Меланхолия

Руслан Непесов

Кэролайн Хант прикована к инвалидной коляске. В прошлом она была довольно известной писательницей. Однако, после несчастного случая, её жизнь обрела мрачные депрессивные краски. Она становится грустной, меланхоличной и теряет вкус к жизни. Но однажды она знакомится с молодым человеком и с этого момента её жизнь вновь наполняется яркими красками.Однако, спустя время, когда счастье вновь наполнило жизнь главной героини, она узнает что-то, что в корне меняет их отношения и жизнь в целом.

Глава II

Вид на улицу был потрясающий. С крыльца подъезда дома, где жили Элизабет и Кэролайн, открывалась дивная панорама проезжей части, уходящей вдаль, с осенними листьями по обе стороны дороги, по которой семенили тяжёлые американские седаны. Бостон в эту пору был поистине великолепен. Тротуары были вымощены каменной кладкой, напоминавшей центральные площади в далёких европейских столицах. Фонари у дороги были выполнены в традициях старой Америки — строгие формы, металлические дужки, державшие плафоны, неизменно выкрашенные в чёрный цвет и лампы с тёплым светом, напоминавшим свет рождественских огней на ели. Сам дом был построен ещё в середине пятидесятых годов. Кладка из тёмно-бурого кирпича не только являлась отличным материалом для строительства, но и отлично украшала фасад здания. Окна были обрамлены белыми наличниками, что делало здание выразительнее и изящнее. Высокие вязы и клёны в это время года обретали лимонно-золотой окрас и превращали улицу в некий коридор фестиваля Холи⁷ в Индии, где улицы наполнялись солнечным светом и радужными красками. Рекламных щитов на фасадах близлежащих зданий было мало и потому они радовали местных жителей своим первозданным видом и грацией. По стенам соседних домов змейкой спускались пожарные лестницы. На некоторые лестничные площадки были вынесены комнатные растения, часть из которых так и не прижились с выхлопными газами и прямыми солнечными лучами.

Вечерами же улица обретала ещё более уютный вид. Обилием тёплого света и тесными закоулками она походила на некую китайскую аллею, где были бы развешаны бесчисленные бумажные светильники, излучающие рассеянный тёплый свет, а вокруг неспешно бродили бы люди, думая о чём-то своём. Когда лёгкий прохладный ветер тихо гладил листву деревьев, а на асфальте разбивались первые капли дождя, шум автомобилей затихал, уступая соло целому оркестру из летящих с поднебесья капель, шелестящим листьям деревьев и быстро собирающейся воде в водосборных лотках. Симфонии аккомпанировал удивительный петрикор,⁸ свежий аромат утолённой жаждой земли.

Элизабет вела коляску своей подруги, пока та не остановила её:

— Лиз, дальше я уж как-нибудь сама. У тебя наверняка куча своих дел.

— Боишься, что, придя туда, уведу всех красавчиков? — игривым голосом произнесла Лиззи и наклонилась, чтобы поцеловать Кэрол в щёки. — Позвони, если что-то понадобится. Я сегодня во вторую смену. Могу и зайти за тобой, если хочешь.

— Спасибо, Лиз. Я прогуляюсь. К тому же, я обожаю такую погоду. Мне будет приятно пройтись… То есть, проехаться по улицам. В общем, ты иди. Спасибо ещё раз, — скромно улыбнувшись, Кэрол обняла одной рукой Элизабет.

Собрания для лиц с посттравматическим синдромом, проводились по субботам и, к счастью, не так далеко от дома бывшей писательницы. Кэролайн требовалось около двадцати-двадцати пяти минут, чтобы добраться до здания, расположенного между музыкальным училищем и книжным магазином. Крыльцо у подъезда не было оборудовано пандусом и потому Хант приходилось просить местных служащих ей помогать каждый раз, посещая собрания.

По заверению психотерапевта, подробно ознакомившегося с делом Кэролайн, её состоянию очень помогли бы сеансы групповой терапии на собраниях для лиц, получивших физические и эмоциональные травмы. Первое, что должно было покинуть Кэрол, это было чувство раздражения. Но, приезжая каждый раз на инвалидной коляске к крыльцу, не оборудованному пандусом, раздражение было неописуемо. К тому же, далеко не все посещающие собрания находили приятным выбираться из дома и таскаться туда, будучи прикованным к коляске, или еле ковыляя на костылях. Однако, мало кто перечил наставлениям врача и собрания проходили практически в полном составе.

