Симбиоз

Роксана Форрадаре, 2023

Симбиоз – особая форма взаимоотношений, при которой оба партнёра или только один извлекает пользу из другого. Всем известны примеры этого явления в природе, но что, если люди способны вступать в подобные взаимоотношения с демонами? Андреа Фишер, до 20 лет живущая обычной жизнью, оказывается предрасположенной к симбиозу и вынуждена мириться с новым «соседом» – могущественным демоном Аббадоном.

2 глава

Мы с Рене готовили по очереди. Она любила сложные блюда: из экзотических, но не слишком дорогих продуктов, с различными приправами и соусами, по рецептам, которые не помещались на одной странице. Порой у нее получались шедевры, порой — есть было невозможно. Я готовила быстро и из того, что попадалось под руку, уравновешивая ее изыски сосисками и жареной картошкой. Сегодня была очередь сестры. С кухни доносился приятный запах запеченной рыбы, и я искренне надеялась, что он таковым и останется.

Раздался негромкий стук в дверь. Слишком осторожный для возвращающегося с работы отца, но кроме него прийти никто не мог. Мы жили в длинном двухэтажном доме с несколькими изолированными входами и делили подъезд с пожилой парой по фамилии Гунтер, чья квартира располагалась на первом этаже. Совсем недавно они отъехали по делам, оставив нам ключи и предупредив, что не вернутся до следующих выходных, и поэтому я была уверена, что пожаловал именно отец.

— Привет, пап.

На пороге стоял коренастый темноволосый мужчина с воспаленными от долгой работы за компьютером глазами. На нем был плащ, в руках — мокрый зонтик.

— Андреа, — он притянул меня к себе и чмокнул в лоб, однако выражение его лица осталось серьезным.

— Снова льет? Что за циклон такой, неделю дожди не прекращаются.

— Знакомься, это Нари Риверс, — отец проигнорировал мою попытку завязать домашнюю беседу.

Он подвинулся, и передо мной возник молодой мужчина лет двадцати восьми. Он был одет в черные брюки и черное пальто, до самых его бровей ниспадала рваная челка, не скрывающая между тем глубокие малахитового цвета глаза. Из-под расстегнутых верхних пуговиц виднелась белая деловая рубашка.

— Добрый вечер, — вежливо поздоровалась я. Отец частенько приводил домой кого-то из коллег, чтобы обсудить насущные вопросы, и очередной подобный сбор не вызвал у меня поначалу удивления. — Мы с Рене пойдем в комнату, чтобы не отвлекать вас…

— Ты не поняла, Андреа, — Нари по-хозяйски закрыл за собой дверь. Голос у него оказался мягким, тон — вкрадчивым, словно он пытался заранее разрядить обстановку, которая пока еще была благоприятной. — Я хотел бы пообщаться с тобой, а не с мистером Фишером.

— Проходите на кухню, — предложил отец. — Я кратко объясню дочери, что от нее потребуется.

Я стояла столбом, решительно ничего не понимая. Отец мялся перед Нари, будто бы не был шерифом округа и не был в два раза старше его. Гость же расслабленно кивнул, отправил свое пальто на вешалку и прошествовал по коридору на запах рыбы. Там его встретила изумленная Рене — я услышала ее смущенное приветствие.

Внезапно папа схватил меня за плечи.

— Андреа, что ты делала во вторник после того, как закончилась учеба?

— Я… забрала Рене со школы, шел дождь, и мы сразу поехали домой.

— И все?!

— Ну…

— Ты отправила мне сообщение с номером машины, а потом сказала, что ошиблась. Что это было?

Отец не знал о происшествии у супермаркета, мы с сестрой скрыли, чтобы не волновать его. Я подняла глаза к потолку. Неужели оно все же навлекло на нас неприятности?

— Мы с Рене заходили в магазин. На улице возле него пытались похитить или ограбить одного человека. Я собиралась тебе звонить, но… все само разрешилось.

