Осторожно! Работает госпожа попаданка

Санна Сью, 2021

Прикрыла подопечную и поплатилась за это! Но я обязательно найду того обаятельного мерзавца, который забросил меня в другой мир, и заставлю вернуть обратно. Ах, он Сиятельный лорд?! Ничего страшного! Придётся открыть компанию по устройству торжеств и получить заказ от самого сиятельного из сиятельных. Я смогу, я в этом профи. Есть риск ослепнуть и влюбиться, говорите? Ну, это мы ещё посмотрим кто в кого!

Глава 5

— Ну что, много дали? — шёпотом спросила моя помощница, как только мы отдалились от канцелярии на пару метров.

Я понятия не имела, много или мало тысяча сто лучей, поэтому решила от Фритки ничего не утаивать. Как ни крути, а сейчас я могу рассчитывать только на неё.

— Сто лучей на текущие расходы и тысяча в банке.

— Жмот твой Андор! Как есть жмот, — заключила Фритка, и я поняла, что денег у нас мало, — но ничего, проживём, доверься мне! Хотя у тебя и так нет выбора.

Ага-ага, помню про бусики и ателье, но доверяться служанке я не собиралась. Предпринимательская жилка билась во мне всегда, надеюсь, и в этом мире сориентируюсь. Главное — оглядеться. Ну и как выживать в условиях строжайшей экономии, я знаю не понаслышке.

Мы прошли по ещё одному стеклянному переходу и, наконец, оказались на улице.

Радуги дарили Эри благодать, бриллиантовое солнце светило как обычно, а площадь, на которую мы вышли, радовала иномирными достопримечательностями. На другом её конце высился, судя по всему, Храм — на эту мысль меня натолкнули купола, украшенные блестящими дисками. А по периметру расположились и другие грандиозные постройки. В центре красовался какой-то алтарь или капище, или лобное место — не знаю, как это назвать, но огороженный помост с каменным колодцем намекал на ритуальные жертвоприношения.

— Нам туда, — потянула меня Фритка на узкую улочку, берущую начало за углом строения, из которого мы вышли, — торопиться надо, опаздываем.

Она кивнула на большие круглые часы, вмонтированные в стену соседнего здания, которые показывали без четверти девять утра.

Быстрым шагом мы прошли по чистой безлюдной улочке и вышли на… пусть будет — окраину города, которая заканчивалась крутым обрывом… Вот просто раз — и ничего нет.

Тут я убедилась, что город действительно построен в небесах.

Это жутенько, хочу сказать. Высоту я никогда не любила. Всего один раз в жизни прокатилась на колесе обозрения, прокляла всё на свете и больше нервишки себе не щекотала. В этот момент я даже порадовалась, что меня ссылают вниз.

— Эвианна! — позвала меня Анника, помахав рукой.

А местные вот дискомфорта не испытывали совершенно. Горстка одетых в пёстрые платья дам стояла у края безо всякого страха.

Мы с Фриткой поспешили к ним, и не успела я обняться с матерью и сестрой — очень хорошенькой юной девой, похожей на Аннику, — выслушать лицемерные сочувствия от типа подруг, на которые мне было глубоко плевать, как подали этот самый «Светлый путник».

Я бы обозвала его скоростным лифтом, если бы вниз шло хоть какое-то подобие шахты. Но светящаяся капсула просто висела в воздухе. Опять магия! Пока я брала себя в руки, настраиваясь сделать шаг внутрь, Фритка ловко закинула туда пожитки и большую корзину с крышкой.

— Пиши нам, девочка моя! — утирая слезы, напутствовала Анника.

Обязательно напишу… как только научусь!

— Эви! Когда я стану главным сияющим сокровищем Андора, я добьюсь, чтобы тебя вернули! — торжественно пообещала маленькая поганка-сестра.

Наверняка ведь знала, что Эвианна в индейца влюблена, но вот не упустила же возможность ударить по больному. Мне-то пофиг, а Эви, небось, страдала бы…

— Мы будем скучать, Эвианна! — загалдели подруженьки, добавив в голоса притворные слёзы. — Главное, не отчаивайся и не накладывай на себя руки!

