Выбиться в люди, или Разбиться вдребезги

Роман Кирлен (2024)

Книга о становлении крупного финансиста Владислава. В 1958 году мать отправила годовалого сына Влада к бабушке, передав на вокзале приглянувшейся женщине. После этой поездки мальчика спасла от смерти деревенская колдунья. В книге описываются поворотные моменты в детстве, юношестве и молодости Влада, его размышления. Он отрицает мораль и, сформировал свои ответы на вездесущие вопросы о жизни, смерти, любви. Он искуситель, исследователь темной стороны человеческой души. Встретив Светлану, он бросил аспирантуру и занялся финансами. В книге реальность жизни переплетена с психологией, физикой, эзотерикой, экономикой, философией и мистикой. Том 1. Временная обложка. Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Глава 5. Смерть и жизнь

Вскоре Влад перешел в десятый класс, и настало время определяться со своим путем в жизни, с выбором профессии. Без долгих размышлений, юноша выбрал путь исследователя материи, физика-теоретика. Ведь ему легко давалась математика и физика, и он не раз доказывал это, занимая призовые места на конкурсах и олимпиадах. Можно сказать, он любил эти предметы. Они были для него понятны и предсказуемы, его тянула их гармония, интеллектуальная сила и удивительная красота формул. Юноша проводил много времени, изучая законы физики, математические теоремы, пытался проникнуть, с их помощью, в суть явлений. Он считал своими лучшими друзьями великих ученых, таких как Архимед, Ньютон, Лейбниц, с которыми постоянно вел мысленные диалоги.

В последнее время его разум захватила Великая математическая теорема Ферма. Он был поглощен, он жаждал доказать ее. Влад изучал все новые и новые разделы математики, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, но теорема никак не поддавалась.

На дворе был солнечный октябрь, осень успела покрыть деревья разноцветными красками. На улице было еще тепло и можно было ходить не застегивая куртку. В один из таких осенних дней, класс Владислава отпустили на два урока раньше обычного. Юноша не пошел гулять с ребятами, а решил зайти в библиотеку, взять книги по математике, по разделу «Непрерывные дроби».

— Эти дроби, уж точно, приблизят меня к доказательству теоремы, — надеялся он.

У Влада было отличное настроение. Выйдя из библиотеки он направился домой. Его путь проходил через кленовую аллею. Прохладный ветерок бодряще дул в лицо, деревья были густо усыпаны янтарными и рубиновыми листьями, и на солнце они смотрелись богато и величественно. Он решил не упускать момент и принести эти листья домой, обрадовать бабушку. Он тут же стал собирать букет из разноцветных кленовых листьев. Вдруг где-то высоко в небе послышался крик птиц, юноша поднял голову и увидел прямо над собой высоко в небе летящий клин, одна сторона которого была несколько длиннее другой.

— Наверно утки, — подумал Влад всматриваясь. — А может журавли? Длинные шеи и особенный крик птиц совсем непохожий на кряканье уток, не оставил сомнений — это журавли. Он стал наблюдать за птицами. Его интересовала форма и синхронность их строя. Через мгновенье вожак замедлил темп, пропуская летящих следом птиц, его место, набирая скорость занял летящий по соседству журавль, а сам вожак переместился в хвост клина. Клин при этом синхронно сжался, ничуть не сбавляя скорости и не нарушая общий строй, а затем также синхронно вновь растянулся. — Здорово! Вот эта сила аэродинамики в действии, — восторженно подумал Владик. Еще какое-то время он наблюдал за клином, пока тот не скрылся за горизонтом. С удовлетворением от увиденного, и еще больше желая стать физиком и знать как все устроено, он продолжил свой путь домой.

Подойдя к дому, и поднявшись по ступенькам, юноша позвонил в дверь. Он знал, что бабушка дома и сейчас откроет ему. Она всегда встречала его со школы, кормила и расспрашивала о новостях. Еще раз, посмотрев на неаккуратно торчащие кленовые листья в его руке, он решил поправить букет. Когда он закончил, то вытянул руку и оценивающе взглянул. — Красотища! — сказал он, глядя на роскошный букет.

— Так! Сколько я здесь жду? Почему мне никто не открывает? — озадаченно подумал он.