— Само? Как само? И что ты делала там?!

— Ничего, па. Я крикнула им, что вызову полицию, они между собой еще немного поругались и разошлись.

— Уверена?

— Да, па.

— Хорошо, — он отпустил меня и с облегчением выдохнул. — Если это все, что произошло, то никаких проблем быть не должно. Расскажешь этому Риверсу подробно, что он захочет узнать.

— А кто он?

— Сотрудник ФБР.

У Рене выдался удачный день: ее тушеная с овощами рыба превзошла все ожидания. Она окрестила ее «рыбой по-мексикански» и несколько раз подкладывала Нари добавку, пока отец не вывел ее из кухни. И вот мы остались наедине. Я не боялась полицейских, все папины друзья так или иначе работали в полиции, и мне нравилось проводить с ними время и слушать их байки, однако молодой сотрудник ФБР не был похож на них. В его присутствии я нервно перебирала под столом собственные пальцы, вздрагивая каждый раз, когда он касался своего кожаного портфеля.

— Полное имя назови, пожалуйста, — перед Нари лежал чистый бумажный лист. Чистый, как и его рубашка, которую, мне казалось, он обязательно испачкает за ужином. Но рыба давно закончилась, тарелки были убраны в посудомоечную машину, а она так и осталась кристально-белой. — И год рождения.

— Андреа Маргарет Фишер. Девяносто шестой.

— Где учишься? Или, может, работаешь?

— Учусь в Техасском университете Далласа.

— Отца твоего я знаю, мне нужны данные матери. Имя, возраст, где живет. Полагаю, не с вами.

— Мама умерла.

— Извини. Давно это произошло?

— Десять лет назад.

— Десять? — Нари сделал пометку. Я хотела посмотреть, что же он мог написать, но в последний момент постеснялась. — При каких обстоятельствах?

— Она не справилась с управлением. Автомобильная авария.

— Автомобильная… она ехала через неблагоприятный район?

Десять лет назад организованные преступные группировки переживали свой расцвет. Нам так рассказывал отец — мы с Рене были тогда еще слишком маленькими, чтобы помнить. Мафиози взрывали и расстреливали друг друга, воевали с полицией, брали заложников и захватывали развлекательные комплексы; во многих штатах были введены комендантские часы, по новостям предупреждали, что число погибших растет, и рекомендовали лишний раз не выходить на улицу. Сейчас Нари просто уточнял, не была ли мама одной из случайных жертв этих стычек.

— Не знаю. Она ушла из дома за несколько недель до своей смерти. Папе просто дали заключение.

Из событий десятилетней давности я помнила только одно: рушащееся посреди улицы здание рядом со стоматологической поликлиникой.

— Мне жаль, я вынужден был уточнить.

Нари и впрямь выглядел расстроенным. Он расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, позволяя себе чуть смягчить безукоризненно официальный вид. Однако я решила не расслабляться.

— Расскажи, что произошло у магазина, — он добавил название и даже точный адрес того самого супермаркета с голубой вывеской.

Наверняка вся наша толкотня попала на камеры. Почему он при своем положении просто не посмотрел записи? Снедаемая подозрениями, я принялась за рассказ, но Нари очень скоро перебил меня.

— Нет, что они делали, я видел. Мне нужно понять, о чем они говорили.

Значит, камеры не записывали звук. Я нахмурилась, усердно вспоминая. Что бородатый Маркус, что Франциско — оба несли какую-то чушь.

— Андреа, пожалуйста, не напрягайся так, — Нари поднялся с места, налил в стакан воды и протянул его мне, будто это он был хозяином, а я — гостем. — Я не привлеку тебя за ложные показания, если ты ошибешься, и никто ни в чем тебя не обвинит.

— Но раз вы приехали, это очень важно, да?

— Давай на «ты», идет? Мне необходима твоя помощь, это не допрос.

