Проверка на реальность

Сана Миллер, 2021

Каждая идея – это живое существо, иногда даже слишком. Но для выдуманной девушки, называющей себя Рау, сбыться и обрести физическую форму стало лишь половиной дела, ведь окружающий мир не устаёт напоминать ей об истинном происхождении – цепочками совпадений, двойными числами на циферблате, случайными фразами прохожих и странными снами. Игнорировать это и продолжать жить обычной жизнью, полной человеческих (и не очень) радостей и забот, или бросить всё и бежать в другие города и реальности, чтобы узнать, кто её придумал и с какой целью? Выбор очевиден, но вот только его цену героине предстоит узнать лишь после того, как пути назад уже не будет.

Level 0.1

// Ноябрь 2017

«У человеческой души три агрегатных состояния. Условно их можно обозначить как Явь, Сон и Онлайн».

Я брела по мокрому асфальту среди невзрачных одноэтажных домов, сунув руки в карманы и рассеянно глядя перед собой. В небе перекатывались серые облака, но дождя не предвиделось. А если он все-таки пойдёт, здесь это, скорее всего, не почувствуется.

«Явь — это физиологическое существование организма».

Интересно, если бы мы расстались пораньше, этого бы не произошло? Остался бы он в живых тогда?

«А как бы ты тогда получала веру?», — заметил мерзкий голос, таившийся внутри и появляющийся в особых случаях: когда срочно надо уведомить, что у тебя не всё так безоблачно, как ты пытаешься доказать себе и миру.

— Не нужна мне его вера такой ценой, — ответила я в никуда.

«Сон — это активная фаза сознания, освобожденного от физических ограничений».

В мокром асфальте отражались тучи, и создавалось впечатление, что я иду по небу. Даже голова немного закружилась при виде собственных туфель, топчущих рваные светло-серые облака.

«Онлайн — это состояние подключённости к собственному образу на экране».

Я закрыла глаза, но улица никуда не исчезла. Никогда, кстати, раньше не замечала, получается ли здесь моргать.

Куда я вообще иду? В моём распоряжении любые направления, а я застыла посреди дороги, в очередной раз терзаемая неуместным приступом вины.

Вместо того, чтобы сломя голову бросаться в манящую неизвестность эфира, я думаю о том, что больше всего я бы сейчас хотела попросить прощения. За то, что я натворила, прощения не просят, главным образом потому, что не у кого. Если только тот, перед кем ты провинился, не остался в одном из таких же пустых дождливых миров. Впрочем, хочется верить, что ему повезло гораздо больше. Если мёртвым вообще везёт.

«Ну разумеется, ты извинишься, и всё сразу же придёт в норму», — язвительный голос не заставил себя долго ждать.

— Я не рассчитываю ни на какую норму. Я просто хочу отпустить всё это, — терпеливо пояснила я пустоте.

«Тебе действительно есть дело? Даже на похороны не пришла».

— Оставь меня в покое! — выкрикнула я в холодное небо. Оно, разумеется, не ответило. Я постояла, вглядываясь в бегущие по нему серые завитки, а затем двинулась дальше, стараясь переключиться на тихое фоновое жужжание, благо оно вещало куда более интересные вещи. И по мере того, как эти вещи доходили до моего мозга, я понимала, что знала их всегда.

«Человек — многогранное существо, и на каждом из трёх планов он раскрывает по одной из своих граней-отражений. Но если свести все три отражения воедино…»

Кажется, дождь всё-таки пошел. Как ни странно, я прекрасно ощущаю тёплые капли, бьющие по макушке, падающие за воротник, стекающие по лицу. Какая потрясающая детализация… Я вытянула руку перед собой и принялась её разглядывать, оценивая качество изображения, будто на экране нового телевизора.

«…то результатом будет построение образа».

Несмотря на то, что у меня есть веский повод, я до сих пор не верю в смерть. Что если его возможно разыскать? Как там говорилось в одной из этих трансляций — настроиться на частоту? А что такое частота?

«Всё существующее — это особым образом упорядоченная информация. Эту последовательность можно воспроизвести на основе имеющихся фрагментов».

Я крепко зажмурилась и ощутила колебания атмосферы облака, будто воздух стал водой и легко-легко колыхался. В этой прозрачной толще я принялась мысленно выводить осенние вечера, прогулки, нескончаемые разговоры и прочие простые человеческие радости, которыми могла бы наслаждаться обыкновенная живая идея вроде меня.

— Чего ты добиваешься?

Колебания пропали, прекратился и дождь. Я развернулась на голос, но никого не увидела. В полном недоумении я простояла минуты две, вращая глазами в поисках того, кто нарушил моё уединение.

— Ты ищешь не там. И совершенно не то.

— А где следовало бы? И что? — спросила я, ощущая себя полной дурой.

— То, что ты ищешь, не стоит возвращать, — отозвался низкий женский голос с механическими интонациями.

— Кто здесь?

