МАМА

Саша Соколов

Посвящается моей Маме.Искренние рассказы и стихи о самом близком и родном человеке на земле. С огромной любовью и бесконечной благодарностью за все, что она сделала для меня.

© Саша Соколов, 2021

ISBN 978-5-0053-8385-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мама

В начале было слово, родившее все остальное

Попробуй сейчас представить — какое?

Скорее всего простое

Лёгкое

Живое!

Которое может вдохнуть жизнь в любого

Без разницы какого

Холодного и ледяного

Твердого и немого

Оно не обязательно должно быть громким

Возможно и не звонким

Сжатой пружиной

И бесконечно емким

В нем обязательно есть сила

С ним не страшно и мило

Его не забудешь никогда

Оно с тобю до смерти, да то что там всегда

Заполнять собой все пространство

Разлетаясь в галактике не теряясь

проникать везде и сажать ростки

жизни новой-

никакой тоски

И представив бога произносящего слово

Которое родит все остальное

Я понял не может быть никакого другого

Сказанного им снова и снова

Мама

Превращение

Ранее солнце уже нещадно давило лучами. От ночной прохлады в грузинском дворике не осталось и следа. На скрипучих качелях в центре двора сидела девочка лет 10 ти. Светлые, выгоревшие волосы, высокие белые гетры, сбитые сандалии, яркое платье, и задорные, веселые глаза. Девочка была во дворе одна, но ей не было скучно. Она лихо раскачивалась, и пыталась достать ногой до ветки куста, неряшливо разросшегося, и заполонившего детскую площадку. Для девочки он бы живой. Словно злой волшебник, а она смелая принцесса бесстрашно вступила с ним в бой, на своем коне. И вовсе этот конь не скрипучий, это у него голос такой тоненький — думала девочка, заходя на очередную попытку залепить кусту сандалием. В этот раз удалось. Потянувшись, что есть силы нога достала ветку, ликование было недолгим, куст-колдун словно стянул девочку с качелей и она звонко соскочила, грохнувшись на землю. Очень хорошо что качели стояли в куче песка, и падение было безболезненным. Отряхиваясь, и ругая, про себя куст, поднималась на ноги. Тут же ее подхватили крепкие мягкие руки.

Лорик, не ушиблась? — встревоженно спросил отец

— Нет, Папа. Все хорошо. Я дралась с кустом, ой то есть колдуном.

— И кто кого?

— Он нечестно играл, я его побелила, а он меня с качелей стянул.

Ну ничего мы его обязательно накажем.

Подобрав палку, отец стал яростно рубить ветки кустарника. Куст ожил и трепетал, скрючивая ветки, и моля о пощаде.

Лора почувствовала это, и попросила папу прекратить. Он конечно прекратил, всегда выполняя желания своей дочурки. Прижавшись, к пахнущему гуталином, сигаретами и одеколоном отцу, Лора очутилась в замке. Надежном, крепком, чуть простоватом, но бесконечно нежном и заботливом.

— Пап, я тебя люблю

— А я тебя люблю до страсти — ответил отец, и слезы пробили плотину его век, и выплеснулись на лицо. Сильный мужественный и деловой с ней превращался, в ласкового, чувственного и заботливого. Она пробуждала эти в чувства в нем моментально. И они смывали все остальные в один миг.

Ветер

Катер натружено гудел дизельным двигателем, перемалывая за кормой бурую гладь реки и привлекая внимание парящих чаек. Ветер наигравшись с флагом на мачте, перескочил на волосы девушки. Взъерошил их и растрепал. Девушка одним движением руки уложила их в прежнюю аккуратную прическу. Поняв бессмысленность своих стараний ветер набрав сил снес фуражку у стоявшего неподалеку курсанта и помчался дальше хулиганить. Курсант отловив мечущейся по палубе головной убор наткнулся на ту самую девушку с которой только что играл ветер. Всего мгновение он бросил на нее взгляд и буквально обжегся об ее красоту. Спрятав смущенные глаза, за пелену смелости, вытянувшись в струнку он представился:

— Юрий Соколов — курсант третьего курса — разрешите познакомиться?

