Швейцарец. Лучший мир
Сначала Алекс Штрауб переместился в пространстве. Из бывшего СССР – в Западную Европу. А потом ему пришлось совершить путешествие сквозь время из Европы XXI века в довоенный СССР. Он неоднократно пытался сделать будущее лучше. Однако «Закон разрушающего касания Алекса» неумолим. Герой не смог предотвратить ни Великую Отечественную, ни перестройку. Но главное – не сумел спасти собственную семью. В третьей книге цикла Алекс вновь отправляется в прошлое, на сей раз с грандиозным замыслом – совершить «ход конем» и перенести в будущее самого товарища Сталина. Может быть, это поможет переломить упрямый ход истории?..
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Швейцарец. Лучший мир предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Глава 1
В дверь кабинета Алекса негромко постучали, после чего она распахнулась и пожилая, но весьма ухоженная дама заглянула внутрь и спросила:
— Monsieur Alexander, bébé endormi, demain, comme d’habitude?[1]
— Oui, madame Valerie[2], — отозвался тот, отрываясь от экрана. — Comment s’est-il endormi?[3]
— Il parlait encore de maman[4], — вздохнула дама, после чего поинтересовалась: — Je devrais peut-être acheter quelque chose?[5]
— Non, pas besoin de quoi que ce soit[6], — Алекс отрицательно мотнул головой.
— Alors au revoir[7]. — Мадам Валери попрощалась и аккуратно прикрыла дверь. Невольный отец-одиночка ещё несколько мгновений пялился на закрывшуюся дверь, после чего тяжело вздохнул…
В первое мгновение после перехода Алекс испуганно заорал, стиснув сына и прижав его к груди. В голове метались дикие мысли. Что? Как? Почему?! Зачем, заче-е-е-ем… Эрика толкнула их в портал? Хотела убить Ваньку? Чушь! Она очень любила сына. Алекс знал это точно. Когда Эрика возилась с ним, её лицо всегда сияло таким счастьем… Тогда зачем?! Ведь она же прекрасно знала… А потом до него дошло, что она ни хрена не знала об опасности портала. Он… баран! Идиот! Дебил! Ничего ей не рассказал. К слову не пришлось, да и волновать лишний раз не хотелось. Женщины же временами такие мнительные. Мол, если портал убивает людей, то и ему самому тоже может грозить опасность. Вот она и решила… а что она решила? Отправить сына в безопасность? А почему не пошла сама? Ведь Зорге стоял у дальней стены… То есть он специально… Да хрен! Ему-то откуда знать, что Алекс умудрился не предупредить Эрику об опасности прохождения портала любым человеком, кроме него самого.
— Папа?!
Алекс вздрогнул и неверяще уставился на сына. Тот был… жив!!! Чёрт, как?!
— Мама де? — озадаченно поинтересовался Ванька, настороженно косясь на скальную стену, скрывающую потухший портал.
— Мама… — Алекс почувствовал, что у него запершило в горле. Блин, и что отвечать?
— Мама… она… ей понадобилось уехать. По работе. Мы с тобой пока побудем одни. Хорошо?
— Ошо, — согласно кивнул Ванька и сладко зевнул. Потом поёрзал у Алекса на руках и уснул, положив голову ему на плечо. Алекс же нервно огляделся. Ладно, с этой загадкой будем разбираться позже. Сейчас стоит сосредоточиться на более насущных опасностях. Не хотелось бы, чтобы их с сыном застал врасплох какой-нибудь «Арам с пистолетом».
Дом явно выглядел жилым, потому что в нём было чисто и тепло, а мебель и предметы обихода типа тёплой шкуры на полу, заменявшей ковёр, — свежими и незамызганными. Но никаких хозяев не объявилось. И вообще, никаких следов присутствия кого бы то ни было не просматривалось — ни брошенных книг, ни смятых покрывал, ни какой-нибудь чашки или стакана, забытых на столике. Всё чисто и аккуратно. У Алекса даже возникла ассоциация с шале, подготовленным под сдачу. Ну, типа тех, что предлагаются на всяких там Airbnb…
Поприслушивавшись ещё с минуту, он на цыпочках подошёл к стоящему у дальней стены дивану и аккуратно положил на него сына. После чего ещё раз огляделся и прислушался. Уже с другой точки. Похоже, никого. Может, действительно в доме никто не живёт и его держат под сдачу? Если так, то удачно, что они попали именно в тот момент, когда никто ещё не заехал. Ладно, сначала стоит точно убедиться, что в доме на самом деле никого нет, а затем заняться коррекцией планов, с учётом того, что он оказался в этом будущем не один, а с ребёнком.
