Цифровое Чистилище

Роберт Андреевич Оболенский (2021)

Мир конца XXI века, Северная Америка. Молодой журналист с русскими корнями Эндрю Питерс получает от погибшего шефа разрозненный набор документов. Борясь с депрессией и алкогольной зависимостью, Питерс пытается разоблачить заговор корпораций, сросшихся с американским правительством. Сквозь шелест бумаги и шёпот диктофона разворачивается масштабная панорама событий из альтернативного мира: от Третьей Мировой войны до культурных и технологических изменений.

Глава 3. У Дженис

Вечер вторника собрал у Дженис немногих, лишь тройку постоянников, молодую парочку, что больше жалась друг к дружке, чем пила, да старика Хуана, который ходил в заведение как на работу и всегда занимал столик у входа. Эндрю ответил кивком на приветствие старожилы и направился к сидящему в конце барной стойки Кляйну. Они обменялись рукопожатиями, он сел справа.

— Не изменяешь старым привычкам?

— Сам знаешь, я к электронным версиям холоден, — положил газету на стойку, развернул к себе широким краем.

— Есть такая испанская шутка…

— Есть такая русская песня, — перебил его Питерс и сложил газету вдвое.

— Ну-ка!

— «Мы своих не меняем привычек, вдалеке от родимых домов», — достал из заднего кармана первую записку Брукса, вложил в газету и придвинул к Кляйну. — Ознакомься!

— Это всё?

— В рюкзаке моем сало и спички. И Тургенева восемь томов, — не замечая вопроса, ответил Питерс. Нарочито медленно снял дорожный мешок и поставил в ноги.

— Тургенев, думаю, интересное чтиво, — поправив волосы, отметил Кляйн и мельком взглянул на сумку.

— Еще какое, уж поверь!

— Но мне достанется лишь синопсис?

— Не моя воля, — сухо бросил Эндрю и отвлекся на подоспевшего бармена.

— О, какие люди! — на помятом лице играла улыбка. — Что пить будете?

— Мне как обычно, — ехидно ответил Эндрю.

— Ах, как обычно! — картинно скрестил руки бармен и посмотрел на старика Хуана на другом конце стойки, обвел пальцем двоих и крикнул: — Им как обычно! Охрана, выкиньте их к чертовой матери отсюда!

Старик расплылся в улыбке, обнажив щербатые зубы, и поднял свой бокал в приветствие.

— Да, мы тоже скучали по тебе, Чак, — качая головой, ответил Кляйн и придвинул газету ближе.

— Давно вас не было видно.

— Работа.

— Да, без нее никак, — протянул Чак.

— А где ваш старший компаньон?

— Он умер, — сухо ответил Эндрю.

— Без дураков? — Чак поднял от удивления брови.

— Да какой там! — шмыгнул носом, Кляйн.

— Черт, классный был мужик! — достал три рюмки и наполнил.

— Нам бы пива, — замялся Кляйн.

— Будет и пиво, а это за мой счет, — вздохнув, отмахнулся Чак.

Не чекаясь, опрокинул стопку и ушел к крану за светлым. Двое выпили, дождались бокалов с холодным «Бадди».

— Сегодня ко мне приходила полиция, — начал Питерс.

— Из девятнадцатого?

— Не знаю, но аж целый капитан.

— Ясно. — насупился Кляйн.

— К тебе тоже захаживал? — повел бровью Эндрю.

— Было дело.

— Мысли, суждения? — спросил Питерс, поглядывая на ровные ряды бутылок на баре.

— Пока рано что-то говорить. Надо прощупать почву, — Кляйн поставил бокал, снял очки.

— Думай что хочешь, но в альтруизм я не верю, — залпом выпил бокал Питерс и дал знак Чаку повторить.

— И какая у тебя версия? — спросил Кляйн.

— Я думаю, наш капитан дал маху.

— Эндрю, сколько раз говорить, больше фактов!

— Он же про инициалы тебе говорил?

