Несколько дней в стране чудес

Роман Сергеевич Беляев, 2023

Обсессивно-компульсивное расстройство, депрессия, личные переживания на фоне весьма выделяющегося из обыденности периода жизни, знакомства с интересными и странными людьми и просто-напросто быт подросткового отделения психиатрической больницы – небольшая автобиографическая повесть Романа Беляева о его коротком опыте пребывания в бесплатной клинике для душевнобольных, где от особой отстранённой атмосферы, протяжённости времени и пустоты дней теряется связь с реальностью, а иногда происходящие там необычные истории действительно создают образ некой «страны чудес», где случиться может, что угодно.

Часть первая

Небольшая предыстория. Может быть даже в какой-то мере анамнез, если можно так сказать. На дворе 2015-й год, ранняя его весна. Мне только-только исполнилось семнадцать лет. Несколько месяцев назад я «открыл» у себя наличие обсессивно-компульсивного расстройства. Или нечто вроде него. Не то чтобы я жил себе и не тужил и вдруг такой: «Блин, хочу, чтоб у меня было ОКР. Это так круто и молодёжно. Всё! Решено! У меня ОКР, я буду вести себя подобающе!». Совсем не так. Открытие это произошло внезапно и весьма неприятно. Дело в том, что сколько я себя помню — большую часть этого времени я страдал от обсессий и компульсий, но просто не знал об этом. Обсессивно-компульсивные связи появились у меня в раннем детстве и с тех пор менялись, появлялись новые и исчезали старые, но всегда они были и остаются со мной. У меня сформировалось множество ритуалов, которые я выполнял в мыслях и в реальности в ситуациях, когда навязчивые мысли не оставляли мне иного выбора. Более подробно об этом будет рассказано дальше.

Сейчас, на момент написания этого текста, мне двадцать пять, и где-то восемнадцать-девятнадцать лет из этих двадцати пяти я живу, каждый день выполняя несколько видов ритуалов десятки раз, поскольку десятки раз в моей голове появляются несколько видов навязчивых мыслей, содержание которых меня тревожит, и только через ритуал я могу эту тревогу преодолеть. Это в определённой мере влияет на мою жизнь, и даже окружающие порой замечают мои странные действия или «зависания» и спрашивают меня о них. Но по большей части я живу вполне себе нормальной жизнью. Ну, может быть не совсем нормальной, но скажем так: ОКР влияет на качество моей повседневной жизни, но не настолько, чтобы я выпал из жизни и просто существовал в редкие передышки между новыми обсессиями и компульсиями. Я свыкся с ним, как со своей особенностью. И хоть порой эта особенностью доставляет мне хлопот и немало стресса, но жить я по-прежнему могу и даже живу. Благо, большая часть обсессивно-компульсивных связей требует от меня мысленных действий, а не физических. Но эта невротическая идиллия нарушается в моменты стресса, в моменты тревог и волнений, связанных с реальной жизнью. Поэтому я стараюсь жить так, чтобы в жизни было меньше стресса, тревог и волнений. И в целом, по большей части, мне это удаётся. И я живу, и многие люди даже не догадываются, что в момент моего разговора с ними о чём-то бытовом, в голове моей происходят десятки процессов по купированию нервной тревоги и страха. Это одновременно и странно, и забавно, и страшно. Но хватит обо мне настоящем. Вернёмся ко мне прошлому.

Несколько месяцев назад (относительно начала ситуации), когда мне было ещё шестнадцать, в один из обычных вечеров я посвящал своё время познанию мира и себя. То есть читал «Википедию». Привычка читать её «запойно» появилась у меня где-то в классе седьмом-восьмом. Однажды летом я открыл её чтобы что-то уточнить и внезапно поразился обилием ответов на мои вопросы, которые раньше даже стеснялся иметь. И каждый раз открывая одну статью, нажимая на непонятные термины из неё, я заканчивал свою познавательную сессию с несколькими десятками других статей, открытых во вкладках браузера и оставленных на потом. И вот в тот вечер я был занят этим же. Каким-то образом меня занесло в сферу психиатрии. Хотя, вполне возможно, я целенаправленно изучал статьи по психиатрии. Так или иначе, я оказался на странице обсессивно-компульсивного расстройства. И чем дальше я вчитывался в определения обсессий и компульсий, в симптомы и причины, тем больше мои руки начинали покрываться холодным потом и дрожать — содержание статьи точно описывало всё то, чем я занимался практически всю свою жизнь, но просто не задумывался об этом. Это не явление киберхондрии, поскольку я не пытался целенаправленно найти информацию для того, чтобы поставить себе диагноз. Это было явление осознания после осмысления прочитанного описания. Как когда не знаешь, что такое шкаф, случайно натыкаешься на его описание в Интернете, и понимаешь: «Блин, да это же шкаф у меня в комнате стоит!». Вот что-то типа того.

