Большое сердце Петербурга

Ринат Валиуллин, 2020

Эта книга станет путеводителем всех влюбленных и одиноких сердец, оказавшихся в Петербурге. «Большое сердце Петербурга» – это маршрут главных героев по самым романтическим местам города, которым пройдет и читатель. Пройдет не только по шумным проспектам, вдоль гранитных набережных, сквозь дворы-колодцы, но и через влюбленность и отчаяние, расставание, радость и боль двух мечтателей. Читатель окунется в атмосферу Петербурга, узнавая не только об исторических и архитектурных ценностях города, но и о пылких романах и тайных свиданиях, случайных встречах самых известных горожан. Где гулял Блок со своей Любовью и где они пили чай с баранками? Где же охотилась на цесаревича балерина Кшесинская? Кому посвятил Шостакович свою первую симфонию и почему канал Грибоедова называли в народе Набережной влюбленных?.. «Большое сердце Петербурга» даст возможность читателю почувствовать ритм города, его пульс, вкус. Ваше сердце навсегда останется с Питером.

Грифоны

Я, словно кошка, принюхиваюсь к каждому твоему взгляду, к каждому твоему слову, пытаясь почувствовать, будет ли за ними настоящее лакомство — поступки, чтобы наконец понять: гулять мне по-прежнему самой по себе или же стать ручной и доверить эту миссию твоим рукам.

— Сфинксов решили установить на берегу Невы, у здания Академии Художеств. Архитектору Константину Тону поручили оформить пристань «в египетском стиле». К воде ведут широкие ступени, по бокам устроены полукруглые скамьи.

— От Сфинксов прямо веет каким-то восточным теплом.

— Кошки — хранители уюта в любом доме, а уж тем более в Петербурге. Греют.

— Николай Первый — молодец, что завел таких дорогих кошечек.

— Наверное, он купил их для компании своему голубому коту по прозвищу Васька, — улыбнулась Анна своей находке. — Тот жил у императора при дворе вместе с любимым спаниелем по кличке Гусар.

— Да, отличная компания.

— Но вообще-то мода на придворных котов пошла сам понимаешь от кого.

— От Петра Первого?

— Да, он был законодателем мод в этом городе, даже на клички. У него тоже был Васька.

— Василий Первый, — заметил находчиво я.

— Да, если не считать, что кличка «Васька» происходит от имени языческого бога Велеса. Ваську в тысяча семьсот двадцать четвертом году император Петр Алексеевич прикупил у одного из голландских купцов. Позже он издал указ, чтобы котов держали при амбарах для истребления грызунов. Моду на кошек поддержала дочь Петра — императрица Елизавета, она же ввела моду на маленьких собачек. Царица заказала из Казани тридцать самых лучших котов. Она же велела держать кошек в картинных галереях, где так любили искусство мыши. Сейчас целая кошачья гвардия служит в Эрмитаже. Их там уважают и ценят.

— Я тоже люблю кошек. Даже эти — вроде бы каменные, а чувствуешь, какое тепло? Посмотрел — вроде как погладил, успокоился, — перевел я взгляд со Сфинксов на Анну. — На самом деле это она тебя гладит, успокаивает.

— Дело тут не только в кошках. Теплом веет от всей композиции в целом. Сфинксов украшают декоративные светильники «на античный манер», отлитые бронзовых дел мастером Геде в тысяча восемьсот тридцать четвертом году, и полуфигуры грифонов — крылатых львов. Массивные лапы, мощные крылья и зубастые головы притягивают желающих «погладить кису»: популярная легенда обещает исполнение желаний тому, кто прикоснется к грифону. Но реставраторы, ответственные за сохранность памятников в Петербурге, настоятельно просят этого не делать: сотни тысяч рук, ежедневно трогающие скульптуры, протирают металл, он теряет форму — и кое-где толщина бронзы уже стала критической. Два века назад, когда делали грифонов, никому и в голову не могло прийти, сколько падких до небылиц гостей со всего мира будет принимать пристань на Университетской набережной.

— Зачем они их так неистово гладят? — спросил я ее, указывая на людей рядом с грифонами, что замерли под Сфинксами и сторожили спуск к воде.

— Я бы сказала — трут! На удачу: кому экзамен сдать, кому выйти замуж.

— В чем фишка?

— Глядя в глаза ближайшему Сфинксу, нужно погладить грифона по голове. При этом другой рукой необходимо держать грифона за правый зуб или гладить ему крылья, тогда тебя ждет счастливая жизнь.

— Мило. Надо было мне сюда перед экзаменом зайти, потереть.

— Надо было. До сих пор не могу понять, как ты мог так со мной поступить?

— Как? — немного оторопел я. «Где я успел напортачить?»

— Я поступила, а ты — нет.

— Я же не знал, что здесь все решается, — быстро нашелся я с ответом. — Ты ходишь, наверное, сюда регулярно?

— Да, перед зачетами, — рассмеялась она. — Вообще-то это вредно для грифонов, металл окисляется, и идет разрушение скульптур.

— Да? А выглядят они вполне себе счастливо, кожа лоснится на солнце, как у моего кота.

— Всякий засветится, если так усердно ласкать.

— Как ты сказала, лишняя ласка вредно на них сказывается.

— Наверное, это всех касается, стоит только возомнить себя солнцем, будучи бронзой.

— Кто бы меня так касался, глядишь, заблестел бы, — заулыбался я.

— Думаю, этого будет мало, ведь, кроме всего прочего, Аменхотеп называл себя «Видимым солнцем»

— Это которого Сфинксы охраняли?

— Да, первый хозяин кошек.

— Скромный парень.

— В этом есть доля правды — время правления Аменхотепа Третьего рассматривается как один из величайших периодов расцвета древнеегипетской цивилизации, о чем свидетельствуют грандиозные храмовые комплексы и скульптура.

— Большому человеку — большие кошки.

— В искусстве времени Аменхотепа сочеталось стремление к громадному.

— Ну что, может, пойдем тоже потрем грифонов и посмотрим в глаза Сфинксам, вдруг поженимся и будем счастливы? Родится сын — назовем Аменхотепом.

Анна рассмеялась:

— Легенда гласит: кто посмотрит в глаза Сфинкса — сойдет с ума. Зачем мне муж сумасшедший?

— Ладно, безумный подойдет?

— Уже подошел, ближе некуда.

— Может, тогда просто поцелуемся?

— Люди же вокруг.

— Мы же закроем глаза.

— Подожди. Если провести от Сфинксов мысленный меридиан, то пройдет он через здание Пулковской Обсерватории и придет прямо в египетскую Александрию, на родину Сфинксов! — не хотела целоваться Анна.

— Мистика!

— Обиделся? — поцеловала она меня в щеку.

— Что ты! Мужчины не должны обижаться. Обиды — это женские безделушки. Пойдем к воде, на кораблики посмотрим. — Я начал спускаться вниз по ступенькам.

— А что, экскурсия уже надоела?

— Нет, очень насыщенно. Хочется разбавить, может, Невой? — При слове «Нева» громче стали слышны крики чаек, они звали. — Расскажешь мне про Неву?

— Хорошо, только лучше с прогулочного катера. Готов?

— Легко, — ответил я почти как пионер. — Хоть на байдарке. С милой рай и на плоту! — С этой девушкой я готов был отправиться куда угодно даже вплавь.

— Утопия. Знаешь, какая холодная в Неве вода? Даже летом.

— Мы возьмем с собой антиутопию.

— Не поняла.

— Я про спасательный круг.

— Смешно, — улыбнулась Анна. — Действительно, антиутопия. Филолог.