В группе было двенадцать человек. Сеансы вёл доктор Блант. Суть сеансов состояла в том, чтобы, не боясь раскрыться другим, попытаться взглянуть на проблему со стороны. Участникам собраний следовало добровольно делиться проблемами с остальными членами группы, тем самым перебарывая страх признания наличия собственных проблем и страх говорить о них. Выслушав каждого, доктор Блант подытоживал реплики своим видением проблемы и подсказывал её решение. Кто-то находил в этом утешение. Кому-то это действительно помогало. А кто-то посещал их, потому что жизнь была так скучна, что присутствие на таком мероприятии казалось чем-то интересным и интригующим.

Несчастье объединило двенадцать разных людей. Люди из разных слоёв общества, разных профессий, разных вероисповеданий и убеждений оказались в одном помещении и их связывало одно — все они обрели эмоциональный дефект. Никто не был доселе знаком с кем-либо из присутствующих в группе. Знакомились и понемногу узнавали друг о друге уже оказавшись частью группы. Раз за разом посещая собрания, присутствующие могли составлять психотип друг друга, если люди были готовы делиться своими мыслями и тревогами. Однако практически каждый сначала старался держаться особняком. Но спустя некоторое время, в группе понемногу стали завязываться и приятельские беседы.

В помещении, как правило, было душно. Тёплый законсервировавшийся в стенах здания воздух медленно циркулировал по дыхательным путям, выжимая из находящихся внутри пот и чувство терпения. На стенах висели постеры с какими-то музыкальными исполнителями, танцорами, а в углу широкого зала были расставлены большие динамики, провода которых были спутаны и вели куда-то к железной стойке у огромного зеркала. Очевидно, помещение использовалось для танцевальных, либо музыкальных репетиций.

— В прошлый раз мы с вами проводили мистера Эллиота, а неделю назад наши собрания покинула миссис Гилберт, — начал сеанс доктор Блант. — Сегодня в нашей группе есть новенький. Поприветствуйте — мистер Гленн Хадсон!

Вялым хором группа поприветствовала новоприбывшего, как это делают обычно в средних школах.

Гленн Хадсон был мужчиной среднего телосложения, ростом чуть выше обычного. Овальное лицо и легкая небритость приятно гармонировали с его отросшими волосами, убранными назад. Своей манерой оглядываться по сторонам, изучая всех присутствующих, он вызвал небольшое раздражение у тех, кто это заметил. По его внешнему виду сложно было определить, что он мог страдать депрессией и посттравматическим расстройством. Поведение не было скованным, а на лице вовсе временами проскальзывало нечто напоминающее улыбку. В его крепких руках угадывалось его спортивное прошлое. А ноги сильно исхудали, атрофировавшись от травмы позвоночника; ступни неестественно лежали на подставках для ног.

— Кто хочет начать? — прервал процесс визуального изучения новенького доктор Блант.

Гленн Хадсон увидел Кэролайн Хант и их взгляды пересеклись. Какое-то мгновенье он смотрел на неё с лицом телезрителя, который увидел на экране известного актёра, но не мог вспомнить его имя.

Доктор прошёлся взглядом по сидящим поодаль и остановил взор на мисс Андерсон, девушке невысокого роста, без физических нарушений, как у многих:

— Ингрид! Как ты провела эту неделю? Расскажи о своих фобиях⁹. Приступы гнева были?

Молодая девушка засуетилась, сидя на стуле. Было очевидно, что сверхнастороженность заставляла её чрезвычайно остро реагировать на все происходящее.

— Давай, попробуй, — промолвил Ингрид доктор Блант.

Мисс Андерсон, как и многие другие члены группы, была тёмной лошадкой. Она не торопилась поведать всем о своих проблемах, вызвавших у неё эмоциональный и психический диссонанс. Желание хранить в тайне причины её раздражительности и гнева было непоколебимо. Всякий раз, доктор Блант пытался вывести её на разговор, временами, даже провоцируя Ингрид острыми комментариями в её адрес, но, на удивление самого врача, она не поддавалась и держала себя в руках, неизменно держа язык за зубами.

Ожидание реплики от мисс Андерсон продлилось недолго. Внимание доктора перекочевало на сидящих от него по правую руку. Пройдя взглядом по присутствующим, доктор Блант остановил свой выбор на Кэролайн.

— Мисс Хант! Прошу вас!

— Пожалуй, я воздержусь, док.

— Ну что же, настаивать не стану. Разве что, скажите, какое чувство одолевает вас прямо сейчас?

