Ты мне веришь?

Сафик (Елена Сафина)

Это рассказы о нашей Человеческой Жизни, о нас с вами.Они обо всём на свете: о любви, о дружбе, о детстве, о школе, о воспитании, о соседях, о любимых домашних питомцах, об инопланетянах и даже… о реальных ангелах. Не верите? А вы почитайте! Не бойтесь: рассказы лёгкие, жизнеутверждающие, искренние, душевные, горячие… Как и сама Сафик, которая очень любит Жизнь во всех её невыносимо прекрасных проявлениях.

Переводчик

Лиля, прожив большую часть жизни, никогда не знала свободы. Да и как ей было ее узнать? Ясли с года, садик, школа, институт — всё под всевидящем оком строгой, дисциплинированной мамы и диктатора-отца. Родители ее были родом из далёкой татарской деревни, в которой даже в советское время никто не отменял патриархата предков-мусульман.

Они хоть и переехали в столицу Урала в юности, поступив в техникумы, обрусели, отзывались на русские имена вместо сложных татарских, но в семье соблюдали незыблемые вековые традиции в вопросах воспитания детей. Девочка должна расти под властной опекой родителей, быть тихой, примерной, послушной, молчаливой, не роптать, не жаловаться, помогать родителям во всём. Глаза в пол, юбка ниже колен, ладно хоть без платка на голове. Подросла — свидания с мальчиками только днём, дотемна не гулять. Пейджеров и сотовых тогда не было, опоздай хоть на пять минут — и по улице уже бегает взбешённый отец, а дома мать пьет корвалол и обзванивает скорые. Свои 22 года жизни Лилия, в отличии от своих сверстниц, прожила в отчужденной зоне — в сытой, комфортной, безопасной атмосфере. Но без свободы.

Из родительской тюрьмы Лиле хотелось бежать, но куда? Конечно, замуж, тем более что подружки вокруг уже справляли свадьбы, рожали детей. Как найти жениха? Если кто и проявлял к ней внимание, то были либо старше, либо ей не нравились.

Подруга Света познакомила ее со своим соседом Иваном, недавно вернувшемся из армии. Не красавец, не урод, добрый, хороший, покладистый, простоватый парень. Без высшего, правда, но уж нет времени искать идеал.

1991 г. — путч, 1992 г. — развал прошлой жизни, паника, суматоха, страх не успеть стать взрослыми.

Двадцатилетние мальчики и девочки о себе-то толком ничего не знали, не то, что о чувствах или сексе. Что делать друг с другом, как предохраняться, если нет в открытом доступе средств контрацепции? Ничего нет. Пусто на полках, пусто в аптеках, пусто в карманах и в головах….

Есть только глупая молодость, голод молодых тел, желание успеть стать взрослыми. Вдруг помешают, запретят?…

После полутора лет хождений по случайным квартирам, подъездам и дачам предохранение естественным путем дало сбой, и Лиля с ужасом осознала, что забеременела. Ладно, хоть институт успела закончить.

Делать нечего, поженились в жутко холодном декабре. Так то безумное время и запомнилось: мрак, холод, тоска, чувство сотворения огромной ошибки, капкан. Из огня да в полымя…

Выйти замуж без любви можно, но как жить без неё много лет?

Можно. Человек ко всему привыкает. Из бедности 90-х с трудом прорвались в относительно сытые и спокойные 2000-е. Лилия продиралась по топкому болоту жизни будто в огромных тяжёлых, с налипшей грязью сапожищах. Каждый шаг давался с трудом. Сын висел на ней с пелёнок до института — муж не помогал. Да, не пил, не бил, не гулял, свободное время проводил в телевизоре, не баловал. Эти бесконечные «не» воспринимались в обществе как положительные качества.

Неудивительно, что в 40 «с хвостиком» женщина влюбилась без памяти в наглого обаятельного мужчину. Обычная история: с его стороны страсть, с её — вырвавшаяся наружу сокрушительная сила нежности, любви, огня. «Звёзды ей дарил и города, и уехал, и не попрощался, и не возвратится больше никогда». Не совсем так, как оказалось…

Лиля упала в бездну, прежняя жизнь разлетелась на куски. Выжила с трудом, но поднялась. 46 кг зияющей открытой раны, не собирающейся заживать.

Ее больше не было — осталась лишь оболочка, клон, который можно предъявлять миру как довольно похожую копию.

Мужа выносить рядом она не могла — отправила на вторую квартиру. На работе надевала маску суровой отстранённости: не подходите не по делу, не говорите лишнего.

Не верила, что Любовь умерла вместе с ней, ждала.