Юноша ухом прижался к двери и вслушался. Никаких шагов и голосов. Полная тишина ждала его за дверью.

— Странно, — подумал он. Еще раз нажал на звонок и, не снимая с звонка палец, стал считать вслух: «Раз, два, три, четыре, пять,… десять». За дверью ничего не изменилось. Было тихо как и прежде. Прекратив звонить, он кулаком постучал в дверь. Снова тишина.

— Ну бабуля, глухая тетеря! — гневно прошептал он, и поставив свой портфель на бетонный пол около двери, свободной рукой начал искать ключи. Когда ключи были найдены, юноша, наконец, открыл дверь и вошел в квартиру.

— Бабуля я дома! — громко крикнул он, положив букет листьев на полку в прихожей. Снимая куртку и ботинки, он прислушался. Было слышно, как вода бежит по трубам, слышны шаги на лестничной площадке, но никаких звуков от находящегося в квартире человека, он не слышал.

— Может заснула или ушла в магазин? — подумал он.

Оставив портфель в прихожей, Влад зашел в ванную помыть руки.

— Но все же, где бабушка? Почему она с утра ничего мне не сказала, не предупредила? Кто накроет мне стол? Неужели я сам должен готовить себе обед? — вопросы в его голове не давали покоя.

Он решил проверить квартиру. Выходя из ванной, Влад взглянул на лежащий на полке букет.

— Наверняка бабуля все же дома, — предположил он, и радостно взял букет в руки.

Влад пошел на кухню. Никого. Открыл дверь и заглянул в свою комнату. Никого. Затем открыл комнату родителей. Тоже никого.

Собираясь закрыть дверь родительской комнаты, он обратил внимание на стол. Обычно стоящий возле стенки, сейчас стол был раздвинут в длину и стоял посредине комнаты. На нем лежало что-то массивное, накрытое простыней.

— Похоже на лодку, — подумал он и, войдя в комнату, медленно подошел к столу. Любопытство не давало ему покоя. Он взял за край, свисающей простыни, и приподнял ее.

— ААА!.. — испугавшись, Влад резко отпрыгнул назад и машинально разжал руку с букетом. Яркие разноцветные листья взлетели вверх и с шорохом рассыпались по всей комнате, упав на простынь и… на, торчащие из под нее, голые человеческие ноги.

Его сердце забилось сильно-сильно, отдавая своими ударами в виски, на лбу выступил холодный пот. Он какое-то время стоял опешив. Затем попятился назад и побежал к себе в комнату, плотно закрыв дверь. Прыгнул на диван, поджал ноги и сидел так, как ему казалось, целую вечность. Его всего трясло. — Кто это? Почему на столе? — проносилось в его голове. Придя в себя и немного успокоившись, он обратил внимание, что в его комнате находятся аккуратно сложенные вещи родителей. Что все это значит? Он решил прояснить ситуацию. Юноша встал с кровати и, преодолевая свой страх, медленно направился в комнату родителей.

Здесь все было как и прежде: посередине комнаты стоял стол, а вокруг него были разбросаны яркие разноцветные кленовые листья. На ближнем крае стола, небрежно лежащая простынь, приоткрывала чьи-то голые ноги. Приглядевшись, он отчетливо увидел под простынью очертания человеческого тела. Он подошел к столу. Холодящее чувство сковывало его. Однако набравшись смелости, юноша резким движением руки скинул простынь на пол.

Прямо перед ним на столе с закрытыми глазами лежала его бабушка Настасья Никифоровна. Женщина была одета в плотную ночную рубашку, которая задралась и приоткрывала ее точеные ноги.

— Господи, бабуля! — вскрикнул он. — Но почему на столе? Зачем она легла на стол? — Влад мысленно задавал себе вопросы, на которые у него нее было ответа. — Бабуля, что с тобой? — тихо сказал он, пытаясь понять, что происходит, и аккуратно дотронулся до ее руки. Женщина не шелохнулась. У него возникло нехорошее предчувствие, и он принялся тормошить ее руку. — Бабуля вставай! Вставай! Что с тобой? Ее рука, под тяжестью своего веса, соскользнула и свисла со стола. Ни один ее мускул не дрогнул, женщина лежала неподвижно.