Хант замешкалась, выискивая правильный ответ. Наконец, она ответила:

— Сожаление.

«Сожаление» — первое, что пришлось на ум Кэролайн. Ей вспомнился тот злополучный велосипед, на котором она ехала. Она сожалела о том, что приобрела его, о том, что решила в тот день проехаться на нём. Она сожалела, что жизнь пустила её по тернистому пути, обрекая быть калекой всю оставшуюся жизнь.

— Благодарю, мисс Хант! Негусто. Но хоть что-то. — И следом внимание доктора перекочевало на парня в клетчатой рубашке и в кепке, одетой козырьком назад.

— Мистер Клемент! Прошу вас! В прошлый раз у вас здорово получилось, — приободрил доктор.

Зал дружно поприветствовал: «Давай, Эдди!»

Взгляды Хадсон и Хант снова пересеклись.

Молодой Эдвард Клемент определённо был настроен на откровения. Получив поощрительную похвалу от доктора Бланта в прошлый раз, он готов был с уверенностью выступить со своим монологом и на этом собрании.

Придя впервые на собрание около двух месяцев назад, он был замечен как фигура, несущая отрицательный заряд энергии. Угрюмое выражение его лица вкупе с его плотным телосложением и отсутствием шеи создало у всех впечатление, как о некоем маньяке-мяснике. Крылья его ноздрей были постоянно напряжены. Многие тогда задавались вопросом «А не ошибся ли он группой?». Хоть доктор Блант и пытался затрагивать и «лечить» резкие вспышки гнева, тем не менее, профиль группы был заточен для лиц, кто плотно увяз в трясине депрессивных эмоций. Однако, спустя буквально пару сеансов, группа увидела в Эдварде довольно приятного человека. Он не боялся ведать о своих проблемах незнакомым людям, чем и расположил их к себе. Почти всех.

— Всем привет!

— Привет, Эдди, — отозвалась группа.

— Как вы знаете, со мной произошёл страшный случай. Вернее, не со мной самим, а с моим другом.

— Расскажите о нём, Мистер Клемент, — попросил доктор Блант.

Рассказывая свою историю, молодой Мистер Клемент делал акцент на то, какой сильной была его привязанность к его другу. Он мог подолгу описывать свой трепет, что он испытывал к нему и свою печаль, что пропитала его насквозь, когда его друг умер. Однако, Эдди Клемент никогда прежде не рассказывал ничего о нём самом. Каким он был, кем он был. Известно было только его имя — Макс.

— Приходилось ли вам когда-нибудь видеть в чьих-либо глазах искреннюю любовь и преданность? — уверенно начал мистер Клемент. — Современный мир практически стёр и опошлил понятия и о первом, и о втором. Нынче всё только на словах…

— Эд, кем был твой друг? — прервал его голос из зала.

— Всё, что мы видим по телевизору — это всё фальшь и обман. — Продолжил Эдди. — Люди навязывают нам свои сюжеты в фильмах, якобы пропитанные любовью, а в действительности, это истории, высосанные из пальца, придуманные кучкой бесчувственных идиотов методом выкрикивания друг другу строчек развития событий в киноленте с их точки зрения. Уверен, им не доводилось любить. Их никогда не любили.

— Мистер Клемент, по-моему, вы немного отошли от темы, — поправил Блант.

— Люди…

— Какие люди? Вы о ком? — доктор с интересом взглянул на собеседника.

— Люди, они…

— И что же?

— Они не способны так любить, — впервые за его выступления на собрании у него появился ком в горле и в воздухе повисла тишина. Глаза Эдди заблестели, он сомкнул веки и по его щекам скатились слёзы.

— Мистер Клемент, поделитесь с нами, о чём вы сейчас думаете, что происходит у вас на душе? Поведайте нам. Поведайте мне, — доктор был озадачен ходом развития их беседы, и он всячески пытался подтолкнуть мистера Клемент продолжить его монолог.

— Люди напридумывали сотни и тысячи способов охарактеризовать свои чувства, свою любовь. А знали ли они что это за чувство? Может это им всего лишь казалось любовью? А знали ли они что значит быть преданным?

В группе послышались перешёптывания. Через мгновение снова воцарилась тишина. Каждый из присутствующих в недоумении смотрел на Эдди. Взгляды некоторых были ему настолько неприятны, что буквально поедали его. В воздухе застыла вопрошающая интрига.