Осмотр дома принёс разочарование в собственных аналитических способностях. Шале было жилым. Причём жило в нём полтора десятка человек. Просто в настоящий момент они куда-то уехали… А вот причина этого отъезда оказалась крайне неожиданной. То есть совсем всё прояснилось гораздо позже, когда Алекс уже обустроился и смог заняться основательным выяснением всех нюансов, но первый и очень жирный намёк был получен ещё тогда. Причём намёк этот отыскался в том месте, с которого осмотр и начался… Это было письмо, обнаружившееся в главном зале, на небольшом столике, оформленном как… ну-у… чёрт, да хрен его знает как это обозвать… алтарь, что ли?
Письмо оказалось написано неровным детским почерком. А адресатом, к его собственному удивлению, оказался… Алекс. Ну или кто-то, кто принял его имя:
«Дорогой князь До’Урден, мы, дети приюта «До’Урден», очень благодарны тебе за то, что ты нам помогаешь. Мы все хорошо учимся, слушаем наших нянь и заботимся о твоём доме. Он нам очень нравится, и мы жалеем, что ты можешь бывать в нём только один день в году. И чтобы тебе было не скучно, мы приготовили угощение. Пирог. А ещё мы собрали тебе немного денег и хотим, чтобы ты сам купил себе подарок, какой ты только захочешь. Чтобы ты весь следующий год вспоминал нас в твоём княжестве под землёй и не скучал». Дальше шёл список из одиннадцати детских имён и фамилий с их подписями и разными смешными рисунками в виде рожиц, звёздочек, цветочков и всего такого прочего. Алекс изумлённо прочитал это послание несколько раз подряд, но понять что-то, кроме того, что в доме никого нет, а пирог и деньги предназначены именно ему, так в тот раз и не смог. Слишком большой сумбур царил в тот момент в его голове…
Пирог оказался на месте. Как и шестьдесят семь швейцарских франков монетами и мелкими купюрами. Что было весьма кстати… Нет, в принципе, технология легализации у него была уже давно отработана — после стольких-то тактов… так что он имел при себе достаточно средств, чтобы обеспечить первоначальные траты. В основном в золотых монетах царской чеканки. Но это было именно золото. Причём обезличенное. А соваться туда, где его можно было поменять на современные деньги, без предъявления документов с ребёнком на руках — означало подставляться по полной. Так что деньги текущего варианта реальности на то, чтобы ребёнку хотя бы воды и булочку купить, оказались очень к месту. Алекс задумался… Ладно, будем надеяться, что в современных торговых центрах имеются детские игровые комнаты, где можно оставить ребёнка на пару-тройку часов под присмотром персонала. А этого времени ему вполне хватит на то, чтобы мотануться до тех мест, где можно по-быстрому обменять золото и сделать самые неотложные покупки. Те же памперсы, блин.
Ещё одним очень важным бонусом оказался «незапароленный» комп в его бывшем кабинете, ныне ставшем, судя по всему, кабинетом директора приюта. За компом Алекс просидел почти всю ночь…
Новый вариант реальности оказался вполне себе дружелюбным, очень близко повторяя его «изначальную». «Шенген»[8], соцсети и-и-и… снова распад СССР. Но разбор причин этого Алекс отложил на будущее. Не до того ему было в настоящий момент. Сначала нужно было понять, что делать с тем комом неотложных проблем, которые возникли перед ним вследствие столь неожиданного поступка Эрики. Чем он и занялся в первую очередь…
Первую неделю ему везло. Не то чтобы везде и во всём, но довольно часто. Видимо, после столь эпической подставы судьба решила слегка сыпануть ему немного удачи. Ну, в качестве хоть какой-то компенсации… А как ещё иначе можно объяснить то, что билет на скоростной поезд до Тулузы ему удалось купить с рук, прямо при выходе на перрон, то есть не предъявляя отсутствующих у него документов и не пользуясь также отсутствующей у него кредиткой? Или что соседкой по шестиместному отсеку типичного европейского сидячего вагона оказалась шустрая старушка, сразу же очарованная Ванькой, который отчего-то растерял свою обычную суровую сдержанность и разулыбался «бабушке»? А улыбка у него была точь-в-точь как у Эрики. То есть разящая наповал… И что, узнав о том, что они едут не к кому-то там знакомому или в забронированный отель, а просто наобум, причём Алекс только лишь «надеется найти жильё и работу», старушка категорично заявила, что «с ребёнком так поступать нельзя» и она не то что просто приглашает, а настаивает на том, чтобы прямо с вокзала они отправились к ней. Потому что у неё «большой дом в историческом месте» и «ребёнку там точно будет хорошо».
