Шепот Вечности

Роман Вячеславович Волков, 2023

Мир, изменчивый в вечном цикле трех лун. Два народа. Одна земля. Пролитая кровь и тлеющие угли вражды не забыты семьями, делящими берега священной реки. Третий сын. Блудная дочь. Щедрый брат. Дитя, озаренное луной. Судьба сводит их вместе у подножья горной гряды Полумесяц, на земле у города Ишерона, где, разделенные религией и культурой, сходятся интересы семей Каранай, гордых сынов гор, и Шайхани, истовых ревнителей древней веры. Два юных сердца из враждующих семей пересекаются в потоке судьбоносных событий, которым суждено изменить историю. Но с востока дует опасный ветер, а незажившие раны вновь кровоточат. И даже тлеющий под пеплом уголь способен разжечь чудовищный пожар.

Блудная дочь

…Ветвь белой оливы, сталь окропя,

священною клятвой смиряет тебя.

Отрывок арвейдского рыцарского обета

Крепкая рука стиснула ее ягодицы и Тамиран оплела бедра мужчины стройными длинными ногами. Проведя по его спине пальцами, девушка прижалась ближе, чувствуя на своей шее ритмичное прерывистое дыхание. Вдохнув запах ее распущенных черных волос, Дейвиен запустил в них ладонь, потянув женщину к себе. Она охотно поддалась ему, двигая бедрами в темп и, когда хватка рыцаря вцепилась ей в грудь, Тамиран пустила легкий смешок, обхватывая его мощные плечи и, приподнявшись на перинах, вцепилась в губы мужчины, словно в последний раз. Их тяжелые вздохи сплелись в однотонный звук и, с легким стоном, выдохнув, Дейв замедлился, набирая полную грудь воздуха.

Тамиран не сразу отпустила его, вцепившись в него руками и обвив ногами, словно хищник, схвативший жертву. Однако, она почувствовала, как тот осел поверх нее, а внутри, промеж бедер, разливалось тепло. Дейв попытался отстранится, но она снова прильнула к его губам, извиваясь и присасываясь к мужчине, словно пиявка. До его обнаженного тела она была ненасытнее любого хищника и паразита.

Одарив ее ответным поцелуем, Дейвиен еще раз провел руками по ее телу, от груди до бедер и, наконец, встряхнув свои темные волосы, отпрянул, поднимаясь. Тамиран еще успела прикоснуться к нему, когда мужчина поднялся с перин, отступая от их ложа. Дышалось тяжело и сердце билось, как боевой барабан, чеканя бешенный такт. Девушка закрыла глаза, опершись рукой на подушки гусиного пера под собой и, распластавшись нагая по теплым измятым перинам, с прищуром посмотрела на Дейва, который неторопливо подошел к своей одежде, лежащей рядом с походным сундуком. Свечи обдавали его мускулистое рыцарское тело яркими бликами и Тамиран закусила губу.

— Ты не покинешь меня так скоро! — возмутилась она, чувствуя, что хочет еще, однако, Дейв не обратил на это внимания, взяв свои подштанники и одевая их на ноги. Девушка хмыкнула, наблюдая, как он вновь облачает свое мощное тело в рубаху и камзол. Трудно поверить, что всего минуту назад он нависал над ней, обнаженный и полный страсти.

— Не посреди же бела дня, Тамиран! — оглянулся на нее Дейвиен Редмаунт, зашнуровывая темный камзол и почесав свою легкую бородку, светлее, чем растрепанные волосы, спадающие до его плеч.

— Почему нет? — хитро улыбнулась она, проведя рукой по бедру и демонстративно раскрывшись перед мужчиной.

— Тамиран! — возмущенно нахмурился он. — Для этого есть ночь, мы могли бы и потерпеть. А если кто-то заглянет к нам?

— И что с того? Пускай позавидуют, — пустила смешок она, однако грубый и расстроенный, понимая, что мужчину не выйдет вернуть сейчас же.

— А если войдет Кермит? — хмыкнул Редмаунт, подбирая с пола сапоги.

— Я тебя умоляю, он итак слышит это каждую ночь! — хмыкнула Тамиран, поерзав на перинах и, потянув на себя шаль покрывала, накрылась до пояса, чувствуя, как в палатку из-под полы проникает холодный ветер.

— Он уже наверняка закончил у кузнеца, — накинув на плечи теплый плащ с мягким мехом, сказал Дейвиен. — К тому же, я обещал Кермиту потренироваться с ним, — он настойчиво тянулся к выходу из шатра.

— А ну-ка стой, — прикрываясь одеялом сказала она, — мы не закончили!

— Мы — может и нет, а вот я — вполне, — с издевкой, натягивая сапоги, бросил Редмаунт и поспешил выскользнуть прочь, когда Тамиран запустила в него апельсин, схваченный с блюда рядом.

Промахнувшись, девушка фыркнула, поерзав и усевшись на свое ложе, укрывая плечи теплым покрывалом. Шатер вновь стал пустым и безлюдным. Она помассировала глаза, вздохнув и посмотрела на свои платья, лежавшие неподалеку. Однако, ей не хотелось подниматься и одевать их. То ли из-за столь скорого ухода Дейвиена, то ли и вовсе потому, что нагой она чувствовала себя свободнее, нежели в давящем грудь корсаже и длинном платье. Сделав глубокий вдох, она вздрогнула. Несмотря на все меха, в которые она обернулась, здесь было холодно.

На этих северных, арвейдских берегах, практически не бывало тепло даже летом. Океан, омывающий их, почти круглый год был холодным, а зябкие ветры пожирали любую теплоту, которую священный для всех этих рыцарей Соляр дарил земле. Говорят, еще севернее сама вода в океанах покрывается льдом и посреди морских просторов возвышаются огромные снежные глыбы, такие гигантские, что о них может разбиться даже крепкий галеон.

Даже представить себе такое количество льда Тамиран было сложно. В ее родных краях простолюдины строили яхчалы, в которых хранили драгоценный лед и прохлада которых могла спасти в самые жаркие из дней. Здесь же, на северных берегах близ Арвейдиана, холод был привычным делом. Говорили, что арвейды так строги и холодны с чужеземцами, потому что им не пристало тратить драгоценное для этих краев тепло на чужаков.

Уж за это Тамиран могла поручиться. Здесь, как бы ей не хотелось, она чувствовала себя чужой. Да и Дейвиен, пожалуй, тоже. Родившийся в долинах Фарвейда, он провел юность, все же, у южных берегов Ишерона. От чего холод был ему более чужд, чем зной разогретого Соляром приречного песка. Однако, он еще мог привыкнуть к прохладному климату арвейдских земель. Тамиран знала, что не привыкнет к нему никогда.

Вновь вздрогнув от холода, она поднялась, встав во весь рост и, пройдя по шатру к зеркалу, рядом с которым лежали ее кружева, платья и украшения, которыми старался задаривать ее Дейвиен. Окованное витиеватой узорчатой оправой из меди, высокое зеркало отражало ее целиком. Тамиран поглядела на свое прелестное тело, проведя кончиками пальцев по шее. Не преступление ли прятать его за кучей тряпья? Ее округлые груди, аккуратные соски, массивные бедра, стройная шея. Дворцы и площади Арвейдиана сплошь и рядом украшены высеченными в камне нагими дамами и мужчинами. Чем же хуже живая красота?

В родных краях ее могли бы высечь за одну только мысль об этом. Что лишь добавляло задора разглядывающей себя в отражении Тамиран. Да, северные берега холодны, а арвейды неприветливы к чужакам, но в них хотя бы течет горячая, живая кровь. Они знают, что есть красота, жизнь и страсть. Их женщины не прячут лица и тела под капюшонами и тряпками, а мужчины воспевают их за это, сражаясь на турнирах за их руки и вызывая соперников на дуэли, ради внимания дам. Сама эта мысль будоражила голову Тамиран.

Впрочем, знала она, что эта чума в людских умах, запрещающая женщине жить и любить, не обошла стороной и арвейдов. О том, что этот древний и славный народ, некогда правивший от западных вод до восточных, теперь на протяжении веков разделен этими проклятущими горами. За хребтами Гряды Полумесяц жили восточные арвейды, за многие годы уже потерявшие связь со своими родичами на этой стороне гор. Арвейдские певцы находили это трагедией, и пели о том, что когда-нибудь их народ вновь станет единым. «Когда-нибудь» — это очень пространная дата.

Вторая жена отца Тамиран и сама была из восточных арвейдов, из Линериев, по воле судьбы оказавшийся на этой стороне мира. У многих это вызывало вопросы. Как может быть сир, рыцарь арвейдской традиции, верящим в чужую, далекую от этих прелестных белокурых господ, «лунную богиню», как ее называли невежды. Тамиран, часто слыша это, все же не решалась вмешиваться, вставляя свое слово. Ей не хотелось говорить об этом. Все детство отец заставлял ее читать Саийицаву, чем она тоже здесь не хвасталась. Но, как минимум, девушка знала, что Ицхиль не была богиней. Лишь избранницей Вечности, Дитем, что даровано миру, как в старые, незапамятные времена. Но лучше было не говорить об этом в кругах милых арвейдских дам, гордых сиров, клянущихся пламенем пророчицы Заранны, и, истово верующих в светлое очищение огнем, лордов. Они и без того знали, что она чужая, далекая иноземка другого воспитания и другой веры. Те же взгляды падали на нее повсюду, но Тамиран научилась сносить их с гордостью. Пускай себе смотрят. Люди любят цепляться глазами за что-то диковинное для них. Особенно мужчины.

Подобрав себе подходящее, в темных тонах, платье, девушка не помедлила облачиться в него. При всей своей красоте, не стоило стоять и заглядываться в зеркало так долго, что кожа от проникающего в шатер холодного воздуха уже покрылась мурашками. Натянув на пальцы прелестные перстни и украсив шею драгоценными подвесками, она взяла легкую и прозрачную воздушную шаль и покрыла ею волосы, надев поверх небольшую шапочку, расшитую серебряной нитью.

Но для настоящего тепла у нее была накидка из соболя, в которую Тамиран не помедлила облачиться поверх своих платьев. В мехах стало гораздо теплее, однако, стоило согреться изнутри. «И не только согреться», подметила она про себя, поднимая графин уже подстывшего вина. Теплые, подогретые вина с травами были излюбленным арвейдским хмельным напитком. Пока на юге, где она родилась, старались пить холодные, хранимые во льду гранатовые вина, чтобы освежиться, здесь, на чужих берегах, их наоборот пытались согреть и разбавить всем, что может добавить тепла на леденящих ветрах, дующих с севера. Иногда в них подсыпали перчик или корицу, столь дорогую в этих краях, что купцы за нее отдавали целые состояния. А иногда добавляли и яды, как любили рассказывать страшные сказки арвейдские дамы, постоянно ошивающиеся при интригах королевских дворов.

Тамиран, однако, обошлась без перца и уж тем более без яда. По большей части. Наполнив небольшим раствором серебряный кубок, она залила его едва ли уже разогретым алкоголем. Мята, толченый хвощ, цветы пурпурной луны, девичья трава и шафран. Этот запах был резким и бил в нос, от чего Тамиран прищурилась. Однако, размешав настой теплым вином, аромат растворился в парах и стал приятным, хоть и не менее ярким. Поправив свое платье, девушка осторожно, глоток за глотком, чтобы не обжечься, осушила чашу до дна. Ее передернуло изнутри от едких трав и она поспешила закусить послевкусие настоя виноградом и вишней, все с того же фруктового блюда поблизости.

Одернув меховую накидку поближе на плечи, девушка вышла наружу, раздвинув палатку, в надежде глотнуть свежего воздуха. В столь огромном лагере это было мало достижимой мечтой. Распростершиеся на всю длину взора палатки, шатры и тенты покрывали огромную площадь вокруг турнирного поля под стенами Арвейдиана. Повсюду доносился гул тысяч присутствующих, лордов, рыцарей, их дам и слуг. Ржание коней смешивалось с лязгом стали готовящихся к выступлениям в пеших схватках воинов. Смех и крики смешивались с далекими звуками арф. Воздух пах жареным мясом, вином, потом, нечистотами, лошадьми и запахом холодного моря. Шумный круговорот лиц, запахов и звуков. Тамиран поймала себя на том, что у нее от этого слегка кружится голова.

Над той частью лагеря, где располагалась их палатка витали яркие желтые знамена с синей кошкой, принадлежавшие лорду Перрису Китсу, которому служил ее Дейв. Трепетало тут и его собственное знамя, всадник на красном вздыбленном коне, герб его рыцарского рода. Гордый красный жеребец и столь же яростный рыцарь. Все эти гордые лорды и достопочтенные сиры любили навешивать на себя знамена и штандарты. Это забавляло Тамиран, но и нравилось ей тоже. Наблюдать за реющими на флагштоках изображениями было довольно интересно.

Их небольшое количество желто-синих цветов Китсов терялось, среди прочих, куда более крупных лордов. Вот разящая вспышкой молнии громовая туча Лайнтсов, вот красные от крови кинжалы Ваундов, синяя луна Полариса, звездное небо Тисерия, прекрасная дева с полумесяцем в руках, принадлежащая самой леди Сафине из Арвейдиана, серые на красном и синем кулаки Стонфистов, но больше прочих — сокол с обручем короны в золоте на черном фоне, королевское знамя, которое поныне носили Мьоры, державшие эту корону. Для арвейдов, населявших эту землю, это знамя, пожалуй, казалось издевательством, как пояснял ей Дейвиен.

За всем этим столпотворением и кучей штандартов на ветру, скрывался за стенами Арвейдиан, «прекраснейший из городов», как величали его сами арвейды. Его изумительные строения и башни, однако, все равно были видны, несмотря на все эти тряпки, которые развевались за потоками зябкого ветра. Тамиран полюбила красоту этого города. Наверное, она хотела бы родиться здесь одной из арвейдских дам. Но не родилась. Хотя в присутствии этих благородных светлых и белокурых леди, она часто вспоминала свою сестру и ее мать, третью жену отца. Во многих из них она пыталась найти знакомые черты. И находила без труда. Хотя, быть может, лица родных просто уже затуманивались в ее памяти, как краски, растертые по холсту.

Турнир, на который они с Дейвом прибыли вскоре, после присланного лорду Китсу приглашения, делило между собой два схожих события. Скорые именины леди Сафины и близящееся празднество Возложения Огня, на которое явились и двое принцев, сыновей короля Мьора. Ни те, ни другие не скупились на траты для устройства состязания. Оттого на турнир плелись кучи рыцарей, лордов, оруженосцев, только лелеющих мечты принять свой венок и меч, прелестных дочерей сиров и землевладельцев, спешащих одарить своей подвязкой копья фаворитов турнира и, кто знает, может даже сыскать жениха. Это было громогласное столпотворение.

Тамиран смотрела на проходящих мимо пажей и слуг, конюхов, ухаживающих за лошадьми и девок, махающих юбками рядом с рыцарскими палатками. Скривив губы, девушка поправила меха на плечах и, поглядев на метающихся между палатками людей лорда Китса, аккуратно пошагала к ним, стараясь не запачкать своих сапог в грязной, влажной и взрытой конскими копытами, земле.