— Ты умерла? Ты мертвая? — сказал Влад вслух, и тут же, испугавшись сказанных слов, закрыл рот рукой. — Она умерла! Умерла! — раскатами отдавалось у него в голове. Как же так! Его сердце колотилось, набирая скорость.

…Что творилось у него в душе… Его любимая бабушка, которая только утром провожала его школу, с которой он делился своими секретами, сейчас лежит дома на столе как мебель, как безмолвная вещь… Бред какой-то! Неужели я больше не увижу ее? Она больше меня не обнимет, не поддержит, не приготовит обед? Она кажется всю жизнь была со мной, и сейчас что? Ее нет? В его голове пронеслись теплые воспоминания. Страх сменился отчаянием, на душе стало горько, ах как горько, невыносимо горько. Он схватил руками свою голову и впился в нее пальцами. Его поглотила печаль. Влад стал всматриваться в черты лица своей бабушки.

Лицо Настасьи Никифоровны было спокойным и умиротворенным, оно казалось каким-то молодым, морщинки разгладились, нос немного заострился, уголки губ были приподняты. Он обратил внимание на ее чистую кожу, на лбу с правой стороны у ее виска, он заметил маленькую родинку, которую раньше почему-то не замечал. Чистый седой локон, нарушая общую идиллию, небрежно лежал на ее лице.

Его пальцы тут же медленно потянулись к этому локону, и как только дотронулись до него, в этот же миг, они превратились в бегающие рецепторы. Малейшие поверхностные прикосновения сразу отзывались во всем его теле. Он чувствовал небывалое количество оттенков ее прохладной, мягкой кожи и волос. Эти ощущения затрагивали какие-то глубинные слои его подсознания, он запомнил их на всю жизнь. Влад аккуратно убрал локон с ее лица.

— Может это сон такой… летаргический? — подумал он. Он прикоснулся к ее носу, задержав ладонь около ноздрей, и на несколько секунд закрыл глаза, затаив дыхание, пытаясь почувствовать хоть какое-нибудь движение воздуха. Но ничего не происходило. Он не чувствовал ни малейшего потока воздуха. Влад не мог поверить, что его бабушка умерла, что у него больше нет бабушки, у него больше нет его части.

— Сердце! Если оно бьется, тогда она жива! — еще одна надежда озарила его сознание. Юноша ухом прикоснулся к грудине женщины и зажмурился, превратившись в слух. Он стоял так около минуты, пытаясь уловить стук сердца или хоть какое-нибудь движение крови по венам. Но ничего не услышав, он сделал шаг назад, и сосредоточенно посмотрел на тело. Это был его первый опыт столкновения со смертью человека.

Ранее возникшее чувство печали стало сменяться новым для него чувством, чувством отрицания, отторжения к этому бездыханному, безразличному, мертвому телу. Спокойное лицо бабушки стало напоминать ему восковую фигуру какой-то чужой женщины. Он больше не чувствовал, что это тело ему родное, знакомое, он не чувствовал сострадания, а, наоборот, оно казалось ему искуственным, инородным.

— Ему, этому телу, абсолютно все равно на меня. В чем его польза? — думал он, глядя на тело бабушки. Влад стал злиться на Настасью Никифоровну, что она покинула его так внезапно, взамен оставив свое жалкое, разлагающиеся тело, которое так немощно и так ничтожно.

— Что стоит твоя любовь? Ничто! На тебя нельзя положиться! Ты обещала, что будешь со мной, пока я не устроюсь в жизни. Но ты… не исполнила свое обещание! Ты оставила меня! Получается… ты предала меня! И мне плевать на причину! — с горечью вел он внутренний диалог с Настасьей Никифоровной.

Вдруг послышался скрежет ключей. Влад направился в прихожую, закрыв за собой дверь родительской комнаты. В квартиру вошла его мать. С удивлением и настороженностью она посмотрела на сына, и спросила: «Сыночек, ты что так рано?»

— Мама! Почему бабушка на столе? Что с ней? Она умерла? — сразу спросил ее Влад.

— Ты был в комнате? Ты все видел? — испугавшись спросила мать, спешно закрывая за собой входную дверь, чтобы их разговор не был слышен соседям.

— Да, я видел! Бабушка лежит на столе. Что с ней?