Почему-то осознание наличия у себя чего-то такого повергло меня в шок. Наверное, так и должно быть, когда самая сокровенная часть мыслей оказывается следствием наличия невротического расстройства. Ещё долго я отходил от этого, переживал, а на фоне присутствующей лет с тринадцати депрессии, усилившейся во время перестройки жизненного уклада вчерашнего школьника, ещё и считал себя «дефектным». Поделиться своими переживаниями мне было особо не с кем, — во всяком случае, тогда я так считал, — некоторые не поймут, некоторые принизят значимость моих переживаний, некоторые вообще скажут, что я это всё придумал. Так что сказав об этом паре близких людей, — в число которых не входили даже родители, — я затаил это в себе. И так это и томилось во мне недели и месяцы, пока не наступила пора постановки на воинский учёт, где я, будучи под гнётом стресса, страха и неизвестности, выдал все свои переживания тамошнему психиатру. Недолго думая, она дала мне направление в РКПБ, что в народе по-доброму зовётся «Ягодка», и которой пугают непослушных детей с ранних лет, мол, не будешь себя хорошо вести — отправим в «Ягодку»!

Опустошённый таким решением, но тем не менее понимая его закономерность, я отправился домой и начал психологически готовиться к жуткому неизведанному. Хорошо, что тогда не было отзывов на картах «Яндекса», а то прочитав то, что там пишут об этом месте сегодня, я боюсь даже представить, какое у меня было бы состояние.

Огорчив всех новостями, кого касается моя жизнь, — мама и папа простите за все истрёпанные мною ваши нервы, — я начал изучать способы выживания в подобных местах. Полученные сведения, как мне кажется, не особо отличались от советов по выживанию в тюрьме или в других подобных социальных институтах. В общих чертах всё то же самое: быть вежливым, но не слишком; общаться с людьми с уважением, но не с подхалимством; если есть чем, то угостить, но не раздавать… Ну и что это всё чепуха какая-то, а нужно просто забить, потому что на месте всё само станет понятно, потому что жёстких правил как таковых нет, и нужно просто по-человечески отнестись к окружающим. И не было описания каких-то явных традиций, каст, каких-то порядков в духе «Аминазин для блатного шиза добро, а галоперидола и у делирийных алкашей полно» и загадок для новичков типа «Куда спрячешь лишнюю таблетку от санитара для брата?» и «Ты заходишь в палату. Тебе предлагают помочь помыть пол. Твои действия?». Полезными по итогу я счёл только примерные наборы вещей, которые следует взять с собой в путешествие в страну чудес.

В общем, почитав пару вечеров о быте в психбольницах, я ощутил, что всё равно психологически не спокоен и не уверен, и потому вскоре забил на чтение и начал просто морально готовить себя к пребыванию в крайне неблагоприятной среде. Это было тяжело. Я не любил находиться долго вдали от дома и близких людей. Да и не любил я больницы. Мне в простых-то больницах задержаться на часок-другой было стрёмно… А уж находиться долго вдали от дома и близких людей в психбольнице и подавно казалось мне чем-то чересчур неприятным. Не стоит забывать и про депрессию, с помощью которой всё ощущалось в тысячи раз фаталистичнее и хуже. Я много раз плакал, разгромленный ужасом своей судьбы и стойким страхом, что не видать мне нормальной жизни. Что я обречён быть презренной полусумасшедшей обузой, приносящей своим существованием только страдания родным и близким, и осознающей это каждое мгновение своей поганой жизни. Каждый такой момент по итогу заканчивался моим более или менее успешным побегом в свои фантазии, которые я старался сделать максимально пустыми. Потому что, во-первых, сфантазировать что-то положительное в таком состоянии я просто не мог. А во-вторых, потому что пустота представлялась мне наиболее благоприятной средой для бегства от реальности.

И вот настал час икс. Затем перенёсся на неделю из-за карантина в отделении, и после настал снова. Стараясь как можно меньше воспринимать реальность и не думать о расставании с нормальной жизнью на неизвестный период времени, в назначенное утро к назначенному времени я пришёл в отделение.