Место действительно оказалось историческим. Дом мадам Женуа находился в самом центре настоящего средневекового города-крепости под названием Каркасон, от которого до Тулузы было менее сотни километров. Ну как города — скорее городка. Если считать по русским меркам… Он прятался за двумя рядами крепостных стен, сохранившихся до настоящего времени.
Причём сама мадам Женуа, как выяснилось, жила в США, у дочери, удачно вышедшей замуж за американца, и свою недвижимость навещала всего пару-тройку раз в год. Так что большую часть времени дом стоял полностью свободным. И она уже через неделю предложила им «пожить у неё». Вследствие чего у них с Ванькой появилась, так сказать, «операционная база» на первое время.
В Андорре тоже всё прошло более-менее. Оставив Ваньку на недельку на попечение мадам Женуа, Алекс метнулся в Андорру-ла-Велья, где сумел получить доступ к части своих счетов. А на обратном пути завернул в Марсель, где благодаря вновь сработавшему «закону повторения криминального жизненного пути» запустил процесс получения документов. Несмотря на некоторые изменения в составе местной криминальной «команды», ключевые её игроки оказались теми же… то есть, вернее, некой сборной солянкой из «игроков» двух предыдущих тактов, только частично разбавленной совершенно новыми лицами, так что установление контакта прошло вполне успешно.
На руки документы удалось получить только через месяц. И наличие ребёнка всё же внесло свои коррективы. Так, его попросили хотя бы некоторое время не выезжать никуда далеко за границу. А за «охраняемую» и вообще… И по возможности избегать мест, запросы из которых, в случае чего, пойдут через центральный аппарат министерства внутренних дел. Ненадолго. На годик-другой. Иначе можно спалиться… Потом можно. Но понятно, что в ситуации Алекса этот «годик-другой» был синонимом «никогда». Так что дорога в США и Россию ему в этом такте была, считай, перекрыта…
В самой же Андорре на этот раз устроиться не удалось. Дом, который Алексу удавалось купить парочку предыдущих тактов, на сей раз оказался уже куплен каким-то толстосумом, которого предложение Алекса по выкупу совершенно не заинтересовало. А других домов, которые подходили бы им с Ванькой по удобству, уединённости и при этом достаточной логистической доступности, отыскать не удалось. Но зато удалось договориться о длительном съёме жилья с мадам Женуа, которая, несмотря на удивление, вызванное тем, что «бедный эмигрант» оказался не таким уж бедным, отнеслась к этой идее вполне благосклонно. Но не сразу.
— Я не люблю, когда в моём доме живут посторонние люди. Поэтому и не сдавала его, — заявила она сначала. Однако затем добавила: — Но вы вроде как мне уже не посторонние. К тому же такому славному малышу следует расти именно в таком историческом и величественном месте. Только тогда он сможет вырасти настоящим французом!
Слышать подобное от жительницы США было несколько неожиданно. Но Алекс сдержался и энергично закивал, натянув на лицо выражение абсолютной благодарности…
Первое, чем занялся парень, когда более-менее обустроился, это зарылся в местный вариант интернета, пытаясь разобраться в причинах столь экстравагантного поступка жены. Родить сына, обвенчаться и… отбросить всё это? А как же все её рассуждения о долге? Разве долг женщины не состоит, кроме всего прочего, ещё и в том, чтобы быть хорошей женой и матерью? Как и мужчины в том, чтобы быть хорошим мужем и отцом.
Увы, дело оказалось именно в долге. В том, как Эрика его для себя понимала. «Обезопасив», как ей казалось, мужа и сына, графиня фон Даннерсберг объявилась в Германии, где стала изо всех сил пытаться воспрепятствовать приходу к власти в стране национал-социалистов. Она выступала на митингах, а также собраниях промышленников и финансовых воротил, печатала статьи в газетах, где заклинала и требовала только одного: «Остановить нацизм!» Её не слушали, над ней смеялись, её называли сумасшедшей. Высший свет заклеймил её прозвищем «Красная графиня» и отвернулся от неё… А двадцать четвёртого марта тысяча девятьсот тридцать третьего года, на следующий день после принятия рейхстагом «Закона о ликвидации бедственного положения народа и государства», давшего канцлеру Германии и лидеру национал-социалистической рабочей партии Адольфу Гитлеру почти неограниченные полномочия, она попыталась убить его и была забита насмерть коваными сапогами озверевших штурмовиков, превратившими одну из самых красивых женщин планеты в окровавленный кусок мяса.
Прочитав это в первый раз, Алекс долго сидел, откинувшись на спинку кресла и стиснув веки, из-под которых всё равно вовсю катились крупные слёзы…
С СССР же всё оказалось… в полном соответствии с «законом разрушающего касания Алекса». Как он сам иронично называл выведенную им закономерность, согласно которой всё, чего он только не касался, сразу после этого становилось не лучше, а хуже.
