Ты мой вызов

Ронни Траумер (2024)

— Далеко собралась, Хрустальная? — насмешливо спрашивает жуткий хриплый голос.– Пусти! — кричу, ногами в воздухе махаю, руками пытаюсь отцепить его лапу от себя, а ему всё нипочём. — Отпусти! — повторяю дрожащим голосом.От отчаяния хочется выть в голос, и, как назло, вокруг ни души, да и вряд ли кто-то рискнул бы прийти мне на помощь.– Отпустить? — удивлённо спрашивает и заднюю дверь открывает. — Как отпустить? Нет, Хрустальная, ты мне задолжала, — добавляет и бросает меня на кожаное сидение, словно мешок с картошкой.Смотрю на Грозного сверху вниз, если замахнуться, можно отпихнуть его и убежать.– Даже не думай, — мотает головой, будто мысли мои читает. — Не усугубляй своё положение, — скалится и захлопывает дверь перед моим носом.

Глава 3 Испуганная лань

Я джентльмен, не оставлю девушку без «ласк».

Грозный

Смотрю в серо-голубые глаза и представляю, как они округлятся, когда я разложу девчонку на столе. Правда картинка размазывается из-за покатившихся по розовым щекам слёз. Ну что за театральная постановка? Неужто думает, что я куплюсь на эти всхлипы и невинное хлопанье влажными ресницами? Сколько я таких уже видел? Хрен посчитаешь.

На что только девки не идут, чтобы внимание парня привлечь. То, бедные, оступятся и упадут прямо в мои руки, то случайно поскользнётся, плечом заденет, кофе выльет, налетит с разбегу, якобы торопится. И ведь верят, что их тупые уловки работают, ну как не верить, если в тот же день оказываются подо мной. Однако заканчивается всё не так, как они ожидают, и понимают это, когда убегают от меня в слезах или с ругательствами на языке.

И эта туда же.

«Осторожнее» — слышу её голос в голове в ту ночь в клубе. Ну, классика — обратила на себя моё внимание. А я джентльмен, не оставлю девушку без «ласк», но я точно не ожидал, что мои яйца будут всмятку. Цену себе набивает, наверняка, наслышана обо мне и решила взять меня чем-то другим.

И ведь получилось у сучки. Неделю из головы не выходили эти серо-голубые глаза. Как и разговор на улице с этими мажорами. Защитники хреновы.

— Поговорим? — спрашивает брюнет, отвлекая меня от поисков хрустальной девицы.

— По поводу? — я зол, но сохраняю спокойствие.

— Случая в туалете, — отвечает мужчина, чем привлекает моё внимание.

— Ну давай, — усмехаюсь и двигаюсь на выход, на нашем пути тут же вырастают охранники, мои ребята. — Всё в порядке, — бросаю одному, и он, кивнув остальным, отходит в сторону.

Они вряд ли посмеют полезть на меня, но, если и рискнут, я расправлюсь с ними сам, домой уедут на скорой помощи.

Выхожу и, прислонившись к стене, прикуриваю себе сигарету, ожидая «разговора». Даже интересно, что мне предъявлять будет пижон и разукрашенный рядом с ним. Люблю татуировки, но не в таком количестве. Нахрена забивать всё тело, в том числе лицо?

— Где девка? — спрашиваю, выпустив клубок дыма в воздух.

— Не важно и лучше не подходи больше к ней, — отвечает брюнет в рубашке с закатанными рукавами. — Она всего лишь защищалась, сам пойми…

— Не пойму, — перебиваю его, пройдясь ленивым взглядом по обоим.

Спокойные, уравновешенные, нападать не собираются, я это вижу и чувствую. Глаз намётан, а чуйка никогда не подводит.

— Я такое не прощаю, — добавляю и замечаю, как татуированный напрягается.

— Давай закончим диалог мирно, — подаёт голос разукрашенный. — И не будем портить вечер.

— Вы кто будете, ребята? — отлипаю от стены резко, угрожающе, но они и не дёрнулись.

Не боятся, а зря.

— Артём, — отвечает, на что я только бровь вопросительно поднимаю. — Игнатов, — добавляет.