Юный Бобби, полноватый мальчик лет двенадцати, прислуживал лорду Китсу с еще более младших лет. Сейчас, он отдыхал от разливания вина и вездесущего шагания за лордом Перрисом, сидя на бочке из-под меда и кидая камни в перевернутый рыцарский шлем, лежавший в паре футов от него. Каждый раз, когда камень со звоном влетал в железную цель, Бобби улыбался, дрыгая ногами и подбирая следующий.

— Все развлекаешься? — обратилась к нему Тамиран. Мальчик сразу замялся, подскочив с бочки и плюхнулся на землю, поправляя свою рубаху и расстёгнутый камзол. И как он не мерзнет?

— Утречка добренького, леди Тамиран! — тут же обратился к ней Бобби.

— Лорд не запряг тебя работой по утру? — прищурилась она.

— Да, я того… все заделал уже, что велели! — простодушно сказал мальчуган. Он был низкого рода. Сын кого-то из прислуги в Добросердечном Приюте. Однако, лорд Перрис, по доброте душевной, взял его к себе в пажи.

— Вот и отлично, значит сможешь проводить меня, — посмотрела на него сверху вниз Тамиран. — Ты не видел Дейвиена?

— Сира Редмаунта? А, как же, видел, миледи! — поклонился Бобби.

— И? — кивнула она. — Куда он направился?

— Они… того, с Кермитом. Пошли, значится, на мечах сражаться. Тренироваться, во, — почесал затылок Бобби.

Где находится Кермит, этот простодушный паренек точно знал. Они были неравны, но Кермит Редмаунт, родственник Дейвиена, был почти тех же лет, что и Бобби. И в свободное время мальчишки постоянно играли друг с другом. То в рыцарей, то в лордов, то в пиратов или разбойников. Тамиран слышала, что Кермит обещал, когда сам станет рыцарем, обязательно возьмет Бобби в свои оруженосцы. А потом, когда женится на прекрасной леди, сделает мальчугана рыцарем и самого. И тот будет охранять его замок и земли. «Дети, наивные дети», подумала Тамиран.

— Проводи меня к ним, Бобби, — сказала ему девушка.

— Так я… это… — оглянулся он, пытаясь найти отмазку.

— Ты бездельничаешь. Не хочешь же, чтобы лорд Китс увидел, какой ты лодырь? — сложила она руки на груди.

— Так милорда Перриса я и жду… и… — переступил мальчонка с ноги на ногу. Он, конечно же, лгал.

— Бобби, ты ведь не хочешь оставить даму одну, посреди целого стана мужланов, искать своего мужчину и его оруженосца, м? — это проняло. Мечтающий стать рыцарем Бобби тут же подался вперед. — Вот и сопроводи меня к Дейвиену и Кермиту. Иначе, бросать в беде даму не по рыцарски.

— Энто верно! — улыбнулся Бобби. — Ну, пройдемте-сь, леди Тамиран!

Путь их не был долгим, и паренек провел девушку к тренировочным площадкам довольно легко и быстро. Несмотря на полное телосложение, Бобби был прыток, быстро двигался и увиливал в сторону от идущих на пути рыцарей, гвардейцев и высокородных гостей, чтобы не мешаться у них на пути. Иногда он останавливался, чтобы оглянуться, не отстала ли от него Тамиран и продолжал путь. Среди гама, топота, гула и лязга, проходящие мимо гости и участники турнира вовсе не обращали на нее внимания. Это было редкостью для девушки. Ее золотистая, темно-оливковая кожа, довольно часто привлекала к себе внимания господ и дам, когда она с Дейвиеном находилась в убранстве помещений. Юные гости редкость севернее Крыльев Мотылька, а уж в землях Арвейдиана она, пожалуй, и вовсе смотрелась диковинной чужестранкой.

Это внимание, которое к ней обычно приковывалось, довольно быстро рассеивала огромная толпа, турнирный шум, целый лес из палаток и шатров и тысяч лиц. А платье, выкроенное на здешний манер, и вовсе позволяло ей еще сильнее раствориться в толпе. Скачущий впереди Бобби свернул к свободным площадкам, где тренировались бойцы и окликнул девушку. Паренек тоже впервые завидев ее, не мог оторвать взгляда. Лорды и леди знают, что приковывать свое внимание с излишней настойчивостью к чужеземцу не стоит. Этика не позволяет. А вот простой мальчишка Бобби во все глаза провожал ее взглядом неделю к ряду, когда они только прибыли ко двору его лорда. Однако, вскоре привык и он и прочая прислуга. Тамиран тоже привыкла к тому, что на нее бросают то косые, то заинтересованные взгляды. Такова природа похоти мужчин и зависти женщин.

По юношескому смеху очень легко было определить, где именно среди всей толпы махающих тренировочными оружиями, воинов, находятся ее Дейв с родственничком. Бобби двинулся по тому же ориентиру.

Махая деревянными клинками, облаченные в твердой кожи тренировочные костюмы, они походили скорее на играющихся, чем на действительно противостоящих. Дейв с улыбкой обходил младшего Редмаунта, всего одной рукой держа перед собой легкий деревянный меч и спокойно отводя в сторону все простецкие удары Кермита. Высокий для своих десятка лет паренек был худой и смешливый. Его волосы, скорее блондинистые, чем рыжие, растрепались во время прыжков и махания мечом. Он обхватил деревянный клинок двумя руками и пытался со всей серьезностью пробить им брешь в атаках Дейвиена. Тот небрежно отбивал каждый его замах простым выворотом руки, будучи взрослым мужчиной, гораздо выше и шире молоденького Редмаунта. Эта беззаботность только раззадоривала Кермита и он все настырнее и проворнее махал мечом, пытаясь победить своего рыцаря. Однако, судя по красным щекам и тяжелому дыханию, паренек уже выдыхался.

Наконец, оруженосец, набрав полную грудь воздуха бросился Дейвиену под ноги, используя свой недостаток в росте перед рыцарем, как преимущество, и попытался ткнуть его в колено. Дейв, усмехнувшись, отскочил в сторону, пихнув Кермита в плечо тупым кончиком деревянного меча. Оруженосец оступился, но удержал равновесие и, с размахом развернувшись, вновь ударил с гулким звуком об блок старшего Редмаунта.

— Ну погоди! — рассвирепел малыш Кермит и, молотя мечом из стороны в сторону, попытался ринуться вперед. Дейв, расслабив руку, нарочно выпустил меч из пальцев и тычок Кермита пришелся ему в живот.

— О, священное пламя, ты меня обезоружил, пощади! — рассмеялся Дейв, завидев подошедших Тамиран и Бобби.

— Никакой пощады! — со смехом Кермит Редмаунт начал тыкать его концом деревяшки в живот, бока и грудь. Не ожидавший этого Дейвиен, перехватил меч за деревянное «острие» и, выхватив его, бросился, взяв Кермита под мышки и начав раскручивать в воздухе.

— Эй! Эй! — возмущался мальчуган. — Так нечестно! Нечестно!

— Сдаешься?! — рассмеялся Дейв, не отпуская Кермита.

— Хватит! Хватит! — тряс ногами оруженосец.

— В отличии от вас, юный Редмаунт, я к врагам милосерден, — прекратив кружить юнца, остановился рыцарь, поставив его на землю. — Так уж и быть, я пощажу вас!

— Ой-ой! — схватился за голову паренек, пытаясь устоять на ногах после внезапного круговорота. У него перед глазами сейчас, верно, все двоилось.

— Что-ж, ты почти победил! — упершись руками в бока, глянул на юнца Дейв, поднимая с земли тренировочные мечи из дерева и направляясь к Тамиран и ее спутнику-простолюдину. Бобби, глядя, как растерянный Кермит Редмаунт шагает туда-сюда, словно хмельной, смеялся до колик.

— Ты поддавался! — своим детским голоском возмутился Кермит.

— А то! Все вы не любите, когда вам поддаются, — улыбнулся Дейв, — но и оплеух тренировочным мечом получать не хотите!

Рыцарь направился к Тамиран и ее спутнику, глядящему на него с восхищением. Бобби не скрывал своей радости от присутствия на таком богатом, пышном и знатном турнире. Он любил смотреть на рыцарей, однако, сами рыцари едва ли замечали его.

— Я думал, ты обождешь в шатре, — обратился Дейв к девушке.

— Зря, сир Редмаунт, вы надеялись, что сможете спрятать мою красоту от мира за шторами какой-то походной палатки, — язвительно бросила она.

— Пф, — не оценил остроты ее языка Дейвиен, — тебе не стоило идти через весь лагерь одной. Это…

— Со мной был достойный охранник. Верно, Бобби? — она бросила взор на мальчугана, явно не понявшего шутливости ее слов.

— Мне досталась честь охранять вашу даму по пути, сир Дейвиен! — растянулся в улыбке Бобби. Кермит, наконец-то, оправившийся от головокружения, тоже притопал к ним.

— Что-ж, рад, что она оказалась в надежных руках, — хмуро процедил Редмаунт, упершись руками в бока.

— Никто не дал бы ее в обиду! — кивнул Бобби. — В конце концов, вы же известный рыцарь! Кто бы смог позариться на вашу даму!

— Разве что, рыцарь не менее известный, — пожал плечами Кермит, отвечая своему другу-простолюдину.

— Ладно, забудем об этом, — отмахнулся Дейвиен. — Пойдемте.

— Ты чем-то расстроен, Дейв? — поднял на него взгляд Кермит.

— Нет, ничуть, — хмыкнул старший Редмаунт. — Отправляйтесь с Бобби обратно и подготовьте мои доспехи. Проверьте, целы ли они и достойно ли постарался кузнец, — обратился он к мальчикам.

— А леди Тамиран? — кивнул на девушку Кермит.

— А леди Тамиран пойдет с вами, — с прищуром он глянул на нее.

— Ах, мой рыцарь не желает меня проводить? — обратила она к нему свой взор хитрой лисицы, бросающей вызов.

— Мне нужно сходить к учредителям схваток. Узнать, какие противники выступают завтра и с кем мне предстоит сойтись, — ответил он. Тамиран тут же уловила опаску в его голосе.

— Ты переживаешь? — приподняла бровь она.

— Побеждать первых противников было просто, — поправил свой пояс Дейв, отставляя деревянные мечи к ограде тренировочного поля, — но с последними двумя мне помогла одна только удача. Может и тут она понадобится мне больше, чем прежде.

— Вы хорошо выступили в прошлых схватках! — восторженно похвалил Редмаунта Бобби. Кермит кивнул, поддерживая его.

— Однако, я все еще далек он победы в турнире, — пожал плечами Дейвиен, оглядывая мальчишек. — Осталось еще много достопочтенных воинов и сильных противников.

— Ты все сумеешь, — вызывающе улыбнулась ему Тамиран, чмокнув его в щетинистую щеку. Это не сильно прибавило Редмаунту уверенности.

Они вновь разошлись, и Дейвиен направился в сторону городских стен, под которыми стояли учредители схваток. Девушка понимала, что волновался он не зря. Сир Дейвиен Редмаунт был хорошим бойцом, она сама видела, как виртуозно он умеет махать свои мечом. Но на турнирах не был самым отличающимся из всадников. У него на счету было несколько побед, но только на местечковых, небольших турнирах. То, что он забрался так высоко в этом, удивило даже ее саму. Он переживал не просто так, ведь в последней своей схватке, с каким-то присяжным рыцарем Стонфистов, Дейв выбил противника из седла чистой случайностью. Его соперник не управился с лошадью и рухнул наземь, не удержавшись от удара копья Редмаунта. Поговаривали, что он сломал ногу, когда обрушился на землю. Прошедшие дальше турнирные бойцы едва ли допустят такую оплошность.

Хоть девушке и хотелось бы, чтобы ее мужчина победил и посвятил эту победу торжественно лично ей, она не питала надежд, что Дейвиен Редмаунт выбьет из седла таких именитых и грозных врагов, как Раггвира из Нёрдвастта или Лазурного рыцаря. Ее, впрочем, эти схватки волновали не так, как юных спутников, ведущих девушку обратно к той части лагеря, где расположились знамена Китсов. Мальчишки радостно обсуждали прошедшие турнирные битвы и мечтали о том, какие схватки хотели бы увидеть они сами. Северянина против королевского братца или сира Эрториса против Громового копья. Тамиран устала слушать их уже на половине пути.

Среди палаток суетились и сбредались люди. Мальчишки, бурно обсуждая свои мальчишечьи дела, почти не обращали на них внимания, пока Кермит, с долей фантазии рассказывая, как правильно махать мечом, чуть не врезался в выходящего из-за шатра рыцаря.

— Ай! — успел отпрыгнуть он от снимающего доспехи мужчины.

— Кермит! Осторожнее! — заявил ему Лео Китс, подняв глаза на идущую за ребятней следом Тамиран. — Светлейшего дня, миледи.

— Сир, — ленивый реверанс от девушки явно не был упущен сиром Китсом, сыном и будущим наследником лорда Перриса.

— Откуда вы так торопитесь? — поглядел он на Кермита.

— С тренировки. Я стараюсь упражняться с мечом каждый день, — заявил полным оптимизма голосом юный Редмаунт.

— Вы не проголодались? — спросил у них лордов сын.

— Есть такое, — кивнул ему Кермит.

— Сходите за похлебкой, перекусите, — указал мужчина на чан у костра, рядом с которым столпились люди властителя Добросердечного Приюта, наливая себе в миски еды.

— А вы будете, леди Тамиран? — спросил девушку Бобби.

— Посмотрим, — наотмашь ответила девушка.

— Мы и на вашу долю возьмем, — улыбнулся Кермит и они с дружком пошагали к костру, от которого доносился свежий запах рыбы с травами.

— Я не вижу с вами сира Дейвиена, — оглядел ее с интересом сир Лео.

— Он отправился к распорядителям. Узнать, какие завтра будут схватки, — ответила Тамиран, глядя на синяк под глазом наследника Китсов. Он тоже участвовал в турнире, но был выбит еще в первых состязаниях.

— Передайте ему, что отец хочет его видеть, — бросил ей сир Лео и пошагал прочь, в сторону своей палатки. Тамиран, оставив их, снова вернулась в шатер Дейва, устроившись за столом и, скучающе уперлась рукой в подбородок. Шум снаружи успел ее подутомить.

Кермит задержался, и Тамиран подумала, не пропал ли он там? Однако, он явился назад уже вместе с Дейвиеном и двумя мисками похлебки, поставив их перед девушкой на столе. Они пахли всяческими травами и угадать, что же за мясо в них сварено, сходу было невозможно.

— Приятного кушанья, леди Тамиран, — улыбнулся ей Кермит, принявшись за собственную миску похлебки.

— Что это за варево? — помешала содержимое миски Тамиран. — Это?..

— Рыба, не беспокойся, — спокойно ответил ей Дейвиен, вешая свой плащ на оружейную стойку в углу. Девушка кивнула ему, зачерпнув немного супа.

