Девчонки, погоны. Книга II. Откровение любви

Роман Булгар

Вторая книга романа «Девчонки, погоны». Набранные на факультет военного института девчата приняли Военную присягу, начинают учебу на первом курсе, готовятся к Параду…Учеба, быт, любовь и иные обстоятельства жизни…

Часть вторая. Стачка

1

Дни шли один за другим. Пролетали недели. Совсем истерся из памяти Крис тот самый вторник, когда заселились в Лесину квартиру на территории военного института, и она в первый же день на все лады опробовала новый спальный гарнитур…

Для составления расписания Крис выделили отдельный кабинет в двух шагах от приемной начальника факультета, и она, включив компьютер, немедленно приступила к работе. В одиннадцатом часу к ней заглянула коренастая тетка, и Кристина тут же догадалась, что к ним в гости пожаловала Надя Шумейко, о которой говорили накануне и за которую очень просила Леся.

— Ты и есть у нас та самая Костенко? — окинула девушку своим пристальным взглядом, осмотрелась женщина по-хозяйски и осталась вполне довольной тем, что она увидела. — Мне про тебя Леся все рассказала. Ты пока, девочка, работай, а я завтра подключусь к тебе или послезавтра. Как карта на стол ляжет…

Обедом ее покормила Марина, привезла с собой походные судочки. А на десерт муж угостил ее таким поцелуем, что лишнего повода для жалобы на судьбу у Крис и вовсе не осталось.

— Дядечка, я завсегда согласная и на больше! — промурлыкала она довольно. — Я дверку закрою или как?

— Или как! — глянул на жену, вздохнул Макс тяжело. — Не будем наши деловые отношения, курсант Костенко, переводить в плоскость личностных. Мы с тобой оба находимся на службе.

— Вот даже как? — моргнула озадаченная Крис.

— Люди кругом шастают, Малыш! — пояснил муж. — Нам ни к чему всякие грязные сплетни и досужие разговоры! Ну, ты же все и сама, Малыш, понимаешь…

— Я все, дядечка, поняла! Всего лишь один поцелуй, дядечка! — стрельнула глазками и вытянула Крис губки бантиком.

Окинув ее взглядом, муж мельком глянул на часы и велел:

— Беги на квартиру! Глянем вдвоем на нашу кровать. Я приду к тебе ровно через пять минут…

Забежав в спальню, Крис ахнула. Еще накануне ничего не было, кроме обклеенных обоями стен, а сейчас перед ее глазами открылось вполне уютное гнездышко. День еще не перевалил через зенит, а уже вполне для нее задался…

Зато совершенно не задался этот день у Светки Ищенко. После строевых тренажей она с молчаливого согласия своего командира отделения потихоньку приотстала от первого взвода первой роты, короткими перебежками, прикрываясь густыми кустами, пробралась к дальнему углу ограждения, забралась на забор, перевалилась через него и спрыгнула на землю. Но только она выпрямилась, как жесткая рука мертвой хваткой вцепилась в ее плечо.

— Стоять! — поверг ее в ужас голос Шпака. — Кто такая?

— Курсант Ищенко! — стояла Света ни живая, ни мертвая.

— Рота? — донеслось до нее громовым раскатом.

Чувствуя, как затряслись поджилки, Света пролепетала:

— Первая!

— Бегом в мою машину! — приказало начальство.

В салоне джипа сидели две девчонки с третьей роты, тряслись от страха и кляли себя за то, что решили на часок-другой смотаться без разрешения в город. До этого дня все сходило с рук, никто их особо не контролировал, а младшие командиры старательно покрывали и отмазывали их.

В канцелярию комбата Ищенко зашла первой.

— На отчисление! — сказала Штерн, не поднимая головы. — Даже и секунды разбираться в причинах не стану! Гнать их всех отсюда поганой метлой, чтоб всем остальным был хороший урок и всем их товаркам стало неповадно бегать в самоволки! Ни единого слова в ее защиту не скажу! Свободна!

— Тётечка! — бухнулась Светочка на коленки, протянула перед собой взывающие к пощаде руки. — Леся Павловна! Вы только меня не отчисляйте! Делайте вы со мной, что хотите! Выпорите меня, как Сидорову козу, как отодрал ремнем Виту Бурову ее отец! Я все, все стерплю, только не выгоняйте меня!

— Виту выпорол собственный отец, — подал из угла свой голос подполковник. — Ему за то и отвечать перед совестью своей. А нам тебя пороть не с руки. Ты завтра побежишь и на нас «накатаешь телегу» и будешь перед законом права. О том, что ты грубо нарушила Устав, никто и не вспомнит! Перед всеми будет стоять взывающий к людской справедливости красноречивый вид твоей розовой задницы, униженно покрасневшей от хорошенькой порки!

По девичьей щеке прокатилась слезинка отчаяния:

— Дяденька, Максим Петрович, пощадите меня! У меня мать в больнице, к ней хотела сбегать на часик, посмотреть на нее!

— Майор Штерн, — распорядился Шпак, — пусть командир взвода съездит с Ищенко в больницу, проверит ее слова. Если обманула нас, не глядя, подпишу ваш рапорт на отчисление…

В кабинет зашли две девчонки с третьей роты. Шпак их обеих хорошо знал, даже фамилии спрашивать у них не стал.

— И что мне с вами обеими делать? — покачал Макс укоризненно головой. — Вы же по рейтингу шли в конце списка, вас обеих приняли условно! Я за вас всех поручился, а вы! Майор Штерн, на обеих документы на отчисление и за ворота! Пускай они идут туда, куда стремились сегодня старательно попасть, и назад к нам никогда уже не возвращаются! Невелика потеря…

Одна из девчонок выпрямила голову, посмотрела Шпаку прямо в глаза, подрагивающим голосом произнесла:

— Максим Петрович, дайте нам шанс!

— Шанс вам, девчонки, — усмехнулась Леся иронично, — дали, когда зачислили вас в институт сверх утвержденного в Министерстве штата! А вы его, свой шанс, грубо говоря, девчонки, спустили в унитаз и за цепочку дернули!

Вторая девчонка умоляюще сложила свои ладошки:

— Поверьте нам, мы больше никогда и ничего такого!

— Все! — отрезала Штерн. — Идите! Пакуйте свои вещи!

Дойдя до двери, первая девица вдруг резко развернулась и решительно заявила:

— А если мы вам сейчас сдадим наш стачечный комитет? У нас появится еще один шанс? Мах на мах…

— Какой еще комитет? — сделал Шпак крайне удивленные глаза, хотя был в курсе того, что в батальоне исподволь зрело недовольство ежедневной муштрой и строгими порядками. — Вот с этого места, Лидочка, давай-ка поподробнее! Можешь ты слова по протоколу не выбирать и выкладывай все именно так, как оно у вас соскакивает с уст. Старайся только избегать излишне негативной и ненормативной лексики…

Решив, что ее слова угодили в хорошую почву, юная девчонка захотела извлечь для себя максимум выгоды, начала торг:

— Мы вам, Максим Петрович, даем весь полный расклад на предстоящую забастовку, а вы нас за это не отчисляете! И вы про нас обеих старательно забываете!

— Считайте, девчонки, — посмотрел Макс на Лесю и кивнул головой, — что мы договорились, если вы сообщите нам что-то путное. Итак, что за стачечный комитет и с чем его едят…

Всему виной были не самые строгие порядки, установленные на их факультете, а бравые кавалеры юных барышень, которыми многие девчонки успели оперативно обзавестись.

Ушлые курсанты старших курсов пехотного факультета, роем слетавшиеся, как пчелы на мед, к воротам их городка, неустанно вели бурную подрывную работу по разложению воинской дисциплины и порядка на женском факультете, в чем все эти оболтусы и обормоты изрядно и преуспели.

— Все начнется с голодовки, — оглянулась на подругу и негромко произнесла Лидочка. — Завтра девчонки дружно должны на завтраке отказаться от приема пищи, сидеть и не вставать из-за столов, пока полностью не будут выполнены вами все наши изложенные нами в петиции требования…

В сильнейшем напряжении передернув плечами, Леся Штерн наклонилась к подполковнику и тихо прошептала:

— Вовремя ты, Грач, диверсантов словил. Завтра мы все могли остаться без работы. За голодовку по головке не погладят…

Согласно кивая, Шпак незамедлительно задал свой вопрос:

— А вы в курсе, девчонки, что голодовка у нас идет по первому перечню самых грубых нарушений воинской дисциплины и доклад о ней немедленно следует до самого верха?