— Из Карбо? — ровным тоном интересуюсь, и парень кивает. — А ты кто? — поворачиваю голову ко второму.

— Золотарёв, — сразу с фамилии ходит.

— Ясно, — усмехаюсь и сквозь зубы сплёвываю на асфальт. — Значит так, мажорчики, — поднимаю взгляд на них. — Мне насрать на ваши родословные, девку вашу не трону, но если я встречу её снова… — замолкаю, потому что и так понятно.

— Грозный, ты реально это сделал? — раздаётся где-то с боку. — Ты отжал самый крутой клуб в городе, — к нам подходит мой пьяный друг Макс.

— А ты сомневался? — хмыкаю, позабыв о мажорах.

— Грозный? — хмурится Игнатов.

— Он самый, — довольно киваю, заметив, что моя слава идёт впереди меня.

— Ладно, — бросает он. — Мы договорились, девчонку не тронь, — не спрашивает, чем я недоволен, но хрен с ним.

— Пока не увижу, — бросаю, и, кивнув, они удаляются.

— Ну что, проставляться будешь? — хлопает меня по плечу Макс.

— А тебе не хватит? — смотрю в пьяные глаза.

— Бак ещё не заполнен, — отвечает, и мы возвращаемся в клуб.

Поднимаемся в вип-зону и, вот удача, прямо напротив мажоров и их девок. Хрустальную замечаю сразу, пляшет между двумя девками. Смотрю на тонкую талию, округлые бёдра, на то, как волосы волной по спине рассыпались. Хороша, но ничего особенного, тогда возникает вопрос: какого хрена у меня стоит, если ко мне никто даже не притронулся?

На моей памяти такое впервые, чтобы я просто смотрел на девку, и член колом стоял.

Она каменеет, заметив, что, прислонившись к перилам балкона, я с неё взгляд не спускаю. Глазами обещаю скорую встречу, и я уже знаю, что не отступлю, пока не попробую её. Нездоровая какая-то херня со стояком, и надо решить вопрос — трахнуть её.

3.2

И вот она здесь, в кабинете моего нового клуба. Но вместо ожидаемого восторга, что я обратил своё внимание на неё, вижу только испуганную лань и ненависть во взгляде. А вот это мне совсем не нравится, люблю видеть желание в глазах напротив.

Опять цену себе набивает? Нет, что-то не похоже, взять хотя бы её побег у ворот общежития. Сорвалась, будто за ней стая волков гонится. Ну, почти, волк один, и он не привык упускать добычу.

Затянул встречу, да, но возникли дела, которые мог решить только я лично. А как только вернулся, сразу к ней. Выяснить, кто такая и из чего слеплена, стоило мне одного звонка, и папка лежит на моём столе. Информацию я получил ещё пять дней назад на почту, но велел дублировать и распечатать. Бумагам я доверяю больше, чем электронным файлам.

— Ну что ты рыдаешь? — со вздохом спрашиваю, и в ответ она лишь глаза округляет. — Плечо болит? Так сама виновата, — развожу руками.

Кто её просил лезть на спинку дивана и срываться вниз? Разделась бы, отдалась и уже ехала в свой институт, а я бы забыл уже, как она выглядит. Так нет, устроила тут истерику, плечо вывихнула, а мне теперь мучиться со стояком. А он стоит, уже неделю гвозди им вбиваю, ничего не помогает. Успел за это время поменять несколько шлюх, а стоит её вспомнить, как в штанах тесно. Вот какого хрена, спрашивается? Что в ней такого?

— Сама себя похитила, — бормочет и вжимается в угол дивана.

— Я привёз тебя с комфортом, никаких мешков на голову и пистолета в бок, — усмехаюсь, когда замечаю, как эти большие глаза становятся огромными.

— Что тебе от меня надо? — вопрос, скорее всего, необдуманный, потому как ясно, что мне надо, и она это тоже понимает, тут же прикусив губу.