Как жить дальше, подскажите, переведите?… В ответ молчание. Пустота…

Но она дождалась вопреки.

Любимый возвращался на короткое время — служба не отпускала. Он не решался на официальный брак, боялся после первого неудачного. Так и жили «на два фронта», не загадывая наперед.

Извечный вопрос» Что делать?» — извечно без ответа.

Впереди уже маячил Юбилей — как занесённый меч старости, как приговор.

Значит, пойдем другим путём: тусовки, вечеринки, алкоголь, безудержный секс. Вот она какая, свобода! Сама себе командир, сама и исполнитель. Делай что хочешь: к черту мораль, запреты, условности. Открыть двери тюрьмы, отменить пожизненное женское рабство! Раз мужикам можно увлекаться, строить отношения, как им удобно, так почему бы не взять с них пример, и поступать также?

В квартире охотно гостили как молодые, так и люди постарше.

Лилечка не могла вспомнить, откуда возник Никишин: этакий забавный Карлосончик с повадками и жаргоном зека. Самым примечательным была его манера говорить: Игорь Робертович, как сам любил представляться, гундосил, шепелявил, а когда напивался — бубнил под нос нечто невразумительное, глотая слова, включал еврейскую музыку, пел, плакал, обнимался, засыпал быстро в неподходящих местах.

Невысокий, грузный, темноволосый мужчина. В меру агрессивный, не в меру эмоциональный. Лиля не воспринимала его серьезно, хотя замечала, что человек интересный, тянется к высокому, юмор необычный, душа нараспашку, что редкость. Она и не заметила, как малознакомый человек стал её другом.

Конечно, она всегда нравилась представителям сильного пола, и «И. Р» не стал исключением. Лилечке все равно: ещё один плюсик в копилке поклонников. Она поняла, что после Того не захочет никого, ни один ферзь не заменит короля. Игорёк восхищался, говорил комплименты, называл Королевой, она его — верным десницей — оба исключительно в шутку и из любви к сериалу» Игра престолов». Дальше границы игры не переходили: дружба — это святое!

Ради здоровья и исполнения секс-фантазий, на которые — дура-дурой — не решилась с любимым, выбрала из толпы охочих до ее красоты одного, самого лучшего самца, спала исключительно с ним, других не подпускала ни к телу, ни к душе.

Однажды, в феврале, Никишин с Татьяной завалились к Лиле в гости. Какой повод? Да никакого! Просто суббота! Просто холодно! Хочется красного вина, тепла, шуток, музыки, общения. К тому же Игоречек щедрый, накормит, напоит девочек, повеселит. Без мужчин скучно, как ни крути, будь ты отчаявшаяся влюбленная сумасшедшая или обычная разведёнка.

Гости ввалились шумно, с коробками пиццы и пакетом брякающих бутылок. Робертович вальяжно развалился на кухонном диванчике, курил, включил громко музыку, девчонки быстренько организовали стол.

— Лялечка, прости, что мы вот так, без предупреждения! Оторвали тебя от дел, но ты же знаешь Никишина?! Хочу, говорит, праздника!

— Да ладно, в первый раз что-ли! Хоть повеселите меня.

— Почему шепчетесь, милые? У нас что, кто-то спит? — вклинился толстым животиком между девчонками Игорь.

— Егор, сын, в комнате от нас закрылся, к сессии готовится, так что давайте будем хотя бы создавать видимость порядка и тишины! Он хоть и слова против матери не скажет, так мне самой неловко, пока не выпила.

— Так в чем же дело? Давайте выпьем и начнем «соблюдать тишину», — засмеялась Таня.

Веселье набирало обороты. С кухни перетекли в зал, потом на лоджию, на цыпочках бегали по коридору мимо второй комнаты, поднося палец ко рту и прыская от смеха.

— А что у тебя сынок не выходит? Покушать, с нами, поздороваться? — загундосил Никишин.

— Ох, Игорь, порой мне кажется, что сын еле терпит безумства, гулянки, вот-вот сорвётся!

— И что?! Что он сделает? Уйдет на съёмную или тебя выгонит?

— Молодой еще, многое из моей жизни не понимает, я ж незаурядная мать, не такая, как другие.

— Эх, как же все дисгармонично?! Только не плачь, подруга! — Тата провела рукой по белоснежным волосам Ляльки. — Сын у тебя хороший, всё правильно понимает.

Пили, пели, Лёля с Таней танцевали, Игорь опрокидывал в себя бокал за бокалом, все чаще заваливался на топчан, снимал девушек на камеру. В разгар веселья и не услышали, как в кухню зашёл затворник.

Конец ознакомительного фрагмента.