— Чем скорее про нашу забастовку узнают наверху, тем быстрее вы выполните все наши требования! — перебила Лиду, быстро и уверенно ответила Танечка.

Хлопнув в ладоши, подполковник качнул головой:

— Увы, девчонки, но я вынужден вас огорчить. Ни одно из ваших требований выполнено нами не будет, но зато все члены вашего стачечного комитета будут немедленно отчислены, за исключением Виты Буровой, если и она тоже фигурирует в вашем списке. Ее отец отмажет свою дщерь, а вместо нее легко найдут подходящего козла, пардон, девочки, подходящую козу отпущения.

— Да вы нам все гоните! — отозвалась Лидочка в запале. — Ой, простите меня, Максим Петрович! — поняла девчонка, что немного перегнула, сконфуженно заморгала и опустила голову вниз. — Вы слишком много от нас требуете! Это и наверху поймут…

— Да нет! — улыбнулся невесело Макс. — Ничего лишнего от вас мы не требуем. Все у нас в рамках положений. Свободный выход вам, кстати, еще пока и не положен…

— Кстати, — перехватила и взяла слово майор Штерн, — согласно программе обучения, вы первых три месяца обучения должны находиться в учебном центре. Это Максим Петрович обивал все пороги, чтобы после присяги оставаться в городе. А какие увольнения могут быть в лагере? Никаких! А тут вас в город отпускают. Не всех сразу. Но, увы, таков порядок для курсантов первого курса. Не мы его придумали, не нам его менять…

— Пролет! — выдохнула Танечка огорченно и посмотрела на свою подругу. — Жесть! А нам говорили…

— Вас попросту банально развели… — усмехнулась Леся. — Или у ваших кавалеров с мозгами не все в порядке, или они по полной программе включили свой мужской шовинизм…

— Это как? — моргнули озадаченные девчонки.

Глядя на них, Штерн иронично усмехнулась и разъяснила:

— Посчитали парни службу в армии исключительно мужской прерогативой и попросту захотели убрать вас с дороги…

— Или вас сознательно провоцируют враги! — прищурился Шпак и постучал ручкой по столешнице. — Но в любом случае, в проигрыше останетесь только вы одни — самые простые девчонки. Блатных всех пристроят, если разгонят наш факультет, а вас всех просто выкинут на улицу. Извинятся за потерянный вами год и попросят с вещами на выход. Даже если и найдут вам места, то из вас быстро сделают солдатских девок…

— Этот как? — расширились непонимающе девичьи глаза.

Со всей прямотой и откровенностью Макс пояснил:

— Будете жить по одной-две в ротах среди парней, и вас заставят раздвигать ноги по первому щелчку. Некоторым из вас повезет — они будут раздвигать ноги перед вожаком стаи, пока тому не надоест отбиваться от притязаний сотоварищей. В конце концов, результат будет удручающе схож…

Изучив все данные по составу стачечного комитета и по перечню выдвигаемых требований, подполковник приказал:

— Майор Штерн, немедленно объявите всему батальону сбор по тревоге. Оставить в казармах только по одному дневальному возле тумбочки. Всех больных и всех хромых курсантов поставить в строй! Время пошло…

Не поднимая головы, Крис корпела над расписанием и даже не смотрела на время. В дверь тихонечко постучались, и в кабинет проскользнули Сашенька и ее подруга Кира.

— Чего хотели, неприкаянные? — глянула Костенко на них одним лишь периферийным зрением. — Сашенька, тебе что, больше нечем заняться, а? Я скажу Мадам, она тебе работки еще подкинет, чтобы служба тебе медом не казалась!

— У меня ее, Крис, и без твоих едких подначек невпроворот! — поморщилась Кошкина мило в ответ. — У меня уже глаза от нее болят! Продохнуть времени нет!

Закрывая один файловый документ, копируя его и тут же создавая новый документ, Костенко усмехнулась:

— А чего шатаешься привидением по всему управлению?

— У нас к тебе, Крис, дело на сто миллионов! — ответила Кира вместо Сашеньки.

— Какое дело? — оторвалась Костенко от монитора и повернулась к девчонкам. — Только быстро!

— Ты не могла бы своего мужа… — заикнулась Кира.

— Кого-кого? — наклонила чуть Крис голову набок. — Не поняла я! Мы все на службе находимся, девочки!

— Ну, нашего подполковника… — поправилась Кира. — Ты не могла бы забрать его с собой и увезти человека домой. Он уже всех поставил на уши. Девчонки пищат и визжат.

— Увы! — вздохнула Костенко тяжело. — Он снял хату в городке и решил поселиться тут. Он перевел меня на казарменное положение, запретил мне выход в город, встречи с сестрой…

— Даже так! — ахнула Кира. — И как ты с ним живешь?

— Вот так и живу! — вырвался из груди Крис печальный вздох. — Я стала несчастной жертвой домашней тирании!

Девчонки топтались, нерешительно переминались:

— Мы думали ты нам поможешь…

— А вы объявите ему стачку! — прищурилась Костенко и кинула на ходоков изучающий взгляд. — Поддайте ему жару!

— Откуда ты знаешь про стачку? — опешила Кира. — Мы же старательно избегали всех разговоров при тебе! Ну… не то, чтобы мы не доверяли тебе, но он же твой муж…

По губам Костенко пробежалась ироничная улыбка:

— Про нее давно знает весь пехотный факультет. А так как наши Кузнечики замужем за курсантами с пехоты, то и мы в курсе! И нам всем досконально известен ваш секрет Полишинеля…

— Что, и наша Мадам в курсе? — вернула с трудом Кира на место свою обалдевши отпавшую челюсть.

Потерев щеку, Крис неодобрительно качнула головой:

— Нет, Кузнечики ей ничего не говорят, за что в свое время сестрички еще отгребут от нее по самой полной программе.

— А ты своему мужу сказала? — оглянулась боязливо и понизила Кира свой голос до панического шепота.

Почесывая носик, Крис озорно хихикнула:

— Нет, мы договорились, что от меня он будет слышать только слова о моей неземной к нему любви.

— Тебе от него потом не достанется на орехи? — смотрела Кира на Крис широко раскрытыми глазами. — За то, что ты все знала, но ничего ему не сказала…

Расправляя затекшие плечи, Костенко томно улыбнулась:

— Нет, он меня никогда и ни за что не ругает. Может, в худшем случае только укоризненно покачать головой.

— Повезло тебе с мужем! — вздохнула Кира.

— А то! — скользнула по губам Крис торжествующая улыбка — Сама я его выбирала!

Переминаясь, Сашина подружка завистливо вздохнула:

— Вовремя ты хомут на его шею накинула! Теперь тебе у нас можно ни за что не переживать. Повезло тебе…

— Кира! — поморщилась Крис недовольно. — Я вышла за Шпака не для того, чтобы мне легче было учиться. Я сюда поступила только из-за него! Я влюбилась в него, когда он был еще курсантом. И я долго добивалась того, чтобы Шпак обратил на меня свое внимание. Меня не интересует сама карьера, мне нужен только он сам. На все остальное мне наплевать…

Сашенька давно была в курсе, слова Костенко стали откровением только для одной Киры. Саша в это время думала о том, что из-за бурной деятельности начальства у нее сорвалась встреча с Котэ. Парень ожидал ее, а она не смогла прийти. И это ее сильно напрягало. Поэтому Саша и пришла к Крис, чтобы попытаться и устранить помеху для ее тайных встреч с Котэ Гиоргадзе.

Зазвонил телефон, и Кристина мгновенно улыбнулась:

— Слушаю, дядечка! Ты соскучился по моему голосу?

— Малыш, батальон строится на плацу, — предупредил ласково встроенный в телефон динамик. — Бросай все дела, бери Сашеньку в охапку и бегом в строй!

— Лечу, дядечка! — вскочила Крис, показала подружкам на дверь, закрыла за собой кабинет.

На бегу Кира попыталась прояснить у Саши и спросила:

— Кто ей позвонил-то? Чего она вихрем сорвалась?