Сердцу в этот момент было тесно в грудной клетке, и оно рвалось наружу. Время остановилось, и каждое мгновение растянулась в бесконечность. В этой бесконечности взмахи ее ресниц были плавными и элегантными. Взгляд гипнотизировал и лишал воли. Удивление первых секунд на ее лице сменилось приветливой улыбкой, а голос вывел из оцепления и заново запустил время:

— Да меня зовут Лариса, я абитуриентка в медицинский институт.

С этого момента вся его жизнь поделилась на до и после этой встречи. В ней он обрел свою любовь и нежность, свою музу, и счастье.

Лысьва

Саша — иди кушать!

С кухни раздался голос мамы.

Я неохотно встал со стула и послушно пошел. Есть не хотелось, куда интереснее было разглядывать огромный постер с фотографиями хоккеистов воскресенского химика. Его мне Папа принес. Я вообще то болел за ЦСКА в хоккее, но такому подарку был тоже несказанно рад. И положил под оргалитовое стекло на стол, чтобы каждую свободную секунду смотреть на хоккеистов и запоминать их. Читал я еще плохо, в школу мне надо было идти только этой осенью. В том сезоне Химик сенсационно выиграл у ЦСКА и мне было безумно радостно за этих ребят, а чувство того что я их всех знаю в лицо, практически делало эту победу своей.

Мам, можно я съем половину порции?

Съешь сколько сможешь.

Я принялся есть ужин.

Ты можешь прочитать что написано на плите. Мама занималась со мной в любой удобный момент.

Да, могу — уверенно сказал я

Ну читай.

Я посмотрел на слово. Буквы были немного странные, слитные, но легко угадывалась первая Л, она плавно перетекала в перевернутый Ь и сливалась с палкой за которой точно стояла С и мягкий знак, далее 8 или В, а точно В, откуда в слове может взяться цифра и прописная А, ее я уже запомнил.

Мам, а что это за буква после Л — спросил я у Мамы.

Это Ы, не узнаешь — а точно, она просто написана странно.

Я сложил в уме слово, получилась какая то Лысьва. Слово мне сразу показалось, странным, и не реальным, нет не может такого быть. Может это не В, а 8, подумал, я. Вот на моем постере, внизу маленькими буквами было написано ТПИ7 издат.

Моя задержка, стала раздражать Маму, она уже завелась, и громко спрашивала, ну говори, что прочитал.

Повышенный тон меня напугал, и я понял, что если скажу что это Лысьва, то мне не сдобровать.

Лучше буду молчать.

Мама не сдаваясь, давай читать по слогам. Назови первые буквы

Л — Ы, что получилось ЛЫ. — хорошо

Дальше, С-Ь-ВА — Сьва. — Молодец, ну соединяй.

Я не мог соединить Лы и сьва. Это несовместимые слоги. За все время, что я учусь читать я не встречал таких слов, и что может обозначать это слово Лысьва, нет тут подвох.

Мама уже разъярилась, моему молчанию, и пыталась криком выбить из меня признание.

Я молчал, как пленный партизан.

В какой то момент меня схватили за волосу и изрядно потрепали, от чего часть волос осталась в руке Мамы.

Вот он, меня осенило, Лысьва, — это что связанное с лысым, лысеть. Я испуганно прохлюпал, Лысьва. Мама облегченно вздохнула, посмотрела на меня. И крепко обняла. Прости меня — Сашуль, я тебя очень люблю.

За что мне было прощать Маму я не очень понимал, но любил ее по прежнему сильно.

Она у меня самая лучшая.

Пистолет

Приятно иногда погрузиться в воспоминания. Они как лакмусовая бумажка твоего состояния сейчас, и каждый раз ты смотришь на них глазами другого человека, с разной жизненной позицией и отягощенную дополнительным опытом. Не всегда полезным и нужным. Но есть такие воспоминания которые показывают твою сущность и твой стержень и когда в них проваливаешься ничего не меняется, ты переживаешь их ровно так же без малейшего изменения эмоционального фона.

Например, со мной живёт непроходящее воспоминание о том, как я потерял чужую игрушку в детском саду.

