Глава 2
Казалось, мне ли, столько лет проработавшей в журналистике, удивляться языковым контрастам, сочетанию высокого и низкого? И тем не менее непринужденность, с какой Аглая пристегнула к вульгарному слову «тачка» неизвестно откуда взявшееся торжественное словосочетание «храм света», произвела на меня огромное впечатление. Боюсь, в этот момент я даже открыла от неожиданности рот и с четверть минуты его не закрывала. К счастью, Аглая не заметила моей реакции, а вскоре мне удалось взять себя в руки.
— Ну, ладно, садись! — окрепшим голосом сказала я своей спутнице. — Насчет храма ты, безусловно, права, но я, честно говоря, на него и не претендую… Пока я собираюсь предложить тебе самый банальный маршрут — мы поедем в редакцию, где я работаю, а в храм света ты будешь добираться сама — известными тебе способами, ладно?
— Способ бывает только один, — серьезно и вдохновенно сказала вдруг Аглая. — Надо каждый день отрешаться и петь мантры…
И опять меня поразило деловито-вульгарное построение фразы. Каждый день отрешаться — это звучало почти так же гордо, как «утренняя гимнастика».
— Надо, надо отрешаться по утрам и вечерам… — пробормотала я себе под нос. А моя новая знакомая, оказывается, с большущим прибабахом. Здесь одним психиатром не обойдешься — здесь желателен целый штат психологов. Похоже, она из какой-то секты.
— Знаешь что, — предложила я. — Давай мы поговорим об этом по дороге! Если честно, в редакции меня давно ждут, а телефон я забыла с собой взять… Поэтому прыгай на переднее сиденье, и поедем! А ты мне расскажешь, что там у тебя с храмом… Ну, и вообще о своей жизни — если это не секрет, конечно…
Как ни странно, девушка не стала спорить. Она покорно опустилась на переднее сиденье и с облегчением откинулась на спинку кресла. По-моему, она здорово устала. Скорее всего, в Тарасов она прибыла ранним утром, с первой электричкой, и с тех пор все время находилась на ногах. Наверняка ничего не ела и вряд ли собиралась делать это, пока не приедет в свой Каратай. В общем, полное отрешение. Возможно, скоро я услышу и мантры в ее исполнении. Несчастный ребенок!
В последнее время вообще появилось множество странных молодых людей, детишек — без дома, без определенного занятия, без будущего. Они бродят как потерянные по задворкам городов, черт-те чем занимаются и пребывают в полной уверенности, что жизнь именно такой и должна быть. Кто бы мог подумать, что еще на нашем веку опять появятся беспризорники на улицах? Но именно так и вышло. Возможно, время повернуло вспять, и мы еще доживем до эпидемий чумы и трупов на улицах? По-моему, тут есть над чем задуматься.
Пока же я всерьез вознамерилась помочь хотя бы одной заблудшей душе. Заводя мотор своей «Лады», я ободряюще сказала Аглае:
— Ребята у нас в редакции хорошие, тебе они понравятся… Ты ни о чем не беспокойся.
— А куда вы меня везете? — вдруг ошарашила она меня вопросом, когда я вырулила со стоянки на проспект Строителей.
«Спокойно, — сказала я себе, — добрые дела требуют терпения и самоотверженности». А вслух произнесла, стараясь излагать мысль как можно доходчивее и проще:
— Мы же договорились, — ласково повторила я. — Сейчас мы поедем ко мне на работу. Ты приведешь себя в порядок, перекусишь…
— Мне нужно навестить маму, — перебивая меня, очень серьезно сказала Аглая. — Маму и папу. Я соскучилась, и мне нужно к ним.
Я была вынуждена промолчать. Видимо, мои планы нисколько не интересовали девушку, и она никак не связывала их со своими. Наверное, она была права. Тот, кто собирается оказывать благодеяние, должен быть готов к таким поворотам, если только он не настроился на любование собственной персоной.
Я притормозила возле тротуара и внимательно посмотрела на девушку.
— Ты уверена, что тебе не требуется помощь? — осторожно спросила я. — В конце концов, навестить родителей ты можешь и чуть попозже. Я сама тебя отвезу. Ты ведь имеешь в виду кладбище? Где похоронены твои родители?
Аглая довольно неопределенно махнула рукой.
— Там, — сказала она.
Понять ее жест можно было по-разному. Так как она была склонна наводить тень на самые простые вещи, я предпочла уточнить:
— Ты хочешь сказать, это кладбище в Сосновке, я правильно поняла?