— Кто-кто! — усмехнулась Кошкина. — Муж ее любимый! Сейчас Шпак нам вырванные годы устроит. Если он и Крис ставит в строй, то особо хорошего ничего не жди…

Натягивая тонкую простынку на свою грудь, Сима счастливо вздохнула, прикрыла глаза, на минутку задумалась. Наверное, ей в жизни повезло. Она сильно на то не рассчитывала, когда подавала документы в военкомат, что поступит, но ей крупно пофартило.

Изначально особо-то не верилось, но она прошла по конкурсу, зацепилась краешком за нижнюю часть списка. И все благодаря тому, что капитан, принимавший нормативы по физической подготовке, во всех ведомостях проставил ей самые высокие баллы, словно члену легкоатлетической олимпийской сборной.

— Останешься ночевать, Симочка, или мы… — играл и начал стягивать с нее простынь молодой и стройный мужчина. — Мы могли бы сегодня прошвырнуться по клубам…

— Я с радостью! — вскочила девушка и нагой кинулась капитану на шею. — Толик, я тебя люблю!

— Я тоже тебя, Симочка, люблю! — ответил ей Кучер, не лукавя душой и с чувством в голосе. — Одеваемся!

— Жалко, что туда не пускают голых… — издала девчонка короткий смешок. — Я бы уже была бы готова…

Грациозно вытянув перед собой ножку, Сима расправила чулочек, чуть повернула голову в сторону натягивающего на себя штаны капитана, пытливо прищурилась:

— Толик, когда мы подадим заявление? Ты обещал мне!

Едва заметная тень налетела на лицо Кучера. Связывать себя узами брака он пока не собирался. Его все устраивало в том виде, в котором оно находилось на данном этапе. Сима прибегала к нему, и они замечательно проводили время. Зачем же, спрашивается, ему скоропалительно жениться на юной и наивной девочке, которая еще сама ничего в их жизни не понимала, ничего еще не видела. У нее все еще впереди.

Хотя он и был у нее первым, это нисколько не значило, что он останется единственным. Девчонка быстро повзрослеет, наберется жизненного опыта, и он ей окажется неинтересен и со временем попросту не нужен. И брак их неминуемо распадется…

— Успеется еще, Симочка! Разве нам и так плохо? — спрятал виноватые глаза и сказал Анатолий вовсе не то, что Сима от него с трепетным волнением в душе ожидала.

— Тебе хорошо, ты торчишь у себя дома, а я нахожусь в самоволке! — хлопнули озадаченно девичьи реснички. — Замужним Шпак разрешает ночевать в городе, а я каждый раз осиновым листом трясусь от страха! Или оно тебе все равно?

Напустив на лицо беззаботное выражение, Кучер махнул своей беспечно разудалой рукой:

— Симочка! Да у вас на факультете такой бардак, что тебя и до самого выпуска никто искать не станет!

— Тут ты, Толик, вовсе и не прав! У Шпака все под контролем! — имелось у курсанта на этот счет свое и особое мнение. — Я даже не удивлюсь, если и не завтра-послезавтра, то через неделю Шпак устроит настоящую охоту на самовольщиков. Поэтому мне и хочется, пока меня не спалили, узаконить все…

Высокомерно поджав губы, капитан назидательно изрек:

— Ты слишком, Симочка, высокого мнения о нем. Шпак и есть обыкновенный карьерист! Женился на племяннице Зама министра и шагает через ступень по карьерной лестнице. Ему до вас нет никакого дела. Живи и наслаждайся, и не забивай ты свою милую головку всякой ненужной тебе чепухой…

Девушка натягивала юбочку, когда тренькнул телефон. Из динамиков вырвался взволнованный голосок подружки:

— Сима, бегом возвращайся! Построение на плацу! Шпак рвет и мечет молнии! Мадам в ярости! Кого не будет в строю в течение пятнадцати минут, всех выгонят к чертям!

— Дура! Сама себе накаркала! Меня выгонят! — почернела лицом и плюхнулась Сима в ужасе на кресло, на ее глазах моментально проступили слезы отчаяния.

— Ты что-то говорила мне про вашу стачку. Завтра Шпаку будет элементарно не до тебя! — был Кучер самонадеянно спокоен. — Как только наверху все узнают, ему накрутят хвоста…

— Ты его не знаешь! — выдохнула зло Сима в ответ. — Он меня выгонит еще сегодня, а завтра в два счета играючи расправится он с безнадежно глупыми девчонками, тупо возомнившими себя крутыми революционерками! А я, дура, в это время с чемоданом буду ехать домой, на смех всем рябым и пестрым курам…

— Ты же можешь не ехать домой, места у меня хватит! — брякнул Кучер бездумно от щедроты души. — Живи, Симочка, себе спокойно и ни о чем не думай!

— Нет, Толя, содержанкой я у тебя жить не буду! — сверкнули в девичьих глазах упрямые искорки. — Я хотела жить с тобой на равных, а не существовать при тебе послушной приживалкой…

И тут Кучер посмотрел на нее совсем другими глазами. Такая девушка ему понравилась еще больше. Она вовсе и не собиралась сидеть на его шее. У нее, оказывается, есть свои и не самые плохие по жизни принципы. Анатолий встряхнулся и скомандовал:

— Не сиди! Быстро впрыгивай в свою форму! Я завезу тебя на факультет! Я сам поговорю с ним! Я возьму все на себя! Я им скажу, что я обманом вывез тебя из военного городка…

Глянув на Кучера с надеждой, Симочка скинула с себя юбочку, потянулась за форменными штанами. Куртку и ремень девчонка натягивала на себя уже на бегу.

Военный городок стал похож на разбуженный улей. Со всех сторон к плацу сбегались курсанты. Шпак сквозь пальцы смотрел на то, что большинство курсантов находилось не на самоподготовке к очередным занятиям, а шлялось по городку. Эти девочки находились на территории факультета и границ его фактически не нарушали, а, следовательно, они всего-навсего нарушали распорядок дня, что, по своей сути, было сущей мелочью по сравнению с тем, что натворили те самые девчонки, что в данный момент всячески пытались вернуться в военный городок, лезли через забор и через все возможные щели.

— Что, добегалась, коза? Слазь, шалава! — снимала Маша Бойко с забора очередную беглянку и передавала ее из рук в руки Леночке Павловой, которая всех строила и отводила на плац.

Самовольщиц выстраивали возле трибуны. Число их с каждой минутой росло. Шпак посмотрел на часы, дал команду:

— Время вышло! Командиры рот, подать мне списки незаконно отсутствующих в строю курсантов.

Собрав все доклады, подполковник поймал глаза Крис и жестом руки подозвал ее к себе. Четким строевым шагом она подошла к начальнику факультета и доложила ему.

— Малыш, — протянул Шпак ей бумажки, — ты можешь все это быстро распечатать? Я тебе сейчас все объясню…

Чтобы ничего не перепутать, Крис включила диктофон на своем телефоне и внимательно слушала. Увидев списки с требованиями стачкома и его членами, она не удержалась и с нервным смешком в голосе поинтересовалась:

— Дядечка, ты что, уже в курсе стачечной борьбы?

— А ты что, Малыш, все знала и молчала? — не моргнул и глазом, спросил у нее муж со всей вкрадчивостью в голосе.

— Извини, дядечка! — потупилась Костенко притворно. — Я думала, что такие мелочи моего господина не интересуют! Я думала, что его больше волнует запах моих потных подмышек…

Оценив ее талантливую игру, Макс едва заметным со стороны касанием нежно дотронулся до ее пальчиков, показывая, что он все понимает и нисколько на нее не сердится, продолжил:

— Малыш, всех самовольщиц и тех, кого до сих пор нет в строю, включишь в Приложение №1.

Вспомнив о том, что до обеда она напечатала приказ, где имелся пункт, в котором говорилось об отчислении всех тех, кто попал в список по Приложению №1, Крис напряглась и прошептала:

— Дядечка, ты же не собираешься выгнать всех за забор? Обещай мне, дядечка, что ты не будешь их отчислять!

— Все будет хорошо, Малыш! — провел муж дуновением теплого ветерка подушечками пальцев по ее порозовевшей от волнения щеке. — Никто не будет отчислен. Мы сейчас всем им выкрутим руки, чтобы дальше было неповадно и подумать о том, что все проблемы можно решить простой и самой обыкновенной голодовкой, что из нас им можно запросто и безнаказанно веревки вить!