— Сынок! — ответила Евгения, глядя ему в глаза. — Твоя бабушка… сегодня утром умерла, — медленно сказала она, сохраняя спокойствие.

— Почему? Ведь с утра все было хорошо. И почему она… на столе?

— Ты успокойся! Не переживай ты так! На стол мы ее положили, потому, что не хотели оставлять мертвую бабушку в вашей комнате, чтобы вас с Мариной не пугать, — спокойно, снимая обувь начала объяснять Евгения. — В морг ее заберут только завтра. И чтобы вам сутки не находиться с трупом в одной комнате, мы с папой… — продолжала она, снимая пальто.

— Мам, ты так спокойно все это говоришь! Я не понимаю! Тебе что, все равно? Все равно, что бабушки больше нет? — недослушав ее, раздраженно спросил Влад.

— Нет, мне не все равно! Конечно не все равно! Но, что тут поделаешь, она же уже старенькая была. Все люди в пожилом возрасте умирают, — спокойно ответила ему мать.

— Как это произошло? Расскажи! — требовал Влад.

— Твоя бабушка умерла сегодня утром, сразу как вы ушли в школу. А мне сегодня ко второму уроку надо было. Когда я собралась уходить, стала звать ее, чтобы она закрыла дверь. Бабушка не отвечала. Тогда я зашла к вам в комнату и увидела, что твоя бабушка лежит на диване и не дышит. Я сразу поняла, что это конец, — рассказывала Евгения сыну, развешивая верхнюю одежду на вешалки. Закончив с одеждой, она посмотрела на сына и спросила: «Есть будешь?».

— Есть? — удивленно спросил Влад, взглянув на мать с недоумением.

— А что здесь такого? Надо поесть, ведь ты не обедал. Кстати, у нас сегодня бабушкины щи… в последний раз. Я, вот, свежий хлеб принесла. Пойдем на кухню.

— Не хочу! — сказал он, и сев в прихожей на табуретку, неожиданно зарыдал, закрыв лицо руками.

— Ты это чего? — удивилась Евгения, ведь ее сын никогда не плакал. Она стала гладить сына по голове, и делала это как-то неуверенно.

— Роднее у меня не было человека! — шептал Влад сквозь слезы. — И наверно уже не будет! — продолжил он, и почувствовав неуверенность матери, резко отбросил ее руку от своей головы.

Евгения стояла около него в растерянности. Затем она снова попыталась утешить сына и мягко сказала: «А ты поплачь, поплачь! Легче будет».

Он посмотрел на мать с возмущением. Его лицо опухло от слез и покрылось красными пятнами.

— Не надо, мам! Смерть бабушки — это горе для меня, а для вас все просто, как мусор вынести. Так? Ты наверно уже и рада, что место освободилось? Вы же ждали с папой! Так об этом мечтали! Вот, объясни, почему в моей комнате полно ваших вещей? — спросил он свою мать. Не дожидаясь от нее ответа, он резко встал, и направился к себе в комнату, громко захлопнул за собой дверь.

Евгения вздохнув, пошла на кухню. Она разогрела щи, отрезала себе свежий хлеб и, смотря в окно, принялась обедать. За окном ярко светило солнце, порывы ветра срывали с деревьев пожелтевшие листья, которые кружась в воздухе прикасались к окну. Евгения не замечала ни солнца, ни листьев, ни вкуса еды. Она вспоминала, как с утра нашла свою мать, небрежно лежащей на кровати, с открытыми глазами и ртом. Как трясла ее, пытаясь привести в чувства. Вспомнила, как позвонила мужу, и рыдая просила его о помощи. Вспомнила горячий чай и развернутую плитку шоколада на столике рядом с телом. Как она села рядом со своей умершей матерью и смотрела на пар, поднимающийся из кружки. В тот миг время для нее остановилось. Муж пришел через полчаса после ее звонка, и сразу позвонил в скорую. После того как врачи уехали, он аккуратно убрал в шкаф, выписанные ими документы о смерти Настасьи Никифоровны.

— Теперь место в комнате освободилось и можно перенести наши зимние вещи, — сказал он.

— Да, но как быть с телом мамы? Ты звонил в морг, когда они приедут? — спросила Евгения.