— Свои, — насмешливо произнёс голос. Он звучал отовсюду, будто принадлежал всей локации. — С мёртвыми вообще лучше не связываться, особенно если ты — причина их смерти. Да и ворошение своих проступков и лишние переживания не принесут тебе никакой практической пользы, скорее наоборот.

— Уж извините, — почему-то я решила обратиться к голосу на «вы». — Но по моей вине случилось нечто ужасное. Я не могу просто так взять и выбросить это из головы, вычеркнуть, будто этого никогда не было!

— Никто и не заставляет немедленно выписывать себе индульгенцию. Страдай на здоровье. Но разве тебе не хочется загладить свою вину?

— Это шутка? — спросила я с горечью. — Что тут можно загладить?

— Сделать так, чтобы подобного больше не случалось.

— Ну и как же?

— Используя свою природу на пользу Миру-0.

Я не выдержала и громко и от души рассмеялась, вообразив всю нелепую эпичность собственного приношения пользы миру.

— Я этой своей природой человека убила, — сказала я, резко прекратив смеяться. — Может, хватит?

— Иди вперёд, — бесстрастно продолжил голос. — Здесь вот-вот кое-что начнётся.

Локацию потряс грохот, и я едва успела упасть на землю и рефлекторно прикрыть голову руками — хоть это всё и сон, но получить осколком кирпича в лицо не хотелось.

— Что ещё за… — щурясь от пыли, я вглядывалась в горизонт, пытаясь понять, что заставило дом ни с того ни с сего взлететь на воздух.

Ничего примечательного вдалеке не происходило. Тусклое солнце пыталось пробиться через завесу пыли. Подумать только, здесь даже солнце серое. Отряхиваясь, я подошла ближе к дымившимся остаткам дома. В опалённых балках и кусках стен не было ни намёка на то, что могло спровоцировать взрыв.

Что-то дрогнуло под ногами. Я поспешила покинуть руины и почти успела вовремя — взрывая засыпанный обломками пол, из-под земли вырвалась тень. Она со свистом принялась кружить вокруг того, что когда-то было домом, отбивая куски от и без того разрушенных стен. Я зачарованно глядела на неведомое существо, пока оно не нарезвилось и не плюхнулось метрах в пяти от меня. В движении оно было гораздо красивей. Сейчас передо мной стоял тощий мужик, на котором болтались мешковатые штаны и длинная футболка. Спутанные волосы спадали на лицо. Разрушитель поднял голову, стряхнул их, и я увидела изможденное лицо с впалыми щеками, иссохшейся кожей и тонкими, почти невидимыми губами. Глаза смотрели прямо на меня. В них бежали серые помехи, будто в телевизоре.

— Ты всегда узнаешь их по этим глазам, — донёсся до меня голос.

— Что с ним?

— Слишком много времени в эфире. Сюда бы подошла аналогия с радиацией.

— В каком смысле?!

— Их разум контактирует с тем, с чем в норме не должен. Практически все люди так или иначе соприкасались с материей Кода, из которой состоит всё в эфире. Но лишь некоторые понимают, куда попали и возвращаются специально, подвергая себя новому воздействию.

— А при чём тут… — я запнулась, не решаясь произнести имя.

— Да, Матвей не выходил в эфир. Но он общался с тобой. Ты из того же теста, что и эфир. И Код. Эффект очень похож. Есть свои нюансы, но плюс-минус…

Я ощутила, как глаза начали предательски наполняться слезами.

— Радиоактивна, да?

— В определённые моменты — да.

Я понимающе закивала головой, не отрывая взгляда от мужчины с помехами в глазах.

— А если мне плевать на этих людей?

— А что насчет Мира-0? На него тебе тоже плевать?

— Какая тут связь?

— Те, кто слишком часто выбирается в эфир — а таких с нынешней модой на духовность, эзотерику и всё связанное хватает — заражается «радиацией». Кто-то в большей степени, кто-то в меньшей…

— И что им от этого бывает? — перебила я.

— Ты помнишь, каким стал Матвей?

От звука его имени сердце забилось так, будто весило пару кило.

— Да, — сухо ответила я. — Они что, тоже…

— Не так стремительно. «Радиация» эфира постепенно растворяет их образ «я» — это раз. Сразу и не заметишь. Воспоминания, таланты, умственные способности. Некоторые возвращаются в эфир так часто, забывая о безопасности, что доводят себя до психических расстройств. Мир кажется им призрачным, они будто оторваны от него, находятся за стеклом, которое не разбить. И кошмары… Это очень мучительно для психики, не каждый выдержит.

— А «два»?

— Два: видение мира меняется примерно в ту же сторону, что когда-то у Матвея, ведь механизм один. В лучшем случае они начинают воспринимать Мир-0 как враждебную среду — он не подстраивается под их хотелки, в отличие от эфира. Более того, будучи не в состоянии управлять собственным вниманием, они теряют способность выбирать, а это база человеческой природы. В итоге выбор делается за них случайным образом. Такой выбор редко бывает удачен. Заражённые злятся ещё сильнее и активнее предпочитают эфир. Круг замыкается. Видишь мир плохим — он ровно таким для тебя и становится, однако это не проходит бесследно. У Мира-0 отличная память. Чем дольше его видят плохим и несправедливым, тем в большей степени он таким и будет. Даже для тех, кто так не считает.