Аглая на минуту задумалась, а потом неуверенно кивнула головой. Я заставила себя погасить нарастающее раздражение и сказала:
— Отлично. Значит, отправимся сейчас туда. Но обещай мне, что после того, как посмотришь на могилку, мы поедем все-таки ко мне и ты приведешь себя в порядок…
С тем же успехом я могла бы разговаривать с пустым креслом. На бесстрастном лице Аглаи ровным счетом ничего не отразилось, и мне осталось только убеждать себя, что ее молчание было не чем иным, как знаком согласия.
Так или иначе, но идти на попятную было поздно. Я нажала на газ и погнала машину по широкому проспекту в направлении окраин. Кладбище в Сосновке находилось довольно далеко, практически за городом, и, в общем-то, добираться до него общественным транспортом было испытанием не из легких. В этом плане моей спутнице все-таки повезло — при самом худшем раскладе на машине мы должны были добраться туда минут за двадцать пять, не больше.
Аглая не разговаривала, равнодушно глядя перед собой. Я тоже помалкивала, соображая, почему Аглая, приехав в Тарасов навестить могилу родителей, моталась здесь, на проспекте Строителей, дразня автолюбителей и рискуя собственной жизнью. Потом я пришла к выводу, что разумного ответа на этот вопрос быть не может и Аглаю надо принимать такой, какая она есть. Просто нужно попытаться узнать о ней побольше.
— Ты теперь живешь в Каратае? — для начала спросила я. — Ну, и как там — тебе нравится?
— Я не живу в Каратае, — бесцветным голосом сказала Аглая.
— Так, — стараясь сдерживаться, продолжила я. — В Каратае ты не живешь. В Тарасове ты тоже не живешь. А вообще ты где-нибудь обитаешь? Адрес у тебя имеется?
Она потерла лоб — бесконечно усталым, отрешенным жестом и сказала, будто повторяя впервые услышанное слово:
— Адрес?
— Ну да, адрес! — воскликнула я. — Улица, номер дома, квартиры…
Аглая неожиданно прыснула и с некоторым превосходством ответила:
— Там нет никакой квартиры…
— Где там? — терпеливо поинтересовалась я.
— Там, где я живу, — невозмутимо пояснила эта невозможная девчонка.
— Ладно, проехали, — вздохнула я. — Не желаешь говорить, где живешь, — твое дело… Может быть, поговорим о чем-нибудь другом, из чего ты не делаешь секрета? Ты случайно не замужем?
— Вот еще! — вяло откликнулась Аглая. — Чего я там забыла?
— Там — это, надо понимать, замужем? — уточнила я. — Действительно, что там можно забыть? Кажется, я опять невпопад, верно? Ну, тогда проясни — ты работаешь или учишься?
— Мы иногда учимся, а иногда работаем, — неожиданно словоохотливо поведала она. — Но мы должны учиться, даже когда работаем. Иначе нам никогда не достичь совершенства.
— Это так серьезно? — спросила я, с любопытством покосившись на Аглаю. — Вы непременно должны достичь совершенства? А кто это — вы?
Но силы девушки опять иссякли, и я поняла, что ответа на этот вопрос мне не дождаться. Но кое-что для меня начинало проясняться. Похоже, эта девчушка действительно имеет отношение к тому, что у нас официально называется нетрадиционными религиями, а в народе попросту — сектами. Ничего удивительного — история довольно типичная. Рано потеряла родителей, кругозор крайне узкий, возраст опасный — такие часто становятся добычей всяких доброхотов.
— Ты верующая? — спросила я.
Аглая опять ничего не ответила, но посмотрела на меня уже без прежнего равнодушия. Я готова была поклясться, что теперь в ее взгляде мелькнула настоящая враждебность. Она насторожилась — в этом не было никакого сомнения. Вероятно, у нее уже были неприятности, связанные с вопросами веры. Значит, на этой почве взаимопонимания нам тоже не достичь. Если дело пойдет так и дальше, то скоро у меня просто не останется тем для разговора.
— Извини, конечно, что я задаю этот вопрос, — сказала я. — Но от чего умерли твои родители?
— Они попали в дорожное происшествие, — сказала Аглая. — Их задавила машина, когда они стояли на автобусной остановке. Это было два года назад, и об этом писали в газетах. Я как раз закончила школу, и они собирались на выпускное торжество. Я уехала в школу раньше их…
— Печальная история, — искренне сказала я. — Представляю, как туго тебе пришлось. Но у тебя, наверное, остались какие-нибудь родственники? Может быть, в Каратае?