— Звонил. Сказали, что сегодня они не могут. Будут завтра утром… Придется сегодня ночевать с трупом, — вздохнув, сказал муж.

Супруги решили перенести тело Настасьи Никифоровны к себе в комнату и положить на стол, чтобы не занимать диван, где они собирались спать. После чего Владистав старший вернулся на работу в школу. Евгения осталась дома, убралась в квартире, постирала белье своей матери, и перенесла зимние вещи в освободившуюся детскую комнату. Посмотрев на часы, она решила, что успеет до прихода детей сходить в магазин за хлебом… Но не успела… придя домой, она застала сына. Женщина, сидя на кухне, вспомнила весь сегодняшний день по минутам.

Вскоре пришел Владислав старший с дочерью. Он специально подождал дочь после уроков. И по дороге домой рассказал ей о смерти бабушки, и о том, что ее тело находится в них комнате и будет там до утра. — Я думаю тебе не надо заходить к нам в комнату, не надо видеть бабушку в таком виде. Это довольно страшно и неприятно, — сказал он дочери. — Да, папочка, — ответила ему дочь, крепко прижимаясь с нему.

— Мама, мамочка, бабушка умерла! — сразу с порога кинулась навстречу матери расстроенная Марина.

— Да, милая. Твоей бабушки больше с нами нет, — обняв дочь, сказала Евгения. — Но жизнь продолжается. Ты переодевайся и приходи обедать на кухню, — продолжила она. Дочь кивнула.

В это время Владислав старший зашел в свою комнату, но через мгновенье вышел и подошел к жене.

— Женя, я не понял! Зачем? Зачем ты сняла простынь со своей матери и украсила нашу комнату кленовыми листьями? — спросил он, и озабоченно посмотрел на нее.

— Я? Я ее не трогала… Украсила какими листьями? — удивленно спросила мужа Евгения.

— Кленовыми, — тихо ответил он.

— Что? Ты в своем уме? — направившись в комнату, сказала Евгения. Следом за ней пошел ее муж. Войдя в комнату, женщина увидела труп своей матери, лежащий на столе без простыни, вокруг которого на полу были красиво разложены разноцветные кленовые листья.

— Я этого не делала, — дрожащим голосом произнесла Евгения.

Супруги с ужасом посмотрели друг на друга и постарались, как можно быстрее, покинуть комнату.

— Ты хочешь сказать, она сама с себя простынь сняла? — спросил жену Владислав.

— Что?!.. Не продолжай, — испуганно сказала Евгения. — Я не буду сегодня ночевать в этой комнате!

–… И что будем делать? — озабоченно спросил ее муж.

— Давай на кухне посидим. На кухне можно и постелить. Только ты сходи в комнату и принеси постельное белье и пару одеял, лучше сейчас иди, а не ночью. А я туда больше не зайду, пока труп не увезут.

Владислав старший снова зашел в комнату. Он посмотрел на труп тещи, лежащей на столе, и в его голове сразу появились страшные картинки: как тело Настасьи Никифоровны поднимается под потолок, летает по комнате, а из-за углов выползают разные черти и вурдалаки. Он усилием воли подавил эти картинки. На всякий случай, мужчина три раза перекрестился, поднял с пола, упавшую простынь, и закрыл ею труп женщины. На балконе он взял щетку, подмел листья и выбросил их в окно. Затем он взял постельное белье и одеяла, и принес их на кухню.

Их дочь Марина тем временем пообедала и пошла делать уроки. Супруги остались на кухне одни.

–… Может твоя мать ведьма? — после недолгого молчания, спросил Владислав свою жену.

Евгения посмотрела на него с настороженностью, но ничего не ответила.

— А как тогда объяснить все это? — продолжал спрашивать Владислав.

— Не знаю, — махая головой и пожимая плечами ответила Евгения. — … А ты крещенный?

— Да. Мать крестила в детстве.

— Я тоже, слава Богу… Надо молитвы почитать. А я не знаю ни одной! Все! Я собираюсь в церковь! Куплю молитвы, святую воду, что еще?

— Ты еще осиновый кол захвати, обязательно, — с ухмылкой сказал ей муж.

— Тебе смешно? Вот посмотрю, как ты ночью заговоришь, когда она к тебе руки свои протягивать будет.

— Сплюнь, дура.