— Давай, — мысли мои крутились вокруг «бесперспективной твари» — оскорбления, брошенного мне в лицо Маркусом. И почему именно «бесперспективная»? Я не была уверена, стоит ли говорить об этом Нари. — Они ругались… ему, в смысле Франциско, все пытались завязать глаза и рот.

— Как ты узнала его имя?

— Он сам мне его назвал. Франциско Вуд.

— Какие еще имена фигурировали?

— Там был Маркус, он стоял возле меня, и… Манту, если я правильно запомнила.

— Манту? — Нари строчил на листе бумаги. — Который из оставшихся троих?

— Не знаю, — покачала головой я. — Я думала тот, кто помог Франциско.

— Помог?

— Да. Когда его тащили к машине, кто-то помог ему освободиться. Пробил голову мужчине в кепке и оттолкнул второго…

Нари неожиданно прекратил писать. Очень внимательно посмотрел на меня.

— Отец рассказывал тебе об одержимых, Андреа?

— Одержимых? В смысле, о шизофрениках?

— Не совсем. Судя по видеозаписи, Франциско никто не помогал.

— Как же он тогда… сам?

— Сам. В определенном состоянии некоторые люди способны на такое. Назовем это аффектом.

Меня передернуло от мысли, что я позволила ему приблизиться к Рене. Нари вновь взялся за ручку.

— Что еще ты помнишь?

— Франциско поддразнивал Маркуса. У него была какая-то коробочка…

На этих словах выдержанное хладнокровие изменило сотруднику ФБР. Вскакивая с места, он едва не уронил табурет. Испугавшись, я поднялась тоже. Он бормотал себе под нос риторические вопросы, на которые не ждал ответов, и попутно пытался кому-то дозвониться.

— Черная? Маленькая, верно? На записи было неочевидно, но… Мерилин! — на другой стороне, наконец, сняли трубку. — Он до сих пор у Франциско. Нужно его брать, иначе он попросту покинет Даллас, и выслеживать его в других штатах придется очень долго. Тем более ищем мы его явно не одни. Поторопи наших, ладно? С местным шерифом я уже договорился.

У нас были довольно тонкие межкомнатные перегородки. После работы папа всегда включал телевизор, отголоски которого звучали на кухне так громко, словно он висел где-то под столом, однако сейчас в квартире было тихо. Я представила, как они с Рене прислушиваются, стараясь не упустить ни слова, и поежилась.

— Простите, Нари, не могли бы вы не показывать моему отцу запись? Он наверняка попросит. Не хочу, чтобы он беспокоился.

— На «ты», Андреа, — мягко поправил меня он. — Мы уже изъяли ее, мистер Фишер ее не увидит.

— Спасибо.

— У меня к тебе еще одна просьба будет, — Нари убрал исписанный лист в свой портфель, туда же спрятал ручку. — Поможешь составить фотороботы? Хотя бы Маркуса, ты ведь хорошо его разглядела?

— Конечно. Сейчас?

— Нет, уже поздно. Мы ведь решили не волновать твоего отца, правда? — он подмигнул мне, и я смущенно кивнула. — Завтра или послезавтра я позвоню предупредить, что подъеду. Так что уж не гуляй далеко от дома на этих выходных.

Провожая его к выходу, я с удивлением отметила, что от напряжения моего не осталось и следа. Нари Риверс, безусловно, был профессионалом своего дела. Он разболтал меня по полной, расположил к себе, и это при всей моей нелюдимости, на которую так часто сетовала Рене, с детства обожающая большие компании.

— Ну? — требовательно выдохнул отец, когда я вернулась в квартиру.

— Ничего серьезного, па.

— Ничего? Агент ФБР в моем доме — ничего? Требования сверху выделить ему людей и обслуживать его как пуп земли — ничего? Еще и ты посреди всего этого — ничего?!

— Я только помогу ему составить фоторобот.