— Правда! — как будто даже обрадовалась Аглая. — Брат моей мамы живет в Дне-про-дзе-ржин-ске! — она с видимым усилием выговорила такое трудное слово. — Теперь это считается заграница? Ну, это совсем не важно. Этот человек никогда нас и знать не хотел. Значит, он не считается родственником, как вы думаете?
Никаких признаков огорчения по поводу заносчивого родственника в ее лице я не обнаружила, поэтому ответила довольно спокойно:
— В общем-то, это тебе решать. Все-таки родная кровь — от этого никуда не денешься. Но что касается меня, так я бы послала такого родственника подальше, честно тебе говорю. Впрочем, это не твой случай… Ведь твой дядя и так знать тебя не хочет. Это печально, но все-таки не стоит придавать этому слишком большого значения. В жизни тебе еще встретятся люди, которые станут для тебя родными…
Аглая опять странно хихикнула и сообщила:
— А я знаю! Я уже их встретила. Мы роднее некуда, понимаете?
Я не стала особенно настаивать на своем понимании, хотя все больше убеждалась — мои подозрения в отношении принадлежности Аглаи к какой-то религиозной общине, скорее всего, подтверждаются. Ну что ж, по крайней мере, есть кому о ней позаботиться. Мое дело отправить девчонку в пункт назначения.
— Так эти родные живут в Каратае? — осведомилась я.
Аглая помотала головой.
— Никто там не живет, в этом дурацком Каратае! — пробормотала она.
Тут уж я не выдержала.
— Ну, во-первых, кто-то там все-таки живет, наверное? — сердито сказала я. — А во-вторых, какого черта ты туда едешь, если там никто не живет и тебе там делать нечего?
— Ну, вы тоже скажете! — понуро произнесла Аглая. — Куда же мне ехать, интересно? В Москву, что ли?
— Тебе бы в разведке работать! — проворчала я. — Цены бы тебе не было. Я уж и не помню, кто так мне морочил когда-нибудь голову…
Мне показалось, что этого моего пассажа Аглая чистосердечно не поняла. Может быть, это было и к лучшему — не стоило упражняться в остроумии с тем, кто не может ответить. Девчонке пришлось хлебнуть лиха. Может быть, способность морочить голову — ее единственное оружие, с помощью которого она выживает в этом мире?
Я на время прекратила расспросы, тем более что мы уже прибыли на место. Впереди показалась ограда сосновского кладбища. Я остановила машину метрах в десяти от ворот и с некоторым беспокойством посмотрела на свою спутницу.
Она ответила мне непрошибаемым взглядом. Что-то в этом взгляде меня смутило. Не было в нем ничего похожего на волнение и скорбь.
— Приехали, — настороженно сказала я. — Ты разрешишь мне проводить тебя?
— Куда? — спросила она.
— Ну, на могилу твоих родителей, — ответила я, слегка подняв брови.
Аглая удивилась, но только чуть-чуть.
— А где? — произнесла она.
— С тобой положительно не соскучишься, — тяжко вздохнула я. — Ты же сама велела ехать сюда.
— Я не велела, — хладнокровно заявила она.
— Но ты сказала, что собираешься навестить могилу родителей, — напомнила я.
— Они же не здесь похоронены! — разочарованная моей бестолковостью, сказала Аглая.
Я зажмурилась и сосчитала про себя до десяти. Потом открыла глаза и сказала ровным голосом:
— Так, давай раз и навсегда выясним, куда именно тебе нужно! Только не торопись, подумай как следует и объясни все внятно и конкретно. Договорились?
Аглая наморщила лобик, точно задача, которую я ей задала, оказалась совершенно непосильной, и немного виновато пробормотала:
— Надо ехать в обратную сторону. Это вот там, где Волга. Ну, знаете, где кладбище, там на горе?
— Положим, я знаю это кладбище, — сказала я. — Но ты уверена, что не ошиблась? Действительно на горе? Мне не хотелось бы, чтобы мы опять катались впустую…
— Да точно, на горе, — спокойно ответила Аглая. — От маминой могилки Волгу видно. Если не на горе, то как бы ее было оттуда видно?
— Логика у тебя убийственная, — хмуро заметила я. — Потом окажется, что Волга, которую ты видела, вовсе не Волга, а…
— Волга, я знаю! — возразила Аглая. — Я же здесь жила.
— Это верно, я и забыла, — вздохнула я, опять запуская мотор. — Значит, едем обратно!