Не дождётесь, милочки! Даже в мыслях не держала. Махнула всем сразу рукой, ослепительно улыбнулась, чем вызвала на лицах некоторых провожающих разочарование, и бесстрашно шагнула в кабину «Светлого путника». Раз другого способа спуститься нет, нечего тянуть резину.

Как только я оказалась внутри, двери закрылись, и капсула рухнула в пропасть.

— Вот это я понимаю, горячий приём! — выдал ретранслятор, когда кабина перестала сиять и открыла двери.

На площади, куда приземлился «Светлый путник», стояла разношёрстная толпа с транспарантами. «Равенство! Свобода! Братство!», «Небо народу!», «Блёклые не хуже сияющих!», «Требуем равных магических благ!» — это то, что я успела прочесть на некоторых. Впрочем, и остальные надписи были в подобном духе.

Ох, что-то мне это напоминало… И не только лозунгами. Сам вид жителей Нижнего живо перенес меня в фильмы про начало двадцатого века и Октябрьскую революцию. Хорошо хоть на броневике никто не стоял. Надеюсь, история этого мира пойдёт по другому сценарию.

Сам же открывшийся с перрона вид на город удручал своей серостью. В отличие от Верхнего, этот город был хмурым и недружелюбным. Ну а люди — натуральные блёклые.

Моё персиковое платье смотрелось на фоне их нарядов взрывом цвета, чем наверняка раздражало.

— Добро пожаловать в Нижний город, потухшая сестра! — вдруг с криками ко мне из толпы ринулась женщина в мешковатом коричневом костюме с огромным родимым пятном в половину лица.

Видимо, о таком изменении внешности потухших и говорила Анника с Ирфаном.

— Так, дорогу! Дайте отдышаться! — отрезала даме путь ко мне Фритка и сунула мне в руки корзину, внутри которой явно что-то шевелилось.

Я вмиг забыла о митингующих. Мороз пробежал по коже, заставив зябко поёжиться. Я помнила про тварюшку и понимала, кто находится в корзине, но от этого легче не делалось. А вдруг она змея? Я совсем не люблю змей. И червяков…

— Вступайте в профсоюз потухших! Давайте вместе отстаивать свои права! — даму слова Фритки не остановили. Ей было всё нипочем. — Сделайте первый взнос! — продолжила свою пропаганду она, напирая на служанку и пытаясь добраться до меня. — Всего десять лучей!

— Ишь какая! — возмутилась Фритка, вставая насмерть грудью между нами.

Но тут, весьма кстати, вдалеке послышался вой сирен.

— Уходим!

— Облава!

— Патруль! — разразилась криками толпа и, резко свернув транспаранты, митингующие брызнули в разные стороны.

— Надо и нам убираться. Не стой столбом, — шикнула на меня Фритка и, сунув в руку ещё и сумку, пошагала на выход с площади.

Я поплелась за ней. На душе было тоскливо-тоскливо.

Я люблю праздник и яркие краски, а бунты и политику нет. Поэтому Нижний город откровенно удручал. Тут даже неба и солнца не было видно. Их закрывал Верхний город. А освещали пространство вмонтированные в его днище прожекторы. И даже, если представить, что они магические и возмещают людям недостаток витамина «Д», тяжёлое коричневое небо будто давило, и наблюдать его любому человеку было бы малоприятно.

— Извозчик! — завопила Фритка, подняв призывно руку.

На её жест к нам двинулась одна из карет, выстроившихся вдоль улицы. Совсем не такая красивая и изящная, как я видела в Верхнем городе.

— Давай мне деньги, что тебе выделили на мелкие расходы, — требовательно протянула руку служанка, когда мы загрузились в обшарпанное нутро наёмного экипажа, — всё равно ничего не соображаешь, и расплачиваться за всё придётся мне.

Крылья моего носа раздулись от злости.

Так, Аня. Держи себя в руках. Пусть довезёт тебя до дома, а там ты ей объяснишь, кто хорошо соображает, а кто нет.

Я развязала мешочек и, вытащив из него один луч, протянула деловой колбасе.

— Хватит с тебя пока, — сообщил ретранслятор ровно, и я пожалела, что он не передаёт эмоции. Надо скорее учиться говорить, а то с такой возможностью изъясняться я далеко не продвинусь.

Фритка фыркнула, забрав луч, но настаивать на своём не стала. Зато всю дорогу комментировала всё, мимо чего мы проезжали.