Евгения быстро оделась и ушла в церковь. Немного спустя на кухню зашла дочь.

— Папа! Влад, сказал, что будет есть у себя. Что можно ему принести? — спросила она у отца.

Мужчина, до этого момента напряженно о чем-то думал, но, услышав дочь, сразу оживился.

— Влад? А он дома?

— Он уже давно дома! Когда мы пришли он был уже дома.

— Был уже дома? А почему он не пришел обедать со всеми?

— Он сказал, что никого не хочет видеть.

— А твой брат знает, что бабушка умерла?

— Вроде да. У него плохое настроение, он лежит на диване и со мной почти не разговаривает.

Владислав старший резко встал и пошел в комнату к детям. Сын, видя заходящего отца, сразу отвернулся.

— Послушай сын. Тут такое дело. Ты ведь знаешь, что у нас горе?

— Да!.. Отстань!

–…Скажи мне, ты заходил к нам в комнату?

— Да.

— Ты открывал простынь?

— Да.

— Может быть ты украшал комнату кленовыми листьями?

— Украшал? Я не понял… у нас что праздник? — поворачиваясь, с недоумением и удивлением спросил Влад отца. — Или у вас с мамой праздник? А… я понял! Вы радуетесь! Вам смешно! — смотря на отца сказал он.

— Ты видишь, что я смеюсь? Мне не смешно, сын. Я серьезно тебя спрашиваю. Ответь да или нет.

— Нет.

–…Скажи, а как ты думаешь, кто по твоему мнению, мог бы украсить нашу комнату кленовыми листьями?

— Пап, ты что идиот? С чего ты взял, что кто-то украшал вашу комнату? Эти листья принес я. Они выпали у меня из рук, когда я увидел мертвую бабушку. Что здесь непонятного?

— Ааа, значит так все было… Спасибо сын, — сказал отец, еле сдерживая улыбку.

— Бабушка умерла, а тебе смешно?.. Уйди! Ненавижу вас!

Владислав старший не стал ничего объяснять и вышел из комнаты. Чтобы успокоиться от переполняющих его противоречивых эмоций, он решил пойти на улицу, развеяться.

В это время вернулась Евгения с большой сумкой, набитой церковной утварью. Помимо молитвослова и святой воды, она купила восковые свечи, множество икон разных святых, два библии, кадильные свечи, различные церковные масла, ладан и большой крест. Женщина сразу по всей квартире развесила иконы, зажгла свечи и церковные благовония, обмазалась маслами.

Возвращаясь с прогулки, Владислав старший еще на лестничной площадке почувствовал особенный церковный запах, распространяющийся из их квартиры. Когда же он вошел, то обнаружил жену, носящуюся между икон и зажженных свечей, с большим крестом в руках.

— Надеюсь, теперь-то мы защищены от нечистой силы! — увидев его удивленное лицо, сказала Евгения.

— Женя, — еле сдерживаясь от смеха, начал ее муж. — Нет никакой нечистой силы!

Евгения настороженно посмотрела на него.

— Простынь с тела твоей матери снял наш сын! И листья рассыпал тоже он, — пояснил он своей жене.

— Что?! Мгновение Евгения стояла опешив. Вспомнив все события сегодняшнего дня, она схватилась за голову. — Точно! Сын же заходил к нам в комнату. Как я могла забыть! Какая же я дура! — сказала она. Подумав еще пару секунд, супруги посмотрели друг на друга, на окружающую их обстановку, на крест в руках Евгении и не смогли сдержаться от смеха. Эту ночь они не спали — просидели на кухне, вспоминая о Настасье Никифоровне и размышляя о смерти.

На следующий день ранним утром в дверь позвонили. В дверной глазок Владислав старший увидел двоих худощавых мужчин.

— Морг. Перевозка тел, — сказал один из них через дверь.

Открыв дверь, Владислав сразу повел мужчин в комнату, где находилось тело Настасьи Никифоровны. — Вот, забирайте, — сухо сказал он.

Мужчины со знанием дела оформили бумаги, положили тело Настасьи Никифоровны на носилки и увезли.

Через два дня состоялись похороны. Детям родители решили не говорить, и на похороны не брать, чтобы лишний раз их не расстраивать. Отец семейства Владистав тоже решил не идти.