Детский сад. Группа со светлыми стенами покрашенная никакой краской, словно безучастные глаза детей затерли ее ластиком, шкафчики, как тогда казалось большие, в них можно было целиком залезть. Игрушки, пластиковые куклы, деревянные кубики на полках и в ящиках. Я и еще один ребенок, не помню как он выглядел, и часто даже пол в воспоминаниях этого ребенка меняется Иногда это мальчик, иногда девочка. С нами моя Мама, она была воспитателем и ждала когда заберут последнего ребенка. За окном мела метель, и уже стемнело. Я играл с пистолетом. Вот он передо мной всегда один тот же. Черный, железный, тяжелый револьвер, с тугим курком, и деревянными накладками на рукоятке, от пистолета пахло порохом почти как от настоящего, но стрелял пистонами. Я такой иногда встречаю в настоящих магазинах с оружием. Собираясь домой мама одела меня завернула в теплый, колючий шарф, когда вспоминаю отчетливо чувствую как он кололся. В руках у меня остался пистолет. Мама заметила его и сказала чтобы я оставил. Эту игрушку забыл какой то мальчик. Я выпросил взять пистолет на вечер домой, а завтра принесем обратно. Мама согласилась.

Сибирская зима, морозная, снежная и сухая с радостью приняла нас в свои объятия, кусаясь за открытые части тела, сейчас шарф уже не так кололся и спасал от студёного воздуха. Мы зашли в магазин с большими стеклянными витринами, мама купила продукты, мне доверили нести хлеб. Он был теплым и пахучим. Нести его одной рукой мне было не удобно рука не растопыривалась на его ширину. А в другой у меня был пистолет. Тогда я прижал хлеб к груди вместе с пистолетом, и обхватил их двумя руками. Я шел домой счастливый и это счастье было с запахом хлеба, со скрипом белого искрящегося от света фонарей снега, с прокатанными до зеркального состояния замершим лужами, которые я тоже не пропускал и весело скользил по ним с разбегу. С Маминым задорным смехом. Уже дома раздеваясь и открепляя от себя буханку хлеба, я с ужасом понял что потерял пистолет. Это чувство, что тогда, что сейчас вспоминается одинаково четко, но еще ярче вспоминается мамина реакция. Я готовился заплакать, губы дрожали, глаза наполнялись слезами, от состояния счастья до полного разочарования прошел ровно миг Мама обняла меня. Я сопел носом втягивая слезы, обиду и разочарование. Вместе с тем и мамин запах, это был наипрекраснейший аромат, от него пахло уверенностью, любовью и цветами. Я тогда подумал откуда зимой цветы. И для меня это было чудо. Равно как и сейчас, каждый раз обнимая Маму чувствую уверенность любовь и по настоящему летнее тепло в любую погоду.

Мама мне в тот миг стала жизненно необходима, мне до смерти стало нужно её видеть, обнять, быть с нею… Вот что я помню… Но помню я это не как покинутость и неразрывную связь ребёнка с родителями в её отсутствие, а как непостижимую любовь ко всему, что мне дорого сейчас… К родителям, семье, дому, Родине, жизни… В моём этом воспоминании я тот человек, который пишет эти строки, а не маленький мальчик.

Необъяснимая живая ясность таких воспоминаний сшивает время, делает прожитые годы и десятилетия не то что короткими или быстротечными, а попросту несуществующими. Эти воспоминания, дающие непостижимое ощущение неразрывности с детством, юностью, с тем, что случилось недавно или буквально вчера. В них я — один и тот же человек, с неизменной душой и чувством жизни…

А ещё, именно из-за таких воспоминаний мы так часто видим и осознаём прожитую жизнь как необычайно короткую, а время стремительно летящим.