Через полчаса мы были на Ястребиной горе, в районе старого кладбища, с которого действительно открывался вид на Волгу. У меня возникла надежда, что теперь-то мы попали куда нужно. На часах однако было полдвенадцатого, и времени еще оставалось хоть отбавляй. Если, конечно, брать в расчет электричку. У меня уже появились подозрения, что поездка в Каратай — не более чем плод моей фантазии и, когда придет время, Аглая просто недоуменно скажет: «Какая электричка?», а я опять сяду в лужу.
Мы вышли из машины. Аглая рассеянно оглянулась вокруг и торжествующе ткнула ладонью в воздух, указывая мне на великую русскую реку. Река действительно оказалась на месте, а мой скептицизм был посрамлен. По-моему, Аглае самой было приятно, что она ничего не напутала. Мне уже хотелось ее поздравить, но тут эта артистка вдруг выдала:
— Волга! Я могу переплыть ее туда-сюда и не устать нисколько!
Это заявление настолько не вязалось со всеми предыдущими ее заявлениями, да и вообще с ее субтильным обликом, что я опять слегка оторопела.
— Ну, в общем-то, это здорово… — кисло сказала я наконец. — Правда, вода пока, наверное, еще холодная… Если вздумаешь претворять это дело в жизнь, то лучше подожди с полмесяца…
Она кивнула совершенно серьезно и пошла к воротам кладбища, ссутулившись и еле перебирая ногами. Глядя на ее худую спину, я с тревогой размышляла, что же творится с моей неожиданной знакомой и как мне теперь с честью выпутаться из того глуповатого положения, в которое я сама себя загнала. Возиться с Аглаей было довольно обременительно и, кажется, бесполезно, а просто бросить ее было стыдно.
Так ничего хорошего и не придумав, я пошла за ней следом на кладбище. Совершенно про меня позабыв, Аглая как сомнамбула бродила среди могил, не обращая на них почти никакого внимания. Она большей частью смотрела себе под ноги и что-то бормотала чуть слышно — можно было подумать, что она молится. Не исключено, что так оно и было, но мне казалось, что мы прибыли сюда все-таки с другой целью.
Посетителей на кладбище было совсем немного. Тихо шелестели кроны старых деревьев над могилами. Строгая и отрешенная обстановка этого печального места настраивала на соответствующий лад, и поневоле хотелось выбросить из головы мирские заботы и думать о бренности всего сущего и о краткости нашего пребывания на грешной земле.
Странный сегодня выдался день! Еще утром я была полна забот и с усердием искала встречи с неким деятелем, обещавшим устроить для нашей газеты партию бумаги — ну по совершенно бросовой цене. Потом мне не удалось найти этого благодетеля ни в той конторе, где он мне накануне назначил встречу, ни в той, куда меня направили из первой конторы. Едва я успела переварить это безобразие, как на моем пути оказалась Аглая, и всю свою нереализованную активность я направила на ее спасение. И вот наконец все заканчивается там, где заканчивается вообще все на свете, и я брожу по унылому погосту, и мне уже почти нет никакого дела ни до трепача, который так подвел меня с бумагой, ни до самой бумаги, ни до потерянного времени, ни даже до моих верных сотрудников, которые наверняка меня уже потеряли и сходят с ума от неизвестности.
Впрочем, вспомнив о коллегах, я почувствовала нечто вроде укора совести — следовало все-таки дать о себе знать. Ведь уезжая, я обещала вернуться самое большее через час, а прошло уже три. Обо мне действительно беспокоятся.
Аглая по-прежнему бесцельно перемещалась среди надгробий, и я решила поторопить ее. Я подошла к ней, когда она остановилась наконец возле какой-то неухоженной могилы, украшенной простым металлическим надгробьем, уже изрядно пообтершимся и проржавевшим. Оградки вокруг могилы не было — то ли так задумывалось изначально, то ли ее попросту украли, что сейчас совсем не редкость даже на кладбищах.
Никаких эмоций моя подопечная не проявляла, и мне подумалось, что она опять что-то напутала и могила ее родителей находится совсем в другом месте. Я осторожно положила руку ей на плечо и сказала:
— У тебя проблемы, Аглая? Может быть, тебе чем-то помочь?
Она вздрогнула и испуганно на меня покосилась.
— Н-нет, мне не нужно помогать! — поспешно сказала она, деликатно выскальзывая из моих объятий.
Несмотря на все старания, я, кажется, вызывала у нее неприязнь. Ну что ж, поделом мне. Как говорится, инициатива наказуема.