Глубоко вдыхая, Кристина подняла на него повлажневшие от сильной тревоги за судьбы подруг глаза и тихо произнесла:

— Смотри, дядечка, ты мне это все обещал! В результате твоей устрашительной акции никто не должен пострадать!

— Малыш, когда я тебя обманывал! — наклонился Макс к ее розовеющему ушку. — Не переживай…

— Дядечка, я тебя обожаю! — вспыхнули обрадованные девичьи глазки. — Ты у меня самый лучший!

Позволив себе на мгновение улыбнуться, подполковник тут же согнал с губ любящую улыбку и приказал:

— Хватай, Малыш, Сашеньку и дуй к себе в кабинет. На столе лежит серая папка, прихватишь потом ее с собой.

— Бегу, дядечка! — козырнула девушка лихо.

Одарив мужа своей обожающей улыбкой, Крис повернулась к строю, сложила ладошки рупором и громко скомандовала:

— Курсант Кошкина, в направление управления бегом… марш! Следовать строго в кильватере за мной!

Оглянувшись на взводную Ерохину и поймав ее кивок, Саша вприпрыжку помчалась вслед за своей подругой. Взводная проводила подчиненную спокойным и уверенным в себе взглядом. В душе она потешалась над всем у них происходящим.

Уяснив для себя, что Шпак вместе с женой вселился в квартиру Штерн на территории военного городка, что их подполковник загнал в казарму всех комбатовских сестричек, Катя поняла, что все это неспроста. А потому она усилила контроль за своими подопечными девицами и постоянно держала их всех в своем поле зрения, не давала им расслабляться. Все ее девчонки до единой стояли в строю, и ей не было из-за чего рвать на себе волосы и особо за что-то глубоко переживать. Во вверенном ей хозяйстве все было строго под контролем…

Спокойной и расслабленной стояла в строю Славка, что привело Кузнечиков в немалое изумление. Все вокруг нее переживали за судьбу их пойманных на самоволке товарищей, точнее, подруг, а их сводной сестричке хоть бы хны! Порой из-за всякой мелочи остро переживала, менялась в лице, а тут такое адское безумие творится, а Славка в ответ ноль эмоций, стоит и мечтательно щурится вдаль.

— Тебе что, дефективная, все равно? — ворвались злым шепотком в ухо Шевчук сердитые слова Ники.

— О чем это ты? — прищурилась непонимающе Славка.

Видя такое дело, в их разговор встряла Вика:

— Тут на плацу кучу народу собираются отчислять, а ты стоишь, лыбишься и розовые слюни на ветер пускаешь!

— С чего ты, Вик, взяла, что их кто-то собирается отчислять? — сощурила снова Шевчук свой левый глазок.

— Сестрица с трибуны об этом кричит, и Грач заявил! — пыхтела Ника от кипящей злости. — И Принцесса наша вприпрыжку поскакала списки на отчисление печатать!

— Ничего не будет! — заявила с уверенностью Славка.

— У тебя там все в порядке, а? — постучала Ника кулачком себе по лбу. — Как это не будет, если все к этому мчится со скоростью сверхзвукового самолета, а?

Обернувшись к Нике, Славка посмотрела на нее, как на малое и совсем еще неразумное дитяти, пояснила:

— Наша Крис подходила к Грачу вся на нервах, а он с ней говорил мягко, два раза ободряюще дотронулся до нее рукой, и она упорхнула в управление вовсе всем довольная и счастливая.

— И что? — ввязалась снова Вика в перепалку.

— Грач сказал, что все будет хорошо, и Крис успокоилась, — хмыкнула Славка иронично в ответ.

— А ты у нас умеешь читать по губам! — прошипела Ника.

Неопределенно пожав плечами, Шевчук пояснила:

— Нет, я просто хорошо читаю душу человека…

Въездные ворота на КПП раскрылись, и на территорию городка вкатилась машина, доехала до перекрестка, встала.

Из авто вышел капитан Кучер, направился к подполковнику Шпаку. Незаметной тенью за машиной пряталась курсант, боялась она даже носик свой высунуть из-за своего укрытия.

— А вот и нашу Симочку привезли! — усмехнулся Макс. — Сейчас Толик начнет рассказывать нам сказки Венского леса! Пропоет нам, что он случайно вывез из городка нашего курсанта, что промеж них случилась неземная любовь…

— Ты и про них все знаешь? — ужаснулась Леся, осознав, что Грач в курсе всех их дел. — Я начинаю тебя бояться!

— Капитан, с тобой мы поговорим чуть позже! — развернулся Шпак к Кучеру. — Для начала я хочу внимательно выслушать версию нашего курсанта…

Трясясь от страха, Серафима упиралась, не хотела идти:

— Наш подполковник даже не стал тебя слушать! Сейчас Шпак съест меня живьем! Мне амба! Толик, ну, и зачем я тебя сегодня послушалась и поехала к тебе домой?

К ним подошла Маша Бойко, взяла курсанта за руку и повела за собой. Симочка поняла, что ее ведут на Голгофу, назад принесут ее бездыханное тело, снятое с жертвенного креста.

— Сима! Сима! — донесся до нее откуда-то издалека голос начальника факультета. — Смотри прямо на меня!

— Мне страшно! — пошатнулась Симочка, зажмурилась, открыла глаза и увидела лицо подполковника. — Я виновата!

— Сима, смотри только на меня! — внушал ей мягко Шпак. — Сима, не обращай внимания на мое сердитое лицо и взмахи руками. Все это для нашей публики. Обещай мне, что ты никому и ничего не расскажешь из того, что сейчас ты услышишь! Ты мне, Сима, все это твердо обещаешь?

— Обещаю! — прошептала курсант трясущимися губами.

Резко рубанув рукой воздух, подполковник прищурился:

— Скажи, Сима, ты спишь с капитаном только за то, что он подправил твои результаты сдачи норм по физкультуре?

— Откуда вы, Максим Петрович, знаете про мои результаты? — моргнула ошарашенно и протяжно охнула Симочка.

Для вида тряхнув девчонку за плечо, Макс пояснил:

— Я знаю про вас почти все.

— Я очень люблю Толика! — выпрямила спину и твердо заявила курсант. — Я с ним сплю только по любви!

Кинув взгляд на Кучера, Макс усмехнулся и поинтересовался:

— А ты знаешь, что он законченный бабник?

— Да, знаю! И что? Про вас тоже многое чего все говорят! — заявила Сима и упрямо поджала свои красивые губки.

Со стороны всем убедительно казалось, что подполковник вне себя от душившей его ярости, на самом деле он в душе весело потешался и вел тонкую игру:

— И что именно про меня говорят?

— А то, что с вами переспали все хорошенькие девушки из СКА, почти все наши взводные и ротные командиры! — набралась смелости и выпалила девушка.

Шпак смеялся одними уголками сурово сведенных губ:

— Врут! Нельзя всему, Симочка, огульно верить!

— У вас куча детей на стороне! — пошла, не слушая его, девчонка вразнос. — Думаю, что и прокурорша, что приезжала к нам в лагерь после одной свадебной вечеринки на пехотной факультете, тоже заполучила ребенка именно от вас! Она так и облизывала вас своим взглядом! Смотрела она на вас и любовно поглаживала свой животик. Меня не провести!

Смутившись, Шпак отступил на шаг, прищурил глаз:

— Ты слишком наблюдательна, Симочка! От тебя, черт, ничего не укроется! Я снимаю перед тобой свою шляпу…

— Ваша Крис бегом побежала с вами под венец! — поняла, что угодила в точку, и усилила Сима свой натиск. — Всего месяц знает вас, а не устояла перед вами! Вы еще тот ходок!

В ответ Макс слегка качнул головой и пояснил:

— Кристина знает меня двенадцать лет. Ее старшая сестра была замужем за мной. У Кристины было время подумать. А ты знаешь Кучера всего два месяца. Большая разница…

— А мне и не надо двенадцати лет, чтобы понять, что он за человек. У него добрые глаза и хорошее сердце! — смотрела Симочка на подполковника уверенным в себе взглядом.

— Хорошо, Сима, — хмыкнуло начальство, — я не буду с тобой спорить. Но он-то сам намерен жениться на тебе?

— Он поначалу обещал, но потом… — потупилась курсант.

По губам Шпака пробежалась ироничная усмешка, он хмыкнул:

— Ну вот, я же тебе говорил! Не тот он человек…

— Толя все равно рано или поздно, но женится на мне! — сжала кулачки и заявила Сима. — И я стану его женой!