Додумать

Вечером в курортном городке Широкая балка, на берегу черного моря делать не чего. Эх зачем мы с Мамой сюда приехали. Думал, я, чем нам море здесь, лучше чем в Новороссийске, но там у меня полный двор друзей, мы играем днями напролет. А здесь, каждый день одно и то же, завтрак, море, обед, море, ужин, спать. Уже море не в радость, а самое главное, как закончится отпуск, мы уедем сразу домой в Сибирь. И я так и не повидаюсь со своими друзьями со двора в Новороссийске, Кареном-, Андрюхой, Ваней, Крысой — не знаю его имени, все зовут его крысой и он откликается. С ними всегда весело и задорно, мы играем в московские прятки по всему двору. Двор вообще был целым миром с центром газовой будкой. Она вся исписана, оставить на ней надпись священная обязанность каждого мальчишки во дворе, есть там и моя подпись. Когда я царапал гвоздем штукатурку, предполагал зачиниться на этом месте надписью-здесь был Саша, но меня прогнали бабушки с соседнего подъезда уже на слове Здесь, оно так и осталось одиноко висеть между других посланий будки. И стало мне нравится больше чем законченное предложение. В нем была загадка и таинственность, очень хотелось узнать, что здесь. И всегда можно было додумать. Особенно хорошо надпись было видно с раскидистого тутового дерева. Когда заберешься на верхние ветки, и тогда казалось, что это как указатель секретного места, вот оно именно здесь центр мира, и начало начал. Об эту будку мы чеканили мяч, отсчитывали считалки перед прятками, бежали дотрагиваясь вперед ведущего, и громко кричали туки туки за себя. Незаметно для всех стали тукаться и вводить именно у моего слова здесь. Вокруг будки была асфальтированная площадка, в 3 метрах стояло тутовое дерево, ягоды редко успевали созреть, детвора обрывала их заранее. Но с верхних веток доставать было сложно и они все таки вызревали и падали на вытоптанную землю под деревьями, оставляя темно фиолетовые пятна. С краю двора рос раскидистый дуб, под ним стоял стол, где взрослые играли в домино или карты, там часто сидел и мой дедушка, мне всегда было интересно посмотреть за игрой, но малышню всегда прогнали, как я догадывался, из за того что взрослые ругались матом и курили во время игры., за дубом, был резкий спуск, и палисадники перед домом, в палисадниках жители первых этажей, выпрашивали цветы. За домом была запретная территория, бабушка и мама не разрешали выходить со двора, но именно из за этого туда тянуло гораздо сильнее, а еще там росли абрикосовые деревья, и какое то дерево с шипами, из этих шипов можно было делать, очень крутые наконечники для стрел. А еще шла наземная теплотрасса, в ней была очень ценная, металлическая оббивка, из которой получалась, отличная броня или щиты, под оббивкой шла стекловата, она была колючая и от нее чесались руки, но если ее запалить она горела ярко, дымилась густым черным дымом и звонко трещала. Можно было устроить хорошую дымовую завесу.

По всему периметру двора были кустарники, колючие и непролазные. А в торце стояла мусорка, это был настоящий клондайк для мальчишек, во дворе объявляли сбор как только кто выкидывал коробки или доски, из которых мы сооружали рыцарские доспехи, шлемы, щиты, мечи, пистолеты, луки, и носились друг за другом сражаясь, перемещаясь во времени в эпоху средних веков, или во времена освоения дикого запада, или легко превращались в роботов из далекого будущего. Эх и вот от всего этого разнообразия меня оторвали, ради отдыха в Широкой балке. Я горевал. Правда меня успокоила Мама, что мы все таки несколько дней проведем в Новороссийске. Я с нетерпением ждал окончание нашего отдыха, и возвращения во двор.

Давай сходим на видеофильм вечером, предложила Мама. О давай — радостно согласился я. Это ведь безумно интересно, в видеофильмах всегда показывают, крутые фильмы, в кинотеатрах таких не увидишь. А что там показывают

Ну увидим как придем.

Да и то верно, вариантов вечернего досуга 2 лечь спать, или пойти в кино, какой выбрать 9 летнему пацану, конечно в кино.

Фантазия подробно дорисовала картину которую мне хотелось увидеть, вот бы показали про рембо, друзья во дворе расказывали, это крутейший фильм, с Сильвестром Сталоне, или Что нибудь с брюсом Ли. Я уже не мог дождаться, когда мы пойдем в кино.

Наконец мы собрались, меня нарядили в парадные джинсовые шорты, и клетчатую рубашку. Мама пыталсь уложить вихр на моей макушке, но упрямо не слушался и встававал перпендикулярно голове.

Последние попытку уложить его она предпринимала уже по дороге в кино. Вихр, не сдавался, прилипая на несколько секунд, все равно выбивался из строино причесанных, выгоревших на солнце, волос.