— Знаешь, я наверно, не пойду на похороны, не хочу пропускать занятия в школе. Через месяц соревнования, надо готовиться. А Настасьи Никифоровне теперь уже все равно. Ты одна справишься? — спросил он Евгению.

— Да, — вздохнув, ответила она.

Настал день похорон. Похороны Настасии Никифоровны были скромные. На похоронах была только Евгения и соседка Зинаида, пожилая женщина восьмидесяти восьми лет, живущая в соседнем подъезде, с которой дружила Настасья Никифоровна.

Прощаясь с матерью, Евгения долго стояла у ее гроба. После того как тело закопали, женщины решили сесть на скамейку соседней могилы. Евгения достала из сумки бутылку водки, пирожки с мясом и два граненых стакана. Она разлила водку по четверти стакана.

— Ну вот и отмучилась Ваша мама. Хороший и светлый была она человек. Одиноко мне без нее теперь жить будет! Моих-то никого не осталось. Одна я. Наверно и мне пора помирать-то, — сказала Зинаида. Посмотрев на бутылку, она взяла ее и долила себе водки до полного стакана. — Земля пусть будет тебе пухом Настя! Ну,.. вздрогнем! — сказала женщина, резко выдохнула и, задержав дыхание, залпом выпила свой стакан.

— Земля пухом! — повторила Евгения и выпила свой стакан.

Смерть Настасьи Никифоровны сильно отразилась на состоянии ее внука. Владик стал еще более задумчивым, погруженным в себя. В школе за ним закрепилось прозвище «молчун».

В эту осень юноша почти всегда после школы шел к причалу и подолгу сидел, смотря вдаль на воду, он размышлял о смерти и о бренности бытия. Он наблюдал, как ветер срывает с деревьев пожелтевшие листья, смешивает их с грязью и разным мусором, разбрасывает по сторонам и гонит по воде.

— Зачем? Зачем все это? В чем смысл? Ведь еще совсем недавно, весной и летом эти листья были такими красивыми, ярко-зелеными и свежими. А конец у всех всегда один — увядание и смерть, — думал он. — У жизни нет никакого светлого будущего, все это обман! Впереди нас ждут только старость, болезни и смерть.

Смерть — эта сила, которая превращает любое тело в груду мусора, груду хаоса. Смерть — это потеря контроля. Стоит довериться миру и мир нарушит твои границы, растащит тебя на куски, на атомы и молекулы, превратит в ничто, не обращая внимания на смыслы и заслуги.

Зачем люди заворачивают смерть в цветную обертку, придавая ей смысл, смысл перехода в мир иной? Разложение, растворение и превращение в ничто — вот в чем смысл смерти, вот что ожидает каждого в конце жизненного пути. А раз так, то какая разница для мертвого тела похоронят его в золотом гробу или сбросят в сточную канаву? Ведь это тело находится во власти смерти, цель которой разрушить все связи, растворить, смешать, развеять, превратить в хаос.

Все что нас окружает состоит из праха, частиц умерших когда-то организмов, возрожденных в новых телах и вновь умерших и так бесчисленное количество раз. Да и сам человек состоит из таких же частиц некогда живых и некогда умерших организмов, состоит из смерти. Весь наш мир состоит из смерти. Некая сила постепенно скрепляет все эти хаотичные частицы в единое тело, придает этому телу смысл, делает его живым. Этот смысл и есть контроль хаоса, который некоторые называют душой. Даже, если смысл конкретного человека существует отдельно, являясь душой, что в нем пользы без тела? Без тела душа теряет свою силу, теряет свой объект контроля, это уже не человек, а лишь его функция, которая с помощью смерти отделилась и стала существовать отдельно.

Сама душа, наверно, также может распасться на бесчисленное количество душ, например, как клетка посредством деления, или просто раствориться во вселенной. А если допустить, что душа найдет себе новый объект контроля — новое тело, но тогда, это будет уже новое существо, это уже не будет прежний человек. Прежний же человек умирает вместе с телом, иначе он бы помнил все свои телесные воплощения, применял бы в своей текущей жизни опыт предыдущих жизней. Это как батарейка многоразового пользования и не важно в какой прибор ее поместить, и зачем этот прибор используют. Смысл батарейки — давать энергию, чтобы любой прибор работал. Батарейка дает энергию независимо от смыслов и идей.