— Ты уверена, что хочешь этого? — сощурился Шпак.

— На все двести процентов! — выдохнула курсант.

— Я могу тебе помочь! — предложил неожиданно Макс.

— Вы? — моргнули удивленные девичьи глаза.

Макс едва заметно со стороны кивнул ей головой, подтвердил:

— Да, я. Только ты потом не говори, что вышла замуж по моей вине! Это ты меня сама об этом сейчас попросила. Ты и только ты сама хотела выйти замуж за Кучера!

По девичьему лицу живехонько пробежались тени мучительных раздумий, не сразу, но она кивнула головой, заверила:

— Никогда в жизни! Даже и не заикнусь! Это было только всецело моим и самым желанным решением!

Ободряюще улыбнувшись, Макс строго свел брови:

— А теперь, Сима, снова сделай испуганное лицо, тяжело дыши, вздрагивай и вздыхай. И становись, Сима, в строй к самовольщицам. На все их вопросы отвечай, что тебе пришла крышка, что жизнь вся бедовая твоя пошла под откос и всякое прочее…

— А вы меня что, не отчислите? — пришли девичьи реснички в волнительное и переживающее движение.

— Нет, Сима! — улыбнулись мужские глаза. — Я сейчас у тебя на глазах попытаюсь придать твоей самовольной отлучке некую законную видимость…

Почти не дыша, Сима встала в строй к самовольщицам, подозвав к себе Кучера, подполковник сухо заявил:

— Если ты, капитан, завтра же не подашь с нею заявление, то еще вчерашним числом Серафима Иволга будет мною отчислена. Ты меня, Кучер, знаешь! Я своих слов на ветер не бросаю. Но если ты вынудишь меня нашу Симочку отчислить, тебя уволят из армии за аморалку, за принуждение к сожительству и подлог.

Посмотрев в сторону понуро опустившей голову Серафимы, Анатолий повернулся к Шпаку, горячо заговорил:

— Максим Петрович, да я хоть сейчас готов идти в ЗАГС! Сима мне страшно нравится, и я ее очень люблю!

— Уже лучше! — заиграла улыбка на губах у Макса. — Мог бы ты этот вопрос со мной кулуарно решить и не подставлять девчонку. Думать надо головой, а не одним своим местом…

Время быстро бежало, кучка нарушительниц неуклонно росла, вернулась со списками в руках Кристина, передала их подполковнику. Начальник факультета вынул из своей папки штатно-должностную книгу батальона, стал взвод за взводом обходить весь строй. Возле второго взвода третьей роты он ненадолго задержался. У него не сходился счет. Макс тряхнул головой. Кто-то, думая, что он не в теме, пытался ловко обвести его вокруг пальца. Он подозвал к себе взводную Павлову:

— Леночка, а где курсант Мохова? Ее нет ни в строю, ни в одном из списков. Ты не юли! Мне главное знать, что с нашей девочкой все в порядке. В остальном мы потом разберемся в рабочем порядке. Ты, Леночка, меня хорошо поняла?

— Так точно, Максим Петрович! Я лично отпустила ее домой! — покраснела Павлова густо, опустила глаза низко к земле.

— Уже лучше! — выдохнул Макс. — Причина?

— У нее нелады с женихом! — пояснила Лена.

— Бывает такое… — пожевал подполковник губами. — Почему ты никому не сказала, взяла всю ответственность на себя?

— Я думала, что никто и не заметит. Полина вернется, и все будет шито-крыто! — заморгала Павлова часто-часто.

— Обычная практика, — кивнул Шпак. — А если с нею что-то случится, ты всех нас подставишь, и сама первая попадешь под раздачу. Не надо же все брать на себя! Поделись грузом с ротной, а та, конечно же, не потянет его веса сама и побежит к комбату. Леся Павловна подойдет ко мне, и мы все решим. Это же элементарно просто! Как дважды два! Ну…

Лена подняла на начальство красивого разреза глаза, в которых мерцала волнующаяся тревога, едва слышно прошептала:

— Я боялась, Максим Петрович, что вы не отпустите Полину, а у нее дома одни большие проблемы!

— Проблемы, Леночка, — покачал неодобрительно своей головой и тяжело вздохнул Шпак, — теперь у тебя и у нас. И их следует незамедлительно решать! Ты меня, надеюсь, поняла?

— Так точно! Что я должна делать? — приняла мгновенно строевую стойку Павлова, приподняла свой подбородок.

Глядя на нее, подполковник прищурил левый глаз, приказал:

— Берешь, Леночка, у Леси Павловны бланк командировочного предписания и выписываешь себе командировку туда, куда уехала наш курсант. Берешь на нее бланк отпускного билета и выпишешь его Маховой на месте. Отпуск мы ей по семейным обстоятельствам оформим задним числом, чтобы придать как-то законность всем нашим действиям. Разберешься там на месте, мне позвонишь, тогда окончательно все решим.

— Спасибо, Максим Петрович! — выдохнула облегченно Леночка и обрадованно улыбнулась.

— Беги, собирайся…

Кошмар на улице Вязов продолжался. Вынесли учебные столы, и самовольщицы бегло описывали свои злоключения, строчили объяснительные записки, под давлением своих ротных и взводных командиров сами писали рапорта на отчисление, мотивируя свое решение тем самым, что по своим морально-деловым качествам они недостойны далее продолжать обучение в военном институте. Сами девчонки ставили на себе жирный крест…

К Шпаку подошла и обратилась курсант Задорожная:

— Максим Петрович, внесите меня в ваш список вместо одной из этих малахольных дурочек и взамен для комплекта отчислите меня. Я не хочу тут больше у вас учиться!

Нельзя сказать, что подполковник сильно опешил, но был очень озадачен, так как считал Настю одной из лучших курсантов.

Он не сразу ответил, думал, с чего же ему начать:

— Ты меня, Анастасия Максимовна, ну, просто сразила наповал. Ты можешь толком пояснить мне свое решение?

— Мне с детства претила всякая заорганизованность, — ответила Настя, не задумываясь. — Я не могу ходить строем на все приемы пищи, начинать кушать по команде, засыпать и просыпаться по свистку. Я иногда хочу посидеть в тишине, за чашечкой кофе в тихом кафе порыться в своем планшете. Это все, чтобы вы знали, хорошо помогает в учебе…

Соглашаясь с курсантом, Шпак все же заметил:

— Но это, Анастасия Максимовна, все-таки армия. Тут и как-то по-другому практически нельзя, иначе со временем все станет похоже на банальный балаган, на цирк-шапито, где мы все будем выступать в роли бездарно кривляющихся клоунов. Порядок является основой нашей повседневной деятельности…

Выслушав подполковника, Настя согласно кивнула:

— Я понимаю вас, Максим Петрович. Я тоже никак не одобряю закулисную возню девчонок из нашего стачкома, но они во многом правы. Просто девочки должны были открыто пойти к вам и напрямую сказать, что их не устраивает в этой жизни, а не затевать возню с голодовкой, как им советуют их кавалеры. Короче говоря, мне до смерти уже, Максим Петрович, надоел весь этот дурдом! Прошу извинить меня за эти слова. В вашей армии мало, да в ней практически нет места для гармоничного развития. Если в прошлом веке шли войны моторов, то сейчас на первое место везде выходит интеллект. А из нас готовят тупых куриц. Эта ваша ежедневная муштра, от нее становится тошно, совершенно плавятся мозги, ты элементарно тупеешь и становишься бесчувственным роботом…

Глядя на Задорожную, подполковник прищурился:

— Нами было принято решение, что уже с завтрашнего дня все тренировки сократятся до часу и будут проводиться всего два раза в неделю, исключительно и только в будние дни. Вы уже достаточно подготовлены к предстоящему параду.

— Мне это совсем без разницы, Максим Петрович, — пожала Задорожная безразличными ко всему плечиками. — Скажите это девчонкам, их это, должно быть, сильно обрадует.

— И что ты собираешься делать? — нахмурился Шпак. — Во всех учебных заведениях год давно начался!

Девичьи плечики неопределенно пожались:

— Пойду работать на завод токарем. У меня есть высокий разряд, и меня везде оторвут с руками и ногами…

— Ты же потеряешь целый год своей жизни! — тряхнул головой Макс и дотронулся рукой до ее плеча.