Нет, первое время всё развивалось вполне себе нормально. И даже куда лучше, чем раньше. Например, на этот раз удалось справиться с одной из главных проблем, слегка затормозившей развитие промышленности в прошлом такте. А именно — с её кадровым голодом. В изначальной реальности он был решён за счёт рабочих рук тех крестьян, которые, влекомые голодом начала тридцатых, рванули из деревни в город. В предыдущем такте голода начала тридцатых удалось не допустить, но вследствие этого к тридцать третьему году у промышленности с рабочими руками образовался серьёзный дефицит. А в этот раз удалось решить и эту проблему. Причём способом, прямо противоположным тому, которым эта проблема решилась в изначальной реальности. То есть не голодом, а, наоборот, большим урожаем. «Ценовой манёвр», предпринятый советским правительством как раз в тридцать втором году, вследствие оставшихся у него с предыдущих лет запасов зерна, закупленного в США во время разгара Великой депрессии, резко обрушил цены на хлеб, вызвав тем самым разорение огромного множества единоличных хозяйств, оказавшихся неспособными окупить затраты продажей резко подешевевшего урожая. Потому что за приемлемую цену государство покупало зерно только у колхозов и совхозов, каковых в этом такте оказалось на тридцать второй год раза в полтора меньше, чем даже в предыдущем. Не говоря уж об изначальной реальности Алекса. Но ненадолго. За тридцать второй и следующий за ним тридцать третий год суммарная численность «коллективных хозяйств» резко возросла, увеличившись почти в семь раз. Вследствие чего общая площадь земель, обрабатываемых подобными формами хозяйствования, к исходу тридцать третьего года охватила почти восемьдесят процентов всего пахотного клина. Так что сплошная коллективизация в этом варианте реальности вполне себе состоялась. Правда, произошло это на три-четыре года позже, чем в изначальной реальности, и на год-два попозже, чем в предыдущем такте, зато с куда меньшими потерями. Хотя доморощенные либералы, и на этот раз вполне себе расплодившиеся на «останках» развалившейся страны, вовсю драли глотки по поводу «чудовищных стотысячных потерь, которые русский народ понёс от преступной коллективизации». А вот потом дела пошли куда хуже.
Преобразование страны в сторону от идей ортодоксального марксизма под влиянием принесённых им материалов Сталин с Кировым и Фрунзе начали ещё до его нынешнего ухода в будущее. Ну а после него они развернулись куда круче. Что многим в партии сильно не понравилось. Причём, похоже, особенно тем, кто в другом варианте истории пошёл за Троцким. Попались Алексу в материалах несколько приметных фамилий… Так что и так нарастающее в партийной массе глухое недовольство группой Сталина — Кирова — Фрунзе, по мнению многих «старых большевиков» с ещё дореволюционным стажем, «узурпировавшей власть в партии и стране», на этот раз вырвалось наружу и оформилось созданием группировки, которую возглавили Зиновьев и Каменев, а также примкнувшие к ним Смирнов, Бухарин и Енукидзе. Они призвали «партийные массы» противодействовать «оппортунизму руководства» и его «отступлению от идей марксизма», как стали именовать новую политику Сталина со товарищи, и, войдя в смычку с руководством Коминтерна, эта группировка сначала заблокировала все предложения «антипартийной группы Сталина — Кирова — Фрунзе» по организации совместного фронта коммунистов и социал-демократов в Европе. А потом и дала ей бой на XV съезде ВКП(б).