С другой стороны, допустим, что душа моей бабушки не растворилась во вселенной, а находится сейчас где-то рядом. И что? Эта душа мне никак не может помочь! Какой в этой душе смысл? Какая от нее польза? Никакой пользы. Смысл имеет жизнь, жизнь земная, жизнь тела, а душа это просто батарейка.

Вот бабушка моя Настасья Никифоровна, какой был смысл в ее жизни, смысл жизни ее тела? Она всегда говорила, что живет ради нас — своей семьи. Она всю свою жизнь полностью посвятила нам, отдавая себя без остатка, у нее не было своей жизни, своей идеи. И зачем такая жизнь? В чем смысл ее жизни? Я, конечно, чувствовал лучше, когда она была жива. Я знал, что могу положиться на нее, она была моей третьей рукой, моей второй головой, я как-будто был расширен за ее счет, она была дополнительным топливом для меня. Ее жизнь была служением, отдачей, ресурсом для меня… А ведь это ничто иное как… смерть, смерть как растворение, разложение своей сути в других. Смерть — это всегда растворение в чужом, разложение собственных смыслов. Значит и умерла она фактически уже давно, умерла ее идея истинного человека. И на месте истинного человека остался человек-топливо, человек, как расходный материал. Бабушка умерла в тот момент, когда приняла решение раствориться в нас, в своей семье… Но вот, что интересно, она растворялась в нас сознательно и добровольно, получая при этом удовлетворение. Влад вспомнил ее слова: «Если Вам хорошо, то и мне хорошо. Я счастлива, когда знаю, что счастливы мои родные».

Реальность, все же, жестока. Жизнь — это процесс поглощения. А смерть — это процесс растворения. Смысл жизни в расширении своего контроля, что возможно только путем поглощения других молекул, людей, ресурсов… другими словами, истинный смысл жизни во власти. Имея власть ты живешь истинной жизнью, ты сам становишься творцом. А так как энергия и ресурсы в пространстве ограниченны, жизнь и смерть находятся в постоянном взаимодействии и взаимопроникновении. Следовательно, либо ты, либо тебя! Либо ты будешь властителем, либо кто-то будет твоим господином и будет управлять тобой. Надо набраться смелости, чтобы это признать. Признать жизнь без прикрас и иллюзий. И понять наконец, что погоня за счастьем — это коварный замысел смерти, крючек, попадаясь на который, человек отдает все, что имеет, отдает все свои ресурсы и свою жизнь; это морковка за которой следует стадо ослов, наивно верящих, что они ее достигнут и съедят.

Получается смысл жизни — приобрести максимальный контроль, выжить любой ценой. А выживает сильнейший, хитрейший, умнейший, тот кто успешнее остальных устанавливает контроль над ресурсами. У жизни нет моральных границ, высоких идей и глубокой веры. Чтобы жить надо побеждать, побеждать любой ценой. И не задумываться о моральном выборе, потому что мир так устроен, потому что победителей не судят.

Теперь-то я понимаю, что жизнь и смерть во имя чего-то или кого-то это лишь слова, придуманные, чтобы приманить, усыпить и поглотить своих наивных жертв, рабов, стадо слепцов. Господи, как много людей верят в этот бред.

А я не хочу проживать свою жизнь во имя кого-то или чего-то, не хочу быть ничьим топливом, источником энергии, ни для родителей, ни для детей, ни для каких-то других людей. Я хочу сам поглощать ресурсы, управляя судьбами людей, и это позволит мне получить опыт истинной жизни, опыт творца, прожить множество жизней параллельно. Мне надо научиться делать так, чтобы люди, отдавая мне свою жизнь, отдавая себя, свои ресурсы, испытывали при этом наслаждение, благодарность, становились счастливыми. Я знаю, что смогу это сделать, если научусь видеть истинные глубинные потребности людей и научусь удовлетворять их.

Эти мысли перевернули его мироощущение. Свободное время Владислав проводил за чтением книг. Его интересовали основы мироздания, он хотел понять законы жизни, проникнуть в тайны бытия, узнать чужие секреты и подоплеку событий, так называемое «подземное царство души», истинные мотивы и причины действий человека.