Грустно вздохнув, Настя взмахнула своей ладошкой:

— Жалко, но личная свобода и душевное спокойствие для меня намного важнее. Жизнь на этом не останавливается. Я думала, что как-то смогу просуществовать пять лет в армии и получить диплом, но поняла, что больше не могу насиловать свою сущность. Приятно было мне посмотреть, как вы, Максим Петрович, как наседка над цыплятами, возитесь с девчонками, а они вам сейчас готовы были вонзить нож в спину. Образно говоря, но по сути. Пойду, напишу объяснительную о том, что я днями и ночами бегала в город…

Задорожная собиралась уже повернуться и уйти, но Шпак ее попридержал за острый и безучастный ко всему локоток:

— Настя, постой! Если ты совсем не можешь, то потерпи до конца семестра. Я тебе обещаю, что сестра Крис засунет потом тебя в любой ВУЗ. Правда, с бюджетом не обещаю. Но мы найдем выход. Банк даст тебе на учебу беспроцентный кредит на весьма длительный и неограниченный срок.

— Вы, случаем, не шутите, Максим Петрович? — проскользнула заинтересованная искорка в девичьих глазках.

Подполковник ободряюще дотронулся до ее кисти:

— Спроси сама у Крис, шучу ли я когда-нибудь такими вещами. Доучись семестр. У нас скоро все сильно изменится. Мы приняли решение, что все, кто хорошо учится, смогут каждый учебный день после пяти вечера уходить в город, а в воскресные дни и с самого утра. Мы проведем интернет во все ротные комнаты отдыха и в чайной. Сиди себе в планшете и повышай свой уровень, гармонично развивайся, ходи в театр или оперу, на выставки и в музеи.

— Я не смогу, Максим Петрович, — вырвался из девичьей груди вздох горького сожаления, — оставаться тут после всего того, как вы повыгоняете всех этих дурочек. Я буду чувствовать себя одинокой и одной, как на выжженном врагами поле!

На губах у подполковника появилась лукавая улыбка:

— Никто и никого не собирается выгонять.

— А к чему этот фарс? — моргнула непонимающе Настя.

Пожав плечом, Шпак хитренько прищурился:

— А что мы, Настенька, должны были делать, скажи! Ждать голодовки и комиссии из Министерства, после которой ваша жизнь и на самой деле превратится в сущий ад…

— Может, вы и правы! — усмехнулась и пожала плечиками Настя. — Мне надо бы немного прийти в себя, чуточку подумать…

Достав свой блокнот, Макс согласно кивнул и произнес:

— Думай, времени до февраля у тебя много. А пока я назначаю тебя своим личным представителем. Будешь ты мне, Анастасия Максимовна, звонить предварительно, и мы с тобой на пару сможем легко и просто обсудить все, заодно и решить любую вашу проблему.

— Вам же проще было бы все узнавать от Костенко! — разошлись девичьи губы в саркастической усмешке. — Она с вами видится каждый день, спит с вами по ночам, шепнет вам на ушко.

Пометив в блокноте, Шпак посмотрел на курсанта, пояснил:

— Я не хочу, Настенька, чтобы в нашу с Крис постель проползла третья сторона. Мы с ней договорились, что она мне ничего про вас не говорит, а я у нее ничего про вас не спрашиваю. Так что, про ваш этот стачком Кристина мне ничего не говорила, хотя, конечно же, все она прекрасно знала…

Доверительное заявление начальника факультета стало для Насти большим откровением, и она чуть повернула голову, пытливо прищурилась и прямо спросила:

— Откуда же вы узнали про стачком?

— Это было вовсе и не тяжело, — пожал подполковник плечом. — Про вашу предстоящую голодовку болтали на каждом шагу. К тому же, я сам учился и принимал участие в подобных мероприятиях. К тому же, я знаю про вас всех практически все. А вот именно твое желание уйти от нас я, Настенька, постыдно проглядел. Извини меня, Настенька, и не обессудь…

— Я могу встать в строй? — почувствовала облегчение в душе и улыбнулась Настя. — Я все поняла…

Удовлетворенно вздохнув, начальство кивнуло:

— Иди, Настенька. Только ты о нашем разговоре, прошу тебя, пока никому и ни слова. Операция по разгону стачкома только еще вступает в свою завершающую стадию…

2

Поставив всех в строй, начальник факультета зачитал приказ. На плацу стояла гробовая тишина. Девчонки даже перестали дышать, тоскливые слезы стояли в их глазах и испуганно подрагивали. Выдержав томительную паузу, Шпак добавил:

— Приказ мною еще не подписан. Мы будем думать над каждой фамилией из списка. Нам нужно время…

Понурые и раздавленные, не поднимая голов, разбитые в пух и прах мятежники поротно отправились на ужин.

— Макс, я тебе еще нужна? — подошла Штерн неслышно к подполковнику, тяжело вздохнула. — Время уже позднее…

— Нет, Леся, — посмотрел открыто на комбата начальник факультета, — на сегодня все. До утра никого не трогать, делать вид, что ничего не произошло. Ко всем девчонкам относиться ровно и без придирок. Ставь задачу ротным, и мой водитель тебя отвезет. Бунт нами подавлен в самом зародыше, темная смута рассеяна. А завтра мы нанесем по ним завершающий удар…

Комбатовские сестрички и Кристина шагали вместе со всеми в строю, и это незаурядное событие еще больше угнетало и приводило в смятение курсантов женского батальона. В их сознание начинала закрадываться крамольная мысль о том, что своими неразумными и безответственными действиями по организации голодовки они сами себе на свои задницы нашли приключение, спровоцировали события, последствия которых далеко не ясны. Доигрались девки в стачку…

Шпак подозвал к себе Ерохину, улыбнулся и спросил:

— Скажи, Катюша, а почему у тебя во взводе все были на месте? Причем, только у тебя одной. Тебе сказала Крис? Нет, и она тоже ничего не знала, я же ей ничего не говорил…

— Я, Максим Петрович, — моргнула взводная смущенно, — когда вы загнали в казарму всех сестричек Мадам и заехали в ее квартиру, сразу поняла, что что-то будет, и я немного, признаюсь вам честно, подстраховалась, усилила контроль.

— А почему ты не сказала другим? — прищурился Макс.

— А если бы я ошиблась? — пожалось неопределенно женское плечико. — Такими вещами не шутят! Да и мне могли не поверить, поднять меня на смех…

Соглашаясь с ней, Шпак кивнул головой:

— Ты права, Катюша! Я никогда не сомневался в тебе. И не смотри ты на меня такими влюбленными глазами!

— Я люблю вас, Максим Петрович! — не опустила взгляда, но тяжело вздохнула Ерохина. — Все корю себя за то, что не подошла к вам еще год назад, не открылась вам.

— Увы, Катюша, но Костенко опередила тебя! — заключил Макс бережно девичью кисть в свои ладони.

— А у меня был шанс? — решилась девушка, хоть и не сразу, и спросила. — Если бы я к вам тогда подошла…

Не задумываясь, Макс решительно произнес:

— Да, несомненно! Ты просто удивительная девушка! Ты, без всяких преувеличений, мне очень симпатична…

— Спасибо вам, Максим Петрович, — глянула Катюша на него признательно поблескивающими глазами. — Жалко, что у вас нет похожего всем на вас брата-близнеца.

— Ну, ты… — протянул неопределенно Шпак и замолчал, увидев, как из дверей столовой начала вываливаться толпа курсантов, среди которых мелькала и его жена.

— Ну, я… — улыбнулась грустно Ерохина, пошла к своим. — Вторая рота, строиться! Костенко, бегом в управление!

До вечерней поверки оставалось время, и Крис успела многое вбить в таблички с расписанием занятий.

В 22.40 старшина Метелкина выстроила всех в длинном коридоре. Баба Нюра, как промеж себя называли ее ласково, или Метла, как порой ее дразнили обозленные на нее курсанты, зачитала список вечерней поверки, довела Боевой расчет и подала команду, чтоб всем разойтись и, не мешкая, готовиться ко сну.

Завидев, что Костенко задумчиво направляется к себе в комнату, толпа девчонок преградила ей путь, начала ее увещевать:

— Крис, миленькая, иди к своему, поспи с ним! Иначе он всю ночь напролет будет шастать, бродить по казарме, заглядывать под кровати. У нас и без того поджилки от страха трясутся!