Зал для просмотра видеофильма, был переоборудован из столовой, столы за которыми мы принимали пищу расставили, так чтобы всем было видно центральный стол возле стены, на котором гордо стоял цветной телевизор, с пузатым экраном, цветными глазами кнопками каналов, и круглым крупным, как картошка носом регулировки громкости, завершала образ шляпа — видемагнитофон, из которого как козырек торчала приготовленная кассета.

Люди неспеша заполняли импровизированный зал кинотеатра. На улице уже темнело. И солнце устало погрузилось в морскую пучину, немного остыть, чтобы завтра продолжить, запекать ленивых отдыхающих на пляжах.

На столах от ужина остались солонки и перечницы. От безделья я сыпал себе соль на палец и облизывал его, соль мне показалась очень вкусной. Мама заметив мою страсть к соли, отставила от меня солонку подальше.

Человек, как 2 капли похожий на телевизор в шляпе, подошел к своему брату близнецу и радостно оповесил зал, что сегодня нам покажут фильм ужасов-Извне.

Саш, ты не испугаешься? — спросила Мама.

Нет мам не бойся.

Я никогда до этого не смотрел ужастики. И мне было жутко интересно восполнить этот пробел.

Магнитофон радостно проглатил кассету, и шляпа лишившись своего козырька, стала похожа на тюбитейку.

— Ты чего смеешся, — спросила Мама.

— Телевизор смешной, — ответил я.

— Да уж — сказала мама, я почувствовал, что это «да уж «несет какой то еще смысл кроме согласия, но выяснять не стал. Фильм уже начался.

Как на зло, изрядная порция соли которую я сьел только что дала осебе знать и я захотел пить. Кроме всего прочего дискомфорт доставляло щипание в уголках губ, тоже от соли. Зачем я ее ел?

Я отпросился на минутку попить, и умытся. Пулей сбегал в умывальник, этажом ниже, и через минутку уже сидел, довольный, расспрашивая, что я пропустил.

Фильм, был и вправду страшый, ученый изобрел машину, с которой открывал паралельные вселенные откуда к нам проникали разные монстры. Эти монстры были отвратительные, и я часто закрывал глаза и смотрел на них, через пальцы. Иногда мне глаза закрыаала мама, и тогда я уже не мог смотреть даже сквозь пальцы. В какой то момент наступила кульминация страхов, и мама сказала, что этот фильм мне смотреть нельзя. Я не сопротивлялся, потому как последние минут 10 и сам сидел и боялся даже одного звука фильма, не прмышляя открыть глаза.

Мы вернулсиь в номер, где жили, я долго не мог уснуть, и боялся теней на потолке. И еще представлял чем же этот фильм закончился, а еще мне очень хотелось рассказать о нем своим друзьям, но вот только, что рассказывать, если я даже не знаю чем он закончился. Ну ничего, я решил додумать концовку.

Через пару дней я уже сидел в своем дворе под дубом и рассказывал пацанам про страшный фильм, который увидел на отдыхе. Все завороженно слушали мой рассказ, и я был счастлив, особенно мне удалась концовка, ее я долго обдумывал, ночью после фильма, и она получилась у меня захватывающе напряженная, и непредсказумая. Все ждали, что злой проффесор погибнет или его убьют, но моя версия была такая, что он открыл вселенную которая изменила его, он стал добрым, и ушел в другой лучший мир, уничтожив всех своих монстров.

Досмотрел этот фильм я уже лет через 5. И самое интересное, не нашел ни одного страшного места. Местами мне было даже смешно смотреть на нелепых монстров, и реакцию героев фильма на них, ну и финал, меня разочаровал. Проффессор предсказуемо погиб, от рук своих же чудищ. Как же хорошо, что тогда, в Широкой балке, мы не досмотрели с Мамой этот фильм до конца. Ведь додумать гораздо интереснее.

Единство

Выходные начинались с генеральной уборки. Это своего рода традиция нашей семьи. Всем доставалось по объекту в квартире с задачей навести порядок.

Шумел пылесос, свистел веник, журчала вода в раковине. Квартира оживала и радовалась вниманию и заботе которое на нее оказывают жители.

Из туалета доносилась известная песня из кинофильма

— Все равно счастливой стану, все равно счастливой стану» — с оригинальным окончанием — даже моя унитаз.