Да, действительно рыба. Пряная, но едва соленая, с какой-то травой, вкуса которой Тамиран еще не знала. Она напоминала мяту. Здесь, на севере, росли совсем другие травы и приправы к блюдам имели совсем чужие запахи. Пищу тут часто приправляли легким количеством соли, от чего Тамиран иногда удивлялась, как ее можно есть. Дома она привыкла к соленым и ужасно острым блюдам, жгущим горло, язык и губы. Здешние закуски были легкими, но не столь насыщенными.

— Ты сам не хочешь перекусить? — спросила мужчину она.

— Я не голоден, — отказался Дейв Редмаунт.

— Лео сказал, что лорд Китс хочет тебя видеть, — спешно передала ему Тамиран, чтобы после не забыть этой просьбы.

— Лорд Перрис? Это срочно? — размял плечи Дейвиен.

— Не знаю. Едва ли, иначе бы тебя искали всем лагерем, — сказала она.

— Да, сейчас в лагере какая-то суматоха, — поддакнул Кермит.

— Наверное, сворачиваются. Скоро последние дни турнира. Часть рыцарей, попытавших удачу, отбудет уже сегодня, — ответил Редмаунт.

— Лорд Китс тоже не будет долго задерживаться, — сказал мальчуган. — Дядя Перрис говорил, что скоро кузина пойдет замуж, — наверстывал похлебку уставший от махания мечом Кермит.

— Да, я наслышан о том, что леди Кетти скоро пойдет под венец, — кивнул Дейвиен, наливая себе вина.

— Дочь лорда Китса? — приподняла бровь Тамиран. — Ты уверен?

— Он сам говорил мне об этом, — чуть подумав, сказал Редмаунт.

— И почему ты не поделился этим со мной? — с прищуром поглядела на него Тамиран, сорвав виноградинку с блюдца и положив ее в рот.

— Мы… — только начал Дейвиен.

— А когда вы с Тамиран возложите брачные венцы? — допив остатки рыбной похлебки из блюдца и утерев губы рукавом, поглядел на своих старших попутчиков Кермит Редмаунт. Они с Дейвом переглянулись.

Невинный детский вопрос повесил в шатре необычайную тишину. Вот уж не ждала такого девушка от оруженосца. Дейвиена этот вопрос, судя по ему лицу, поставил в не меньший тупик. Тамиран провела рукой по густым темным волосам и отвела глаза. Паренек словно и не понимал, что не так?

— Мы… не можем, — пожал плечами рыцарь.

— Но почему? — выпучил на него глаза Кермит.

— Когда-нибудь ты поймешь, — неловко потрепал его по голове Дейв. Тамиран сделала вид, что не заметила их обмена фразами, но поспешила плеснуть себе вина.

Когда на лагерь опустилась ночь и они с Дейвом улеглись на перины, прикрываясь мехами, она, нарочито показательно состроила гримасу и, отвернулась от мужчины, когда он приблизился к ней, положив руку на грудь и целуя девушку в шею. Тамиран отпихнула его бедром и фыркнула.

— Тами… — начал было он, погладив ее живот.

— Убери руки, Дейвиен! — прошипела она, как змея перед броском.

— Ну же, — запустил лицо ей в волосы рыцарь, — это все из-за Кермита?

— Не из-за него. При чем тут мальчишка? — стиснула зубы Тамиран, куда более настойчиво отстранив от себя Редмаунта рукой. — Мне надоело, что на меня смотрят, как на твою потаскуху!

— Что ты такое говоришь? — он схватил ее за предплечье и повернул к себе. Тамиран противилась, но он был сильнее и настойчивей. — Кто-то посмел оскорбить тебя?! Кто это сказал? Назови мне его имя!

— Какой же ты глупец, Дейв, — легонько шлепнула она его по щеке.

— Только скажи мне, кто посмел тебя оскорбить, и я снесу ему голову, даю слово! Никто не имеет права оскорблять мою даму и… — однако, Редмаунт осекся, наблюдая кислый и гневный взгляд Тамиран.

— Ты думаешь только у твоего Кермита на уме этот вопрос? — прищурилась она, покачав головой и посильнее укутавшись в меха. — Все эти люди вокруг глядят на меня, как на диковинную шлюху, которую ты привез с собой.

— Но, Тамиран, это неправда! Я люблю тебя, и… — он подался, чтобы поцеловать ее в губы, но она остановила его, выставив перед лицом ладонь.

— Хватит болтать, Дейв. Я не в настроении, — скривила губы девушка.

— Ты моя леди. Этого ничего не изменит. Мне неважно, что думают эти глупцы. Если хоть кто-то из них откроет на тебя рот, я раскрою его мечом! — эти слова прозвучали так по-мальчишески наивно, как тогда, когда он клялся ей в любви под луной у стен Ишерона.

— Дейв… — провела она рукой по его небритой щеке.

— Это правда! — выпалил он. Она знала, что он не врет. Но его глупая ярость схватки, которая влекла за собой всех мужчин, мало что меняла. Словно мальчишки, эти рыцари бросают друг другу перчатки, каждый раз, когда слышат что-то, что им не по нраву. Однако, вместо деревянных палок, которым играются дети, они вынимают из ножен острую сталь и проливают кровь. — Тамиран, не молчи!

— Забудь, Дейвиен, — провела она кончиками пальцев по его груди. Ее мимолетное раздражение сошло на нет и девушка вновь испытала тяжелую усталость от этого разговора. — Что там с турниром? Ты был у распорядителей, и?..

— Эх, да, я был, — прозвучало это обреченно. Она заметила.

— И что-то не так? — присмотрелась к его лицу женщина.

— Нет-нет… все в порядке, — ответил Редмаунт. — Мне в противники записали сира Лайнтса. Ты помнишь его. Громобой.

Тамиран помнила этого рыцаря даже слишком хорошо. Толпа кричала его имя, а дамы наперебой спешили опоясать его копье своей подвязкой. Сир Дженсен Лайнтс слыл по всему королевству одним из лучших турнирных бойцов. Его копья выбивали из седел самых знатных рыцарей, отчего Лайнтс получил прозвище Громовое копье, или Громобой.

— Этот… у которого облако? — припомнила она знак с его щита.

— Да. Серая туча с молнией, — ее дорогой рыцарь был хорош в геральдике и часто любил поучать ее, рассказывая о родовых гербах и их историях. В том числе и о собственном гербе дома Редмаунтов — всаднике на красном коне. Дейв говорил, что первый рыцарь их рода получил свой надел, имя и герб, когда сражался за какого-то старого короля в жестокой сече. Он убил столько врагов, что доспехи его и конь стали красными от крови.

— Ваша схватка будет первой? — уточнила она.

— Сначала сойдутся Мьор Деммьен с этим зверем из Нёрдвастта, следом мне предстоит сразиться с Громовым копьем, а последними сойдутся Лазурный Рыцарь и лорд Тисерий, — пояснил рыцарь.

— И что же? Ты волнуешься? — она положила ладонь ему на грудь. — Это не первый твой турнир. Возьми почетное место, — Тамиран коснулась губами его щеки, — увенчай себя славой.

— Моим противником будет легендарный боец, — пожал плечами Дейвиен, явно сомневаясь в своих силах. — Однажды Громобой сломал десять копий в схватке с Стонфистом. Одиннадцатым он выбил его из седла. Боюсь, мне и до второго не дотянуть.

— Неважно, сколько копий он сломал, — она придвинулась к нему, закидывая ногу рыцарю на бедро и, прижавшись ближе, не отрывала взгляда от лица Редмаунта, — у него никогда не будет того, что есть у тебя, — со всей своей жадностью, она опять прильнула к его губам.

Утренний рассвет растворялся в золотистом свечении Хвиц Ицнай. Здесь, в чужом краю эти перетекающие луны считались великолепным временем для купцов и торговцев, а также прочих любителей звонких монет прочего рода. Многие рады были, что ИцХви наконец сменился на небосводе. «Луна меча», так ее звали здесь. Красный ее зловещий свет всегда знаменовал сечу и кровопролитие. Кто-то говорил, что это из-за славного турнира, на котором рыцари сойдутся в схватках, но многие здешние дамы не разделяли этого бахвальства своих лордов. И правда, в пешей схватке под ИцХви одному из рыцарей проломили череп тренировочной булавой. А еще спустя два дня конника выбили из седла так, что он сломал хребет. Поговаривали, что этот безземельный сир не доживет до новой луны. В лагере тоже была какая-то поножовщина, однако слышала об этом Тамиран крайне смутно. Дам при дворе старались не посвящать в такие вещи.

Потому, когда вставший до рассвета Дейвиен увидел на небе свечение Хвиц Ицнай, он улыбнулся, отшутившись, что золото лучше крови и, быть может, сами небеса благоволят, что его никто случайно не убьет в турнирной схватке. Тамиран злобно ткнула его в бок от одних только таких мыслей. Но в душе сама была рада, что кровавая луна ушла и теперь ее уходящее тело сливалось с ИцЛиц и золото Хвиц Ицнай воссияло над миром. Далеко в небесах их соприкасающиеся силуэты сливались в золотой блеск, словно притихший солнечный диск. Соляр, как звали его арвейды.

Кермит тоже проснулся засветло, прежде чем рога, трубы и волынки заполонят весь лагерь своим шумом торжествующим начало нового дня состязания. Он принялся готовить доспех Дейвиена и облачать своего родственника и рыцаря в боевую броню. В отличии от других, напыщенных и ярких, участников боев, Дейв Редмаунт не был столь богат и обеспечен. Ее рыцарь довольствовался простой рыцарской броней, чуть потертой от прочих турниров и схваток, где он побывал, и шлемом с заостренным забралом. Не дорогой, но прочный, крепкий и надежный, как называл его Дейвиен.

Щит его с эмблемой рода был тоже потрепан и потерт, однако, красный рыцарь на красном коне казался не поврежденным. Для турнира лорд Перрис Китс одолжил своему верному присяжному сиру лучшего из своих коней. Белого в яблоках статного жеребца. Он жил в лордовой конюшне, но для схваток его приводили к турнирному полю для Дейвиена. Когда Кермит закончил застегивать и закреплять доспехи на рыцаре, Дейвиен послал его к лорду за своим конем.

— Не торопись, до начала турнира еще есть время, — притормозил слишком уж рьяно пустившегося бежать родственничка.

— Ты так мужественен и красив в этих доспехах, — улыбнулась, глядя на него Тамиран. Дейвиен тоже был воодушевлен этой ночью, судя по его лицу.

— Сталь украшает мужчин, — кивнул он, держа шлем на изгибе локтя.

— И убивает тоже, — прищурилась Тамиран. — Так что будь аккуратнее, — сказала она ему и благословила своим поцелуем.

В этой части лагеря, наконец, стало менее людно. Рыцари со своими пажами и оруженосцами, подобно Дейвиену, удалились готовиться и учувствовать в схватках. Прежде, чем начнется конный турнир, затравкой всегда следовали рукопашные бои, в которых силачи в доспехах выбивали друг из друга спесь затупленным оружием. Это мало интересовало Тамиран. Смотреть, как мужичье пытается извалять друг друга в грязи и пыли турнирного поля было не самым веселым зрелищем. Она и дома успела насмотреться на разборки мужчин между собою. Однако, многие леди умчались поближе к месту схваток, чтобы лицезреть, как доблестные мужчины портят и мнут свои доспехи. Лорды и придворные тоже сбредались туда, однако, не столько поглазеть на фехтование и послушать звон стали, сколько лицезреть итоги своих ставок и забрать причитающееся, если их боец повалит врага наземь, приставив кинжал к его забралу.

Однако, на пеших бойцов ставили не столь много и интересовались все же не столь рьяно, как конным турниром. Вот где победы выбранных бойцов сулили истинные награды. А главным призом был мешок серебра, который предоставляла победителю леди Сафина, владычица Арвейдиана. Или, вернее сказать, что предлагали ее регенты, которые устраивали турнир ее именем. Проигравшим, занявшим почетные места тоже предлагалось серебро, однако в куда меньшем количестве. Дейвиен рассчитывал получить хотя бы этот приз. Немного серебристых монет, вылитых в виде луны, могли позволить ему купить коню новую сбрую, или порадовать Тамиран расписным платьем из шелка.

Однако, бойцы, которые сегодня выходили на поле, слыли куда более грозными воинами, известными дуэлянтами и турнирными всадниками, чем Дейвиен. Он, быть может, и не победит этого Громобоя Лайнтса, однако свой кошель серебра уже заработал, поднявшись так далеко. А мешок серебра заберет, наверняка, кронпринцев брат, тоже выступающий сегодня. Мьор Деммьен показал себя грозным противником в прошлых схватках. К тому же на турнире присутствует и сам наследный принц. Потому среди пажей и простолюдинов, которые бродили в лагере, ходили слухи, что младшему сыну короля подсуживают и поддаются его противники, в обмен на серебро, медь, а то и пару золотых, от королевской-то свиты. Самого принца Йоррана Тамиран еще не видела. Не так-то просто подобраться и краем глаза взглянуть на наследника Лучезарной короны. Однако, вокруг дамы трепетали от одной мысли, что неподалёку от них ступает на землю нога будущего короля. Он, к их сожалению, был уже женат. Но все эти раболепные курицы надеялись заслужить хотя бы внимание его младшего брата и трясли в руках сотнями подвязок, каждый раз надеясь, что Мьор Деммьен позволит именно им опоясать его копье своей.

Начав свой день с легкой порции вина, Тамиран, все так же скучая, сидела в шатре, пока издалека доносился шум пеших схваток, дуновение флейт, труб и даже рогов, барабанный бой и вскрики тысяч зевак. К ней в палатку заглянул Бобби, предварительно спросив, можно ли войти.

— Что ты хотел? — осушив винную чашу, поглядела на него Тамиран.

— Энто, миледи, я, этого, пришел сказать вам, что, ну… — взволнованно промямлил Бобби. — Там, на трибунах, уже занимают места. Можется и вам пора бы…

— Дейвиен уже готовится к схватке? — поднялась с места девушка.

— Нет, но сир Лео сказал, что лучше успеть занять места пораньше, — пожал плечами простолюдин.

— Ну, раз уж сир Лео сказал… — издевательски улыбнулась в ответ ему девушка и пошагала на выход из шатра, прикрывая плечи все той же меховой накидкой.

Прислуга лепетала вокруг Лео Китса, подавая ему вино и придерживая подол его плаща. Отец его, верно, был уже рядом с ристалищем, а сам Лео, кто знает, по какой причине задержался. Она успела завидеть его в компании каких-то лагерных девок, но, ее откровенно мало интересовало, как сын лорда Китса проводит свое время. Бобби, выпятив грудь вперед, направился рядом с Тамиран, видимо, все еще представляя себя ее защитником. Только тогда его смущение пропадало. Сир Лео окинул подошедшую к свите Тамиран не слишком довольным взглядом и пошагал, в своем камзоле и черных сапогах, на звуки рогов и волынок. Остальные двинулись за ним, как, собственно, и сама девушка. Окраины лагеря пустовали от знати, зато тут все еще копошилась оккупировавшая турнирные поля чернь, радуясь и веселясь.