— Вон то, — она ткнула пальцем в трёхэтажный особняк из серого камня, — гильдия артефакторов. А вон то, — указала Фритка на грязно-жёлтое здание на другой стороне улицы, — гильдия ювелиров. А вон за тем забором наша школа, помнишь?

За высоким забором не видно было ничего, а за стуком копыт ещё и ничего не слышно.

— Знаешь же, что не помню. А вон там что? — кивнула я на симпатичный особнячок, выгодно отличавшийся от других изяществом и розовым цветом.

— Гильдия актёров! Тебя туда не взяли, когда ты ещё не обрела блики и сбежала из дома, чтобы стать актрисой. Ох, и задала тебе госпожа Анника тогда трёпку! — мечтательно зажмурилась служанка, погрузившись в приятные воспоминания.

— Далеко ещё? — прервала я её ностальгию.

— Почти приехали. Сейчас свернем на Озёрную, минуем рынок и, считай, на месте…

…К дому мы прибыли спустя минут пятнадцать. Карета остановилась у покосившегося деревянного забора и, дождавшись, пока мы выгрузимся и расплатимся, укатила. А мы потащили поклажу по заросшей травой дорожке к крыльцу дома, который меня тоже не порадовал.

— И сколько он уже пустует? — поинтересовалась я.

Не то чтобы это было важно, просто интересно, за сколько времени тут всё так заросло и обветшало.

— Так третий год уже, — тут же сообщила служанка.

— И никто за ним не присматривал? — облупившиеся стены с грязными окнами и без Фритки дали мне ответ на этот вопрос.

— Ну как же? Перед отбытием в Верхний город госпожа купила и поставила на дом артефакт-консерватор. Только он, видать, разрядился.

— Похоже на то.

Мы поднялись по скрипучим ступеням к двери, и я принялась рыться в папке.

— Что ты делаешь? — спросила Фритка спустя минуту моих тщетных поисков.

— Ищу ключ, — сообщила я ей очевидное.

— Анка, порой ты меня пугаешь! Руку к двери приложи, и всё! С чего ты вообще придумала какой-то ключ?

Упс. Кто же знал, что у них двери запирают не как у нас?

Я приложила ладонь к дверному полотну, и дверь распахнулась.

— Видела, как главный клерк открывал ключом сейф, поэтому подумала, что и дверь такой штукой открывается, — зачем-то запоздало оправдалась я

— Заканчивай думать, Анка! Ты раньше это дело не практиковала, нечего и начинать, — посоветовала мне добрая подружка и первой вошла в прихожую. — Ты глянь-ка, не до конца артефакт сдох-то! — порадовала Фритка, пройдя вглубь дома. — Внутри даже пыли нет.

Я тоже прошла через прихожую и оказалась в гостиной. Поставила на вышарканный ковёр сумку и корзину, которая нет-нет, да давала знать, что внутри кто-то живой. Посмотрела на неё внимательно, силясь сквозь прутья разглядеть, кто там скрывается.

Я любила животных… очень. Но не всех. И уж точно не тех, кого называли тварью. Надо всё же преодолеть страх и посмотреть на своего питомца. Вдруг он милый? Но это чуть позже. Сейчас хочется оглядеться.

Судя по всему, семейство Лали, проживая в Нижнем, не шиковало. Кстати, вопрос: а где папаша Лали? Среди провожающих его не было точно, да и по окружающей обстановке его наличия вообще не ощущалось. Скорее всего, Анника растила дочерей одна. Вот и на висящей над камином картине были изображены только она и Эвианна с Грезэ. Картина, кстати, красивая, в позолоченной раме, и выглядела, в отличие от всего остального, дорого. А вот шторы, диван, кресла и столик явно видали лучшие времена.

Прошла по всему этажу и заглянула в каждое помещение.

— Эх, остужатель, наверное, тоже разрядился, — похлопала Фритка по узкому пеналу, стоявшему в углу кладовки.

— Зарядим, а что делать? — утешила я её.

Потом мы прошли в захламлённый кабинет, выполнявший и функцию библиотеки, а потом поднялись на второй этаж. Наверху расположились четыре спальни и единственный на весь дом санузел. Конечно же, не только не шедший ни в какое сравнение с купальней Верхнего города, но и с моей московской ванной. У кранов стояла деревянная лохань, в которой я смогу поместиться только сидя, но это ладно, благо есть водопровод и горячая вода. А ещё туалет нормальный, не какой-нибудь ночной горшок.

