Отложенный эффект

Салма Кальк (2023)

Какая девушка мечтает выйти замуж за некроманта? Правильно, никакая. Даже если этот некромант силён, могущественен, профессор Академии и наследник древнего магического рода. Ну и ладно, потому что зачем эти девушки тому самому наследнику? Пусть утром отправляются восвояси. Как это — ушла и не хочет возвращаться? Как это — не желает слушать? Непорядок, но мы это исправим!Какому мужчине сдался боевой маг в жёны? Правильно, никакому. Потому что боевой маг — это образ жизни, это вам не дома сидеть и цветочки вышивать. И этому, который пришёл и сказал, что соскучился, и что ему нужен ребёнок — тоже скатертью дорога. Что значит — так не оставит? Это мы ещё посмотрим!

13. Ты и я, и ничего больше

Марион проснулась в роскошно разубранной спальне роскошного профессора некромантии. Похмыкала про себя — живая она, ещё какая живая. Показали сильного, красивого и доступного мужчину — сразу же и набросилась. Хотя, конечно, свидание, первой частью которого — бой с нежитью в некрополе, вышло очень недурственным. Всё в комплексе, без боя ничего другого и не случилось бы. Она была бы уверена, что он просто напыщенный дурак, и всё, а он, конечно же, вполне так бывает напыщенным дураком, но — не только им, как оказалось. И если бы не бой — то ей бы и в голову не пришло смотреть, а на что ещё тот Саваж годен. Но забавно, конечно, — зная его отца, Марион бы и не подумала никогда, что сын генерала — такой вот профессор-сибарит с хвостом. Впрочем, с боевой подготовкой против нежити у того сибарита всё в порядке. И в академическом сообществе он тоже вроде бы как у себя дома. Ну ладно, ладно, и в постели тоже огонь, даром что некромант. Хотя ей доводилось слышать, что некромантия в данном случае вовсе не приговор. Харизматичный любовник-некромант… гм. Ладно, нужно подниматься, одеваться, да пора бы и честь знать, как говорится.

Харизматичный любовник-некромант нашёлся на кухне и утверждал, что приготовил завтрак. Неожиданно, что. Он ещё и готовить умеет, оказывается. Вчера-то их ожидал парадно сервированный в небольшой и очень изящной гостиной поздний ужин — накрытый специальным силовым куполом и оттого даже не остывший. Мясо с разными соусами и вино — самое то, что нужно после боя, после совместного душа, после чего там ещё — после всего, что у них уже было, в общем. И сидели они, завернувшись в полотенца, в креслах друг напротив друга, и говорили необыкновенно официально — а в душе перед тем уже только что не облизали друг друга со всех сторон. Однако руки то и дело соприкасались, взгляды то и дело сталкивались над столом, а ноги — под столом. Голые, ясное дело, ноги, потому что на ней был надет его банный халат, а на нём и вовсе только полотенце. И завершилось тем, что он просто подхватил её на руки — легко! — и утащил в свою спальню. И там оказалось, что он не только мастер взаимодействия с телом, а ещё и сказать красивое в постели тоже мастер — редкое трепло, говоря иначе. Но ей понравилось. Огня-то у неё на двоих хватит, а вот болтать красиво не научилась, всегда обходилась без этих вычурных словес, а тут вышло, что и слова могут быть ничуть не слабее поцелуев и прикосновений. И даже хвост его дурацкий вблизи оказался изумительно красив — густой, блестящий, цвета светлого мёда, наверное, половина студенток за такой хвост душу продаст.

И оказавшись у него на коленях за крошечным столом на кухне, Марион понимала — да, торопиться не стоит, нужно повторять. Повторять, пока не свалилась никакая рутина, никакая повседневность, пока не догнали неприятности. Поэтому — чёрт с ней, с одеждой, пусть её приведут в порядок в магической чистке. Интересно, что подумают о таком странном наборе — пафосном смокинге с белой сорочкой и бабочкой, и полевой форме Легиона плюс комплект кружевного белья? Да что бы ни подумали, кого это волнует вообще. А волнует этот странный красавчик-некромант. Гроза привлекательных студенток, наверное.

Впрочем, сейчас эта гроза кого бы то ни было принадлежит ей и только ей. И нужно пользоваться…

— Эй, что ты делаешь?

По мнению Марион, открывать шторы и запускать в спальню солнечный свет было совершенно лишним. Потому что… не нужно её так пристально разглядывать! Нечего, и всё! Она хмуро глянула на Саважа и заползла под простыню.

— Любуюсь, — жёлтые глаза прямо искрились восхищением.

Совершенно, между прочим, искренним.

— На что там любоваться, скажи? На множество шрамов и торчащие рёбра?

Ну не могла она не спросить, не могла. Нет, не выпрашивала комплиментов. Ей просто нужно было знать. А скажет он правду или нет — она ж увидит.

— Ты ответишь, если я спрошу? — вдруг сощурился он.

Интересно, что такого он собрался спрашивать?

— Предположим, отвечу. Спрашивай.

— Откуда всё это? — и коснулся левого колена, как раз торчавшего из-под простыни наружу.

Левое колено переделывали дважды, первый вариант сустава не прижился. Это было ещё до Клодетт.

— Последствия одного задания.

— Что там с тобой делали, на том задании? — нахмурился он.

— На задании ничего. Это борьба с последствиями.

— И что там за последствия?

— С отложенным эффектом, — невесело усмехнулась Марион.

— Так. С отложенным эффектом, говоришь? — нахмурился он. — Это означает, что ты попала под то самое заклятье?

— Верно.

— И… постой, тот первый случай, о котором ты говорила, твой собственный? — он совершенно бесцеремонно стащил с неё простыню и оглядел.

— Ну, — уже бить, что ли?