Хоть шум и толпа удалились ближе к турнирному полю, запахи после людей, коней и костров, все еще овевали пространство вокруг. Сторожевые псы, бегавшие по истоптанной сапогами и копытами земле, грызлись за остатки, выброшенные с лордских столов. На фоне прелестного Арвейдиана, сияющего в утренних лучах с уходящим золотом лун, этот лагерь смотрелся хаотичным нагромождением, выросшим под стенами древнего города. Ворота его были открыты, позволяя горожанам выбираться ближе к турниру, чтобы не пропустить начало схваток.

Рядом с ристалищем, под музыку флейт и лютен, прелестные дамы танцевали со своими кавалерами. Какой-то низкорослый шут-карлик исполнял трюки, облаченный в яркий костюм. А стража пыталась разогнать столпотворение зевак, пытавшееся с шумом пробиться ближе к месту будущих рыцарских схваток. Наполнившие лагерь простолюдины тоже пускались в пляс, пока, перебирая лютню, какой-то менестрель нараспев исполнял сказку о Розин. Историю о маленькой девочке, которая на свою беду, последовала за кошками.

Вокруг самого ристалища выстроили высокие трибуны, с главным постаментом для королевских гостей и знатнейших из лордов с одной стороны и с постаментом поменьше, но не менее расписным и красивым, для леди Сафины. Над королевским ложем реяли черные стяги с золотом. У ложа юной госпожи Арвейдиана, дева убаюкивала на руках серебристый полумесяц. Это напомнило Тамиран фрески, которые складывали в лунариях, но она быстро вытряхнула воспоминание из головы. Все, сколько-нибудь знатные дамы, включая ее саму, занимали места в ложе леди из младших Арвейдиан. Пока Лео Китс пошагал к трибунам, где завидел отца, она сама направилась в сторону кудахчущих леди и фрейлин, медленно взбиравшихся на помосты у ложа леди Сафины.

Отсюда на турнирное поле открывался отличный вид. Тамиран устроилась на нижнюю скамью, в то время, как на самых высоких из них, рядом с прелестным выделенным местечком для юной леди, располагались самые знатные из гостивших тут дам. Многие из них уже льстились рядом с юной девицей, не больше лет десяти на вид. Юность придавала леди Сафине несерьёзный вид, несмотря на серебристое платье, под цвет ее волос и глаза цвета глубокого лазурного моря. Локонами она напоминала Ницу, какой Тамиран помнила сестру из детства, однако они были светлее и казались почти снежными на солнце. Ах, эти чудные-чудные арвейдские волосы…

Тем сильнее она выделялась на фоне местных дам с их холодной красотой и даже на фоне прочих гостей с их каштановыми, золотыми и рыжеватыми волосами. Холодная кожа арвейдов и румянец дам из долин. Даже тут они бросали взгляды на Тамиран с ее темно-оливковым лицом. Однако, этикет не позволял этим девицам слишком надолго приковывать взгляды к ее чужой для здешних мест внешности. Они учтиво кивали, улыбались, приветствовали ее в рамках обязанности, но обычно нечасто заводили разговор с ней. Да и ей, как всего лишь даме из свиты рыцарей и лордов не доставалось самого высокого места. Но и сидеть на нижних трибунах не подобалось. Там были в основном люди, не столь приближенные к лордам и двору, пажи, купцы и гости не самых высоких родов. Саму Тамиран допускали на высокие помосты не только по той причине, что она была в свите лорда и являлась дамой присяжного рыцаря, но и положение семьи девушки обязывало относиться к ней с достоинством, как полагали все здесь. Берега Срединного моря и Крылья Мотылька так далеки от арвейдских холодных просторов, что здесь и слыхать не слыхивали о прелестях того конца королевских земель. Однако, когда Тамиран на вечерах и балах представлялась из которой она части подданства Лучезарной короны, каким наделом владеет род ее отца и какую фамилию она носит, люди все равно были вынуждены обращаться к ней, как к леди.

— Позвольте пройти, леди Шайхани, — поклонилась какая-то старушка.

— Добрейшего дня, леди Шайхани, — сделала реверанс одна из фрейлин.

— Рады видеть вас здесь, леди Шайхани, — растянулась в улыбке одна из высокородных леди. Всех этих простушек, толстушек и замарашек вокруг было столь много, что сама она заучить все их фамилии не представляла возможным. Для нее многие имена и родовые названия жителей долин или предгорий, вкупе с сложными арвейдскими названиями часто путались в голове. Зато ее диковинная фамилия быстро запомнилась этим дамам, хоть и произносили они ее с вывертом и кривым акцентом.

Даже лица у них для Тамиран были крайне схожи. В особенности четкие, длинные и ровные черты арвейдов, которых тут, на севере, было больше, чем где угодно в другой части королевских земель, по которым они с Дейвиеном ступали. Хотя, некоторых, Тамиран вполне запомнила, после приемов и застолий. Самую младшую тут, саму леди Арвейдиана, по ее милейшей улыбке и прелестному личику, запомнил бы даже тот, кто видел ее лишь издали. Были тут и леди Эзрин Поларис, сестра Лазурного Рыцаря. И какая-то леди-замарашка из Ваундов, судя по рыцарям, что привели ее к трибунам. Присутствовала и жена лорда Полариса, правда, вела она себя отстраненно и сухо. Где-то вдалеке были леди из Кайвенов и даже девушка, которую Тамиран сочла некой родственницей Редмаунтов, судя по янтарной броши коня со всадником. Однако, понять, кто это такая, Тамиран не удалось. Этих Редмаунтов было слишком много при всяких дворах. И запомнить всех родственников Дейвиена она не могла. Он и сам их попросту не знал.

Тамиран сидела поодаль от остальных леди, окружавших юную Сафину, слишком молодую для сознательного владения землями Арвейдиана. После того, как Лучезарная корона легла на голову короля Мьора, арвейды затеяли смуту, попытавшись удержать власть в руках младшей ветви королевского рода, потомком которого и была леди Сафина. Но без единства знати, без поддержки рыцарей веры, утраченной ими много лет назад, и вследствие хаоса престолонаследия, разделенные земли арвейдов не смогли удержать позиции перед фаррами. С тех пор, впервые за много лет, чужак носил священную корону, а арвейды косо смотрели на жителей островов. Их неприязнь была иногда даже слишком показательна.

Сафина из Арвейдиана была еще слишком юна, чтобы понимать все эти распри и радостно хихикала, кланяясь и улыбаясь подходящим к ней дамам. Тамиран, конечно, никто к этой маленькой почти принцессе не подпускал. Негоже, видимо, чуждой южанке льститься так близко к высокородной леди в чьих жилах течет кровь королей. Она, однако, была не единственной, в ком здесь эта кровь текла.

На помост, облаченная в утепленный шерстью камзол, поднялась принцева кузина. В отличие от всех дам, она была облачена не в платье и шелка, а в кожу и бриджи с потертыми в пути сапогами. Волосы ее были грубо стрижены до плеч и трепались по ветру, не в пример сложным прическам и головным уборам прочих дам. Она была одета скорее, как воин, нежели как дама. Однако, перекинутая через правое плечо мантия и такого же радужного цвета опоясывающий ее мощную талию пояс, все же служили знаком ее рода. Леди Кира родилась у сестры короля Мьора Гавейна, младшей из детей его отца — леди Фарры, названной в честь легендарной островной воительницы. Она выросла и была воспитана в холодных северных марках, как дитя, знаменующее заключение мира между фаррами и северянами. В ней было мало от матери и суровые черты лица выдавали в леди Кире из Нёрдвастта северную кровь.

Тамиран впервые видела девушку так близко, однако, по лицу ее, уже прочла, что находиться среди этих напыщенных долийских куриц и строгих дам Арвейдиана, ей не больше по вкусу, чем самой Шайхани. Обратив на нее взгляды, дамы тут же кивали, улыбались и делали реверансы. Однако, столь же мало искренне, как при виде самой Тамиран.

— Ах, вы присоединитесь к нам, леди Кира? — словно бы в удивлении лепетали те перед кузиной принца Йоррана.

— Устраивайтесь поудобнее, леди Кира! — уступали ей место все.

— Вы сегодня особо очаровательны, леди Кира, — врали они.

И тогда Тамиран поняла, что холодную девушку, воспитанную среди далеких северных снегов, ледяных скал и опасных морей, жалуют тут едва ли больше, чем ее саму, пришелицу с далекого юга, которую они считали разве что какой-то подстилкой рыцаря. Тамиран скривила губы, приподнимаясь и уступая дорогу проходящей мимо кузине принца и племяннице короля Мьора. Леди Кира из Нёрдвастта остановилась на мгновение, проходя мимо нее и поглядела на Тамиран так, как не посмел бы глядеть никто из этих напудренных сук. С неподдельным удивлением и интересом, Кира оглядела странную золотистую кожу южанки и ее непривычное лицо. Этого мгновение хватило, чтобы они обе поняли, насколько не жалуют их, чужих гостей из морозных льдов и горячих песков, в этом курятнике.

— Благодарю, — не слишком привычно-учтивым тоном кивнула Тамиран леди Кира, проходя мимо и устраиваясь на другом конце этой скамьи, поправляя свою накидку цветов радуги. Ее зазывали подняться ближе, почтить своим вниманием леди Сафину, жену и дочь лорда Полариса и прочих благородных дам, но она отказалась. Усевшись поближе к виду ристалища, она начала оценивать будущее поле битвы рыцарей. Ей явно было интересно посмотреть на сечу, чем лепетать о шелках и платьях.

Где-то там, на высоком постаменте напротив, украшенным черно-золотыми знаменами, сидел и сам принц Мьор Йорран. Она прищурилась, пытаясь разглядеть его, но среди многих там присутствующих из свиты и приближенных знатной особы, нелегко было рассмотреть будущего носителя Лучезарной Короны. Однако, он наверняка был здесь один. Принц нечасто брал с собой жену, особенно сейчас, когда та разродилась королевским внуком, будущим наследником самого принца Йоррана.

Взревевшие трубы отвлекли всех дам и зрителей от разговоров, сообщая о том, что закуска в виде пешей схватки закончена и наконец-то, зрители увидят одну из главных услад турнира — схватку именитых рыцарей на ристалище. Девушки захлопали и залепетали, а мужчины на трибунах кричали и радовались. Одни только Кира да Тамиран на этом помосте не особо кичились показать свою увлеченную радость.

— Лорды и леди, — громогласно начал глашатай, чеканящий шаг вдоль турнирного поля, — мы приветствуем вас в этот славный и солнечный день, здесь, под стенами Арвейдиана, прекраснейшего из городов… — заладил он свою единообразную речь. Глашатай принялся приветствовать поименно принца и его свиту, выразил благодарность леди Сафине за оказанную честь открывать турнирные бои и восславил священный огонь, которым одарила мир пророчица Заранна.

— Да не угаснет он в ваших сердцах! — вторили ему с трибун.

— Позвольте представить вам участников первой схватки! — во весь голос произнес глашатай. — Принц Мьор Деммьен, прославленный рыцарь и почетнейший гость нашего турнира!

Выезжая вперед на гнедом коне в черной попоне, принц поднял забрало своего доспеха, исполненное в виде острого клюва, приветствуя дам. Он был на другом конце поля и разглядеть лицо принца Деммьена, славившегося своей красотой среди придворных дам, Тамиран не смогла. Зато прекрасно увидела его дорогой доспех в черной эмали, нагрудник, украшенный золотым диском, щит с королевской эмблемой и вылитого в червонном золоте сокола на шлеме, расправившего прекрасные крылья. Мьор Деммьен поднял руку и толпа заревела, приветствуя его. На противоположном помосте поднялся сам кронпринц, хлопая брату и подбадривая его. Дамы принялись снимать свои подвязки, размахивая ими на трибунах и трубачи по бокам задули сильнее.

— И его противник, — после воя труб, провозгласил глашатай. — Раггвир из Нёрдвастта, суровый воин, почтивший нас демонстрацией удали севера!

В потертых и грубых железных доспехах и простом шлеме с опущенным ровным забралом, против принца выехал плечистый северянин на здоровенном черном коне. Скакун скорее боевой, чем турнирный. Такими гордились жители холодных земель за ледяным морем. Эти грозные звери считались самыми яростными и пригодными для войны жеребцами. На доспехе Раггвира не было почти никаких украшений, кроме подбитого рыжеватым мехом плаща, украшенного в цвета радуги. Такие же, как на северной гостье, сидевшей на другом конце скамьи от Тамиран.

Толпа при виде сурового чужака кричала куда тише, чем при выходе брата кронпринца. Однако, крик одной только Киры из Нёрдвастта стоил сотни легких удивленных вздохов сидящих вокруг дам. Кузина принца вскочила на ноги, приветствуя одного из своих спутников, вышедшего на поле. Ее клич подхватили другие, в мехах и грубой коже, гости с холодных северных марок:

— Раггвир! Раггвир! Раггвир! — их клич был слышен на все поле, несмотря на то, что этих бородатых и угрюмых мужчин на трибунах было меньше прочих зрителей.

Оруженосцы поспешили поднести своим бойцам длинные турнирные копья. Грубое из простого дерева для северянина и прелестное, окрашенное в черный и обвитое позолотой, для принца Деммьена. Несмотря на то, что все дамы вокруг протягивали свои подвязки для его оружия, Мьор Деммьен не опустил своего копья, чтобы удостоить хоть какую-то из дам этой чести. Зато Раггвир обернулся на подбадривающие крики Киры из Нёрдвастта, такие громкие, что все дамы на помосте леди Сафины смущенно ежились, и, твердо обхватив рукоять своего копья, протянул конец древка к помосту. Кира, усмехнувшись, с треском ткани рванула часть своего радужного плаща и, вопреки возмущенному удивлению всех здешних леди, крепким узлом подвязала его вокруг затупленного конца турнирного оружья.

Трубачи трижды подули в инструменты, знаменуя начало схватки. Толпа ликовала, выкрикивая имена принца и северянина. Мьор Деммьен и Раггвир из Нёрдвастта опустили перед собой копья и подняли щиты. Конь северянина грозно фыркал, взрывая копытом землю, а кобыла принца красовалась перед толпой, переступая с ноги на ногу.

Ударом железных сапог в бока, Раггвир пришпорил своего мощного коня, пустив его вперед. Огромная черная туша, несущая на себе закованного в железо всадника, сломя голову, поскакала вперед. Принц не замедлил среагировать и ударил сияющими в золоте шпорами в бока своего коня. Кобыла заржала и пустилась вперед. Животные взрывали песок турнирного поля копытами и пики всадников тряслись в воздухе. Только что ревущая толпа замерла на мгновение, когда кони приблизились друг к другу на расстояние удара.

Мьор Деммьен нанес удар пикой четко, чуть ли не в шлем северянина, но Раггвир успешно поднял свой дубовый щит и копье принца пронеслось мимо. Младший сын короля не успел поднять свой расписной стальной щит вровень с нанесенным ударом и копье огромного воина с севера, украшенное радужной подвязкой, пролетело прямиком в его нагрудник. Ужасный треск ломающегося древка пронесся над всем ристалищем. Копье разлетелось в щепки, взметнувшиеся в воздух вокруг всадников и, следом за щепой и обломками в воздух взмыл сам Мьор Деммьен. Кобыла его пронеслась мимо, а он, в своих эмалированных доспехах, рухнул вниз с гулким грохотом, подняв в воздух облако пыли.