— Чур, я занимаю эту комнату! — заявила громко Фритка, заставив меня покинуть санузел и глянуть на её выбор.

Ну что ж, пришла пора объясняться. Потому что служанка явно выбрала себе хозяйскую спальню — самую большую, светлую и хорошо обставленную. С широкой кроватью.

— А домой не пойдёшь, что ли? — начала я разговор издалека.

— Так тут мой дом и есть, — объявила Фритка, — с десяти лет, как госпожа Анника меня в приюте взяла, тут и живу.

Ох, а бедная девочка, оказывается, сирота! На мгновенье захотелось отдать ей эту комнату. Пусть порадуется. Но я себя одёрнула. Нельзя! Судя по характеру, Фритке у семейства Лали жилось хорошо, поэтому она слегка обнаглела. Уступлю сейчас — вскоре на шею сядет!

— Понятно. Значит, ты жила с нами, а в какой комнате?

— Так в этой и жила! — не моргнув глазом соврала Фритка.

Я покачала головой.

— Милая моя, ты, видимо, чего-то не до конца поняла, — начала я просветительную беседу. — То, что я ничего не помню, не сделало меня умственно отсталой. А то, что я не умею пока говорить без ретранслятора, не значит, что я буду молча терпеть от тебя произвол. Хочешь оставаться в этом доме — вспомни, кто из нас кому служит. Не хочешь вспоминать — дверь там, — я махнула рукой в сторону лестницы.

Девушка часто-часто заморгала.

— Ты стала совсем другая, Анка, — шёпотом сообщила она, будто испугавшись моей отповеди.

— Стоп. Меня зовут Эвианна, — но я решила закрепить результат. — Зови меня Анна или Эви, но никаких отныне Анок. Поняла?

— Да, — она с готовностью закивала.

— А тебя, подозреваю, тоже зовут не Фритка?

— Фритис.

— Очень красивое имя. Таким его и оставим. Про Фритку тоже забудь. Согласна на мои условия?

— Я согласна… куда я пойду? — вздохнув, смиренно сообщила служанка.

— Ну и прекрасно. Но это ещё не всё. Сейчас мы пойдём разбирать сумки, знакомиться с тварюшкой, а потом сядем писать список покупок. Вечером ты будешь учить меня говорить. Если будешь во всём слушаться и служить верно, я тебе обещаю новую и интересную жизнь. Ну а если нет — давай прощаться. Думаю, я смогу найти себе…

— Нет! Нет! Анк… Анна. Я согласна на всё, как и говорила. Не гони меня, — бедняжка была готова расплакаться, и я сочла её заявления искренними.

— Вот и славно. Так где ты спала раньше?

— Ставила на кухне разборнушку, — нехотя созналась несчастная Фритис.

— Ну а теперь можешь выбрать любую комнату, кроме этой.

Фритис, недолго думая, показала рукой на соседнюю дверь, а я кивнула, соглашаясь с её выбором, и мы отправились на первый этаж.

тоявшая на полу гостиной корзина раскачивалась из стороны в сторону, но никаких звуков из неё не доносилось. Ну точно там змеюка!

— Ты что, боишься свою тварюшку? Тебе же её драгоценный Андор подарил, — заметила мою нерешительность Фритис, — ты с ней вообще, до того как потухла, не расставалась!

И я решилась! Надеюсь, животное, кто бы в корзине ни сидел, меня признает.

Приблизилась к переноске и, помолясь, откинула крышку. А там… А там, закинув ногу на ногу, вольготно развалился неведомый чёрный зверёк размером с кошку, отдалённо напоминающий лемура, но с красными демоническими рожками, лысым хвостом, внушительными клыками и красными крыльями. Глаза его, к слову, тоже светились красным.

— Кто это? — спросил спокойно ретранслятор, разве что немного тише обычного.

А если бы я могла говорить сама, прозвучало бы с придыханием, выражающим крайнюю степень изумления.

— Так мрачный иллюзорник же. Редкая тварь. Ты выпросила его на день рождения.