— Ну, если вы настаиваете! — была Кристина и сама рада поскорее пулей выскочить на улицу и прыжками помчаться к своему мужу. — Анна Васильевна, я пошла!

— Беги, девонька, беги! — перекрестилась Метла ей вслед. — Ужо денек-то выдался, не приведи Господь…

Подполковник стоял на улице, ожидал ее появления. Только что Маша Бойко обстоятельно все доложила о том, что девчонки во всех ротах боялись и глаз поднять, притихли они, как мыши, старались лишний раз и на глаза начальству не показаться.

— Пойдем спать, Малыш? — обнял муж и поцеловал Крис в щеку. — День сегодня выдался у нас непростой.

— А может мы, дядечка, как в былые времена, прокатимся с ветерком? — прищурился мечтательно левый глаз у девушки. — Все равно нам сразу не заснуть после твоих чисток…

— Хорошая мысль, Малыш… — поцеловал Макс жену в губы.

Держа в руках свои джинсы-бананы, Кристина прищурила глаз, внимательно посмотрела на мужа и спросила:

— А может, мы по пути завернем и на прыжки?

— Нет, Малыш, сегодня мы не прыгаем… — ответил Макс без всякого выражения в своем ровном и спокойном голосе.

— Не вопрос! — отложила девушка джинсы-бананы в сторону и потянулась за коротенькой джинсовой юбкой-разлетайкой. — Как скажешь, мой господин…

Муж заметил ее движение, многозначительно хмыкнул, ничего не сказал, окинул ее фигурку любующимся взглядом, почувствовал, как сразу потеплело на душе.

Черный джип стоял возле самого подъезда, словно поджидал их, готовился к ночному заезду гоночных машин.

— Малыш, — попросил негромко муж, — пригнись, чтобы тебя не видели на КПП. Не хочу, чтобы все знали, что ты тоже поехала со мной в город. Ну, ты меня поняла…

— Я лучше сяду назад, лягу на сиденье! — включилась в игру и предложила Крис. — Так оно намного удобнее…

— Да-да, Малыш! — оценил муж мгновенно ее попытку сыграть в прятки. — Отъедем, поменяемся местами…

Возле КПП Шпак вышел из авто, сказал дежурному, что отъедет в город на пару часов для согласования списков.

Не успели они отъехать и на один квартал, как тоненько пискнул телефон. Как только муж быстренько припарковался, девушка нажала и поставила на громкую связь.

— Крис, ты где? — послышался голосок Кошкиной.

— Я уже, блин, давно сплю, — протянула сонно Костенко под одобрительным взглядом Макса. — Чего хотела, Сашка? Говори уже быстрее, не томи, спать охота…

— Куда поехал твой? — поинтересовалась Сашенька живо. — С КПП звонили, сказали, что он выехал!

— А я почем знаю! — прогудела недовольная Крис. — Он мне ничего не сказал. Запер в квартире и уехал. Вышла мне боком ваша стачка. Сейчас найдет себе бабу, а мне только и останется, что локти до крови из-за вас, дурочек, кусать. Спасибо вам! Удружили мне, забастовщицы-саботажницы…

Довольный донельзя муж беззвучно аплодировал ей и чутко вслушивался в то, что раздавалось из динамиков телефона:

— Девчонки наши с КПП сказали нам, что твой поехал списки согласовывать. Так что, не по девкам поехал твой, по делам! Спи спокойно, подруга, не парься…

— Спасибо, обрадовала! — хмыкнула Крис. — Спать хочу! Зубы от зевоты сводит! Иди ты к черту! Все беды у меня из-за вас!

Разговор закончился, супруги переглянулись, весело они усмехнулись, Макс вышел из машины и распорядился:

— Садись, Малыш, на мое место, ты сама поведешь. Едем и не разгоняемся, и ничего по пути не нарушаем.

Девушка села за руль, и душа ее запела. Муж находился рядом, и он всегда мог прийти ей на помощь. А потому она ощущала в себе спокойствие и полную уверенность…

Прогнав обучаемого езде на автомобиле три-четыре раза по одному и тому же маршруту от дома и до института, Макс довольно потер ладони, повернулся к жене:

— Все прекрасно, Малыш! Гони, Малыш, за город! Но ты смотри на знаки, Малыш, скорость не нарушай…

Остановились в лесопосадке возле огромного поля. Кристина приподнялась и стянула с себя трусики. Юбку-разлетайку она с себя снимать не стала. Кошачьим движением переместилась на колени к мужу, припала к его губам жарким поцелуем.

Словно будто дожидавшийся этого самого момента, тренькнул телефон у Макса. Крис посмотрела на дисплей.

— Это мой дядя звонит, возьми, дядечка! — дохнула жаром она в мужнее ухо. — Что-то случилось….

— Волна чисток докатилась и до него! — хмыкнул муж. — Ставлю сто баксов на то, что ему уже пожаловались! Слушаю вас…

Из трубки вырвался раздраженный голос Зама министра:

— Максим, ты где?

— Мы в Дарнице, Иван Тимофеевич! — ответил Шпак.

— И что ты там делаешь? — протянул генерал-полковник сильно удивленно и крайне недовольно.

Делая вид, что никак не замечает неудовольствия дяди своей юной и любимой женушки, Макс бойко сообщил:

— Учу вашу племянницу водить машину. Девочка хочет, чтобы ей купили машинку. Приходится самому обучать…

— Что, Крис тоже с тобой? — послышался голос генерала после недолгой паузы, снова густо пробасил в тишине.

— А с кем ей еще быть? — протянул удивленно Шпак. — Я пока еще ее муж, мне ее и обучать езде по дорогам…

По всему салону гулко разнесся начальственный рокот:

— Ты не ерничай, Максим! Меня подняли посреди ночи! Мне звонил Буров. Его бестолковая дочка со слезами сообщила ему, что ты устроил у себя настоящий террор, грозишься отчислить из института половину своих девчонок, поехал согласовывать какие-то списки на отчисление. И Буров был не один! Макс, объясни мне толком, что у тебя происходит!

— Нами проведена комплексная профилактика нарушений воинской дисциплины и внутреннего порядка в воинских подразделениях с целью приведения их в должный вид. Нам давно следовало нанести превентивный удар, чтобы опасная раковая опухоль не разрослась до неоперабельных масштабов… — докладывал Шпак Заму министра ровным и спокойным голосом.

Вслушиваясь в разговор, Кристина расстегивала пуговицы на рубашке мужа и осыпала его грудь нежными поцелуями. А ее дядя по телефону грозно рычал на ее любимого супруга:

— Ты, Максим, случаем, не заигрался? Ты что, не боишься, что тебя завтра же с треском выгонят из твоего кабинета? Приедет к тебе Прокуратура и накопает столько дерьма против тебя! И я в этот раз не смогу защитить тебя…

— Мы не нарушили ни единого положения из Устава. Все было проведено нами корректно и с соблюдением всех норм! — прикрыл глаза и четко рапортовал Макс. — Мне нечего бояться. В батальоне зрели нездоровые настроения, и нам пришлось принимать срочные меры по их купированию. Завтра к обеду ситуация полностью придет в норму. Дайте мне немного времени. И мы никого не собираемся выгонять. Успокойте, Иван Тимофеевич, своих напрасно переживающих папаш!

Услышав все его выверенные доводы и все его заверения, тембр генеральского голоса немного поутих:

— Хорошо, Максим. Я верю тебе. Я даю тебе время до семи вечера. Доложишь мне обстоятельно у меня в кабинете.

— Я все понял…

— Передавай привет моей любимой племяннице.

— Она все слышит и в ответ машет вам ручкой, — открыл Макс глаза, подмигнул жене.

— Кристина, девочка, — откликнулись мгновенно динамики, — хорошенько смотри за своим мужем, чтобы он не наломал у вас там дров! Ты за него головой отвечаешь!

Подмигивая мужу, Крис потянулась к телефону, выдохнула:

— Пустая затея, дядя! Он никогда меня не слушает! Все делает по-своему! Он бывает ужасно невыносимым тираном! Я попала в настоящий домострой!

— Правильно он все делает, девочка! — разнесся по всему салону густой рокот полного генеральского удовольствия. — А потому лет через пять ты станешь женой генерала!

— Мне, дядя, все равно, какие погоны он носит. Главное, чтобы он всегда был со мной и рядом! — заявила девушка.

