Ночной Охотник

Роберт Брындза, 2016

Летний вечер. Невыносимая жара. Следователя Эрику Фостер вызывают на место преступления. Молодой врач найден задушенным в собственной постели. Его запястья связаны, на голову надет пластиковый пакет, мертвые глаза вытаращены от боли и ужаса. Несколькими днями позже обнаружен еще один труп… Эрика и ее команда приходят к выводу, что за преступлениями стоит педантичный серийный убийца, который долго выслеживает своих жертв, выбирая подходящий момент для нападения. Все убитые – холостые мужчины, которые вели очень замкнутую жизнь. Какие тайны окутывают их прошлое? И что связывает их с убийцей? Эрика готова сделать все что угодно, чтобы остановить Ночного Охотника, прежде чем появятся новые жертвы,□– даже поставить под удар свою карьеру. Но Охотник следит не только за намеченными жертвами… Жизнь Эрики тоже под угрозой.

Глава 8

Луишемская университетская больница занимала большую территорию и размещалась в нескольких корпусах. Некоторые из них были старые, кирпичные, другие представляли собой футуристические сооружения из стекла. Новое крыло было облицовано сине-желтым пластиком. Парковка была забита машинами, к отделению «неотложной помощи» то и дело подъезжали «скорые». Эрика, Мосс и Питерсон припарковались и пешком направились к центральному входу — большой коробке из стекла и металла напротив отделения «неотложки». По приближении они увидели перед входом пожилую женщину в инвалидном кресле, кричавшую на медсестру, которая стояла рядом с ней, согнувшись в три погибели.

— Безобразие! — ругалась женщина, тыкая в медсестру крючковатым пальцем с покрытым красным лаком ногтем. — Сначала вы заставили меня ждать, а теперь, когда выписали, я уже больше часа сижу здесь на жаре! У меня нет при себе ни сумки, ни телефона, а вы ничего не делаете!

Несколько человек, выходивших из больницы, обратили на нее внимание, но ни одна из стайки медсестер, входивших в здание, даже бровью не повела.

— Это она — Эстель Манро, мать Грегори Манро, — сказала Мосс. Они поравнялись с инвалидным креслом, и медсестра с добрым, но усталым лицом — на вид ей было под пятьдесят, — заметив их, выпрямилась. Эрика, Мосс и Питерсон представились, предъявили удостоверения.

— У вас здесь все хорошо? — спросила Эрика. Эстель, прищурившись, уставилась на них с инвалидного кресла. Ей, наверно, было лет шестьдесят пять, и, видимо, она старалась одеваться элегантно, но после ночи, проведенной в больнице, ее светлые брюки и цветастая блузка сильно измялись, макияж вместе с потом размазался по лицу, а короткие рыжие волосы были всклокочены. На коленях она держала пластиковый пакет с черными лакированными кожаными туфлями-лодочками.

— Нет! Здесь ничего хорошего… — начала Эстель.

— Утром к Эстель приезжали полицейские, — перебила ее медсестра, упершись руками в свои широкие бедра, — брали у нее показания. Они предложили отвезти ее домой, но она отказалась.

— Разумеется, отказалась! Не хватало еще, чтобы меня у моего дома высаживала полицейская машина! Я хочу поехать домой на такси… Я знаю, что так положено. Вы обязаны вызвать мне такси. Вы просто хитрите…

Эрика по опыту знала, что люди по-разному реагируют на горе и потрясение. Одни обливаются слезами, другие цепенеют, теряют дар речи, третьи злятся. Эстель Манро, судя по всему, относилась к последней категории.

— Меня всю ночь продержали в этой адской дыре под названием отделение «неотложной помощи». А у меня просто голова закружилась, вот и все. Но нет, мне пришлось дожидаться, пока врачи осмотрят всех алкоголиков и наркоманов! — Эстель сосредоточила внимание на Эрике, Мосс и Питерсоне. — А потом заявились ваши, замучили вопросами. Будто я преступница! Вот вам что от меня надо? Мой мальчик умер… Его убили!

Эстель окончательно утратила самообладание. Она вцепилась руками в подлокотники кресла, заскрипела зубами и крикнула:

— Не приставайте ко мне, отстаньте, вы все!

— У нас машина без опознавательных знаков полиции. Можем отвезти вас домой, миссис Манро, — ласково произнес Питерсон. Он присел на корточки перед несчастной женщиной и дал ей салфетку из небольшой пачки, которую вытащил из кармана.

— Правда? — сказала она, смотря на него полными слез глазами.

Питерсон кивнул.

