Пока идет мотор

Руслан Искандаров

Руслан Мур – молодой и востребованный актер. Съемки, фотосессии, презентации: так выглядит его обычный день. Перед ним открыты все двери… Но в один момент все меняется: машину Руслана тараном сталкивают в озеро. Он чудом остается в живых. Теперь каждая открытая перед ним дверь несет угрозу. Пытаясь сложить все воедино, он понимает, что его жизнь в опасности. Руслан старается быть сильным, ведь это уже не кино, а реальная жизнь… Книга содержит нецензурную брань.

© Руслан Искандаров, 2023

ISBN 978-5-0050-7267-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

«Пока идет мотор»

Глава 1

Новый день в жизни каждого человека — разный. У кого-то он полон надежд и идей, у кого-то он — блистательное продолжение вчерашних успехов, для кого-то новый день — приговор, для кого-то наоборот — освобождение, а для кого-то он полон разочарований. Но всех нас объединяет одно: новый день с его первыми лучами солнца и глотком свежего воздуха — это приближение к кончине нашего существования. Каждый новый день забирает у нас силы и энергию, награждая морщинами и сединой, которые рисуют узоры на наших лицах. Я отчетливо понимал, что хочу многого и даже слишком. Ведь, чем больше хочешь получить невозможного, тем больше понимаешь, как мало у тебя осталось времени, чтобы это стало возможным.

Остановившись на очередном светофоре, я открыл окно, в машине было очень душно. Настроение почему-то было не из лучших. Таким же было и небо, со своими серыми, недовольными жизнью облаками, хотя погода вовсе не предвещала циклонов. Стояла жара, а на телах москвичей было минимум одежды. Тот вечер был в полном моем распоряжении: никакой работы, никакого телефона и никаких друзей. Я планировал провести его с «Отцом Сергием», а ночь наедине с собой. Хотелось забыться, уйти в себя и наконец-то выспаться. Сон… Я забыл, что такое нормальный восьмичасовой сон, забыл, что значит не страдать от бессонницы, потому что обычно, приходя домой за полночь, просто валюсь с ног и падаю в кровать, минуя холодильник с ночным жором.

Последний проект, в котором я участвовал, вывернул меня наизнанку. Я полностью адаптировался под него в сжатые сроки, тридцать смен подряд и ни одного выходного. Что тут говорить, моя жизнь круто изменилась после него, да и в принципе за последние годы. У меня никогда не было так много друзей и столько желающих познакомиться со мной. Социальные сети разряжали мой телефон до нуля своими сообщениями и запросами на подписку до тех пор, пока я не отключил все уведомления. Меня начали узнавать на улице. Так это немудрено, еще бы, ведь я актер.

Стоявшая напротив женщина в белой Хонде, кажется, узнала меня. Улыбнувшись и помахав, она достала телефон и принялась копаться в нем. На вид ей было около сорока лет, ее фиолетовый костюм говорил о том, что она работала либо управляющей, либо занимала нехилую государственную должность в какой-нибудь московской конторе. А в прочем, какая разница, она не произвела на меня никакого впечатления. Она не была похожа на тех цыпочек за тридцать, которые могли очаровать молодого парня своим обаянием и статусом, поэтому мне было все равно, я лишь улыбнулся и вдавил тапку в пол, мотор заревел, и я скрылся за поворотом.

Единственным спасением от гудящего мегаполиса, засасывающего в себя волной разврата, алкоголя и других прелестей жизни, были поездки на дачу. Я очень любил и люблю приезжать на дачу, ведь все свое детство я провел там, гоняя мяч во дворе и лазая по садовым деревьям. Мои родители — самые обычные люди с обычными профессиями, а наша фамилия очень смешная и примитивная — Уткины. Я никогда не любил такие простые фамилии, отчасти из-за кличек и прозвищ, которые присваивали спиногрызы с более скучными фамилиями а-ля Ивановых или Петровых. Я вообще мало, что любил по жизни. От многих вещей, людей и воспоминаний, что тяготили мою жизнь, я избавился уже давно. Я эмоциональнее, чем люди думали обо мне, поэтому я даже сменил фамилию, я не смог жить с тем, что было по духу не мое.