Что это он вообще?

— Ох, Марион, — она и понять ещё ничего не успела, а он уже сгрёб её в охапку и усадил на колени.

Обхватил её всю и уткнулся носом в макушку.

— Что такое? — дёрнулась было она, но протест подавили в зародыше.

— Прости бестолковца, вот что. Я бы и не подумал, что ты говоришь о личном опыте. И просто о том, что ты всё это пережила. Тебя вылечили до конца?

— Я надеюсь, что да. А если не о личном, то что, можно разносить по кочкам? — отстранилась, взглянула сурово.

— Я понял, в чём дело. Я тебе подскажу потом, как всё это точнее описать, чтобы ни у кого не возникло сомнений. Понимаешь, из твоих слов я понял, что ты столкнулась с кем-то из наших вчерашних ночных друзей, и приписала последствия их нападения тому самому отложенному эффекту.

— Ничего подобного, — дёрнула она плечом.

— Не расскажешь?

Вот ведь паршивец, ещё и гладит её то по плечам, то по боку, то меж лопаток. И целует в… разные места.

— Это случилось… на заброшенном полигоне. В начале века там экспериментировали с разными сочетаниями убивающих заклятий, артефактов и отравляющих веществ — для общей дезориентации мага, надо полагать.

— Во время великой войны?

— Точно. И там завелась команда простецов, пытавшаяся добраться до оставшегося барахла и применить его в своих целях. Нам нужно было зачистить полигон и деактивировать всё, что можно. И грамотно уничтожить то, что нельзя. И вот там стояла защита. Один человек погиб на месте, я шла следующей и уничтожила ту штуку, остальные не пострадали. А меня… в конце концов вылечили.

То есть она очень на это надеется, что вылечили.

— Жаль, что я не знал этого сразу, — он снова просто обнял. — Но ты жива и здорова, и это невероятное чудо господне.

— Это квалифицированный целитель.

— Видимо, проводник высшей воли, — не сдавался он. — Порекомендуешь? Я бы показал такому целителю отца.

— Думаешь, твоего отца нужно кому-то показывать? Как по мне, он великолепен сам по себе в любом агрегатном состоянии, — фыркнула Марион.

Генерала Саважа она весьма уважала.

— Ты ж, наверное, видела, как он ходит?

— Как может, — если у тебя нет куска стопы, ты будешь ходить именно что как сможешь. — Но порекомендовать ему Клодетт могу.

— Вот и славно. И что, ты думаешь вернуться на службу или заниматься наукой?

— Я думаю обо всём. Диссертация готова наполовину, осенью мне обещали группу студентов на практику. А возвращение на службу зависит от итогового вердикта врачей.

— Это же замечательно.

— Почему? — глянула она на него.

— Будем часто видеться, — он улыбался совершенно без какой-либо задней мысли. — Марион, если ты сомневалась в себе, так не сомневайся больше. Ты права, ты взялась за такую тему, в которой никто не разберётся лучше тебя, а если кто-то ещё попробует что-то тебе сказать — шли ко мне, я поговорю. И про моменты описания поговорим ещё обязательно. Но, может быть, не сейчас?

— А что сейчас? — глянула она из-под ресниц.

— А сейчас ты и я, и ничего больше.

Ах ты ж, ты и я, значит, и ничего больше. Хорошо, сам напросился.

Марион решительно взялась за цепь на его шее.

— Я правильно догадалась о значении этого предмета?

У некромантов всё не как у людей — и сила-то их ни с чьей больше не стыкуется, и вообще слабо поддаётся контролю, поэтому они с момента пробуждения этой самой силы носят амулеты. Чтобы люди рядом от страха в обморок не падали. Но Марион доводилось слышать болтовню о том, что некромант без амулета в любви совсем не то, что с амулетом. И что это, гм, блюдо подходит весьма не всем, но если вдруг почему-то подходит, то не сравнишь ни с чем. Рассказывала коллега, так и сказала: не сравнить, там был-то всего-навсего один юношеский случайный случай, а помнится до сих пор, хоть уже и четверть века прошло.

И раз уж Марион выдали свыше некроманта — кто она будет, если не попробует?

Его ладонь мгновенно легла поверх её пальцев.

— Ты уверена? Если тебя недавно вылечили от тяжёлой болезни, это может быть опасно.

— Я не боюсь опасностей. Но никогда не пробовала, зато слышала, что некромант без амулета — это что-то любопытное. Вдруг у меня единственный шанс узнать? Сам понимаешь, некроманты редки.

Он на мгновение нахмурился, а потом улыбнулся.

— Хорошо, звёздочка моя Марион. Но если вдруг что-то пойдёт не так — ты сама наденешь его обратно, договорились? — с развёрнутой ладони изящно слетело серебристое щупальце и дотронулось до её щеки.

Мягко, осторожно и немного щекотно.

— Договорились, — кивнула она и сняла с него крест, ещё и из волос не сразу выпутала.

Сила плеснулась наружу мгновенно — почти как ночью, когда стояли спиной к спине. Только сейчас она выглядела не убивающей наповал, а… скорее наоборот. Щупальца, бывшие мертвенно-серыми, будто поглощавшими свет и цвет, сейчас задорно серебрились в лучах солнца.

И Марион улыбнулась харизматичному некроманту и потянулась в этот невероятный серебристый клубок, нити из которого дотягивались везде, особенно там, где не хватало рук.

Кажется, где-то снаружи существовала какая-то жизнь, кто-то приходил и уходил, но им было хорошо вместе — просто вместе и просто хорошо. Может быть, она уже подходила к смертельной черте так близко, что ей не страшно? Потому что страшно не было, было вдохновляюще.

Спасибо тебе, красавчик-некромант. Могла бы и не узнать никогда… а вон оно как, оказывается.