Остановив коня на другом конце поля, Раггвир бросил обломок копья наземь, подняв вверх свой железный кулак. Толпа взревела, кто-то, радуясь, кто-то негодуя. С королевского постамента послышались ругательства и крики, а вот северяне на трибунах ликовали и трепетали. Выкрикнув какое-то радостное ругательство, Кира вскочила со своего места, махая сородичу. От того, что услышали все придворные дамы рядом, у них, по-видимому, завяли уши, настолько они покраснели. Тамиран же, к своему горю или счастью, не расслышала за криком толпы, что воскликнула Кира.

«Одним копьем!», с громким гулом восторженно лепетала толпа. Другая же ее часть возмущалась, явно ставив в этом бою на принца Деммьена. Теперь их литые в серебре луны, а то и золотые солярии, отправятся в кошельки к тем счастливчикам, которые положились на победу Раггвира. Таких, судя по кличам толпы, было меньше, чем первых.

— Уверенная победа на стороне нашего гостя с студеного Нёрдвастта! — провозгласил глашатай, когда трубы погасили гул толпы. Огромный мужчина в железных доспехах ушел прочь, не став долго объезжать поле на потеху зрителям. Принц же пытался подняться, и к нему подбежали гвардейцы короля и оруженосцы, принявшись оттаскивать Мьора Деммьена с турнирного ристалища. — Будет ли следующая схватка столь же мимолетной?! — продолжал глашатай. — Кто знает, ведь молния бьет быстрее ветра! Поприветствуйте нашего следующего бойца, прославленного чемпиона, выходца из земель Громового Раската. Вы все слышали его имя столь же ясно, как слышите разверзающиеся небеса! На поле выходит сир Дженсен Лайнтс! Громобой!

На серебристом доспехе сира Лайнтса красовались узоры в виде переплетающихся молний, а нагрудник разрезал фамильный герб его дома, вылитый в белом и червонном золоте. Туча, извергающая грозу. Острое забрало его шлема было украшено этими же угловатыми молниями, поднимающимися над шлемом. Попона коня тоже была выполнена в виде извергающейся тучи, а изображение геральдики на щите чутка истерлось. Пара оруженосцев, хлопотавших у ног коня Дженсена Лайнтса протянули ему длинное копье, обвитое красочными узорами. Тамиран не разглядела бы отсюда, что там было нарисовано, но, зная этих пыжащихся своими родовыми гербами рыцарей, она готова была поспорить, что это были опоясывающие оружие молнии.

Этого турнирного бойца, сражение с которыми предстояло ее мужчине, приветствовали еще громче, чем принца. Значит, на него поставили еще больше золота, чем на потомка короля Мьора. Чем громче кричат — тем выше ставки, знала Тамиран.

— Полно-полно! — попытался угомонить толпу, верещащую даже после трубного рева, глашатай. — А теперь, поприветствуйте его соперника, молодого турнирного бойца из именитого рыцарского рода Редмаунтов! Встречайте сира Дейвиена! — воскликнул глашатай.

По сравнению с изукрашенными доспехами, попоной и оружием своего соперника, выехавший на поле боя Дейв, облаченный в свой видавший виды панцирь, казался мало чем лучше северянина в простом, но верном, железе. Коня его одели в красную попону, чтобы соответствовать гербу. Однако, толпа заликовала и поприветствовала его сильнее, чем Раггвира. Тамиран хлопала и, наконец, позволила себе воскликнуть имя своего мужчины. Точно так же разразилась поддержкой сидящая на том же помосте девушка из Редмаунтов, которую подмечала Тамиран. Остальные дамы, леди Поларис, юная владычица Сафина и прочие, аккуратно похлопали, с интересом присматриваясь к новоявленному претенденту турнира.

Дейвиен пустил коня вперед, оглядывая трибуны. Он выехал прямиком рядом с помостом для высокородных дам. Бежавший следом за ним Кермит Редмаунт спешно и чутка волнительно, протянул ему простецкое копье, которое Дейв принял, чуть нагнувшись.

Осматривая трибуны, он тут же оглянулся на знакомый голос Тамиран, восклицающей его имя и, подняв вверх свое оружие, повел коня к ней. Дама из Редмаунтов поначалу приподнялась, заметив что он проезжает рядом, но, чуть смущенно, опустилась, завидев, что тот проехал мимо за благословением чуждой ей незнакомки.

Тамиран, запустив руку ближе к ноге, стянула подвязку, потянувшись к мужчине и опоясывая ее на протянутый к ней конец копья, улыбаясь Дейвиену и надеясь, что он заметит это за опущенным забралом. Рыцарь, отсалютовав ей, а следом и прочим дамам на трибуне, вновь повел коня к своему концу поля. Кермит спешно мельтешил за ним.

После предупредительных труб, рыцари изготовились, опустив свои копья в боевое положение и подготавливаясь шпорить коней. Наконец, старт схватке был дан и Дейвиен пустился в атаку сразу же, как только Громобой ударил шпорами коня. Животные заржали, несясь на сближение. Толпа вновь замолкла в ожидании результата и, как только рыцари сблизились, послышался громкий хруст и треск. Девушки на трибунах зажмурились от неожиданности. Действительно, как громовой раскат, подумалось Тамиран, однако за ним не следовал глухой удар.

Осыпающиеся ошметки и щепа от копий рухнули на песок и оба всадника остановили коней на противоположных концах ристалища. Толпа выдохнула, зарокотав. Первая пара копий была сломана. Тамиран, глядя на мужчину, улыбнулась. Это уже было зрелищнее, чем нелепое столь скорое спешивание принца. Хлопая и крича, толпа разразилась поддержкой рыцарям. Конечно, куда громе слышался крик «Гро-мо-бой!», однако, в толпе нарастали и иные воли «Редмаунт! Редмаунт! Редмаунт!»

Пока трибуны полнили воздух возгласами поддержки, оруженосцы понеслись через поле к всадникам. Кермит, тут же подхватывая одно из запасных турнирных копий обеими руками, подбежал к остановившемуся у конца разделяющей поле ограды Дейвиену и протянул ему древко. Рыцарь подхватил его, изготовившись к схватке. Лайнтс тоже не медлил.

За резким гулом труб вновь заржали пришпоренные кони и всадники снова сошлись друг с другом. В этот раз толпа взревела еще сильнее, когда оба они, пошатнувшись в седле, едва удержались от прямых ударов в щиты. Копье Дейвиена переломилось и разлетелось, а оружие Громобоя согнулось и треснуло, болтаясь на древке. Когда они снова остановились, менять копья пришлось обоим. Толпа ликующе аплодировала, однако, Тамиран уже видела волнение на лицах мужчин, наполнявших трибуны. Их золото, поставленное на Дженсена Громовое копье, сейчас чуть ли не утекало из кошельков.

Приняв очередное копье у Кермита, Дейв изготовился к новому сближению с врагом. Лошадь Редмаунта фыркала, взрывая землю копытом. Гром труб, крики людей и вот, рыцари снова помчались друг другу навстречу. Тамиран, сжав пальцы в кулак, с осторожностью смотрела, как бойцы метят друг в друга концами копий. И вот, оказавшись на достаточном расстоянии, они нанесли удар. Копья треснули. Донесся хруст. Тяжелая фигура в доспехах вылетела из седла и Дейвиен, поднимая пыль и песок, рухнул наземь. Люди подскакивали со скамей, скандируя имя Громобоя, который остановился, отбросив свое переломанное копье и помахав зрителям. Юная леди из Редмаунтов неподалеку, с грустным «Ах!», прикрыла рот рукой, приподнявшись. Тамиран тоже вскочила, но от волнения, глядя, как ошарашено шевелится на земле Дейвиен. Кермит и прислуга поспешили к нему, оттаскивая того с поля, а у девушки сжалось сердце. Однако, когда она увидела, что юный оруженосец махает ей на трибуну, после того, как Дейв что-то сказал ему, поднимая забрало, волнение слегка отлегло.

Глашатай принялся расхваливать зрелище и чествовать победителя. Подняв руки и махая трибунам, сир Лайнтс Громобой проехал вокруг ристалища трижды, и с каждым разом ему кричали и радовались все больше. Тамиран же молча рассматривала, куда увели Дейва и надеялась, что он не получил серьезных ударов, рухнув с седла. Девушка заметила, что некоторые мужчины уже встают со скамей, направляясь прочь с зрительских мест. Ясное дело, направляются забирать выигрыш со своей ставки на именитого турнирного бойца.

–…проводим сира Дженсена в следующий тур сражений и понадеемся лицезреть не менее равную схватку в финале нашего турнира! — продолжал разодетый молодой глашатай. — Следующими возденут свои копья два известных арвейдских сира! Приветствуйте, справа на поле — сир Эрторис Поларис! Лазурный рыцарь из Херестфаля! А напротив него — лорд Варин Тисерий, владыка замка Небосвод, увенчанный белой оливой, как рыцарь!

Оба арвейда выехали на поле в своих расписных латах. Лазурный рыцарь Херестфальский облачился в свой известный доспех, ребристый, словно прибивающие к берегу волны и выкрашенный эмалью в цвет прозвища. Навершие его шлема сияло вырезанной из голубого хрусталя луной, повторяя герб Поларисов с его щита. Лорд Тисерий же был облачен в черный доспех, нагрудник и шлем которого поблескивал инкрустированными в него белыми драгоценными камнями в виде звезд, тоже точь-в-точь, как на знамени его семьи. Тамиран не переставала удивляться этим привычкам арвейдов, ради которых они тратили на доспехи и гербы кучи золотых монет.

Пока под гром труб и рогов оруженосцы подавали им расписные копья, девушка осторожно поднялась, решив проведать Дейвиена. Ее сейчас больше волновало благополучие рыцаря, нежели результат схватки двух арвейдов, какими бы известными бойцами они не были.

— Позвольте… — подхватывая платья, поднялась Тамиран, направляясь к спуску с помоста. Дамы осторожно расступились перед ней. Внизу, неподалеку, стоял Бобби, опираясь на ограду и высматривая сражение рыцарей, как мог.

— Леди Тамиран?! — выпучил на нее глаза мальчонка. — Вы уходите?

— Мы уходим, — поправила его девушка, сразу заметив, как потускнел и помрачнел надеявшийся увидеть схватку этих двоих Бобби.

— Может, энта, досмотрим схватку сиров да и после… — промямлил он.

— Бобби, будь сам как добрый сир сопроводи меня к Дейвиену, — теперь уже в более приказном тоне обратилась к нему она.

— Эх, ну, раз говорите, то… пойдемте… — опустил плечи он, пошагав прочь. Тамиран следовала за ним к закулисью турнира, где стояли ряды палаток распорядителей, мимо которых рыцари выходили на ристалище. Бобби не раз ходил туда с Кермитом и прекрасно знал, где встречать Редмаунтов, после того, как оруженосец поможет Дейву снять доспехи. Он явно был расстроен тем, что ему не придется видеть всю схватку, звуки которой уже доносились за трибунами и хруст копий сопровождался ржанием коней. Каждый раз, когда толпа ревела столкновению рыцарей, Бобби оглядывался, стараясь хоть краем глаза увидеть схватку.

Кермит, когда они подошли, уже снимал с Дейвиена нагрудник, освобождая наконец рыцаря от тяжести доспеха. Редмаунты тут же подняли глаза, на своих посетителей. Тамиран первым делом подбежала ближе, осматривая не крупный синяк над глазом Дейва.

— Я думал, вы останетесь поглядеть на последние схватки, — чуть сморщившись от прикосновения девушки к синяку, сказал рыцарь.

— Там ведь сейчас Лазурный рыцарь! Вы же все упустите! — воскликнул Кермит, явно сам опечаленный тем, что не сидит на трибунах.

— Мы… решили проведать вас… — грустно вздохнул Бобби, тут же обернувшись на очередной звук схватки у ристалища позади.

— Ты цел? — присела рядом с рыцарем Тамиран.

— Вроде как да, — пожал плечами Редмаунт, натянув улыбку. Однако, это явно стоило ему сил и он все еще не оклемался от падения.

— Угрюмость украсила твое лицо из-за проигрыша?.. — смотрела на его недовольное выражение девушка.

— Этого стоило ожидать. Я же говорил, с таким противником мне не сладить, Тамиран, — покачал головой Дейв, потирая шею.

— Вы сошлись куда лучше, чем принц! — улыбнулся Бобби, правда тут же спешно оглянувшись, нет ли рядом кого-то кто бы это услышал.

— И куда хуже, чем сейчас показывают эти арвейды, — кивнул Редмаунт куда-то в сторону поля, где снова хрустели копья. Это был уже пятый заход на ристалище, судя по крикам толпы.

— Это все еще почетное место! — возразил оруженосец. — Нет большого позора в том, чтобы проиграть лучшему из лучших, обойдя остальных.

— Но, жалко, конечно, что победили не вы, сир Дейвиен, — помялся Бобби.

— И все равно я тобою горжусь, — попыталась поддержать его Тамиран.

— Что-ж… я потерял твою подвязку, не выбив его первым же копьем, — пожал плечами, потирая ушиб на груди, Дейвиен.

— Ах, мой добрый рыцарь, — насмешливо улыбнулась Тамиран, — я подарю тебе еще сотню подвязок, если захочешь, — она прижалась, обнимая его, поцеловав в шею и проведя рукой по его груди. Он пшикнул от прикосновения к месту удара и перехватил ее руку.

— Не сейчас, Тамиран, — опустил взгляд он.

— Извини, — тут же отпрянула от него девушка.

— Стоит нанести мази на синяки, — чуть волнуясь, предложил Кермит.

— Вернемся в лагерь? — оглядела мальчишек и рыцаря Тамиран.

— Ну… пойдемте… — вновь тяжело выдохнул Бобби, услышав победный рев и гул аплодисментов с трубами. Кто-то из двух рыцарей наконец победил. Кермит тоже покосился на ристалище.

— Нет нужды задерживаться, это верно, — поднялся Дейв, осторожно снимая свой плащ и накидывая его поверх камзола. — Сейчас бы меда, или вина… — сказал он.

— Я мигом скажу об этом в лагере! — воскликнул Бобби.

— Раз так не сидится, то беги, — легонько улыбнулся Редмаунт и мальчуган, откланявшись, тут же выскользнул из палатки. — Пойдемте.

— Не стоит расстраиваться, — попыталась бодро сказать Тамиран. — Эти вездесущие турниры часты. Ты возьмешь лидерство в другом.

— Боюсь, что явно не в таком крупном, — чуть расстроено сказал Дейв.

— Зато нам вручили кошель серебра! — подхватил связку с монетами у стола Кермит, со звоном потрясая ей, как детской погремушкой.

— И много там? — уточнила Тамиран.

— Достаточно для новой сбруи, или чтобы подлатать, наконец, доспех. Может, даже купить что-то новое для тебя, — разминая плечи, наконец выступил к выходу из палатки Дейвиен.