Раньше этот дом был полон тепла и любви. Мне было двенадцать лет, когда бабушки не стало, я до сих пор помню те годы и тот запах яблочного спаса, которым так пахла бабушка. Я всегда приезжал весной, когда начинали цвести сады и благоухание саженцев манило к себе медоносных пчел. Мое сердце наполняется кровью от таких воспоминаний. Мне кажется, что этот синий дом, стоящий вдоль железной дороги, и этот заросший сад истосковались по ее мягким маленьким ручкам. Она всегда верила в меня и во всем поддерживала. У нас с ней не было никаких проблем и разногласий.

Непонимания были с родителями, они начались позже, в одиннадцатом классе при выборе профессии. Отец всегда хотел, чтобы его сын учился на строителя, мама его полностью поддерживала, хотя грезила видеть в форме курсанта.

— Нет, — сказал я родителям, — не хочу!

— А что ты хочешь? — с вытаращенными глазами спросила мать.

— Хочу поступить в театральный институт! — протараторил я.

— Чего? — единственное, что промолвила она.

В ее вопросе слышались насмешка и ехидная нотка непонятного возмущения. На самом деле это «чего» огорчило меня чуть ли не до слез. Мне вспомнилась бабушка, я вообще часто вспоминал ее, когда начинались разногласия с родителями, и пытался понять, а как бы она отреагировала. Она наверняка обрадовалась бы и дала свое благословение.

Я быстро взял себя в руки и вопреки родителям побежал на прослушивания. Наивный мальчишка… я оббегал все пять столичных театральных ВУЗов и с треском провалился во всех. Весь май и июнь прошли в институтах, и все без толку. Нескончаемые мотания по городу, ожидания и унижения на прослушиваниях, все это я испытал на пути к своей профессии, на пути к своему успеху. Это реальная мясорубка, в ход летели руки, ноги и даже головы. Я знал много баек с прослушек о том, как пытались сброситься с окна, умоляли на коленях дать еще один шанс, изменяли внешность и так далее. Только сейчас я понимаю, что это были неадекватные и дикие поступки отчаявшихся людей, и эти истории можно вспоминать лишь с пивом в руках. Ну а дальше за мной последовала череда неудач: разумеется, в первый раз при поступлении я пролетел, с другими институтами тоже, надеялся на театральный — не вышло. Про «запас» даже не думал, так весь год и болтался, родители были страшно злы на меня. Зато подрабатывал, ходил на курсы актерского мастерства и двадцать седьмого марта следующего года, как сейчас помню, попал во ВГИК на третий тур. Радости были полные штаны!

Только дома особо никто не обрадовался. Мать сказала: «Молодец», отец просто промолчал.

— Ну что даст тебе этот театральный? — не унималась мать.

— Это моя жизнь, Мам, — ответил я.

И я был прав, это была моя жизнь. Учеба в театральном институте стала лучшим временем в моей жизни. Я был счастлив, и я счастлив до сих пор. Театр пришел в мою судьбу, когда мне не хотелось жить: умерла бабушка, друзья бросили, и я навсегда потерял девочку, которую любил. Институт спас меня, но прыжок в него был затяжным.

Я был полностью уверен в себе, когда явился на третий тур. Все было не зря, очередной тур был пройден, оставалось сдать сочинение и коллоквиум. Наплыва абитуриентов уже не было, лестницы и подоконники пустовали. В коридоре стояла волнительная тишина, не зря говорят: последний бой, он трудный самый. Каждый, кто прошел прослушку и пришел на конкурс — личность. Вопрос лишь в том, станет ли он творческой единицей?

На экзамене я с легкостью написал сочинение и сильно не переживал по этому поводу, потому что я могу сочинить все, что угодно, мне нравится излагать свои мысли и у меня это хорошо получается. При всем при этом я много читаю, и на экзамене был полностью подкован.