Такой простой жест, а ствол дёргается. К ней рвётся. Схватить бы стройные ноги, к себе притянуть, на спину завалить и поиметь как следует. Показать, от чего она так шугается. Но смотрю, как она дрожит, ушибленную руку придерживает, и у самого зубы сводит. Что-то в груди царапает, похожее на сочувствие и жалость.

Странно. Я давно забыл эти чувства.

— Может… может, я могу по-другому… вину искупить? — заикается, трясётся и смотрит с такой надеждой в глазах, что я вот-вот соглашусь.

— И чем же? — вопросительно брови выгибаю.

— Я… могу рекламный проект твоему клубу сделать, — выпаливает с восторгом.

Точно, из файлов помню, что пиар учит в своём университете.

— Думаешь, этому месту нужна реклама? — с усмешкой смотрю на неё, и она тут же тушуется.

«Драйв» пользуется спросом давно, и здесь ничего менять не надо, пока клуб сам прибыль приносит. Если встанет, тогда уже можно что-то предпринимать, а пока что не вижу смысла тратить ресурсы.

— Что ты хочешь? Денег? У меня нет, но я найду, — в сердцах бросает, на что я снова брови вскидываю. — Ну да, глупость, — сама себе отвечает.

— Слишком много воздух сотрясаем, — говорю усталым, но серьёзным голосом.

Задолбала своим «могу». Может, да только одно.

— Вылечишь мои разбитые всмятку яйца и свободна, — добавляю и устраиваюсь поудобнее на диване, намекая, что может приступить к «лечению».

— Да ты… как ты смеешь… — договорить ей не даёт стук в дверь.

— Давид Тимурович, Хаос прибыл, — раздаётся по ту сторону, и я шумно вздыхаю.

— Заходи, — роняю лениво, а через секунду в кабинет заходит охранник с высоким мужиком. — Привет, — встаю и жму руку усатому. — Вывих плеча, — коротко бросаю, указывая на Хрустальную.

Хрустальная. Очень подходящее прозвище. Она такая маленькая, худая, хрупкая и весит как пуховое одеяло. А чуть сильнее сожмёшь, и рассыплется, как хрустальная ваза.

— Добрый день, — здоровается Хаос и усаживается рядом с ней.

Ставит свой чемодан на пол и, открыв, достаёт оттуда ампулы, шприц и какие-то повязки.

— Позвольте? — спрашивает и тянет к ней руки.

Она глазками своими хлопает и неуверенно кивает, позволяя Хаосу избавить её от блузки.

— Вышел! — неожиданно рявкаю на охранника, который пялится на полуголую девушку.

Ловлю себя на мысли, что выкинул бы и Хаоса отсюда. Нахрена я вообще его вызвал, могу ведь и сам всё сделать. Столько дрался в своей жизни, что с любой травмой научился справляться. Не ожидал просто, что так взбешусь от того, что кто-то смотрит и тем более трогает моё.

Ну что за херня происходи, мать вашу?

3.3

Грозный

Замечаю, что охранник и с места не сдвинулся. Отшатывается, когда в его рожу прилетает мой кулак.

— Оглох? — ровно спрашиваю, и он, мотнув головой, исчезает за дверью. — Сделай что-нибудь, чтобы она успокоилась, — обращаюсь к Хаосу, и тот, кивнув, продолжает выполнять свою работу.

Прохожу вперёд и занимаю место за рабочим столом, надо решить пару вопросов, не особо важных, но мне нужно чем-то заняться. Да только не выходит нихрена, взгляд то и дело возвращается к испуганной девчонке.

— Аккуратнее! — рявкаю, услышав всхлип Хрустальной. — Обезболивающее вколи, — добавляю, и возвращаюсь к экрану компьютера.

Пару минут спустя понимаю, что зря глаза мучаю, сконцентрироваться не получается. Кручусь в кресле так, чтобы быть лицом к Хаосу и девушке.

Блондинка, но не крашенная, губы полные, пухлые и, скорее всего, охереть какие мягкие. Лицо не испорчено штукатуркой, тело и вовсе мечта скульптора. Грудь твёрдая двойка, тонкая талия, округлые бёдра и задница что надо.