Мрачный иллюзорник почему-то стойко ассоциировался у меня с бесом или чёртом. Он разглядывал меня каким-то скептическим взглядом и, кажется, ухмылялся. А лапой, похожей на руку, он теребил украшенный рубинами кожаный ошейник.

— А зачем он мне? Для статуса? — задала я логичный вопрос, потому что не представляла, кто в здравом уме заведёт себе такую «красоту».

— Ну, ты думала, что он будет тебе иллюзии создавать, а он, зараза, бесполезный оказался.

Бесполезная зараза зыркнула на служанку с угрозой и показала язык.

— А зовут его как? — то, что это самец, было видно уже по морде, но и красные шёлковые трусы подтверждали наличие у твари мужских половых признаков.

— Лапуська, — на полном серьёзе сообщила Фритис.

И я сразу поняла, что служанка не глумится. Эвианна правда обозвала тварь мрака Лапуськой. Просто рука-лицо. Кстати, питомцу имя тоже не нравилось. Он громко фыркнул, демонстрируя степень своего несогласия с таким оскорблением.

— Какой же он лапуська? — возмутилась я осточертевшим ровным голосом, и иллюзорник посмотрел на меня с нескрываемым интересом.

— Так, а я тебе это говорила! А ты мне что? — всплеснула руками служанка, обрадовавшись, что в кои-то веки наши мысли сошлись.

— Что?

— «Раз способностей у него нет, пусть хоть в общество со мной выходит, — принялась цитировать бывшую хозяйку Фритис, — и пусть все думают, что мой Лапуська и правда лапуська».

— И что? Он меня даже ни разу не покусал? — очень удивилась я, правда, ретранслятор опять эмоцию не передал.

— Пытался! Но на нём же ошейник. Не может он навредить хозяйке, а то бы наверняка уже сожрал.

Демонический обезьян криво ухмыльнулся и покивал.

И тут я вспомнила, что вообще-то ретранслятор разработан для подобных Лапуське… тьфу ты! Иллюзорнику тварей, а значит, он разумный. Или полуразумный. Тварь стало отчаянно жаль, и я, недолго думая, наклонилась, вытащила его из корзины, прижала к себе и поспешила повиниться за Эвианну.

— Прости, прости меня. Мы сейчас придумаем тебе другое имя. Красивое, брутальное, такое, каким и называться будет не стыдно! И я больше никогда не буду таскать тебя в общество, чтобы хвастаться.

Удивительно, но животное обхватило меня лапами за щёки, развернуло голову и с затаённой надеждой пытливо заглянуло в мои глаза. А потом потёрлось своим лбом об мой.

А кожица у него нежная и шёрстка мягкая, отметила я, наслаждаясь такой демонстрацией симпатии. Кажется, мы поладим.

Я уселась на диван, разместив зверя на коленях, и принялась предлагать ему имена.

Фритис застыла у стены с разинутым ртом. Видимо, раньше у Эви не было с иллюзорником подобного контакта.

Сначала я перечислила все имена демонов, которые припомнила — удивительно, но говорящий за меня артефакт произнёс их все на русском. Правда, мой питомец решительно отверг все предлагаемые варианты, мотая головой. Затем я перешла на названия спиртных напитков. На Джине иллюзорник призадумался, но в итоге тоже отказался. Когда и таблица Менделеева не нашла отклика в его душе, я уже начала потихоньку паниковать, но, к счастью, потом решила пройтись по другим названиям и на бергамоте питомец резко оживился, закивал и даже заулюлюкал.

— Ну и замечательно! Значит, будешь Бергамотом, — с облегчением выдохнув, постановила я. — А теперь можешь обживаться, пока мы с Фритис сообразим, что делать дальше.

Иллюзорник соскочил с моих коленей и отправился исследовать дом, а служанка оторвалась, наконец, от стены, где так всё время и стояла, чтобы подойти ко мне и пощупать лоб.

— Эвианна. Ты меня уже по-настоящему пугаешь, — призналась она, — ты никогда-никогда не была такой умной и понимающей.

— Не бойся, подруга! Всё, что Светило ни вытворяет, всё к лучшему, — как могла, успокоила я её. — Давай лучше рассказывай, что нам нужно купить и сделать в первую очередь.

Фритис вздохнула, но достав письменные принадлежности, присоединилась ко мне на диване и разложила их на журнальном столике.