Это формула счастья моей сестры Тани, она научилась еще в детстве радоваться и быть счастливой в любых обстоятельствах.

— Мам, посмотри, так нормально — сдавала она свой объект на суд Мамы.

Мама у нас чисто люб первой степени — порядок и чистота в доме для нее очень важны. И в своих детях и муже она всячески воспитывала чистоплотность. Ученики из нас были никудышными, но она не сдавалась, и такими еженедельными семейными уборками прививала любовь к порядку. Хитрее всех был Папа он придумывал себе занятия в гараже или на даче и сматывался, на нас с сестрой ложилась вся тяжесть воскресной уборки.

— Нет доча, вот здесь и здесь грязь, — как опытный старшина указывая на недостатки, Мама забирала драгоценные минуты жизни сестры, которые она хотела провести на улице с подругами.

Танюшка злилась, обижалась, но продолжала драить ненавистный ей унитаз.

Я ехидничал и забавлялся этой обстановке. А еще радовался, что свою комнату я уже убрал и успешно сдал. Мама заметив мое довольное лицо, перекинула свое воспитание в мою сторону. Нарезав мне дополнительный фронт работ в коридоре и на лестнице.

Теперь мы были с сестрой одинаковы несчастны — и глядя друг на друга моющими на четвереньках полы в коридоре и туалете, ощущали себя настолько родными и близкими, как никогда раньше. И от этого чувства становилось теплее и веселее. Оно было какое то перспективное и многообещающее, за ним столько всего нового открывалось для нас.

Мама на минутку присела рядом и взгляд застыл. Уголки губ растянулись в улыбку, а глаза взмокли глядя на нас. Я не стал спрашивать, отчего эти слезы, я и так понял. Она почувствовала наше единение. И для нее большей награды и не надо было.

Человечки

Летом в Рязани было скучно. Многие друзья разъезжались по деревням, лагерям, бабушкам. Я тоже ждал поездки к бабушке Тоне на море. Но это только августе произойдет, когда у Мамы будет отпуск, а пока мне приходилось часто сидеть одному во дворе или дома. Жили мы у моей второй бабушки Вали, маме Папы. Развлекал меня в это время Александр Дюма и его Таинственный остров, книга меня захватила полностью и я в запой ее прочитал за пару дней, и сейчас рефлексировал от ощущений и впечатлений. Паруса, кораблекрушения, острова, приключения — как же это захватывающе.

Сегодня Мама была дома, и предложила сходить искупатся на озеро — катушка. Я слышал про него, оно так и называлось из за затопленной катушки. В голове сразу представился затопленный корабль, все конечно идем.

На озере было многолюдно и весело, народ купался, загорал, гоняли мяч. Мальчишки, доплывали до катушки и ныряли с нее. Я от них не отставал. Ныряя я познакомился с мальчиком, звали Игорь, он жил в деревне неподалеку, и мы с ним сразу подружились. Я с радостью общался с ним, восполняя нехватку общения со сверстниками летом.

Когда мы собрались и пошли домой Игорь, к моей радости, тоже пошел с нами, мы оторвались от Мамы и всю дорогу общались. Уже возле дома я вспомнил о Маме, посмотрел назад ее не было видно, мы сели с Игорем во дворе подождать ее. Мама подошла через насколько минут, она была раздраженной и усталой. Я всегда безошибочно мог определить ее состояние, по глазам, выражению лица. Я понял что сейчас мне влетит, но еще не знал за что.

Ты почему убежал от меня?

Ну мам я с Игорем, мы заболтались.

Все идем домой, прощайся с Игорем.

Я неохотно поплелся у Игорю. Все я пошел домой, пока, сказал я.

Ты выйдешь с надеждой спросил Игорь.

Нет, наверное — угрюмо ответил я

Ну пока сказал Игорь

Дома Мама мне всыпала по полной, меня никогда не били, но поругаться могли крепко, причем самым страшным было не ругание, а обида Мамы, которая могла долго теплиться в ее сердце, и выражалась, придирками и упреками, или молчанием, это было самое страшное наказание. Я не понимал за что меня ругают, но воспринимал все мужественно и не спорил, так будет только хуже.