Когда они вернулись, через ликующие толпы народа, к своему шатру, тут уже был и лорд Перрис, и его сын, и прислуга. Те тут же обступили Редмаунта, принявшись хвалить или утешать. Сам лорд Китс, высокий человек с темными волосами и проступившей в пути от небритости легкой бородкой, подошел, похлопав своего рыцаря по плечу.

— Ты забрался высоко, Дейвиен, — кивнул он ему. Редмаунту стоило сил не сильно охнуть от прикосновения к месту удара. — Это дорогого стоит.

— Пускай это не победа, но пожать какие-то плоды можно, это верно, — усмехнулся Дейв, кивнув на кошель в руках Кермита.

— Не потрать все впустую, — кивнул ему Перрис Китс и ушел, оставляя рыцаря отдыхать после тяжкой схватки.

Бобби, успевший к кухаркам и походному котлу раньше всех, принес Дейвиену в палатку добрую чарку меда, бутыль какого-то легкого вина, жаренную баранью ногу и тарелку свежих фруктов. Пока старший Редмаунт принялся запивать мясо медом, а Тамиран лениво срывала с веточки кислый виноград, мальчишки принялись взахлеб обсуждать, как Лазурный рыцарь пятым копьем спешил лорда Тисерия. Им не довелось это увидеть, зато лагерь полнился описаниями и они пересказывали их друг другу, одно другого краше.

Вечер опускался на шатры, завтра предстоял турнирный финал. Переходящие Хвиц Ицнай уступали место зеленому свету, своей вуалью обволакивающему ночное небо. Лагерь успокоился ближе к ночи, издалека звучали песни, играла легкая музыка, где-то горланили простолюдины. Дейвиен задумчиво сидел на перинах, расстегнув рубаху, под которой зрел обработанный мазями след от удара. Кермит молчаливо пересчитывал содержимое мешка с серебром. Из-за криков снаружи он сбивался, и принимался считать заново.

— Тридцать три… тридцать четыре… — перекладывал мальчонка вылитые в серебре луны из одной стопки в другую.

Это нависшее молчание, которое длилось уже который час, явно начинало раздражать Тамиран. Раскусив очередной кислый плод винограда и проведя кончиком языка по губам, она оглядела своего рыцаря и оруженосца. Неужто поражение так сильно задело их?

— В чем дело? — наконец прервала молчание она. — Серебра вручили меньше, чем полагалось?

— Нет-нет, леди Тамиран! — покачал головой младший Редмаунт. — Тут, кажется, даже больше, чем следовало… Сорок один… сорок два…

— И в чем же тогда проблема? — она чувствовала подвох. Если дело было не в поражении и не в деньгах, значит, в чем-то еще. Вопрос был — в чем?

— Да… никаких проблем, Тамиран, — голос его выдал. Он врал.

— Что случилось? — с прищуром оглядела она Дейва и Кермита. На этот раз настойчиво. Двое Редмаунтов переглянулись друг с другом.

— Вскоре нам с лордом Китсом тоже предстоит отбыть из города… — начал Кермит. — Мы будем сопровождать его на свадьбу леди Кетти.

— Я помню. И? — черная бровь Тамиран изогнулась в подозрении.

— Она выходит за сына лорда Шеппа, — резко ответил ей Дейвиен, видимо, посчитав, что умалчивать это больше не выйдет. — Мы отбываем в Ишерон.

Тамиран смогла удержаться лишь на мгновение, прежде, чем взорваться, вскочив со стула и тряхнув юбками. Глядящие на нее во все глаза Редмаунты явно ожидали чуть более мягкой реакции.

— Ишерон?! — выпалила девушка. — И как давно вы об этом узнали?!

— Примерно тогда же, когда лорд Перрис сообщил о женитьбе дочери, — спокойно ответил Дейвиен и это спокойствие еще сильнее вывело ее из себя.

— Ах, значит вы знали… знали с самого начала! И… — она стиснула зубы, шипя, словно ненавистные ей кошки, — когда, вы, собирались соизволить рассказать мне об этом, м?!

— Мы… — неряшливо вставил Кермит и снова умолк.

— Тамиран, переведи дух. Все не так страшно, как ты воображаешь, — приподнял руки рыцарь, вроде бы потянувшись к ней, но она отпрянула, сильнее прежнего загоревшись возмущением. Не так страшно, как она воображает? Этот рыцарствующий глупец забыл, почему они сейчас здесь? У Тамиран от переполняющего ее возмущения в горле встал ком.

— Кхм, — сжала кулаки девушка, — я надеюсь, Дейвиен, ты попросил лорда Китса оставить тебя в стороне от этой задумки со свадьбой?

— Лорд Перрис не видит ничего страшного в моем… нашем присутствии на свадьбе, — слишком спокойно пожал плечами Редмаунт. Да, этот дуралей явно забылся. — Тамиран, прошло уже несколько лет. Нет ничего страшного, если мы вернемся в Ишерон, и…

— И мой братец, кузен или дядя поспешат пихнуть тебе копьем в ребро?! — выдавила девушка, громче, чем надеялась. — Ты думаешь, о чем ты говоришь, Дейвиен?!

— Мы останемся в гостях у лорда Шеппа. Твоя семья не… — закончить ему она не дала, легонько наотмашь чуть не ударив ему по лицу, однако Редмаунт перехватил ее руку, поднявшись и встав рядом. — Тамиран!

— Ты думаешь, я сбежала с тобой, чтобы… чтобы вернуться туда? — стиснула зубы девушка. — Ты соскучился по пряткам в темноте от моих родственничков, или желаешь, что меня плетьми погнали вдоль этой злосчастной реки?! — Тамиран больше не стала скрывать своих темных опасений, ураганом бушевавших в ее душе. Дейвиен старался сохранить спокойствие даже теперь. Кермит попятился назад. — Ты же знаешь, нам нельзя туда возвращаться! Никогда!

— Я рыцарь, Тамиран. Я не боюсь… — она снова прервала его, еще громче. Наверняка, их уже слышали и снаружи лагеря.

— Ты глупец и упрямый ишак! — выпалила она. — Даже глупейшее из животных самолично не полезет хищнику в пасть!

— Успокойся, прошу, — нахмурился он, все еще держась ровно.

— Не смей затыкать мне рот! Довольно уже меня затыкали! — со всей силы рванула руку она, освободив запястье из хватки Редмаунта. — Что ты такое придумал, Дейв? Решил погубить нас всех?!

— Если кто-то поднимает на тебя руку, я… — начал свое Дейвиен.

— Что ты? Заколешь моего брата? Или отца? — отпихнула его Тамиран, скорчив гримасу. — Ты ударился головой, когда тебя спешили с лошади?!

— Поумерь-ка свой пыл, и… — кажется, она наконец его разозлила.

— Не желаю ничего слушать! Я туда не вернусь! — выпалила она, развернувшись и пошагав прочь из палатки. Дейв хотел было сказать что-то ей вслед, но промолчал. Поддерживая юбки руками, она вспыльчиво удалилась прочь, остановившись у потухающего лагерного костра рядом и уселась на бревно, служившее здесь чем-то, навроде «скамьи». Тряхнув головой, она прикрыла лицо руками, массируя глаза. Успокаивающий зеленоватый свет струился с небес.

Холодный ветер обдал ее спину, растрепал волосы, следом раздувая жар в тлеющих углях костра. Тамиран поежилась, осознав, что забыла прихватить с собой накидку и ей тут же стало еще холоднее. Опустив взгляд, она смотрела, как легкие искорки с треском взлетают вверх, сливаясь с небесными звездами и растворяясь во мгле ночи. Полные легкие холодного воздуха слегка отрезвили ее рассудок. И все же, внутри ее сердце негодовало.

Как можно быть таким глупцом? Таким безрассудным?! Неужто он забыл, как умоляла его Тамиран покинуть это место прежде. Как она рыдала, зная, что ее отец, дядя и вся семья, будут считать себя оскорбленными и захотят смыть кровью этот «позор». Как мог Дейвиен забыть то, в чем она слезно убеждала его долгими часами. Они не смогут быть вместе. Не в Ишероне, под черными взглядами ее сородичей. Отец посчитает это порочным развратом. А ее приравняют к последней женщине. Если она попадет обратно… Тамиран видела, как блудниц погоняют палками вдоль рек, ударами разрывая на них одежду. Как кровь струится по их спинам, сползая на босые, изодранные ноги. Блуд — непростительный грех для дочери Вечности. Так ее учили, когда она была наивной, глупой и юной. Яркая любовь, как мимолетная вспышка. Она исчезнет в Вечности, и никто о ней не вспомнит. Но вспышка эта сожжет тебя без остатка.

— Какая глупость… — прошептала Тамиран, нахмурив брови и внезапно испуганно вздрогнув и дергано обернувшись, когда ощутила, что на плечи ей положили теплый меховой плащ.

— Вы же замерзнете, леди Тамиран, — сказал стоящий позади оруженосец.

Кермит осторожно присел к костру рядом с остывающей от гнева Тамиран. Она перебирала пальцами и нервно поправляла волосы. Как легко, оказывается, выбить ее из колеи. Юнец Редмаунт поднял в руках принесенный графин с вином и серебристую чашу.

— Налить вам? — с трепетным волнением спросил он. Тамиран хотела было грубо рявкнуть «нет!», но холодная дрожь, мурашками пробежавшаяся по телу, сказала все за нее.

— Уж изволь, — хмыкнула она и переняла у Кермита бокал вина.

Вино было чуть теплым, однако его кисло-сладкий вкус, пробежавшийся по гортани, подействовал согревающе. Тамиран поправила на плечах накидку, перебирая чашу в руках и глядя, как темное вино переливается по стенкам из серебра.

— Вам лучше вернутся в шатер, — вздохнул Кермит.

— Не хочу возвращаться, — бросила она, сделав еще глоток вина.

— Но, миледи, тут зябко и… — поднялся он, указывая на умирающее пламя среди обугленных поленьев, — может, подложить дров в костер?

— Я не хочу возвращаться домой, — выдавила Тамиран, протянув почти опустевший бокал в сторону мальчишки. Он было спохватился, наполнив его.

— Вы… — он переглянулся с поднявшей на него глаза девушкой. — Вы боитесь, что ваши родственники не примут вас?

— Это еще легко сказано, Кермит, — хмыкнула она, вспомнив, с каким звуком бьются плети и палки по спине бегущей женщины. Ее пробило дрожью. Тамиран застала эту картину еще маленькой девочкой, но даже сейчас отчетливо слышала рассекающий воздух свист замаха и крики. «Что она сделала?», обратилась тогда к отцу Тамиран. «Согрешила», сказал Раид Шайхани своим вечно усталым голосом. Казалось, он всегда был таким. Она поморщилась, вспомнив лицо отца и ей стало не по себе. Тамиран прильнула к вину, потирая серебряную чашу пальцами.

— Это из-за… сира Дейвиена? — не уступал любопытствовать мальчик. — Вы думаете, что семья не простила вас? — Тамиран хотелось погнать его прочь дерзкой фразой, но оглядев его в свете тлеющих углей, она вспомнила, что он еще ребенок.

— Семья… — опустила глаза девушка, — скорее мой отец. Он… — слова застряли в ее горле.

— Это из-за того, что он живет не словом пророчицы Заранны, да? — устами юнца глаголет истина. Тамиран хмыкнула. — Потому что вы — ицх… иц… — для выросшего в долинах Фарвейд Кермита было тяжело запомнить чуждые имена и названия. Но, он старался.

— Ицхиль. Так звали обещанное дитя, — словно процитировала мальцу Саийицаву она. — Священная Ицхиль, Лунная Дочь.

— Ицхилиты… точно… — почесал затылок Кермит.

— Мы говорим иначе. Дети Ицы, первой из творений, — как давно она не говорила вслух этих слов. Слова священной книги еще твердо сидели у нее в голове. Неудивительно, учитывая, сколько ее заставляли их читать.

— Значит… Ица — это ваша святая? Лунная богиня? Как пророчица Заранна?

— Нет, Кермит. Дитя полных лун — это Ицхиль. А Ица — прародительница всего людского рода, — вздохнула она. — Так учит Саийицава.

— Саи… я понял, — кашлянул Кермит, взяв из ближайшей кучки пару дров и запихнув их к углям костра. Те зашипели, медленно хватаясь за дерево.

Это всегда так странно. Пытаться согреться у костра. Дома им приходилось добавлять кусочки льда в вино и воду, чтобы те не нагревались под палящим Соляром над Ишероном. Сейчас она понимала, почему леди Джесайя не могла носить плотные платья, а ее единокровная сестра, Ницаях, с трудом переносила дни на открытом солнце, постоянно изнывая и не желая даже покрывать своих волос. Арвейдская кровь привычная холоду. Тамиран понимала это только сейчас.

Мысли о доме на пару с грустью, кислой, как вино, навевали и тоску. Она вспомнила шутливые примерки платьев Ницы, которая любила красоваться в самых сияющих нарядах, вопреки грубым настояниям дяди и брата о скромности. Вспомнила скромную, худощавую Аайю, в ее памяти такую юную. Сейчас, она, верно, уже подросла и детские черты уступали в ней место будущей женщине. Как жаль, что она так и не знала свободы. Первая жена отца, госпожа Хашнай, с детства не выпускала бедную Аайю из лунария, а когда той дались тексты Саийицавы, юная ее сестра проводила все дни за ними, не зная покоя и радости. Грудная малышка Хаям сейчас уже, верно, умеет ходить и, если ей так повезло освоить грамоту, наверняка тоже проводит дни, слушая, как Аайя читает ей священные слова Ицхиль и отрывки из Апокрифов. Тамиран, грустно скривив губы, допила и эту чашу вина. Иногда ей недоставало жаркого дня, журчания реки, запаха сада в поместье, звона стали по утрам, когда Яхир тренировался с Наримом, прежде рассветных птиц отрывая ото сна всех вокруг… Сладкие финики, виноград в сахаре и халва, которую они с Ницей любили тащить с кладовых в детстве… Отец, отчитывающий их за пристрастие к сладкому… Украшения, в которых госпожа Джесайя с Ницаях знали толк и ароматические свечи, которые проклятый евнух расставлял по всем углам…

И мать, конечно же, вспомнилась ей, прежде прочих. Леди Тарьям, которую отец взял второй женой, после того, как мать Аайи все не могла подарить ему ребенка. Казалось, не так давно она сбежала с Дейвиеном из родного дома, но черты родных и придворных уже расплывались перед ней, стоило ей закрыть глаза и попытаться их вспомнить. Или это из-за вина?

Мать. В памяти ее лицо тоже растворялось, и каждый раз, глядя в зеркало, Тамиран все чаще находила в себе самой материнские черты. В полумраке ей, бывало, казалось, что из темного отражения на нее смотрит сама Тарьям Шайхани, помолодевшая на десяток-другой лет. В последний раз, когда она видела мать, леди Тарьям отчитывала гнусного лысого Гиацинта за то, что тот вновь разжег пахучую тошнотворную заразу по всему поместью. Тамиран находила эти странные восклицания леди Джесайи или матери взбалмошными и придирчивыми. Ароматические свечи, струящиеся запахом по коридорам поместья, навевали обыденный аромат легких трав. Однако, когда Джесайя была беременна прекрасной малышкой Хаям, ее тошнило от этого запаха. Отец приказал вынести все эти свечи подальше, чтобы не раздражать будущую роженицу. Мать тоже мутило от них… Вести из окрестностей Ишерона редко добирались так далеко на север и Тамиран не была уверена, что ее мать действительно понесла ребенка, но, каждый раз вспоминая возмущения леди Тарьям и запах свечей, она с грустью думала, что у нее, быть может, родилась еще одна сестра. А она даже не знает ее имени.