— Не без этого.

— Вот, тут он и просчитался, — постучал по костяшками по стойке, Питерс.

Кляйн тяжело вздохнул, сделал большой глоток.

— Да-да, я тебя понял, — кашлянул в кулак Эндрю. — Так вот, в прошлом месяце старик заходил ко мне.

— Резал статью?

— Да, — глоток, — потом выпили, смотрели один старый фильм.

— Так, — напрягся Кляйн.

— Да, погоди!

— Как это связано, Ди?

— Тише-тише, — Эндрю пытался вспомнить название, судорожно отбивая костяшками ритм.

— Кто хоть играл?

— Китон, — наморщил лоб, — нет! Ну, старый актер, он еще в фильме про поросенка снимался.

— Издеваешься?

— Точно, Бэйб! — Эндрю щелкнул пальцами и вскинул указательный. — А мы, смотрели «Секреты Лос-Анджелеса», точно!

— Так, ты меня запутал, — поморщился Кляйн и размял виски кончиками пальцев.

— В общем, там один из героев выводит на чистоту продажного копа. Говоря ему перед смертью что-то из серии: «Обо всём знает цезарь».

Повисло молчание, Кляйн допил бокал и склонил голову набок, подобно сове. Эндрю дал знак Чаку.

— Понимаю, звучит дико, но не делай такое лицо.

— Просто продолжай.

— Так вот, как по мне, Меллоуз причастен к смерти Брукса и, как и в фильме, Брукс сказал ему инициалы и фамилию, в общем дал дез-зу — Эндрю помял в руке пачку сигарет, — перед смертью.

— Больше сути.

— Чтобы когда нас будут опрашивать, мы всё поняли. Как-то так, — Эндрю отхлебнул холодного «Бадди».

— Очень мудрено. Но что-то в этом может и есть, — закусил дужку очков Кляйн. — Мне надо подумать.

— Что делал Брукс, когда мы его в последний раз видели? — не унимался Питерс.

— Мы пили больше чем нужно.

— И?!

— Он зачитывал твою статью?

— Русскую классику.

— Как скажешь, — отмахнулся Кляйн, скривился в ухмылке и покачал головой.

— Вот и я о том же, Хантер!

— Что, Хантер?

— Инициалы: О. Х. Капитан же упоминал их в разговоре с тобой?

— И?!

— И, О.Х. Это чертов Оуэл Хантер.

— Я не понимаю тебя.

— Переведи на русский. И врубишься.

— Ты издеваешься? — поднял брови Кляйн и едва заметно закатил глаза.

— В прямом переводе, это мать его, долбанный: Совиный Охотник, — щелкнул пальцами Эндрю, — И если ты помнишь, так называлась моя статья о…

— Да, да. Я понял, но… Но я не вижу связи, — теребя дужку очков, растерянно бросил Кляйн.

— На горы опускалась ночь, а в голове раз за разом звучали слова старика. Все это охота. И тут, и там зверье, — процитировал сам себя Питерс и с силой трижды ткнул пальцем в стойку бара. — И тут, бац, совпадение, так как, выползает долбанный Совиный мать его Охотник, долбанный Оуэл Хантер. Теперь вкурил!?

— Твою мать! — Кляйн полез в свой пейслайн, искать отрывок из статьи и подтверждение перевода в придачу.

— Вот-вот, перевари! — Эндрю хлопнул по стойке ладонью.

Кляйн заметно посапывал, отстукивая по виртуальной клавиатуре.

— Что думаешь?

— Громоздкая версия, — откликнулся Кляйн.

— Да, как поступь гиппопотама.

— Хотя, — поднял палец Кляйн, — что-то в этом есть. Старик любил загадки, — он вернул очки на место, — вспомнить хотя бы все эти Кей, Ди и Большого Би.