Наказание мне выбрали мягкое, домашний арест, и чтение. Ну ладно, я уже присмотрел в нашей большой домашней библиотеке, записки о Шерлоке Холмсе, и вот хороший повод их прочитать. Книга захватила меня еще больше чем Таинственный остров, мастерство и виртуозность с какой Шерлок раскрывал преступления поражала. Рассказ про пляшущих человечков особенно. Я выписал все знаки из книги, которые были описаны, и понял, что для полного алфавита не хватает доброй половины букв. Не беда, я их сам придумаю. Ведь это так здорово иметь свой собственный секретный алфавит. Хотя для одного секретный алфавит это как то странно и не понятно зачем. А вот для нескольких, чтобы только избранные понимали о чем ты пишешь, это ценно и практично.

В соседнем доме, жил мой друг Андрей Сушкин, он был немного странным и забитым мальчиком, скорее всего он комплексовал из за очков, они у него были реально смешные, с круглой большой оправой, толстыми стеклами. Когда он их снимал, то щурился и постоянно тер глаза, походя на плачущего крота. Я у него был единственный друг, и он меня сильно ревновал к моим школьным друзьям и парням со двора. Он ни с кем из них не мог найти общий язык, они часто над ним смеялись и подкалывали. Я видел, что ему не нравится такое обращение и ввел себя с ним иначе. За что и заслужил его дружбу. Он был умным, начитанным, и коллекционировал много интересных вещей, на пример банки из под пива и лимонада, или пачки сигарет, причем полные, и монеты, и солдатиков, и модели авто

.С ним было интересно, и еще у него замечательная бабушка, которая часто за нас заступалась во дворе, и подкармливала нас пирогами. В общем лучше кандидатуры чем Андрей, чтобы поделиться с ним моим алфавитом, я не нашел. Осталось придумать только как им поделится, за мой проступок на озере, я был наказан, и выход на улицу мне был запрещен. Но мне же не запрещали выходить на балкон. Дождавшись, когда Андрюшка прявится в дворе я выскочил на балкон и позвал его под окна.

Слышал он меня плохо — мы жили на третьем этаже и перед балконом росла высокая береза, она шумела листьями на ветру, создавая шум и помехи, мне приходилось практически кричать, чтобы меня слышали. Со стороны выглядело это забавно. Два пацана, один на балконе 3 го этажа, другой внизу дома, кричат друг другу следующее:

Андрей, я придумал секретный алфавит — давай выучим его и будем переписываться

Зачем?

Ну как, секреты разные хранить,

Клады прятать,

Записки передавать,

Ну давай свой алфавит

Я сбегал в комнату, сложил лист самолетиком и запустил Андрею.

Самолетик коварно спикировал вокруг березы, и засел на ветке напротив.

Что будем делать?

Неси камни, и сбивай

Ага, а если я в стекло попаду?

Ты в ветку кидай, а не в стекло

Андрея, такой довод убедил и он стал шарится по двору в поиске камней и палок, набрав приличную кучу, он расположился под березой, и слушал мои целеуказания.

Ты видишь самолет

Нет

А ветку напротив моего балкона видишь?

Да

Вот в нее и кидай

Андрей начал со всей силы метать камни, редкий из них долетал до нужной ветки, а те что долетали, не заставляли ее шевелится, а лишь отскакивали. Причем все летели с опастной близостью от стекол балкона 2 го этажа, некоторые бились о стену дома.

Надо что то потяжелее предложил я.

Андрей обошел двор еще раз и притащил кирпич.

Вот, только я его не докину.

Давай я тебе веревку спущу, ты привяжешь кирпич, я с балкона его точно докину.

Отличная идея, согласился Андрей

Операция по поднятию кирпича затянулась, сначала, я долго искал дома подходящую веревку, потом нашел в бабушкиной комнате, моток ниток для вязания, но они мне показались, хлипкими, но других не было, я скрутил их в три раза и проверил на прочность, порвать не удалось, значит кирпич выдержат.

Потом Андрей долго и неуклюже привязывал кирпич, который никак не хотел держатся, и как только я начинал тянуть веревку вываливался. Наконец, все получилось, и кирпич оказался у меня предварительно оббив пороги балкона второго этажа. К счастью соседи снизу этого не слышали, их скорее всего не было дома.