Луны медленно, но верно, вершили свой судьбоносный путь по ночному небосводу, оттеняя звезды зеленым светом. Легкие укусы холодка превратились, наконец, в жестокую ледяную хватку и Тамиран, молча поднявшись, пошагала в шатер. Кермит, уже явно сонный и уставший, посеменил за ней. Дейвиен давно заснул. Или сделал вид. Девушка даже не подумала его тревожить. Усевшись за столик и обмотавшись мехами, чтобы не мерзнуть, она плеснула себе еще вина. Укладывающийся на перины оруженосец поглядел на нее слипающимися глазами.

— Вам тоже стоит поспать, леди Шайхани… — зевнул он.

— У нас будет целая вечность, чтобы отоспаться, — скривила губами она, глотнув вина и поерзав в кресле. Ей не спалось всю ночь и на утро Тамиран об этом пожалела, видя в зеркале темные мешки под глазами и кислую мину на вчера еще свежем личике.

Дейвиен, спросонья, не подал виду, будто что-то не так, а Тамиран и сама не спешила ему об этом напоминать. Кермит спозаранку проснулся и они с Бобби сидели у костра, пожевывая подгоревшую колбаску и обсуждая лагерные рассказы о том, какой яркой была победа Лазурного рыцаря над Варином Тисерием. Девушка устало вышла на улицу, кивком приветствуя мальчишек и проходящих мимо дам. Дейвиен Редмаунт, опоясав свой камзол кожаным поясом, подошел к ней сзади, глядя, как ветер трепет ее черные, как угли костра, волосы.

— Тамиран… — начал он, положив руку ей на плечо, но девушка дернула им, ускальзывая от своего рыцаря.

— Что? — пшикнув, обернулась на него она.

— Я подумал, если ты действительно так боишься возвращаться домой, — он помедлил, глядя на ее раздраженное лицо, — послушай, я все понимаю…

— Какое же вдруг из озарений тебя посетило? Что нас убьют, если мы явимся туда? — голос ее дрогнул и дал слабину.

— Думаю, ты права, — кивнул он. — Будет лучше, если ты останешься в безопасности. Я и забыл, какими непреклонными бывают твои сородичи.

— Мои сородичи? — стиснула зубы она, встав к Редмаунту в пол оборота.

— Тами… — смущенно осекся он. — Твои опасения не напрасны, я верю. И, если ты считаешь это правильным, то, думаю, лорд Китс позволит тебе остаться в его чертоге. Ты не обязана ехать.

— Конечно не обязана, — хмыкнула она, поправляя корсаж и меха на плечах, однако, эта перспектива тоже ее смутила. Замок Перриса Китса, находящийся на широких просторах долин Фарвейд был местом не слишком оживленным. Они с Дейвом жили там, в гостевом чертоге, когда лорд Китс принял Редмаунта к себе на службу. Именно тогда, Тамиран обнаружила, что больше прочих животных она терпеть не может кошек, украшающих знамена этого рода. — И ты тоже! Поясни все лорду Перрису, и мы вместе останемся на его земле, не ступив на юг и ногой!

— Послушай, я сделаю все, чтобы ты чувствовала себя там комфортно, — заявил Редмаунт. — Хочешь, оставишь себе все это серебро, что мне причиталось за то, чтобы упасть с лошади. Главное, чтобы ты была спокойна и… — Тамиран это насторожило.

— Серебро? — процедила она. — Ты думаешь, мне нужно серебро?

— Нет, не подумай. Просто, вдруг ты захочешь потратиться на покрой нового платья, или посетить ярмарку, чтобы не заскучать в одиночестве посреди чертогов Добросердечного Приюта…

— В одиночестве? — ей тут же все стало ясно. Этот рыцарствующий болван хочет отправиться на юг, а ее оставить сидеть на облюбованных кошаками перинах замка, на пару с недалекой Киной Китс, кормящих своих блохастых шипящих чудищ. — Ты хочешь оставить меня одну?..

— Я не могу отказать лорду Перрису. Но я готов понять и тебя, — начал он.

— Ах, мне все ясно, Дейвиен… — сказала она тонко и холодно, но так недовольно, что это резало слух, — как же иначе…

— Ты же знаешь, Тамиран, я люблю тебя, — на этот раз он приобнял ее настойчивее. — Мы не расстанемся надолго. Обещаю.

Как они любят давать эти обещания, сами не зная, как повернется жизнь и смогут ли они их исполнить, эти мужчины, рыцари и лорды. Но недовольство и возмущение, которые хотела выплюнуть Редмаунту в лицо Тамиран, все же уступили ее недосыпу и усталости от ночи, проведенной за тяжелыми раздумьями. Она сделала глубокий вдох, придвинувшись к мужчине и дав Дейвиену поцеловать себя.

Финал турнира был назначен через несколько дней, а до этого в очередной раз в лагере наступили гулянья, а под стенами города заголосили купцы, ремесленники и всяческих дел мастера. Тамиран заметила, что часть рыцарей и лордов поубавилась, а часть только прибывала. У таких городов, как Арвейдиан, постоянно кипела жизнь. У портовой гавани стояли стройными рядами торговые и сторожевые корабли, их паруса и флаги трепетали на ветру. Чтобы успокоить ее волнение, Дейвиен взял девушку на конную прогулку по улицам арвейдского города, поглядеть на платья, шелка и драгоценности. Тут их было, на зависть рыночкам Ишерона, куда больше, чем Тамиран представляла.

Несмотря на то, что огромный, серебрящийся в лучах Соляра, Арвейдиан, находился на северных побережьях, сюда держали путь многие корабли, оплывающие континент и гул купцов стоял еще сильнее, чем крики черни в лагере. Здесь торговали диковинными фруктами и винами, а также всяческой утварью со всех концов света, как уверяли торгаши. Леди с явным восточным акцентом трясла расшитыми золотом тканями. Какой-то толстый боров пытался убедить ротозеев, что его стекляшки — это лунный хрусталь и вулканический аметист с далеких островов, что лежат рядом с Землей Радужных Цветов. Двое страшных черномазых, приставленных к купцу откуда-то с Сефида, показывали фокусы с огнем, пока кастрат, тоже прислужник южанина, демонстрировал всем мешочки с драгоценными специями, стоящими больше, чем золото. Разодетые в цветные балахоны торговцы откуда-то из-за Срединного моря наоборот искали на продажу белоснежных арвейдских скакунов, попутно предлагая ассортимент зазубренных мечей, которыми воюют с кочевниками на югах. Дейвиен лишь насмешливо поглядывал на это оружие, с забавой рассуждая на пару с Кермитом, как они собрались рубить доспехи и кольчуги этим мечом, скорее похожим на пилу для деревьев.

Тамиран присмотрела себе красивые серьги, однако, услышав цену на них, тут же попятилась прочь. Кермит с удивлением рассматривал сидящую в клетке разноцветную птицу, порхающую огромными крыльями и повторяющую за своим хозяином диковинные слова, словно болтливая чистокровная кошка. Девушка с недоверием поглядела на эту птицу. Она чувствовала себя неуютно, когда видела животных, пытающихся подражать человеческой речи.

К сожалению именно с такой образиной ей пришлось столкнутся, когда они после прогулки направились в огромный, некогда королевский, дворец леди Сафины, куда малолетняя владычица этой земли пригласила всех знатных гостей турнира. Дейвиен настоял на том, чтобы отправиться туда вместе с лордом Китсом и Тамиран, конечно же, согласилась, восхищенная красотой огромных королевских палат с статуями ангелов, куполами и башнями. Они казались такими высокими, когда Тамиран с рыцарем приблизилась на конях к дворцу, что с них, девушка была уверенна, можно было увидеть километры Полумесячной Гряды, и, быть может, даже проблески вод залива Лона Гор, где стоял портовый свободный Индавир.

Пока Дейвиен расспрашивал стражников, могут ли они помочь и провести или направить их, куда нужно двигаться в столь гигантском дворце, Кермит наткнулся на любезничающего с какими-то дамами Лео Китса и тот тут же согласился проводить их к приемному залу.

— Говорят, сам принц сегодня здесь, на приеме, — гордо сказал сир Лео.

— Будет честью увидеть его, — согласился Дейвиен, а Кермит и вовсе покраснел и засмущался от перспективы увидеть будущего короля.

Для Тамиран же, оказывается, нашлось отдельное приглашение на дамскую часть приема. Сначала она недоумевала, кто решился позвать ее туда и почему ей вообще стоит оставлять ее Редмаунтов, старшего и младшего, одних. Но Дейвиен не стал возражать, сказав, что это отличный повод завести знакомство среди знатных дам Арвейдиана и даже показаться перед самой леди Сафиной. Тамиран, на свое горе, согласилась и последовала за пажом и скорейший чих при входе в комнату, выдал тяготы этого решения с головой. Глаза покраснели и в горле засвербело. Юная владычица города и хозяйка арвейдской земли принимала подарки. И кому-то, судя по всему, как раз лорду Перрису, показалось хорошей идеей подарить ей чистокровную кошку. Тамиран Шайхани трижды прокляла животное еще до того, как вовсе увидела его на руках у милашки Сафины.

Кошки, или, по крайней мере те из них, что были чистокровными и породистыми животными, как говорили ученые мужи, издревле могли понимать человеческую речь. Юркие, прыткие и хитрые животные, они со временем научились давить из себя звуки, подобно тому расцветастому попугаю с портового рынка. Здесь, на северных берегах, да и в долинах Фарвейд, чистокровная кошка была идеальным подарком для юной леди. Спутница, которая может поиграться с дамой и которую можно будет даже приучить называть ее по имени. Неудивительно, что именно такой подарок подготовили для леди Сафины. Золотошерстая кошка с синими ушами и такими же синими, страшными глазами, навострила уши, прислушиваясь к воркующим вокруг юной леди дамам и недовольно махала хвостом.

— С-с-сафина, — прошипело животное, умело запомнив имя новой хозяйки.

— Смотрите, она и вправду говорит! — хлопнула в ладоши леди Эзрин Поларис, облаченная в платье цвета морской волны.

— И много слов она сможет выучить? — поинтересовалась гостья из Ваундов. Фрейлины тут же принялись обсуждать с ними, насколько кошки умны. Тамиран скромно прошла мимо них, поприветствовав леди Сафину реверансом. Та, не особо отвлекаясь от своего животного, тоже кивнула вошедшей гостье.

Вновь чихнув, Тамиран Шайхани постаралась держаться подальше от кошки. Впрочем, это не сильно ей помогало. Она была заспанной, под глазами зияли мешки, а теперь у нее чесались горло и нос, из-за опасной близости к животному. Проходящие рядом дамы приветствовали ее и услужливо кланялись с реверансами, куда более умелыми, чем обычно выдавала сама Тамиран. Она тоже скудно приветствовала их, поскорее удалившись к столу, накрытому закусками. Красная рыба, огромные императорские креветки и выловленные в море моллюски в лимонах. Что-ж, все из этого она спокойно позволяла себе откушать, попросив пажа плеснуть ей в чашу вина.

— Скажи-скажи! — все пытались уговорить явно раздраженное животное дурашливые леди, отирающиеся вокруг Сафины. Тамиран покосилась на них, запивая креветку явно подслащенным вином. Тыльной стороной ладони она промокнула слезы, выступающие, от зуда, на глазах.

Дома она видела только бродячих грязных кошек на улицах Ишерона. Это были уличные, блохастые животные, которые, в отличии от породистых кошечек, могли только воровать рыбу с прилавков и драться в грязи переулков за объедки. Конечно же, они не говорили и ничего не соображали. Однако, их все равно гнали подальше от себя простолюдины на отцовской земле. Саийицава запрещала держать дома кошек. Они считались темными, опасными животными. Считалось, что слова этих мохнатых извергов искажают саму суть человеческой речи и уста их извергают только неправду. Вечность наделила своих творений умением говорить, чтобы они могли сообщать друг другу истину. А кошки, якобы, только совращали людей, искажая каждое слово… Даже в песенке о Розин звучало то же самое.

Создания ночи, как их называли. Не в последнюю очередь потому, что последователи Ицхиль, как и милоняне, принесшие в эту землю Апокрифы, не раз воевали на покорение с народами по ту сторону хребта Полумесяц. Они строили храмы в честь своей кошачьей богини и следовали тому, что говорили им чистокровные животные. Ее называли Маоям. Богиня-кошка. Так рассказывала ей мать, самая рожденная в этих краях, на той стороне горной цепи. Леди Тарьям часто любила вспоминать о своем детстве в империи, до того, как она вышла за отца и забеременела ею. А Тамиран очень любила эти рассказы, хоть и не знала, сколько в них правды и не приукрашивает ли мать, говоря об величественном Городе Тысячи Куполов на севере, водопадах правого Крыла Мотылька, сияющем заливе, вокруг Острова Лунных Отражений, заброшенных пирамидах и криптах на юге, где жара и песок сравнимы с Ишеронскими и прочих чудесах ее родной земли.

Мать, несмотря на то, что была родом не с побережий Ицхиль Хвироа, или Крыльев Мотылька, как их называли здесь, наверняка тоже впервые испытывала что-то подобное чувствам Тамиран сейчас. Ей пришлось говорить с мужем на чужом диалекте, жить среди чужих обычаев и привыкать к чужому миру. Однако, в отличии от матери, Тамиран с людьми вокруг не связывала крепкая вера и найти общий язык с ними для Шайхани было непросто. Она чувствовала себя не слишком свободно в окружении этих дам. А тут, в присутствии юной леди Сафины, стража сира Полариса у дверей поглядывала на нее с особой небрежностью.

Тамиран держалась отстранено. Да никто и не спешил зазывать ее в общую толпу. Наигравшись, наконец, с златошерстым блохастым чудовищем, леди Сафина принялась показывать свои платья и удивительно чудных куколок из фарфора, платья на которых ничуть не уступали своей красой и изысканностью настоящим дамским одеждам. Шайхани плеснула себе в чашу еще вина, взяв вишенку с блюда и положив ее в рот. Среди этих дамочек и старых дряхлых леди она тоже была одинока.

Навострив уши и впившись в нее своими синими глазами, кошка прошлась по подоконнику рядом с балконом, у которого стояла Тамиран и, подняв острый хвост, украшенный полосками голубоватой шерсти, словно орнаментом, остановилась рядом и впилась глазами в девушку.

— Чего тебе? — скривила губы Тамиран, тут же чихнув и ощутив премерзкое першение в горле. Она отступила от кошки, глотнув вина.

— С-с-сафина… — прошипело животное тихо.