— Вот, об этом я и говорю, — отхлебнул пива Эндрю. — После нашего совместного просмотра «Люди в черном» все эти прозвища и начались, — потянулся к дорожному мешку, нащупал конверт, вытащил один из ключей от ячеек в «Хай Валл». — Мне надо тебе что-то сказать, Кей, — поманил к себе жестом Кляйна. А выждав момент, он крепко обнял друга.

— Какого черта, Ди?!

Вложил ключ в задний карман брюк и с силой шлепнул приятеля ладонью по заднице.

— Это на память, сладкий!

Эндрю поймал на себе взгляд Хуана. Старик поднял большой палец вверх, расплылся в улыбке и замотал головой, смеясь в голос. Ди, успел чмокнуть Кляйна в щеку, прежде чем тот резко отстранился.

— Твою мать, ты как ребенок! — друг огляделся по сторонам, вытер щеку платком. Закончив, аккуратно сложил треугольником и убрал в нагрудный карман.

— Да ладно, — улыбнулся Питерс, — тут все свои.

— Пошел ты, — сухо ответил Кляйн, но на лице играла улыбка.

Проверил карман и поменялся в лице.

— Что это?

— Так, на память, — отмахнулся Питерс.

— Я серьезно.

— Новогодняя открытка, — Эндрю поймал на себе изучающий взгляд. — Да, до рождества еще далеко, так что не торопись раскрывать подарки.

— Окей! — Кляйн выдохнул, — что-то еще?

— Нет, пока лишь это и синопсис.

Три стопки ударились о стойку.

— Развлекаетесь парни? — забасил Чак.

— Проехали, — потирая виски, ответил Кляйн.

— Понимаю, всё в первый раз бывает, крепись, — потер щетину, — но если честно, видок у вас, как у двух прощелыг перед делом. Что задумали, ищейки? — спросил Чак, вытирая руки о полотенце.

— Да вот, советую Джо посмотреть один фильм, — ответил Эндрю.

— Что-то новенькое? — прищурив глаз, Чак разлил скотч по стопкам.

— Нет, очень старенькое.

— Не томи, Питерс, — улыбнулся Кляйн.

— «В укромном месте», версия 1950 года.

— Боже, ну и древность! — отмахнулся Чак, — любите вы морочиться.

— Профессия обязывает, — нашелся Питерс и сделал вид, что принюхивается, — мы же ищейки.

Трое зашлись смехом.

— Да, такие вот дела, — повел руками Питерс.

— И за это надо выпить! — сказал Чак и подвинул стопки.

— За твой счет, всегда, пожалуйста, — скривился Кляйн.

— А этому парню палец в рот не клади.

— Да брось, Чак. Я заплачу.

— Не, всё нормально, Ди, — поднял стопку Чак.

— Сам-то профессию менять не думал? — спросил Кляйн.

— Я!?

— Ну, не мы же, — улыбнулся Эндрю.

— Как вам сказать, порой думаю, но…

— Но? — отреагировали двое синхронно.

— Но я бармен. Как и отец мой, как и брат. Даже как дядя, что умер от цирроза, — осклабился он во всю ширину рта. — Так что, у меня наследственная предрасположенность к этой профессии.

— Я и не знал, что ты такой традиционалист, — улыбнулся Питерс, — Значит осталось собрать полный набор из цирроза, варикоза и жены официантки, и будет тебе с-счастье?

— Помилуй, Ди, — рассмеялся Чак, — и первых двух пунктов для счастья хватит, — подмигнул он поднимая рюмку.

Трое выпили. Колокольчик над дверью дернулся, короткий звонок и в бар вкатилась веселая компания. Молодые парни, девушки и поток свежего воздуха.

— Всё, парни, бывайте! — козырнул им Чак, уходя в сторону шумной компании. Подойдя, выдал фирменное: «Что сегодня пьем!?»

Они проводили его взглядом. Питерс выудил сигарету из пачки.

— Это всё очень серьезно, Джозеф.

— Понимаю, — сдержанно ответил Кляйн, не отрывая взгляда от шумной компании.