Переведя дыхание, Клемент решил закончить свой монолог:

— Моего друга звали Макс. И мне будет его не хватать.

Один из одногруппников, пожилой мистер Миллиган, поспешил поставить запятую вместо точки в речи мистера Клемент:

— Эд, погоди, ты так и не описал нам своего друга. Каким он был человеком?

Эдвард резко поднял голову, зафиксировав свой взгляд на нём. Это был взгляд недоумения и разочарования. Его губы затряслись, а глаза снова наполнились солёным блеском.

В этом мгновении присутствующие ощутили холод арктического циклона. Холод пронизывал буквально каждого в группе.

Наконец, молчание Эдди прервалось.

— Мой друг Макс — не человек. Это мой пёс.

Группа сразу оживилась и многие залились смехом. Глаза Эдди Клемент раскрылись ещё шире. Его губы затряслись ещё сильнее, а подступавшие слёзы теперь стекали одна за другой. «Некогда казавшийся многим суровым маньяком-убийцей оказался наивным ребёнком, потерявшим собаку» — Именно так подумали те, кто забыл на время о своей депрессии и залился безудержным смехом. Смех этот как автомат стрелял по робкому сердцу молодого Эдди, где каждая пуля оставляла неизгладимый след у него на душе.

В зале слышались разные возгласы. Казалось, что эти секунды длятся вечность. Терпеть такое было невыносимо для пациента Клемент. Его тучная фигура диковинно сочеталась с опущенной головой, свисающими вниз руками и с его печальной мимикой на лице.

— Тишина! — громко крикнул доктор Блант. — Перестаньте смеяться!

На Эдварде не было лица.

— Проявите уважение! — воскликнул доктор.

Но пациенту, потерявшего друга, уже не хотелось оставаться в обществе насмехающихся над ним людей. Он медленно встал, осторожно отодвинув свой стул, и направился к выходу, где висели пальто и куртки. Доктор Блант поспешил за ним. После минуты уговоров, он вернулся один.

— Суть таких собраний, как это, в том, чтобы сопереживать друг другу, говорить друг другу утешительные и напутственные слова, чтобы попробовать на минуту пропитаться болью других, чтобы взглянуть на всё их глазами. Наши комментарии должны давать силу и решительность одногруппникам. Все эти наши встречи призваны вселять друг в друга уверенность в преодолении возникших психо-логических травм. Мы должны приободрять, а не высмеивать друг друга. Как вы многие уже поняли, приободрения должны строиться на простых, но конструктивных умозаключениях, к которым мы стремимся, а не на простом похлопыванию по плечу. Но, умоляю вас, высмеивания не относятся к нужной нам категории! Наши с вами встречи это не только психотерапия, когнитивно-поведенческая терапия¹⁰, нейролингвистическое программирование¹¹ и аутотренинг¹², это в первую очередь сопереживание и поддержка, — доктор снял очки и, зажмурившись, помял кончиками пальцев переносицу. — Сегодня я разочарован многими из вас.

— Посттравматический синдром, — продолжил доктор Блант, — это не только эмоциональные нарушения, вызванные экстраординарными природными общественно-политическими событиями: военными действиями, актами насилия или стихийными бедствиями. Причинами патологии могут быть и невротические расстройства после утраты близких членов семьи, в том числе и домашних питомцев. Не стоит высмеивать чью-то восприимчивость и мнительность. Есть люди, которые предрасположены посттравматическому синдрому из-за обыкновенной чувствительности, восприимчивости, впечатлительности, недостаточной сформированности адаптационных механизмов нервной системы. Мистер Клемент один из таких персон. Относитесь к чужим проблемам с уважением, даже если не можете их вовремя понять.

Доктор Блант редко позволял эмоциям брать верх, одолевать им и позволять вести себя непрофессионально. Случай с мистером Клемент немного пошатнул его уверенность в своей твёрдости и компетентности.

Стараясь не акцентировать сильно внимание на случившемся, доктор предложил продолжить сеанс. Желающих выступить по собственной инициативе не оказалось. Тогда Блант взглянул на новенького в группе:

— Мистер Гленн Хадсон. Почему бы вам не представиться и не рассказать немного о себе и о том, что привело вас к нам?

Внимание группы переключилось на новенького.

Мистер Хадсон медленно сглотнул ком, и неуверенными движениями подтолкнул свою коляску поближе к центру.