Завершающая ступень к покорению театрального — коллоквиум. Это была беседа ни о чем. Меня просто спросили: «Почему ты хочешь стать актером?». Я ответил прямо и, как понимаю сейчас, очень дерзко: «Умен, красив и чертовски талантлив, поэтому я точно знаю, что мое место здесь». Для артиста театр — это священное место, это храм. Так говорит каждый абитуриент из года в год. И видит Бог, я не слукавил тогда. На самом деле мне хотелось видеть себя в кино, на экране и еще жутко хотелось утереть нос всем подхалимам, которые на протяжении жизни утирали нос мне. Я победил, но для некоторых это стало концом, не всем улыбнулась удача. Мне было очень жаль низенькую девчонку, которая пролетела на этом последнем этапе. Я буквально выбежал со слезами на глазах из института, надо было радоваться, а я плакал, идя по Вильгельма Пика, потому что есть удача в этом мире, но не у всех…

Вот так я и поступил в один из самых лучших театральных ВУЗов столицы. Я уже был не абитуриентом, а полноценным студентом. На первом же курсе я удачно сдал экзамены, несмотря на огромную нагрузку. А далее меня втянуло в водоворот общажной и студенческо-театральной жизни, это было незабываемо.

Уткин Руслан, только не подумайте, что я начал свой актерский путь под этим именем. На момент моего выпуска я общался с пиар-менеджером театральной компании, и она сказала мне: «Нет, с такой фамилией известность тебе не светит. Ты будешь миллионным обладателем птичьей фамилии, произнося которую о тебе не вспомнит ни один кастинг-директор. Как на счет чего-нибудь кошачьего, утка? Муррррр, — замурлыкала она, — Руслан Мур!» Она действительно была профессионалом и была права. Я могу с полной уверенностью сказать, что половина творческого успеха состояла из нужных мне людей, а другая половина — от меня самого. Так на российском киноолимпе появилось новое имя.

Я часто задумываюсь о своем успехе, кажется, что все есть, вырвался в свет и пользуюсь огромной популярностью, несмотря на то, что мне еще нет тридцати, но в глубине души я понимаю, что еще мало чего внес в культуру.

Было воскресенье — выходной, в понедельник фотосессия для журнала, приуроченная к началу работы над новой картиной, только на днях меня утвердили в новом проекте. Переговоры шли долго и нудно, кастинг закончился уже три месяца назад, но этот светлый день, как я всегда говорил, наконец-то настал. Когда это произошло, мне хотелось напиться от радости, да так, чтобы лыко не вязалось. Все по причине прежней невостребованности. Долгие годы я проклинал театр и всю богемную московскую тусовку, где вход был только для «своих». Кастинги были закрытыми, утвержденных актеров меняли перед мотором, но я никогда не отчаивался, воспринимал жизнь такой, какой она была.

Но в последнее время раб Мельпомены был замечен российскими продюсерами, и появилось много работы, времени, чтобы ухаживать за большим дачным участком в Переделкино, было ничтожно мало. Нам с родителями пришлось нанять садовника, чтобы он следил за участком и присматривал за домом. Я привык, что кроме съёмок больше ничего не делал и ничего не умел, я не готовил и не убирал. На все это у меня был один ответ: «Мы Москве, в большом мегаполисе, и для тех, кто никем и ничем не обременен, не вижу повода заморачиваться». Как говорила Миранда Хопс: «Зачем целый день печь пирожок, когда его можно заказать с доставкой на дом?» А уборку квартиры и вовсе можно поручить профессионалам своего дела, щёлкнув пару раз мышкой на понравившемся сайте.

Тогда я жил в своей небольшой квартире в Тропарево. Эта была моя первая большая покупка. Мне всегда нравились муравейники, и свое гнездышко я выбрал на пятнадцатом этаже. Я очень люблю эту квартиру, но еще больше нашу дачу в Переделкино. В тот день я приехал на дачу и, проникнув в дом, развалился на своем большом диване, и тут же уснул, только здесь я мог так сладко спать, чувствуя запах яблок…