— Тогда, прошу вас, отвезите меня домой. Я просто хочу быть дома, одна. — Она взяла салфетку и вытерла лицо.

Спасибо, одними губами поблагодарила медсестра.

Питерсон снял кресло с тормоза и покатил Эстель к парковке.

— Ее сюда доставили в тяжелом состоянии — она была в шоке, организм обезвожен, — сообщила медсестра Эрике и Мосс. — Звонить никому не хотела. Я даже не знаю, есть ли у нее соседи или дочь, может быть? Дома ей нужно обеспечить покой, отдых.

— Питерсон сотворит чудо, старики его любят, — проговорила Мосс, вместе с Эрикой и медсестрой наблюдая, как Питерсон вкатил инвалидное кресло на парковку. Медсестра улыбнулась и вернулась в отделение.

— Черт, а ключи-то от машины у меня, пойдем скорей! — опомнилась Эрика. Они поспешили за Питерсоном.

* * *

— Уф, ну и пекло… — с отчаянием в голосе посетовала Эстель, когда они все сели в машину. В салоне было жарко, как в печке. — Все жарит и жарит, конца-краю нет! — Она занимала пассажирское кресло рядом с Эрикой. Мосс и Питерсон устроились на заднем сиденье.

Эрика перегнулась и помогла Эстель застегнуть ремень безопасности, потом завела мотор.

— Сейчас заработает кондиционер.

— Долго вы здесь простояли? — спросила Эстель, когда Эрика показала свое удостоверение работнику парковки, открывавшему шлагбаум. Тот их пропустил.

— Пятнадцать минут, — ответила Эрика.

— Не будь вы из полиции, вам пришлось бы заплатить полтора фунта. Хоть вы и не целый час стояли. Я все просила Грегори сделать что-нибудь, чтобы пациентам не приходилось платить. Он обещал написать нашему депутату парламента. Он ведь встречался с ней несколько раз — на официальных обедах… — Ее голос сошел на нет. Она взяла с колен салфетку и промокнула глаза.

— Эстель, хотите воды? — предложила Мосс. Она купила несколько бутылок в торговом автомате в Луишем-Роу.

— Да, будьте добры. И, если вы не против, обращайтесь ко мне «миссис Манро».

— Конечно, миссис Манро. — Через брешь между сиденьями Мосс передала пожилой женщине запотевшую бутылку. Эстель с трудом отвинтила крышку и надолго приникла к бутылке. Они ехали через Лейдиуэлл, мимо большого парка близ больницы, где под палящим утренним солнцем несколько подростков играли в футбол.

— Слава богу, теперь намного лучше, — вздохнула с облегчением Эстель, откидываясь в кресле: кондиционер уже начал охлаждать салон.

— Вы позволите задать вам несколько вопросов? — попросила Эрика.

— А позже нельзя?

— Позже мы официально возьмем у вас показания, но сейчас мне хотелось бы задать вам несколько вопросов… Прошу вас, миссис Манро, это очень важно.

— Что ж, задавайте.

— Вы говорили, что Грегори собирался ехать на отдых?

— Да, во Францию. Он должен был выступать на конференции БМА, Британской медицинской ассоциации.

— И он не сообщил о том, что добрался до места?

— Ясно, что нет.

— Вас это не насторожило?

— Нет. Мы без дела не надоедали друг другу. Я знала, что рано или поздно он мне оттуда позвонит.

— Грегори разошелся с женой?

— Да, с Пенни. — Произнося имя бывшей невестки, Эстель злобно скривила губы.

— Можно спросить, почему?

— Можно спросить почему… Вы уже спрашиваете, разве нет? По инициативе Пенни. Это она подала на развод. А если кто-то и должен был подать на развод, так это Грегори, — отвечала Эстель, качая головой.

— Почему?

— Она превратила его жизнь в кошмар. И это после всего того, что он для нее сделал. Обеспечил ей достойную жизнь. До замужества, до тридцати пяти лет, Пенни жила со своей ужасной мамашей. Перспектив — почти никаких. Работала в регистратуре в клинике Грегори. Только они стали встречаться, она забеременела. Поставила его в безвыходное положение, и ему пришлось на ней жениться.

— А разве это обязательно? — спросила Мосс.

— Я знаю, теперь модно рожать внебрачных детей, но мой внук не должен был стать незаконнорожденным!

— То есть это вы заставили их пожениться? — уточнила Мосс.

Эстель повернулась к ней.

— Нет. Грегори сам так решил. Он — благородный человек.

— До этого он был женат? — осведомилась Эрика.

— Нет, что вы.