Это привело к целой серии катастроф. Сначала разразившиеся дрязги позволили всем тем фашистским или, как минимум, полуфашистским режимам, которые и в прежней истории захватили власть в Венгрии, Прибалтике, Австрии и самой Германии, снова сделать это. А ведь такие операции были разработаны… Например, единый блок коммунистов и социалистов вполне мог получить на обоих — и июньских, и ноябрьских — выборах тридцать второго года в Германии большинство голосов и провести на место канцлера своего человека. Да и не было бы в этом случае никаких ноябрьских выборов. Но не срослось… Сталин, конечно, после прихода Гитлера к власти на своих оппонентах потоптался основательно, вменив им в вину всё произошедшее, но это не привело их ни к какой переоценке собственных действий, а только добавило злости. А вот реакция Иосифа Виссарионовича, причём, не исключено, именно под влиянием усилий Алекса, так сильно «топившего» за предотвращение «сталинских репрессий», на этот раз оказалась куда мягче и-и-и… ну, назовём это «беззубей». Вследствие чего, потерпев пусть и не безоговорочное, но поражение на съезде, эта группировка решила добиться своего через вооружённый переворот, втянув в него часть руководства Наркомата обороны и командование Московского военного округа. Переворот начался выступлением частей Московского гарнизона, который возглавил Тухачевский, также присоединившийся к заговору, оформившемуся в партийной верхушке к середине тридцать пятого года, вследствие которого Сталин и Фрунзе были убиты прямо во время парада на трибуне Мавзолея, а Киров схвачен и расстрелян через три месяца после публичного показательного процесса… После чего партия и государство, как было объявлено, «вернулись к ленинским нормам коллективного руководства», продержавшимся, впрочем, очень недолго. Уже через год «под нож» пошли Зиновьев и Каменев, потом настала очередь Енукидзе, Тухачевского и большой группы лидеров «путча» рангом поменьше, а затем развернулась такая кровавая вакханалия, которую историки этой реальности вполне закономерно обозвали «бухаринскими репрессиями». Итог для страны был суров — срыв выполнения планов второй пятилетки, повторение почти всех ошибок, совершённых в «изначальной» реальности Алекса (ну дык к руководству страны пришли люди, исповедовавшие точно те же ценности и обладавшие совершенно тем же мировоззрением, что и в «изначальной» реальности Алекса, — от «солидарности мирового пролетариата» до «малой кровью на чужой территории»), а также совершение множества новых. Например, Бухарин сумел-таки обеспечить республиканцам победу в Испанской гражданской войне. Но результатом этого, по мнению большинства историков, стало заключение перемирия между немцами и англичанами в марте сорок первого года и куда более быстрая «сдача» англичанами Греции, последствием которых стала несколько бо́льшая, чем ранее, численность сил вермахта и люфтваффе, сконцентрированных на Восточном фронте. Вследствие чего немцы напали на СССР уже пятого мая, получив в своё распоряжение ещё полтора месяца хорошей погоды, которыми сумели воспользоваться по полной… И хотя англичане уже в сорок втором, когда стало ясно, что СССР, как минимум, удержался и способен сопротивляться, нарушили перемирие, атаковав немецко-итальянские силы в северной Африке, что, вкупе с тем, что уже было сделано к моменту ухода Алекса в будущее, позволило Советскому Союзу снова выиграть войну, но победа на этот раз обошлась в тридцать один миллион погибших. То есть даже больше, чем не то что в предыдущих тактах, но и в изначальной реальности Алекса… Вишенкой же на торте для него стал факт того, что во время всё же состоявшейся в этой реальности перестройки, опять закономерно закончившейся обрушением СССР, местные «демократы новой волны» подняли на щит «невинно убиенного» Сталина, который, как следовало из их слов, был истинным демократом и народолюбом и изо всех сил противостоял «кровавому диктатору Бухарину». И потому был им безвинно убит…
А вот с флотом, к крайнему удивлению Алекса, отчего-то в этом такте всё оказалось куда лучше, чем в прошлом. Возможно, потому, что к моменту путча вся работа уже была вполне налажена. Так что даже репрессии, которые на этот раз, впрочем, оказались всё-таки пусть и немного, но менее массовыми, чем в изначальной реальности Алекса (кое-какие цифры он помнил), хотя и куда больше, чем в большинстве предыдущих тактов, да и оказались в этот раз направлены в основном именно на самую верхушку. Так что инженерно-технический персонал в основном вполне сохранился.
Короче, на этот раз к войне успели построить тринадцать крейсеров — семь тяжёлых и шесть лёгких, а новых эсминцев наклепали ажно пятьдесят восемь штук. После Таранто[9] на всех крейсерах и эсминцах поменяли все двенадцати — и семимиллиметровые пулемётные установки на четырнадцати с половиной миллиметровые, что сделало оба типа советских крейсеров самыми защищёнными от атак авиации. Ну, как минимум, на начало войны. Вследствие чего практически всеми в мире признавалось, что флот СССР оказался наиболее приспособлен именно к той войне, которую ему пришлось вести. Да и вёл он её весьма успешно.
Алексу удалось раскопать на местном варианте Ютуба ролик, в котором какой-то блогер-американец провёл анализ разных флотов времён Второй мировой войны. Так вот про советский флот он высказывался вполне комплиментарно:
«…и наконец, переходим к самому вкусному блюду, а именно — флоту Советской России, или, как он тогда назывался, RKKF. — Парень на экране махнул рукой в сторону, и за его спиной возникла и заполнила весь фон фотография нескольких кораблей, идущих полным ходом строем фронта.