— Одно другому не мешает! — хмыкнули динамики. — Вы особо не задерживайтесь. Ему завтра предстоит расхлебывать заваренную им же самим кашу. Все, конец связи, молодежь, отбой!

Кинув телефон на заднее сиденье, Крис прошептала:

— Ты почему, дядечка, отказался ехать на прыжки?

— Ты больше не будешь прыгать, Малыш! — смотрел муж на нее где-то отсутствующим взглядом.

— Это почему? — моргнули удивленные девичьи глазки.

Мужские пальцы мягко коснулись ее щеки, и Макс пояснил:

— Ты слишком дорога для меня, Малыш, чтобы глупо потерять тебя. Прыжки — это смертельно опасная забава. Ты в ней отныне больше участия принимать не будешь!

— Тогда ты, дядечка, — оторопела Крис, — без всякого сожаления вышвырнул меня своей твердой и жесткой рукой из летящего в темноте самолета. Что у нас изменилось?

Мужняя рука нежно прошлась по ее ключицам:

— Тогда ты для меня была просто никем. Мне хотелось немного проучить одну чересчур дерзкую девчонку, которая нагло впихнулась на сиденье рядом со мной. Не скрою, я сильно пожалел о том, что бездумно толкнул тебя на этот безумный шаг. Я долго все не мог простить себя и найти оправдание своим действиям! Я, поверь мне, Малыш, сильно пожалел о том!

Проворные девичьи пальчики сноровисто расстегнули брючной ремень от его брюк, а горячие губы коснулись мужнего уха:

— Когда я камнем полетела вниз?

— Нет, когда я вблизи увидел твои наполненные ужасом глаза, — коснулись ее щеки ответным движением мужние губы. — Прости ты меня, Малыш, я не должен был брать тебя с собой на эти прыжки. Бес попутал меня. Если бы я в тот день знал, кем ты являешься на самом деле, и речи о прыжках бы не шло!

— А если бы, Макс, случилось самое непоправимое? — решилась девушка пройтись по тонкой грани лезвия и спросила.

— Даже не хочу думать об этом! — поморщился мужчина.

— И все же? — настаивала Крис.

— Твой дядя, узнав про все, сразу растер бы меня в порошок! — прошлась по мужским губам гримаса боли. — Но прежде я, Малыш, сам застрелился бы у тебя на могиле. Поверь мне! Я, я не смог бы жить с таким тяжким грузом на душе…

Почувствовав на глазах влагу, Крис мотнула головой:

— Черт, Максим, не говори так! Забыли об этом! Я просто хотела узнать, почему ты толкнул меня на ночной прыжок. Я с детства знала тебя, как чуткого и хорошего, а тут ты равнодушно распорядился чужой судьбой. Правда, я сама виновата, сказала, что несколько раз прыгала. Все, все забыли! Я видела твои глаза на вашей свадьбе с Маринкой. Они полны были боли и полного непонимания того, что происходит. Тебя вынудили пойти на крайне унизительную сделку…

— Откуда, Малыш, ты знала про ту сделку? — отодвинул девушку от себя и всмотрелся Макс в ее глаза.

Не сдержавшись, плутовка озорно хихикнула:

— Трудно, дядечка, ничего не услышать и не понять, сидя под столом, за которым много пьют, закусывают и громко разговаривают взрослые дядьки, очень довольные тем, как ловко они распорядились чужими судьбами, твоей и Маринкиной. Но наша Маринка выиграла намного больше, чем ты…

— Подслушивать чужие разговоры, Малыш, очень нехорошо… — покачал Макс неодобрительно головой.

Согласно кивнув, Крис продолжила:

— И я злилась на сестру за то, что она заставляла тебя страдать. Потом вы все же нашли общий язык, крепко подружились. И даже умудрились родить общего сына Костика…

— Скажи-ка, Малыш, почему я раньше никогда и нигде тебя не видел? Тебе не кажется это несколько странным? — подпер муж ее подбородок своим требующим ответа пальцем.

Подумав, Крис посмотрела ему в глаза, призналась:

— Первое впечатление всегда навязчиво, оно остается на всю жизнь, и я, дядечка, не хотела, чтобы ты видел во мне худую и сопливую девчонку, с уродливо вытянутым лицом и двумя тощими косичками. Я терпеливо выжидала время…

— И ты, Малыш, когда оно пришло, весьма эффектно появилась на подземной парковке. Не скрою, Малыш, ты выглядела обалденно! — покачал головой и провел муж пальцем по ее щеке.

— Да, дядечка! — выдохнула радостно Кристина. — Это у меня получилось. Скажи, дядечка, а сам ты еще будешь прыгать?

— Если мне только прикажут! — нахмурился Макс. — Сам я по себе больше никогда не прыгну…

— А почему? — моргнула непонимающе Кристина. — Раньше ты, дядечка, частенько прыгал…

— Тогда я был один, — пожалось неопределенно мужское плечо, — и меня ничто не удерживало. А теперь у меня есть ты, и мне больше ничего не нужно! Я не хочу доставить тебе боль, хочу прожить рядом с тобой, пока я тебе не надоем, и пока ты меня не прогонишь прочь!

Горячие девичьи губы мгновенно нашли его губы:

— Макс, я тебя никогда не прогоню! Маринка отпустила тебя, а я тебя никогда не отпущу! Я столько сил и времени потратила на то, чтобы ты обратил на меня свое внимание! Я заставила себя сесть в твой джип, хотя еще заранее вся уже тряслась от страха. Я умирала от ужаса, пока ты, нарушая все мыслимые и все немыслимые правила, носился по городу, мчался со скоростью самолета по трассе, чуть не влетел в огромный грузовик. Я успела в те самые мгновения только подумать о том, что от нас останется одно мокрое место…

— Малыш! — вцепились мужние руки в ее плечи. — Не надо…

— Нет, ты, дядечка, меня дослушай! — проскользнуло по лицу Крис нетерпеливое упорство. — Я согласилась на тот чертов ночной прыжок. Я обделала второй памперс, когда не сработал парашют и я камнем летела вниз. Будет, что потом рассказать нашим внукам, как их совершенно чокнутая бабка падала на землю с неба, истошно визжала и орала благим матом!

— Ты не визжала и не орала! — улыбнулся Макс.

— А я им, дядечка, немножечко привру для красного словца! — прищурилась Кристина лукаво.

— Ну, если только так… — хмыкнул ее муж.

— Ох! — вздохнула Крис вдруг громко.

— Что, Малыш, что-то не так? — посмотрел обеспокоенно Макс на жену. — Ты только не молчи!

Девичьи глаза удивленно расширились, и Крис выдохнула:

— Что-то расперло меня изнутри. Создается впечатление, что оно давит до самых гланд. Ну ты, дядечка, и возбудился. Извращенец! Тебя, дядечка, жутко возбуждают рассказы о том, как описываются от страха маленькие девочки!

— Ну, если тут некоторые особи елозят у меня на коленях своей голенькой задницей и при этом еще и страшно возмущаются. Ты бы еще… — хмыкнул смущенный Макс.

Девичий пальчик предупреждающе лег на его губы:

— Ох, дядечка, помолчи ты! Не отвлекай человека от процесса! Не видишь, человек поймал вдохновение!

— Ах, это я тебя отвлекаю?! — моргнул озадаченно Макс. — Ну, егоза, получай…

— Ох-хо-хо! — охнула протяжно юная девушка, блаженствуя и прикрывая глаза. — Ох-хо-хо…

На территорию городка они въехали в четвертом часу. За рулем джипа сидела Крис. Макс вышел из машины и кратко переговорил с дежурным по КПП. Махнув мужу рукой, Крис тихонько покатила к их дому, припарковалась, встала возле крыльца.

— А говорили, что он уехал без Костенко! — шептались девчонки, охранявшие КПП. — Уехал один, а приехал с ней!

— И не видно, что они поругались из-за стачки. Крис вся сияет, как начищенный медный самовар. Помирились…

— Обвели они всех нас вокруг пальца…

Одну за другой Максим обошел все казармы. Долго нигде он не задерживался, узнавал, что все тихо и спокойно, и сразу же покидал спальные помещения. Стараясь особо не шуметь, мужчина вошел в квартиру, не включая свет, прошел в спальню. Кристина безмятежно спала, и муж потихоньку пристроился рядом…

Конец ознакомительного фрагмента.