— Может быть, поедем дальше? — предложила я, делая вид, что ничего не заметила. — Твои поиски ведь, кажется, не увенчались успехом?
Аглая послушно оторвалась от могилки и побрела прочь, сунув руки в карманы куртки. Я догнала ее, и мы пошли дальше вместе. Вдруг она сказала:
— Я их повидала. Теперь можно ехать дальше.
— Вот те раз! — недоуменно заметила я. — Значит, ты все-таки нашла могилку?
— Конечно, — равнодушно пояснила Аглая и коротко кивнула назад. — Вон она.
Выходит, эта заброшенная могила и являлась целью ее поисков? Отчего же такая сдержанность? Я все-таки ждала от Аглаи, что она раскроется — хотя бы здесь. Но этого не произошло.
— А тебе не кажется, что стоило бы навести здесь небольшой порядок? — спросила я, заглядывая девушке в глаза.
Аглая улыбнулась — грустно и немного мечтательно.
— Это неважно, что с твоей могилкой, — объяснила она. — Просто нам пока еще нельзя встретиться, поэтому я прихожу иногда сюда… А вообще-то, мама с папой сейчас уже не здесь…
— Ну да, они на небесах, так считается… — пробормотала я, сраженная ее убежденностью.
Теперь Аглая улыбнулась как человек, облеченный тайным знанием.
— Нет, не на небесах, — уверенно заявила она. — Все светлые души соберутся в неведомой стране Шангри-Ла, в храме света и воссоединятся навеки в добре и блаженстве!
Честное слово, она была неистощима на сюрпризы. Теперь еще и Шангри-Ла появилась — хоть стой, хоть падай!
— Ну что ж, можно сказать и так… — промямлила я. — Только мне об этом раньше как-то не приходилось слышать. А где же эта неведомая страна?
Мы как раз вышли с кладбища, и Аглая без раздумий махнула рукой в сторону Волги.
— Далеко-далеко, — сказала она. — За синими лесами.
Я не нашлась, что на это сказать, и наша беседа опять прервалась на какое-то время. Мне казалось, что теперь мы без помех сможем поехать в редакцию, но уже в машине Аглая неожиданно объявила, что ей необходимо побывать еще в одном месте. Теперь в ее голосе явственно слышались слезные нотки, и я просто побоялась ей отказать, опасаясь истерики.
Разумеется, она опять меня удивила, потому что, поколесив по городу, мы вдруг оказались в том самом месте, где, собственно, и состоялось наше первое знакомство, — на проспекте Строителей, совсем недалеко от злосчастного столба. Как говорится, еще осколки остыть не успели.
Выяснилось, что эта бедолага слонялась там не от нечего делать. У нее было запланировано еще одно свидание с памятными местами. Попросту говоря, Аглае хотелось взглянуть на дом, где она жила раньше с родителями, а он располагался именно в этом районе — за сквериком.
Что ж, это желание было мне понятно, но, честно говоря, меня уже начинало тошнить от наших перемещений, и я осуществляла свою надзирательскую миссию из последних сил. Поэтому осматривала памятные места я невнимательно и безо всякого интереса, мечтая о том, как мы с Аглаей наконец расстанемся. Мне показалось, что в девушке произошли какие-то перемены и она сделалась более адекватной, что ли. Взгляд ее стал более осмысленным, и свои неожиданные перлы она перестала выдавать.
Вообще она заметно притихла и, пожалуй, выглядела теперь похуже, чем утром, — лицо ее посерело и подурнело, на губах появился какой-то неприятный синюшный оттенок. Она казалась совсем больной. Впрочем, от помощи она отказалась наотрез и даже в конце концов предложила мне отправляться по своим делам. Преподнесла она мне эту пилюлю застенчивым тоном, отводя глаза, но довольно категорически.
Я постаралась проглотить обиду, которая все-таки возникла в душе, и согласилась с Аглаей. Мне показалось, что теперь я могу оставить ее одну, не опасаясь, что она полезет под автомобиль. Но так как выглядела Аглая неважно, я сочла нужным вручить ей свою визитную карточку — на всякий случай.
— Если тебе вдруг понадобится помощь, — предупредила я, — ты в любое время можешь обращаться ко мне. Аглая лишь скользнула взглядом по прямоугольнику бумаги, на котором было отпечатано: «Бойкова Ольга Юрьевна. Газета «Свидетель». Главный редактор», и спрятала карточку в задний карман джинсов.