Почему я сказал «самое вкусное»? — Парень ухмыльнулся. — Да потому, что итоговые оценки именно этого флота оказались наиболее далеки от предварительных. Если до начала Второй мировой войны редко какой военно-морской деятель или морской аналитик не удержался от соблазна поиздеваться над «тупыми комми», затратившими огромные средства на то, что все поголовно называли «недофлотом», «никчёмными лоханками» и «жалкими клонами германского паллиатива», то во время войны внезапно оказалось, что «комми» попали в яблочко. И что их корабли куда более отвечают требованиям именно той войны, которую им пришлось вести, чем что бы то ни было, построенное всякими снобами вроде англичан или французов. Более того, даже наши умники из DON[10] всего лишь через несколько месяцев после вступления США в войну бросились, высоко поднимая колени, изучать опыт боевых действий русских, мгновенно забыв все свои шутки по поводу их «недофлота». Так что начнём мы, пожалуй, с того, как вообще у русских появились подобные корабли.
Тут фон за спиной парня очередной раз изменился, превратившись в фотографию какого-то весьма потрёпанного корабля не очень больших размеров, в небе над которым виднелось несколько старинных бипланов.
— После окончания Гражданской войны экономика Советов оказалась настолько сильно разрушенной, — неторопливо начал парень, — что всем было ясно, что для достижения хотя бы того уровня, который имела Российская империя к началу Первой мировой войны, новой России потребуются десятилетия. А это означало, что обычный путь развития флота, вершиной которого для государств того времени являлись эскадры линкоров, для советской России оказался закрыт. Поэтому одним из самых важных вопросов, которые встали перед новым, коммунистическим правительством России, стал вопрос: как стране, омываемой двумя океанами и несколькими морями, обеспечить защиту своих интересов или хотя бы своих границ без сильного флота? — С этими словами парень повернулся и махнул рукой в сторону фона. — Здесь мы можем видеть, как «комми» начали решать возникшую перед ними дилемму. Эта фотография была сделана на совместных учениях морских и воздушных сил, которые были проведены в мае тысяча девятьсот тридцатого года на Балтике, неподалёку от Кронштадта. Учения проходили под руководством narodni komisar po voenim i morskim delam Михаила Фрунзе. — Парень произнёс наименование должности на русском языке, смешно коверкая слова. Похоже, он считал, что подобный языковый экзерсис — это круто и хорошо подчёркивает уровень его знаний о предмете рассказа.
— Это были первые учения, во время которых была совершена попытка оценить степень угрозы боевым кораблям в случае массированного применения авиации. Именно массированного, потому что опыты по использованию авиации против кораблей к тому моменту были проведены уже во многих странах. Но вот учений, в которых было задействовано столько кораблей и самолётов, а в них участвовал почти весь наличный корабельный состав Балтийского флота, способный отойти от причальной стенки, и аж четыре авиационных полка — никто ещё не проводил. И хотя задействованная авиация была представлена уже довольно устаревшими даже на тот момент бипланами «R-1», являвшимися клонами de Havilland D.H.9A образца ещё тысяча девятьсот шестнадцатого года, результаты этих учений, по оценке мистера Фрунзе и подчинённых ему командиров, оказались весьма впечатляющими. — Парень торжественно воздел вверх палец. — Но мы не будем углубляться в их историю слишком уж и подробно. Просто знайте, что по результатам этих учений был сделан вывод о том, что именно авиация в скором будущем станет самым опасным противником военного флота. И этот вывод Советы совершенно устроил!
Молодой человек покровительственно усмехнулся в объектив, после чего продолжил:
— Ну ещё бы! Красные посчитали, что нашли способ, не тратя деньги на огромные и бешено дорогие игрушки типа линкоров или линейных крейсеров, заиметь возможность вполне надёжно защитить свои берега и прибрежные воды от мощных военных флотов imperialistov. Не верите? Давайте посчитаем! Согласно выводам военных экспертов, обрабатывающих результаты учений, для гарантированного потопления одного линкора требовалось послать на него в атаку полк ударных самолётов, то есть бомбардировщиков или торпедоносцев. А это всего лишь около трёх десятков аппаратов. Крейсер требовал эскадрильи. Эсминец — звена. Стоимость одного самолёта условно примем равной пятидесяти тысячам долларов. Хотя эта цифра, скорее, относится к аппаратам времён уже середины сороковых годов, а не конца двадцатых, но пусть… Так что общая стоимость полка ударных самолётов составит полтора миллиона долларов. Стоимость же линкора типа «North Carolina» составила семьдесят семь миллионов долларов. В пятьдесят с лишним раз больше! А, скажем, «Iowa» стоили уже около ста миллионов… Не менее впечатляющим соотношение потерь окажется, если посчитать его не через финансы, а через человеческие жизни. Даже в случае поголовной гибели всего авиаполка, брошенного в атаку на линкор, что, естественно, вряд ли случилось бы в реальности, потери атакующих составят, в зависимости от типа самолётов, принимающих участие в атаке, и, соответственно, численности экипажей, — от полусотни до сотни человек. Экипаж же линкора насчитывал от тысячи восьмисот человек для кораблей типа «North Carolina» и до почти трёх тысяч для «Iowa», — тут парень залихватски подмигнул в камеру. — Вы же понимаете, что с таким соотношением затрат и прибылей уже можно делать приличный бизнес!