— Наткнулась, наконец, на преступника федерального масштаба? Я предупреждал тебя, Андреа!

Отца в тот вечер как прорвало — столько ругани мне не доводилось слышать от него за всю жизнь. Рене молчала, сидя неподалеку. Изредка она пыталась вмешаться: в самых горячих спорах сестра всегда принимала мою сторону, даже если была согласна с отцом, — и тогда он кричал на нас обеих. Нет, он не был жестоким. Он просто очень боялся еще раз потерять.

Нари позвонил на следующий день. Рене делала домашнее задание, сгорбившись в кресле, на всю квартиру гремел телевизор: отец смотрел какой-то фильм. Мне так не хотелось отвлекать их от повседневных дел, что я едва не поддалась соблазну выскользнуть из дома тайком, лишь бы вновь не открывать больную тему.

— Па, я поеду.

— Хорошо.

В коридоре под зеркалом висела маленькая полочка. На ней лежали отцовские часы, гигиеническая помада Рене, и стояли в ряд флакончики духов: мои, сестры, и еще одни мои, старые. Я в нерешительности протянула руку. Затем посмотрела на себя в зеркало. Нет, это уже чересчур. Словно не в полицейский участок собралась, а на свидание.

— Андреа, тебе подать тушь? — прозвучал из комнаты заботливый голос сестры.

— Нет, — твердо отказалась я и отвернулась от полочки.

Нари привез меня в то же многоэтажное здание в центре Далласа, где работал отец, однако повел в другое крыло. Сегодня он был таким же дружелюбным, как и вчера, а отсутствие черно-белой формы позволяло воспринимать его в менее официальном ключе.

Составлять фоторобот мне уже приходилось. Особенно убедительным получился портрет Маркуса. Бородач смотрел на меня с компьютера, как чуть меньше недели назад смотрел на улице, выплевывая оскорбления. Зато фоторобот Франциско, к моему удивлению, составлять не потребовалось.

— Я и так прекрасно знаю, как он выглядит.

— Нари, а можно мне спросить насчет него? Или это секретная информация?

— Что именно?

— Что он сделал? Почему его разыскивает ФБР?

— Он — вор. То, что находится в шкатулке, ему не принадлежит. Оно принадлежит государству, — я поежилась, и Нари заметил этот нервный жест. — Сохрани мой номер телефона. Если увидишь его снова, сразу звони, поняла? Это может быть опасно. Я не шучу, Андреа. Не дозвонишься мне — набирай отцу. Не преследуй его в одиночку и не разговаривай.

Отчего-то мне стало окончательно не по себе. Нари вроде давал рекомендации на самый крайний случай, но теперь мне казалось, что воспользоваться ими обязательно придется.

— Он может угрожать моей сестре?

— Не думаю. Не накручивай себя, скорее всего, вы обе вне опасности, раз он не тронул вас сразу, — он отложил фоторобот мужчины, которого я называла не иначе, как «мужчина в кепке». — Ты голодная, Андреа?

Я неопределенно пожала плечами. Возвращаться и обедать в компании мрачного отца не хотелось, а вытащить Рене на улицу в разгар ее войны с учебниками было не под силу никому. Только спустя долгие десять секунд мне стало ясно, что сотрудник ФБР предлагает в качестве компании себя.

— Я уже полгода живу в Далласе, но, стыдно признаться, питался только в нашей внутренней закусочной. Не было времени осмотреться.

— А где ты жил раньше? — с любопытством спросила я.

Мы с Рене ни разу не выезжали за пределы штата. Отцу было некогда, а нас одних он никуда не отпускал, поэтому истории про другие страны и даже города я слушала взахлеб.

Нари удовлетворенно улыбнулся, поняв, что операция по быстрой смене темы прошла успешно, и поманил меня за собой.

— Расскажу. Если ты расскажешь, где можно нормально поесть.

Буквально на мгновение я почувствовала укол сожаления. Все-таки стоило воспользоваться духами.