Привык видеть рядом с собой надувных кукол, правда были и нормальные, как Хрустальная, но ни одна из них так не торкала. Не трогал толком, а стояк обеспечен. И глаза эти невинные только хуже делают, так и манят сделать всё, чтобы увидеть в них огонь, желание, азарт. А она смотрит на меня как на монстра, и пусть я такой и есть, она ведь этого не знает, так какого хрена?

— Готово, — заявляет Хаос, собрав все свои вещи и встав с дивана.

Девица одной рукой кутается в блузку, и движения у неё какие-то заторможенные. Можно подумать, что от стресса, но я не первый день на этом свете, чую подвох.

Встаю с кресла и подхожу к дивану, смотрю, как Хрустальная головой крутит, словно держать её не может, к спинке прижимается, бледнеет. Делаю шаг к ней, хватаю за подбородок, поднимаю лицо к себе, и меня словно по башке огревают.

— Ты что ей дал? — поворачиваюсь к Хаосу, который не спешит уходить, благодарности ждёт.

— Что ты сказал, — пожимает плечами, а я снова к девке поворачиваюсь и по глазам всё вижу.

— Ты идиот? — спрашиваю, отпустив блондинку, и делаю шаг к нему.

— Что? Ты хотел, чтобы она успокоилась, — возмущается мужик.

— Ты врач, твою мать! — рявкаю на весь кабинет. — Укол, таблетки, что у вас ещё должно там быть…

— Так я думал тебе надо… — договорить не даю, бью в челюсть, и он сваливается на пол с глухим стоном.

— Мне, — удар. — Надо, — ещё один. — Чтобы ей больно не было, — ещё, ещё и ещё. — Урод! Она же не торчок, какой-то, — ору во весь голос, продолжая выбивать ему зубы.

— Прекрати, — раздаётся едва слышно за спиной. — Пожалуйста, — тонкий голос такой тихий, что я только сильнее из себя выхожу.

— Мудак конченый! Какой из тебя врач, мать твою?! — разбиваю себе кулаки о его рожу.

— Дав! — кричит кто-то, перехватывает, назад тянет. — Дава, чёрт возьми! — отталкивает со всей силы к стене. — Ты что творишь? — рявкает на меня Макс.

— Ничего, — глухо бросаю. — Уберите, — говорю в сторону распахнутой двери, и через секунду двое охранников уносят окровавленное тело.

— Это кто? — друг кивает на девчонку.

— Никто, — сухо отвечаю, повернувшись к ней и заметив, как она бесшумно рыдает.

Сука!

Подхожу к столу, пишу на бумажке название препарата и выхожу из кабинета, чтобы вручить одному из своих людей.

— В нашу аптеку езжай, и срочно, — коротко приказываю и возвращаюсь в помещение.

— Дав? — не унимается друг.

Не отвечаю, подхожу к незаметной двери, ведущей в небольшую ванную комнату и отмываю руки от крови. Костяшки в мясо, но мне не привыкать, заживут.

— Хватит реветь, — обращаюсь к девчонке. — Всё сделал? — вопрос уже к Максу.

— Сделал, — кивает, продолжая прожигать меня взглядом. — Кто это, Дава? И какого хрена ты накинулся на Хаоса?

— Он облажался, — ровным тоном отвечаю, расхаживая по кабинету. — Накачал её, — смотрю на Хрустальную, и сердце удар пропускает, совсем херово выглядит.

— И что с того? — не понимает друг.

— Отвали, а, — отмахиваюсь и подхожу к кулеру, чтобы налить в стакан воды.

— Ты приводишь какую-то шалаву, калечишь нашего врача, а я должен отвалить? — возмущённо спрашивает.

— Она не шалава, — единственное, что говорю, усаживаясь на диван и заставляя девчонку пить.

По крайней мере, в собранных о ней фактах она не была замечена в шлюшном образе жизни. А если и трахается направо и налево, то делает это очень скрытно. Шуры-муры с кем-то там водила, мудаки какие-то рядом крутятся, но больше никаких деталей нет.

Вдруг слышу скрип зубов, и не сразу понимаю, что это моя челюсть сжалась от мыслей, что кто-то её трогал.