— Всегда недовольны. Всегда мало. Всё не то, — задумчиво произнесла я.

— Верно. Чем больше людей будет в этом уверено, тем «хуже» будет вести себя Мир-0. Для всех.

— Как они вообще попадают в эфир?

— Существование эфира — не тайна, просто названия разные. Правило тут одно: если ты признаёшь существование эфира, то в зависимости от того, в какой степени ты это признаёшь, он рано или поздно тебя притянет. Мир-0 и эфир в последнее время переплелись так тесно, что задевает даже тех, кто не верит в такие вещи совсем. Вернуться туда или нет — вопрос личной воли и силы. Чаще всего эфир выигрывает, слишком уж правдоподобную иллюзию власти и обретения смысла он даёт. От такого сложно отказаться.

— И что же с этим можно сделать?

— Закрывать доступ, очевидно.

За почти два года с половиной года я заметила, что жители Мира-0 и вправду склонны к переживанию различного рода кризисов без видимых на то причин, и это не лучшим образом сказывается на действительном положении дел. Вот, значит, почему.

Когда знаешь причину явлений, менять их гораздо проще.

Только в этот момент я поймала себя на мысли, что всё это время шевелились мои собственные губы.

«В эфире идея ограничена больше, чем человек. В Мире-0 человек ограничен больше, чем идея. Накладываемые ограничения зависят от исходных координат».

Следует оценивать свои возможности трезво. Так трезво, как только можно. И чем трезвее я оцениваю, тем к более неутешительным выводам прихожу. Мне ещё ни разу не приходилось драться, а это, кажется, неизбежно.

Пока я раздумывала, мужчина стоял там же, слегка покачиваясь. Но стоило нашим взглядам пересечься, как он сделал шаг вперёд.

Первой моей реакцией было здоровое желание вызвать лифт и сбежать. Но тут вопящая об отступлении часть внезапно заткнулась и уступила место кому-то решительному и хладнокровному. Этот кто-то глубоко вдохнул и раскинул руки, попутно сворачивая внимание вовнутрь себя самого, обращаясь к самым потаённым уголкам.

Из меня словно откачали воздух, а затем заполнили чем-то другим. Перед глазами всё неестественно засветилось, будто в черепе зажглись лампочки. Стало холодно и жарко одновременно. Руки задрожали — то внутреннее неудержимое, колючее, вибрирующее, обжигающее начало подбираться к кончикам пальцев и рваться на поверхность сквозь кожу, требуя лишь одного — вектора направления.

Но я не дала направления. Я просто выпустила это на свободу.

Обломки стен исчезли в невыносимо ярком голубом свете. Тело нападавшего вспыхнуло белым огнём, приняв на себя мощный удар током, и отлетело в сторону. Мои руки тряслись и исходили искрами, а верхняя часть туловища гудела как трансформаторная будка.

Всё, что мне сейчас нужно сделать — отправить этого человека, чьё тело всё ещё слабо бьётся от электрического разряда, подальше отсюда и закрыть доступ навсегда.

Как?

Перевести его в другой регистр.

Сделать невидимым для системы облаков раз и навсегда. Одноразовое действие тут не имеет смысла.

«Явь — Сон — Онлайн».

Если убрать из этого треугольника одну из сторон, две другие никуда не денутся. Останется Явь. И Онлайн. Разве мало?

Но это всё равно в своём роде убийство.

А регулярно прохлаждаться в эфире — самоубийство, причём на всех уровнях. Потери неизбежны, так пусть они будут настолько минимальны, насколько возможно. Я не хочу, чтобы люди сходили с ума и даже гибли, как тот, кто мне когда-то доверился, и ещё больше не хочу, чтобы они загрязняли Мир-0, который приютил меня. Уж он точно не заслужил того, чтобы превратиться в ад под давлением их ненависти.

Не хочу!

Кажется, я замахиваюсь на чересчур большие масштабы, однако не вижу ни одной причины, чтобы не попытаться.

Что-то течёт внутри рук. Я смотрю на них, как будто вижу впервые. По ним проходят слабые искры, крохотные вспышки голубого цвета. Я теряю осознание себя как человекоподобного создания, всё моё существо пульсирует, расширяясь во все стороны бесформенным облаком и сжимаясь до атомарных размеров. Эти ощущения новы, но они мне нравятся.

Так Должно Быть.

Правая рука медленно расплывается в пространстве, как капля чернил в воде. Я могу быть кем угодно.

Или чем.

Я заворожено любовалась этим зрелищем, и в голове вертелся лишь один вопрос:

«Холодное или огнестрельное?»

Отключать так отключать. Понадобится очень мощная метафора.