Сделав паузу, блогер протянул руку влево, за обрез экрана и выудил банку пива. Вскрыв её, он сделал шумный глоток, после чего продолжил:
— Однако, как вы понимаете, военный флот нужен не только для защиты собственных берегов. У него множество других не менее важных задач — охрана и сопровождение конвоев, высадка и огневая поддержка десантов, демонстрация флага у чужих берегов и на других континентах, в конце концов. Так что, даже если согласиться с тем, что русские нашли способ справиться с эскадрами линкоров imperialistov, строить корабли им всё равно пришлось. Вот только строить они их принялись с учётом всех сделанных ими самими выводов. Вы спрашиваете, что же это значило? А вот что. — Парень снова на мгновение прервался, сделал ещё один глоток из банки и махнул рукой в сторону фона, который в очередной раз изменился, превратившись в схему башенной установки. — Во-первых, русские практически полностью отказались от орудий, не способных стрелять по самолётам. Практически, потому что один тип подобных орудий у них на кораблях все-таки был. Это — главный калибр тяжёлых крейсеров типа «Chapaev», являющегося отнюдь не «клонами немецких паллиативов», как о них говорили, а развитием и серьёзной переработкой немецких «карманников» под задачи, стоявшие перед RKKF и в соответствии с воззрениями русских. Что превратило их из «недостаточно быстрых дальних рейдеров» во вполне приличные тяжёлые крейсера и отличные корабли поддержки десанта. Но эти одиннадцатидюймовые монстры у русских оказались единственным флотским калибром, не способным стрелять по самолётам. «Комми» настолько жёстко соблюдали это требование, что, например, полностью отказались от вооружения своих крейсеров весьма популярным в то время в мире калибром в шесть дюймов и вооружили свои лёгкие крейсера типа «Sverdlov» и эсминцы универсальными орудиями калибра 5,12 дюйма, вследствие чего их лёгкие крейсера до начала войны всеми считались недовооружёнными. Зато во время войны они оказались настоящим кошмаром для люфтваффе. Да и в качестве кораблей поддержки десанта они зарекомендовали себя выше всяческих похвал, компенсируя уменьшенный калибр впечатляющей скорострельностью. Конечно, в прямом боестолкновении с противником, вооружённым шестидюймовками, которые немцы, например, чуть позже начали ставить даже на эсминцы, русским, при прочих равных, вероятно, пришлось бы нелегко. Но в том-то и дело, что за всё время войны русские корабли поучаствовали в подобных столкновениях считаное число раз! Да и о «прочих равных» в них и речи не шло. Зато схваток с авиацией русские моряки наелись от пуза… — Фон за спиной парня снова сменился. На этот раз старая фотография изображала авианалет на идущий полным ходом отряд кораблей, все орудия которых были задраны в зенит и изрыгали непрерывный огонь. — Но это ещё не всё. Исходя из сформулированных по итогам учений представлений о будущей войне на море, а также из крайней ограниченности собственных ресурсов, русские выработали весьма необычный подход к конструированию и вооружению кораблей. Тогда он породил целую волну насмешек. Русские корабли почти повсеместно именовались «неудачными конструкциями, созданными по изначально ошибочно сформулированному техническому заданию». Например, их эсминцы были на несколько узлов медленнее любых других, проектируемых и строящих в то же время. Их тяжёлые крейсера несли бортовую броню в полтора, а то и в два раза тоньше, чем их одноклассники. Что вообще-то выглядит весьма удивительным на фоне того, что русские бронировали свои эсминцы и даже торпедные катера. Да-да, представьте себе, русские ещё в начале тридцатых годов начали строить катера, у которых боевая рубка и палуба в районе расположения двигательных установок были прикрыты бронёй. Тонкой, противопульной, но бронёй! У эсминцев же кроме этого бронировались ещё и орудийные башни. Но дело в том, что подобный подход русских опять же был вызван тем, что они решили в первую очередь максимально защитить свои корабли от того врага, который они считали главным. То есть от авиации! Именно отсюда и это пренебрежение скоростью, и тонкое, но куда более развитое бронирование. От тяжёлой бомбы не очень-то спасёт и в разы более толстая броня, зато для защиты от осколков и авиационного вооружения такой вполне хватит. И, как показал опыт войны, они оказались полностью правы! Ну, во всяком случае, в отношении той войны, которую пришлось вести именно их флоту…
Парень вновь отхлебнул пива, после чего продолжил:
— И ещё один интересный момент. — Фон за его спиной снова сменился, на этот раз представ в виде конструкторского чертежа башенной артиллерийской установки, вооружённой двумя орудиями. — Это, — парень небрежно махнул рукой, — двухорудийная установка типа БУ-2-130, — единственная орудийная установка Советов, калибра 5,12 дюйма, во всём RKKF. — Он ухмыльнулся. — Да-да, дорогие мои, всё так. Если наши знаменитые Mark-12 выпускались в четырёх вариантах установок — открытая на центральном штыре и на кольцевом погоне, а также закрытые одно — и двухорудийные на кольцевом погоне, — то русские выпускали всего один вариант — закрытая двухорудийная установка на кольцевом погоне. Всё. Других нет. Не нравится — не покупайте. — Парень широко усмехнулся и развёл руками. — Скажу более, это была самая распространённая артиллерийская установка RKKF среднего калибра. Все остальные, а Советы выпускали ещё спаренную 10,5-см установку, которую они разработали на базе той, что прикупили у немцев вместе с проектом «карманников», а также и 85-мм опять же двухорудийную установку, были выпущены в суммарных объёмах, составивших не более половины от БУ-2-130… Но зато эту установку они отработали от и до! — Парень допил банку и картинным жестом швырнул её куда-то влево, после чего продолжил:
— Впрочем, русские вообще показали себя сторонниками крайней стандартизации. Знаете, сколько у них было типов корабельных турбин? Один! GTZA-27, производившиеся на трёх заводах, мощностью образцов первых серий в двадцать семь тысяч лошадиных сил, а последующих — в тридцать и тридцать три тысячи. Они их ставили и на тяжёлые, и на лёгкие крейсера, и на те и на другие по три штуки, и на эсминцы — по две, и на конвойные корветы, которые в RKKF назывались «storojeviki», — по одной штуке. А знаете, сколько у них было типов флотских дизелей? Два! Первый они ставили в качестве двигателей экономического хода на все свои корабли — от линкоров до корветов и подводных лодок, а второй, высокооборотный, — в качестве основных двигателей торпедных катеров и «malih ohotnikov». На торпедные катера они ставили по три D-18, а на «malie ohotniki», с которых, кстати, судя по всему, немцы и содрали если не конструкцию, то как минимум свою идею «раумботов», поскольку они строились в тех же корпусах, что и торпедные катера, конструкцию которых, уже, наоборот, русские прикупили у немецкой верфи «Lurssen» в те времена, когда кригсмарине ещё и не думал ни о каких торпедных катерах, по два. Именно благодаря подобному подходу, реально невозможному ни в какой другой экономике, кроме советской, «комми» и удалось весьма недорого построить вполне приличный флот, показавший себя в войне очень и очень неплохо…
Поработав ещё полтора часа, Алекс почувствовал, что его начало клонить в сон. С хрустом потянувшись, он закрыл рабочий файл и по устоявшейся традиции перед сном поднялся в комнату к сыну. Ванька спал на боку, скомкав одеялко и засунув его между коленей. Мальчишка его не подвёл. И сначала — когда они добирались до Парижа, ночуя в случайных местах, потому что без документов ни в один приличный отель было не устроиться, он, как маленький солдат, стойко переносил все выпавшие на их долю «трудности и лишения», и потом. Ну а тому, как ему удалось очаровать мадам Женуа, Алекс удивлялся до сих пор… И теперь, когда им удалось наконец обустроиться, он вполне спокойно принял то, что ему достаточно долгое время придётся пожить с папой и новой няней, а не Маргаритой Ниловной, к которой он успел привязаться в Москве. И только иногда, причём исключительно в момент, когда они были одни, позволял себе подойти к Алексу, забраться к нему на колени и тихо спросить:
— Папа, мама де?
Ну, или когда он уже почти засыпал. Как сегодня…
Постояв несколько минут, Алекс нагнулся и, поправив одеялко, тихо прошептал:
— Ничего, сынок, мама будет жива и с нами. Это я тебе обещаю…
Оглавление
* * *
Приведённый ознакомительный фрагмент книги Швейцарец. Лучший мир предоставлен нашим книжным партнёром — компанией ЛитРес.
Купить и скачать полную версию книги в форматах FB2, ePub, MOBI, TXT, HTML, RTF и других
Примечания
8
Шенгенское соглашение — соглашение об упрощении паспортно-визового контроля на границах ряда государств Европейского союза, наиболее зримым следствием которого стало полное снятие пограничного контроля на границах заключивших соглашение государств. Так что, въехав, например, в Польшу, можно доехать до Италии, Португалии или Норвегии, более ни разу не проходя пограничного контроля. В настоящий момент заменено Шенгенским законодательством.