— Фильм посмотри, а я поеду, — подкуривая сигарету, бросил Эндрю.

— Погоди!

— Эпизод в почтовом отделении, — соскочил со стула и собрал вещи.

— Я не об этом.

— Что?

— Как сам-то?

— Нормально, — Эндрю закинул мешок на плечо. — Съезжу в Кливленд, тачку заберу, — стряхнул пепел в полупустой бокал, — не надо так смотреть, видел бы ты ее! — мечтательно закатил глаза. — «Буханка» с неестественно расширенной базой. Наслаждение в чистом виде, а не машина!

— Я не об этом, — друг достал из внутреннего кармана портсигар, закурил.

— Всё путем!

— Хорошо, — Кляйн отставил бокал, поправил очки, — допустим, я верю, — положил руку на плечо Эндрю, — но, спрошу еще раз. Сам как?

— Не знаю, — Эндрю пустил дым в пол, — судьба подарила мне букет остро отточенных карандашей, но любовью тут и не пахнет.

— Надо было жениться не на работе, и результат был бы иной, — помедлил Кляйн. — Заходил в книжный на углу тридцать восьмой и девятой авеню[6]?

[6] Книжный магазин «Фокс и Компания» фигурирует в книге: «Что ждет нас на следующей день? »

Эндрю отхлебнул из бокала и замер глядя на содержимое. Пепел осел на дне и едва заметно кружился. Прям как черные хлопья снега в документалке о взрыве грязной бомбы[7] в Берлине семьдесят третьего.

[7] Грязная бомба — это в большинстве случаев контейнер с радиоактивным изотопом (изотопами) и заряда взрывчатого вещества, при подрыве заряда взрывчатого вещества контейнер с изотопами разрушается и радиоактивное вещество распыляется ударной волной на большой площади. Конкретное исполнение бомбы может быть различным в зависимости от количества и свойств исходного материала.

— Что? — толкнул его в плечо Кляйн. — Да, я тоже смотрел «Вам письмо».

— Дебра заставила? — он оторвал взгляд от бокала.

— Не то чтобы я сильно сопротивлялся. Плюс, ты ее знаешь.

— Да, — покачивая головой, улыбнулся Питерс, — как у вас?

— Потихоньку.

— Ну, пусть всё так и будет, — он хлопнул Кляйна по плечу, — вызови мне такси со своего аккаунта, — сказал и допил бокал.

— Куда сейчас едем?

— Ты домой, а я в Кливленд, — ответил Эндрю и покрутил сигарету в пальцах. — Не смотри так!

— Ясно, опять твои излюбленные вопросы архитектуры? — вызывая такси, ухмыльнулся Кляйн.

— Ага, там были красивые дома, — улыбнулся Эндрю, знакомой лишь ему цитате из фильма. Затянулся, пустил дым в ноги и добавил. — Но в этот раз, все фасады исключительно в багровых тонах.

Они оставили по счету под одной из стопок, вышли на улицу.

— Будет через пару минут, — сказал Кляйн и поежился. Ветер гнал золоченые листья по тротуару, осень пришла раньше срока.

— Супер!

— Эндрю…

— Да?

— Вы всё еще общаетесь?

— Не знал, что устройство чужих жизней — это твое хобби.

— Я серьезно, хреново выглядишь.

— Ладно тебе, — Эндрю выдержал взгляд, отвернулся, — она приезжала. Мы покувыркались, всё! — подкурил очередную. — Вновь лучшие друзья.

— Как мы с тобой? — Кляйн достал портсигар.

— Нет, более близкие, — ткнул приятеля кулаком в плечо.

— А-а, те, что так любят друг друга, что стараются не встречаться?

— В точку!

Кляйн прикрыл сигарету руками, повертелся и наконец, прикурил.

— Это было странно.

— Эй, Ди. Я не настаиваю.

— Нет, всё нормально. С тобой я могу поделиться, — Питерс пустил дым носом. — Как у вас с Деб в постели?