— Иди к своей хозяйке, — хмыкнула ей Шайхани.

— Из-з-змена, — прохрустела своим языком кошечка. И кто вообще научил ее этому слову? Тамиран снова закашлялась и отошла еще дальше, не спуская глаз с животного. Кошка тоже не отводила от нее острых зрачков.

— Что смотришь? — девушка ощутила себя дурой, ведя диалог с кошкой.

— С-с-с-смерть, — прошипела та, поминая своими лапами подушку, на которой устроилась. Тамиран, почесав нос, с прищуром переглянулась с мерзким животным.

Отстранившись подальше, Тамиран Шайхани поспешила удалиться к балкону, где свежий воздух избавил бы ее от слез и кашля, захвативших ее при контакте с кошкой. Изображавшие встревоженность леди уступали ей дорогу и интересовались, что с ней. Она наотмашь говорила им, что просто не может переносить кошек. О, суровая Вечность, а ведь в замке лорда Китса этих тварей и того более полным-полно.

Никто, в общем-то, не осудил Тамиран за то, что она предпочла дышать свежим воздухом на дворцовом балконе. Наверное, курицы в платьях чувствовали себя спокойнее лишь в обществе таких же как они. Теперь в приемной зале играла музыка и некоторые леди пустились в пляс. Дурнушка-лютнистка бренчала на инструменте, а карлик с огромной головой в цветастом костюме шута с бубенцами, которого притащил с собой лорд Тисерий для забавы, плясал под нее и перекатывался, насвистывая в такт веселой мелодии. Леди Сафина с гостьями смеялись и хлопали.

Ее кубок с вином наполовину опустел и, вместе с тем, Тамиран чувствовала, что уже слегка охмелела. Винные пары брали свое. Арвейдиан, раскинувшийся перед ней с этого балкона имел еще более прекрасный вид, чем снизу. Ишерон, который она помнила и в котором росла с детства, не имел таких высоких башен, торчащих отовсюду, в нем не стояли гигантские храмовые комплексы и не серебрились на солнце дворцы. Город, в котором властвовал лорд Шепп был сплошь из домиков с красной черепицей из глины, а единственные высокие строения в нем виднелись за версту. Храм, да поместье с сторожевыми башенками. Высота балкона, с которого смотрела на прекрасный арвейдский город Тамиран, казалась, была выше любого пика храма зараннийцев в Ишероне.

В Ишероне… как легко зациклились ее мысли на доме. Доме, о котором она старалась не вспоминать столь уж часто. Теперь они не собирались выползать у нее из головы. Ишерон. Три журчащие реки. Соляр, гранаты и виноградники. Тамиран снова глотнула вина. Нет, ей нельзя туда возвращаться. Путь назад отрезан уже давно. Дейвиен отправится туда на эту свадебку леди Кетти, а следом вернется к ней. И сколько времени это займет? Она сбежала из родного дома с Редмаунтом, но, кто знает, питал ли Дейв к родной земле тот же страх, что сковывал ее. К тому же, Дейвиена наверняка захочет охмурить какая-нибудь курица… Девушка снова посмотрела на этих лепетающих леди в зале. Нет. Нет, исключено. Вернуться было нельзя.

— Позволите, миледи? — донеслось у нее за спиной. Тамиран обернулась, не сильно удивившись, завидев леди Киру. Судя по тому, как она переминалась в сапогах с ноги на ногу, гостья из Нёрдвастта тоже чувствовала себя здесь не в своей тарелке.

— Хотите подышать свежим морским воздухом? — уступила ей часть балкона Тамиран, оперевшись на поручень. Девушка кивнула, подойдя и встав рядом. Она обратила взгляд к пристани, выходящей на море и сделала глубокий вдох.

Из всех дам на этом приеме леди Кира была единственной, облаченной не в платье, а в бриджи и широкий простой темный камзол. Через плечо ее была перекинута прелестная накидка в радуге и такой же расцветки пояс сиял золотой пряжкой. Королевская родственница заплела себе простецкую прическу, собирающую волосы на затылке, не в пример сложным украшениям здешних дам. Но даже с ней Кира из Нёрдвастта чувствовала себя скованной и постоянно поправляла шевелюру.

— Даже море здесь пахнет иначе, — задумчиво ответила леди Кира, разглядывая его воды. — Хотя, всяко лучше душных дворцовых палат.

— Это верно. Хотя, знаете, иногда в жаркие дни, когда Соляр стоит высоко, воздух в моих краях бывал куда более затхлый, чем в любом дворце, — ответила северянке Тамиран. — Но я даже и не знаю, что хуже, горячий жар песка, нагревающий воздух или ледяной ветер, морозящий грудь, как тут.

— Если этот ветер морозит вам грудь, миледи, вам лучше никогда не отправляться на северные берега моих ледяных краев. Такая погода как здесь считается у нас приятной и погожей, — пустила смешок леди Кира. — Вы тоже здесь издалека? Прибыли с каким-то рыцарем, верно? — она вновь с интересом, не присущим благородной даме, осмотрела Шайхани.

— Я родилась в Ишероне. Недалеко от южных предгорий, где течет…

–…Крылья Мотылька? — довершила за нее Кира. Обычно, дамы не перебивали своих собеседников так резко. Однако, Тамиран была больше по вкусу эта честная манера речи северянки. — Я слыхала, там холодные течения. Наверняка спасают от жара.

— Потому мои предки и селились вдоль этих рек, — пожала плечами Тамиран. Речной народ в давние времена вел свой род с Сефида, расселяясь на север. Однако, сотни лет в чужом краю уже стерли все общее, что когда-то связывало их с Сефидским царством. Редкие простолюдины могли говорить на диалекте острова Сефид, а о вере в пророчицу Заранну и говорить не приходилось. Только оливковая кожа и черные волосы еще напоминали в крови жителей приречья, откуда те происходили.

— По вам легко сказать, что вы не из этих краев, леди?.. — приподняла бровь Кира из Нёрдвастта.

— Тамиран, — представилась девушка. — Мой отец из рода Шайхани, а мать рождена за хребтами Полумесяца.

— Да уж верю, что не в Арвейдиане, — безо всякого упрека сказала ей северная гостья. — У вас красивые волосы. Наши моряки часто травят байки о восточных красавицах с угольными глазами, и угольными волосами.

— Благодарю, — натянула улыбку Тамиран. — По вам тоже не скажешь, что мать ваша — из потомков арвейдского короля, — скорее подтрунивая над столь честным обсуждением ее внешности, ответила Шайхани. Леди Кира явно не увидела или не показала, что заметила в этом издевку.

Бабка леди Киры, принцесса Лайрин, некогда была выдана замуж за Мьора Фарроса, властителя Фарровых островов. А мать ее, Мьор Фарра, тоже стала залогом мира между северянами и фаррами, посредством брака. Таким замысловатым образом, как понимала Тамиран, через женское колено в леди Кире текла кровь властителей Арвейдиана, некогда носивших Лучезарную корону и теперь утративших ее. Но в лице ее не было ни капли арвейдского, разве что, странный серебристый отлив в глазах напоминал то же сияние, каким серебрились глаза у Ницаях. Однако даже сестра ее и брат Яхир куда больше напоминали арвейдов, нежели кузина принца Йоррана.

— Мать моя была больше крови фарров, чем в бабку-принцессу, как говорили мне те, кто их знал, — довольно прямо высказалась Кира из Нёрдвастта. — Я с младшеньких лет не помню свою леди-мать. А вы, право, думали, что я ряжусь в платьица и расчесываю снежно-чистые волосы, как арвейдская леди?

— Не совсем, — признаться честно, Тамиран вовсе и не думала об этой королевской родне прежде, чем встретилась с ними тут, на турнире.

— Ежели будете ходить в платьях у меня на родине, отморозите себе зад и все, что с ним рядом, пока поедете конем из Ассе в Нёрдвастт, — это легкое хвастовство явно забавило леди Киру. Ну, пускай.

— Для королевской племянницы вы удивительно просты и открыты, — так же не постеснялась своих мыслей Тамиран. — Это редкость в этих краях.

— Дак я и не из этих краев, — тоже просто ответила Кира, пожав плечами. — А мой венценосный дядюшка едва ли мнит меня своей близкой родней. Я буду с вами честна, даже наш прираспрекраснейший принц Йорран не часто удостаивает меня приглашениями на турниры, которые так любит.

— Однако вы здесь, — настояла Шайхани.

— Только и лишь потому, что я в свите с Раггвиром. Да и при этом мои родственнички не сильно были бы рады меня видеть, — причмокнула леди Кира, раскрепощенно оперевшись на край балкона. — Я, да и моя почившая матушка, напоминание для них о том, что не каждую войну дражайший дядюшка Роллад может вести с равным успехом.

Да, пожалуй, леди Кира тут была права и суть Тамиран понимала. Не приведи Мьор Роллад войну с северянами к крайне шаткому и условному белому миру, сестра его не вышла бы за какого-то северного ярла и самой леди Киры на свет бы никогда не родилось. Дитя разменных монет при заключении мира, она наверняка мозолила глаза венценосной семье Мьоров, которые, в общем-то, получили свою корону за счет хитрости, упорства и доли удачи, как говорили одни. Или же за счет вероломства и предательства, как шептали в тенях другие.

Королевский род из Арвейдиана постигла несчастная доля, которую отец или прочий ее собрат по вере, называл бы карой Вечности за безбожие. Много лет назад, после гибели наследника королевского рода, среди земель арвейдов, жителей долин Фарвейд и вмешавшимися островитянами под началом Мьора, началась кровопролитная война, в которой они хотели поделить власть. Однако, арвейдские рыцари шли по разные стороны баррикад, жители долин не отзывались на зов, жрецы пророчицы Заранны проповедовали о темных временах и грубая сила, железные кулаки и мечи с кораблями подарили Лучезарную корону Мьорам через сомнительное право тогда еще принца Гавейна претендовать на нее по матери-принцессе.

— Вы не слишком жалуете свою родню, верно? — с прищуром глянула на нее Шайхани, ощущая себя непрочно. Ей ли удивляться такому? Девушке, сбежавшей от собственной семьи?

— Люблю ее, как подобает всякому любить своих царственных родичей, — пожала плечами Кира из Нёрдвастта, поправляя свой радужный пояс.

— Родственная любовь по вассальной клятве, значит? — она улыбнулась.

— Мой народ никогда не приносил фаррам вассальных клятв, — уперлась девушка руками в бока, явно возмутившись, но с некой гордостью. — Они зовут нашу землю холодной и безжизненной, но это лишь из зависти. В Нёрдвастте поздней весной до середины лета из-под снега пробиваются голубые цветы. Жизнь, закаленная суровыми краями, делает их вдвойне прекрасными, — в ее голосе прозвучало что-то вроде нежности.

— Как цветы могут прорастать сквозь снег? — девушка, по правде, не поверила рассказу. — Говорят, что ваши северные марки сродни пустыне изо льда, — сказала Тамиран.

— А я слышала, говорят, будто в Земле Радужных Цветов у бордельных девок по шесть рук. Люди любят рассказывать сказки, леди Тамиран, — с легкой издевкой сказала ей Кира.

— О вашей земле ходит немало сказок. Говорят, что женщины на севере бьются в одном строю с мужчинами, и, словно мужчины, берут себе в жены других женщин, — ответила издевкой на издевку Шайхани. — И что мужчины ваши умеют превращаться в медведей. — Тамиран вспомнила предания о Цав Рансгаре.

— Ага. И между ног у них такой же, что у медведя, — чуть ли не рассмеялась Кира. — Сказками полнится земля, леди Тамиран. Да, мужчины наши суровы, и женщины не уступают им. Однако, сказки всегда приукрашают то, что можно увидеть в действительности, — пожала плечами девушка. — Да, я тоже предпочитаю скачкам сечу. У нас в «пустыне из льда» женщины умеют махать топорами, — расплылась в улыбке Кира. — Хотя я, буду честной, предпочитаю что поувесистее. Скажем, булаву.

— И вы удержите в руках булаву?! — удивленно покосилась на нее Тамиран.

— Еще и махнуть пару раз ей смогу, пока кому не поздоровится, — посмеялась леди Кира. Приглядевшись к ее рукам под камзолом, Шайхани уверилась в том, что она не врет. В отличии от худых ручонок здешних дам, ее крепкие предплечья и жилистые пальцы походили на крестьянские.

— Если и женщины ваши сражаются, что мужчины, нет смысла спрашивать, почему островные люди считают вас грозными соперниками, — слегка тихо, но все же четко, сказала Тамиран.

— Естественно, ведь мои братья и сестры сумели напомнить им, что на любую силу, даже если она смогла отвоевать себе корону, найдется всегда сила поболее, — гордо приподняла подбородок Кира. — Даже грозного кита на море может перекусить пополам левиафан.

— С таким успехом вы и сами могли бы стать королевой, — пустила смешок Тамиран, — раз только воинская удаль решает, на чьей голове будет держаться корона.

Леди Кира странно покосилась на нее, с прищуром глядя на Тамиран.

— Вы, видимо, плохо знакомы с религиозными обычаями наших дражайших почитателей пророчицы Заранны, огня и волшебной короны, — голос ее тоже прозвучал тихо. — У нас на севере нет Часовен Очага и большинство моих братьев сохранили веру предков. Однако даже мне известно, что нельзя просто так… претендовать на Лучезарную-то корону.

— Однако вы, каким-то чудом, сестра принца и племянница короля, — язвительно бросила Шайхани, пожав плечами. — Может я и впрямь воспитана в чуждом для этих земель обычае, но, поверьте, я с Дейвиеном, моим дражайшим сиром, объездила долины и северные побережья вдоволь. Я много что слышала о Лучезарной короне, Мьорах и короле Гавейне в частности, леди Кира, — теперь она говорила уже почти шепотом.

— Вы все же их далеких краев, леди Тамиран и… — замялась она.

— Я выгляжу непривычно для здешних дам, верю в иные истины и молюсь иначе, чем они. Как и вы, леди Кира, верно? — улыбнулась она ей краями губ. — Так чем же мы с вами отличаемся для них, этих арвейдских господ?

— Холодный лед севера и удушливо жаркий юг — две стороны, безусловно, далекие от Арвейдиана, однако, мы с вами не схожи, — с этим Тамиран не могла спорить. Кира из Нёрдвастта была ничем на нее не похожа. Черные локоны Тамиран отличались густым цветом ночи даже не фоне ее темных волос, как и черные ее глаза. Оливковая кожа Шайхани едва ли была схожа с потертым и закаленным ветрами севера лицом леди Киры из Нёрдвастта, но… Тамиран Шайхани знала, что северянка чувствует здесь то же, что и она сама. И как бы она не отрицала, этого не изменить.

— Безусловно, миледи, мы с вами что радужный холодный день против ночи, озаряемой прекрасной луной, — слегка грустно улыбнулась она ей, на этот раз без издевки. — Но в этом краю мы делим одну и ту же долю, что две стороны серебристой монетки.

— Какую же долю? — для приличия спросила Кира у Тамиран, хотя, конечно, и сама прекрасно это понимала.

— Мы всегда будем здесь чужими, — сказала она леди Кире.