше сидел за компьютером и о спорте не думал особо.

Но сейчас по всему видно, что мужчина уделяет время своему внешнему виду и находится в отличной физической форме.

— А ты что, вместе с фамилией и имя сменила? — ухмыляется Тим.

Он так смотрит…

Не могу выдерживать его пристальный, препарирующий взгляд. Внутри меня всё трепещет от нашей близости, и я ненавижу себя за эти чувства.

— Зачем, сменила? Имя? — непонимающе дёргаю головой.

Совсем меня запутал. Говорит какие-то глупости, чтобы вывести на эмоции. Раньше с ним было гораздо проще: Тимур терялся от одного моего вида, а я могла рулить им, как марионеткой.

Жаль, что не я одна…

— Не уходи от темы, дорогая. Лучше скажи, эта чудесная малышка с огромными, карими, как у меня глазами и каштановыми завитками волос — она моя? — убивает догадкой наповал.

Я резко выдёргиваю руку и разворачиваюсь, становясь к мужчине спиной, чтобы он не видел моего лица. Да, это тоже не выход, но если Тимур только посмотрит мне в глаза, сразу всё поймёт.

— С чего ты взял? Тебе показалось, — бурчу себе под нос, нервно теребя пальцы.

— Я? Просто предположил, но твой ответ наводит на определённые мысли, — нахально опускает ладони на мою талию и крепко сжимает пальцы, создавая таким образом тиски.

— От кого ты родила дочь, Оливия? — спрашивает настойчивее.

Я молчу, потому что не знаю, как выкрутиться и что сказать, чтобы не сдать себя с потрохами.

— Эта девочка… Она моя, верно? — не даёт мне времени для размышлений, бьёт догадками наотмашь.

Прокручивает меня в своих руках, приподнимает моё лицо, делая это для того, чтобы наши взгляды встретились.

— Почему ты ничего не сказала мне раньше? — произносит с горечью. — Почему ты скрыла от меня эту правду? — его голос дрожит от эмоций.

Он уже не сомневается, будто получил положительный ответ на свой вопрос.

— Я… Я боялась, Тимур, — опускаю голову, вновь пряча взгляд. — Боялась, что ты откажешься от нас, что ты не захочешь признать ее, — из горла против воли вырывается всхлип.

— Я никогда не смог бы отказаться от своей дочери, — припечатывает строго.

— Однако, ты поверил всему тому, что…

— Тсс, — касается моих губ пальцем, вынуждая замолчать. — Не вздумай, я уже сто раз просил прощения за свою ошибку.

— Ты думаешь, ошибки можно исправить извинениями? — чувствую, как по щеке катится слеза, и тут же смахиваю её.

Я не хочу возвращаться в прошлое и вспоминать, что было, но Макаров не позволяет мне забыть. Зачем явился? Чтобы снова мучить меня?

— Я миллион раз говорил, что люблю тебя, Оливия. И даже несмотря на твоё молчание, сейчас я готов заботиться о вас обеих, — говорит он и касается моих губ теплым поцелуем.

Вот так просто, будто всё ещё имеет на это право.

— Ммм, совсем уже? — прикладываю максимум усилий, чтобы оттолкнуть мужчину. — Думаешь, тебе всё можно? — демонстративно вытираю рот ладонью, будто мне противно.

На самом деле всё не так, но я даже задумываться не хочу о своих истинных чувствах. Меня буквально на части разрывает от желания наплевать на все условности и продолжить то, что начал Макаров.

Но нет, нельзя.

Бывший муж изменился, стал другим. Наглым, дерзким, самоуверенным. Такие люди обычно считают, что им всё позволено.

— Честно говоря, никогда рядом с тобой думать не умел, — признаётся откровенно, вгоняя меня в краску своими словами.

А этот его пошлый раздевающий взгляд…

У него что, и в самом деле нет женщины?

— Это ты подослал следить за нами? — неожиданная догадка выбивает почву из-под ног.

Ну, как я сразу не догадалась?

Может и мама ни при чём, а Тимур оговаривает её, чтобы себя обелить. Сам же давно выслеживает нас, вот и в курсе наших проблем.

— Следить? — искренне удивляется.

Каков актёр!

— Подожди, за тобой кто-то следит? — густые брови встречаются на переносице, а взгляд становится мрачнее тучи.

И я уже почти готова ему поверить, но не стану этого делать. Предателям веры нет, а то, что в своё время сделал Макаров, сродни предательству.

— Ладно, забудь! — отмахиваюсь. — В любом случае, наш разговор не имеет смысла. Мне пора домой, а тебе… Тебе тоже пора, — в который по счёту раз разворачиваюсь, чтобы уйти.

— Ты серьёзно? — хмыкает Тим. — То есть, я пару минут назад узнал о том, что у меня есть дочь. Ева? Так её зовут?

— Да, — киваю, проклиная себя, что так просто сдалась и рассказала правду.

— И после этого чудесного открытия ты мне вот так просто предлагаешь уйти? — разводит руками в недоумении.

— А чего ты хочешь от меня? — закипаю. — Только вот не надо рассказывать про чувства и прочую чушь, — выставляю ладонь вперёд. — Это только в книжках и в сериалах мужики за своими наследниками гоняются, а в жизни всё не так. И я ни за что не поверю, что у тебя в одночасье проснулись отцовские чувства.

— Ева — моя дочь! — подлетает ко мне и слегка встряхивает за плечи. — Хочешь ты того или нет, но я буду участвовать в её воспитании, — сверкает глазами.

— Мамочка… — раздаётся неуверенно за моей спиной.

Мне даже не нужно оборачиваться для того, чтобы понять, что это голос моей дочери.

Ну, нет, пожалуйста, нет! Только не это!

Ей же всего три!

Евочке всего три годика, и она не должна была понять, о чём речь, ведь так?