Кляйн мельком взглянул на него и отвел глаза, смутившись.

— Понял, — улыбаясь, сказал Питерс глядя на друга.

— А у вас не так?

— Честно говоря, я вообще не понимаю, как у нас. В предпоследний раз всё закончилось тем, что по утру я обнаружил пустую кровать. — Эндрю покачал головой. — В записке она сказала, что хочет съездить на пару дней к подруге, — бросил взгляд на размытое отражение огней большого города в луже, — забрала с собой все свои тюбики с ванной, свои книги, даже чёртов коврик для йоги. — он нервно хмыкнул, добавив. — Знаешь, выглядело как побег.

Кляйн пожал плечами, ничего не ответив.

— Знаешь, раньше у нас с ней было что-то наше, объединяющее, как у вас с Деб. Но время идет, чувства тают, и остается лишь голый остов. И на него у тебя уже не встает… — Эндрю сбил щелчком тлеющий кончик сигареты, запустил бычком в дорожный слив. — Ушла стать, влечение, и всё былое. Лишь внутри что-то жалобно жмется, но вокруг…

— Пустота?

— Да.

— Можешь не продолжать.

— Могу, но то рождество в моем сердце навеки.

— Знаешь, обычно я такое не говорю, но… — Кляйн помедлил, затягиваясь. — Но порой прошлое должно оставаться в прошлом.

— Должны были ехать к её семье. Да в общем-то и приехали, вот только в миг до полуночи, она сказала, что хочет встретить этот год одна. В ином круге друзей. А я, как дурак ходил всю ночь по пустым улицам, надеясь, что какой-нибудь бродяга позарится на мой кошелек, и прирежет за пару десяток в кармане.

— Ди, забудь.

— Ненавижу проклятый Сиэтл. И Сочельник, и Новый Год, и все драные семейные праздники, и суку эту.

— Хватит, — сказал Кляйн, тяжко вздыхая. — Такси подъезжает.

— Хватит… Ты в коем-то веке прав.

— И знаю нюансы, — поднял воротник пальто, прячась от ветра. — Поверь, у меня тоже так было, — положил руку, на плечо друга.

— С Деб?

— Я тебя умоляю, нет конечно.

— Ну хоть кому-то из нас везет.

— Поверь, однажды и ты найдешь своего человека, — поправляя очки, сказал друг.

— Твои слова, да богу в уши.

— Поверь, просто поверь.

— Наверное… — горько ухмыльнулся Эндрю, — Хотя, ты прав. Конечно найду.

Подъехало такси. Пейслайн Кляйна настойчиво продублировал прибытие звуковым сигналом.

— Мне пора.

— Ди, — придержал его Кляйн.

— Да?

— Ты найдешь её.

— Сперва дело.

— Звони!

— Да.

— И на маминых помощников[8] не налегай.

[8] Песня «Роллинг Стоунс» — «Маленький мамин помощник/Mother’s Little helper», в которой мать налегала на рецептурные таблетки, что помогали ей отвлечься от жизненных проблем.

— Всё-то ты знаешь, — Эндрю сел на заднее сиденье, — мне это только для работы нужно.

— Ага, как кокаин врачам начала ХХ века.

— Да, брось! Кстати, о том книжном. Что там?

— Тот, в кого ты можешь превратиться, — помедлил Кляйн, переступая с ноги на ногу. — Одинокий старик, так что, притормози.

— Всё будет добре, брат. Во мраке и тьме, мы лишь ивы на пути. Гнемся, мнемся и не сдаемся.

— Это еще откуда?

— Это великий поэт Эндрю Питерс, — погрозил пальцем, — классик XXI века, стыдно не знать!

— Ой, да пошел ты, — захлопнул дверь такси Кляйн и улыбнулся. Поправил волосы, помахал рукой на прощание.

Машина тронулась, свернула за поворот, и фигура друга скрылась из виду.