— Пенни и Грегори были женаты четыре года. Значит, женился он в сорок два года? — спросила Мосс.

— Да, — подтвердила Эстель.

— До женитьбы у него было много женщин? — подал голос Питерсон.

— Женщины были. Но так, ничего серьезного. Он был увлечен медициной — сначала институт, потом практика. Среди его подружек встречались хорошие девушки, было из чего выбирать. А он позарился на эту алчную бабу из регистратуры…

— Вам она не нравилась? — спросил Питерсон.

— А вы как думаете? — вопросом на вопрос отвечала Эстель, глядя на него в зеркало заднего вида. — Она его не любила, ей только деньги нужны были. Я ведь его сразу предупреждала, но он и слушать не хотел. А потом началось… в общем, я оказалась права.

— Что произошло? — спросила Эрика.

— Еще не высохли чернила на брачном свидетельстве, а она уже стала требовать, чтобы Грегори записал на нее недвижимость. У него в собственности есть… было несколько домов для сдачи в аренду. Он ведь всего добился сам, понимаете? Трудился как вол. Один дом он оформил на мое имя, чтобы у меня было немного денег на старость. Так вот, она хотела, чтобы он этот дом переписал на нее! Естественно, он отказался. Она обратилась за помощью к брату… — Эстель в отвращении покачала головой. — Словом, негодяи они, вся их семейка — Пенни, ее брат Гэри. Гнусный скинхед, все время попадает в полицию. А Пенни ему предана. Странно, что вы его не знаете. Гэри Уилмслоу.

Эрика переглянулась с Мосс и Питерсоном, а Эстель продолжала:

— А в прошлом году, когда Гэри стал угрожать Грегори, они и вовсе вдрызг разругались.

— Как он ему угрожал? — спросила Эрика.

— Это все из-за школы Питера. Грегори настаивал на пансионе, и тогда мальчика пришлось бы отправить из дома. Пенни привлекла Гэри, чтобы тот запугал Грегори, но Грегори не дал ему спуску, а мало кто не спасует перед Гэри Уилмслоу. Грегори устроил ему хорошую взбучку, — с гордостью доложила Эстель.

— И что было потом?

— Разразился скандал. Грегори даже слышать не хотел о Гэри, но Пенни не желала изгонять его из своей жизни. Да и Гэри не понравилось, что ему дали отпор. Молва-то пошла, как пить дать. Смерть Грегори выгодна Пенни и Гэри. Она теперь наследница. Я так скажу: вы сэкономите кучу денег налогоплательщиков, если арестуете ее брата. Гэри Уилмслоу. Он способен на убийство, вы уж поверьте. Вон на прошлой неделе он снова взялся за свое — угрожал Грегори. Ворвался в его кабинет в клинике, где наверняка было полно пациентов.

— Почему он ему угрожал?

— Не успела выяснить. Мне об этом рассказала администратор. Я собиралась расспросить Грегори, когда он вернется с отдыха, но… — Эстель снова заплакала. Показалась таверна «Форест-Хилл», стоявшая на углу улицы. Эстель подняла голову. — Здесь налево, мой дом в самом конце.

Эрика затормозила возле нарядного дома в конце улицы, жалея, что они приехали так быстро.

— Хотите, мы зайдем к вам? — предложила Эрика.

— Нет, не надо. Какое-то время я хочу побыть дома одна, спасибо. Мне столько всего пришлось пережить. Вы должны проявить понимание… На вашем месте я прямо сейчас поехала бы и арестовала ее брата. Говорю вам, это Гэри. — Погрозив крючковатым пальцем, Эстель с трудом отстегнула ремень безопасности и достала из пакета туфли.

— Миссис Манро, мы пришлем к вам наших сотрудников, они возьмут у вас показания. И еще: необходимо, чтобы кто-нибудь опознал тело, — тихо произнесла Эрика.

— Один раз я уже видела его… таким. Больше не хочу. Попросите ее, попросите Пенни, — отказалась Эстель.

— Хорошо, — промолвила Эрика.

Питерсон вылез из машины и обошел ее, остановившись у дверцы со стороны пассажирского кресла. Он взял у Эстель туфли, обул ее, затем помог ей выбраться из машины и дойти до двери.

— Дело принимает интересный оборот, — тихо заметила Мосс Эрике. — Деньги, недвижимость, война семей — не жди ничего хорошего.

Они смотрели, как Питерсон помогает Эстель подняться на крыльцо. Она открыла дверь и исчезла в доме.

— Что верно, то верно, — согласилась Эрика. — Я, пожалуй, поговорю с Пенни. Да и с этим Гэри Уилмслоу.