Как следует примерившись я со всей силы метнул кирпич в березу, он попал четко в ту ветку где засел самолетик с пляшущими человечками. Андрей снизу стоял и наблюдал за самолетом, а надо было смотреть за кирпичом.

Кирпич раскололся об ветку, сбил самолет и одной свей половиной четко попал Андрюшке в перегородку очков. Он схватился за нос, и присел.

Я дико испугался. Было слышно как он всхлипывает, от боли, закрыв лицо руками. Андрей больно? Спрашивал я?

Нет, мне очки жалко, ты мне их сломал, он показал две половины очков каждой из рук.

Я облегченно вздохнул, это ерунда, мы их изолентой склеим, я тебе ее скину щас, я знал где у Папы хранится изолента, и скинул ее Андрею. Он возился около минуты заматывая две половины изолентой. Когда справился надел очки, и вопросительно посмотрел на меня?

Я не смог сдержать смеха, Его и без того смешные очки, с перебинтованной душкой изолентой, были феерично комичными,

Ты чего смеешься? Обиженно спросил Андрей.

Радуюсь за тебя, захлебываясь от смеха сказал я. Прости меня я не специально, в тебя попал.

Андрей не сильно обиделся, тем более что главную цель самолетик с посланием и шрифтом он получил. После чего мы долгое время переписывались именно так, подкладывая друг другу в почтовые ящики записки с тайными посланиями, закапывая во дворе клады, не боясь что кто то еще сможет их найти.

А очки ему купили новые, лучше прошлых, и гораздо моднее. В них он выглядел гораздо симпатичнее.

Звуки небес

Краски небрежно ложились на холст, под разными углами. Создавая интересные узоры и игру цвета. Это действие успокаивало и позволяло мозгу отдохнуть. О чем будет картина я придумывал всю неделю, и сейчас точно знал что рисую, в голове уже сидел образ, но он не был как клише, а скорее как свет проникающий сквозь матовое стекло и падающий на лист игривым зайчиком, за которым надо успеть кисточкой с краской. А еще все картины звучат, и звук в них зарождается именно в момент создания, искусство великих художников найти гармонию этого звука в цвете. Я далек от великих художников, но я люблю процесс творчества. Тот момент когда на белом листе возникают образы, появляются миры и сюжеты. Это невероятное чувство. А еще рисуя, что либо или кого либо можно гораздо больше понять их суть, увидеть с новой стороны, иногда с очень неожиданной. Так случилось и в этот раз. Я рисовал ветку расцветшего миндального дерева на фоне неба. И понял что ветка разбивает небо на осколки. А белые цветы как пластырем скрепляют их чтобы оно не рухнуло стеклянным дождем на землю. Это открытие заставило по другому смотреть на картину. И отбросило меня в воспоминаниях на несколько десятков лет назад. Точно такой вид, ранняя весна, цветущая яблоня, я под деревом на огороде, стою с лопатой и сквозь ветки с цветами любуюсь лазурным небом.

— Саша — ты долго еще будешь стоять — осталось немного докопать и можешь отдыхать. — подгонял меня отец.

Каждая весна в нашей семье проходила на нашем участке в 6 соток. Где мы сажали все что могло бы вырасти в наших краях. Материальной пользы от этого упражнения не было, денег на дорогу и обслуживание участка мы тратили гораздо больше чем собирали урожая, но родители очень любили огород, и всячески прививали эту любовь и нам детям. Мы с сестрой были послушными детьми и не сильно возражали против этих прививок, но подействовали они в уже взрослом возрасте, лет так в 30, когда появилось желание заниматься дачей, причем оно было другое чем у родителей. Нас не тянуло сажать и растить овощи и фрукты, но хотелось обустроить дом, сделать красивым огород. Посадить цветы, засеять лужайку. Но сейчас не об этом. Сейчас я слеплял небо цветами яблони. Солнечные блики слепили и щекотали глаза. Облака на заднем фоне аккуратно двигались чтобы не зацепится за ветки. Мир становился, ярким, рисованным. И он звучал мотив был знакомый, популярный, хотелось вспомнить где я его слышал и кто исполняет.

Конец ознакомительного фрагмента.