— Здравствуйте, я Гленн. Признаться, я, как и многие здесь, стал посещать эти собрания по наставлению врача. Говорят, это должно пойти мне на пользу. Хотя, я бы не назвал себя депрессивным человеком, знаете ли. Но… Говорить о том, как я стал инвалидом и как я с этим живу, я не готов. Не знаю, нужно ли это вообще? Думаю, мало кому вообще будет это интересно.

— Однако, вы здесь. Так почему бы вам не попробовать? — отозвался доктор Блант.

— Несчастный случай. Автоавария.

Гленн Хадсон снова посмотрел на Кэролайн Хант. Он выдержал паузу, провёл рукой по вспотевшему лбу и продолжил:

— При аварии я повредил позвоночник. Врачи сказали, что шансов на то, что я снова буду ходить, нет. Случай довольно тяжёлый. — Хадсон немного развернул коляску, показав тем самым, что закончил речь.

— Ну что ж, благодарю вас, мистер Хадсон, — подытожил Блант.

Зал поаплодировал новичку, и Гленн снова переглянулся с Кэролайн. На этот раз он увидел у неё на лице что-то похожее на улыбку. Немного помешкав, он ответил ей тем же.

Собрание продлилось еще около сорока минут. Послушав ещё нескольких участников группы, доктор долго говорил о силе постоянного нервного перенапряжения и характерных нарушений сна в виде ночных кошмаров или бессонницы. Он объяснял, как со временем у пациентов с посттравматическим синдромом может развиться так называемый церебрастенический синдром¹³, а также нарушения со стороны сердечно-сосудистой, эндокринной, пище-варительной и других ведущих систем организма, если своевременно не постараться решить глубинные эмоциональные проблемы. Всем было скучно, и все хотели поскорее закончить собрание.

Закончив свою речь о фиксации на тяжелых воспоминаниях прошлого и склонности к уходу от реальности, доктор Блант объявил о завершении этого собрания. Все участники группы стали собираться по домам.

Кэрол Хант стягивала с вешалки свой шарф, когда к ней подъехала коляска Гленна Хадсона.

— Привет.

Кэролайн посмотрела на новенького и ответила ему:

— Привет.

Гленн не знал, как завести беседу. И тогда её завела Кэрол:

— Как вам у нас?

— Зрелищно, — многозначительно ответил Хадсон.

— А, вы про беднягу Эдди? Да, досталось ему сегодня. Хотя, я и сама немного удивилась, что речь идёт о собаке, нежели о человеке.

— Мне кажется, я вас знаю, — осторожно сказал мистер Хадсон.

Натянув на себя тёплый свитер, Кэрол повернула свою коляску в сторону Гленна и бросила на него вопрошающий взгляд:

— Увлекаетесь чтением?

Секунду поколебавшись, Гленн улыбнулся.

— Вы — Кэролайн Хант. Автор бестселлеров «Однажды ты поймёшь», «Возьми меня за руку» и «Унисон».

— Не думала, что меня ещё помнят.

— Я, сказать по правде, большой поклонник вашего творчества. У меня есть сборник ваших сочинений, который я не раз перечитывал.

— Рада, что вам понравилось. Ну, мне пора. Увидимся. — Настроение Кэрол немного наполнилось позитивом, восполнив тем самым гнетущее послевкусие от сцены с Эдди Клементом.

— Всего хорошего. До встречи!

Встреча с Кэролайн потрясла мистера Хадсона.

Малость повозившись с вещами, он направился к выходу.

Примечания

7

Хо́ли (также известный как Пха́гвах или Бходжпу́ри) — Фестиваль красок, ежегодный индуистский фестиваль весны.

8

Петрикор — землистый запах, который ощущается после дождя.

9

Фо́бия, боя́знь — симптом, сутью которого является иррациональный неконтролируемый страх или устойчивое переживание излишней тревоги в определённых ситуациях или в присутствии (ожидании) некоего известного объекта.

10

Когнити́вно-поведе́нческая психотерапи́я — широко распространённая комплексная форма психотерапии.

11

Нейролингвистическое программирование — псевдонаучное направление в психотерапии и практической психологии, не признаваемое академическим сообществом, основанное на технике моделирования (копирования) вербального и невербального поведения людей.

12

Аутотренинг — Снятие мышечного и нервного напряжения, совершаемое методом самовнушения самостоятельно, без постороннего вмешательства; применяется в медицине, спорте, педагогике, на производстве, в самовоспитании.

13

Церебрастенический синдром — симптомокомплекс, сочетающий в себе астению и другие психические и неврологические нарушения, которые развиваются из-за органического поражения головного мозга.