После дождичка в четверг

Светлана Алешина, 2002

«…– Эй! – неуверенно позвала я и осеклась. Маринка тоже молчала. Подождав реакции от женщины и не дождавшись, мы с Маринкой, очень крепко взявшись за руки, подошли ближе. Женщина была мертва. Сомнений не осталось, когда я разглядела слева во лбу маленькое черное отверстие. Женщину застрелили. – Мама, – прошептала Маринка, – это же… – Спокойно, – сказала я. – Тихо и спокойно. Не будем психовать. – И не собиралась, – дрожащим голосом заверила меня Маринка, отпустила мою руку и отошла на шаг назад…»

Глава 2

Правда, ни я, ни Маринка с первого взгляда не поняли, что это труп. Сперва мы заметили, что у дерева, прижавшись спиной к его стволу, сидит какая-то женщина, опустив голову на грудь. Ее длинные, каштанового цвета волосы падали на левую сторону лица. Женщина была одета в простенькое платье самой народной расцветки — в какой-то голубенький цветочек. Туфля с ее левой ноги слетела, и казалось, женщина не обратила на это никакого внимания.

А вот мне эта туфля показалась такой страшной, что… Впрочем, в ту секунду я ни о чем угрожающем даже подумать не успела. Не до того как-то было.

— Извините, — проговорила Маринка, — а вы не подскажете…

Уж не знаю, что она там собиралась спросить, да и сама Маринка, наверное, этого сейчас не вспомнит. А тогда она замолчала на полуслове, ойкнув и прижавшись ко мне: окаменелая неподвижность женщины как-то мгновенно бросилась в глаза.

— Эй! — неуверенно позвала я и осеклась.

Маринка тоже молчала. Подождав реакции от женщины и не дождавшись, мы с Маринкой, очень крепко взявшись за руки, подошли ближе.

Женщина была мертва. Сомнений не осталось, когда я разглядела слева во лбу маленькое черное отверстие. Женщину застрелили.

— Мама, — прошептала Маринка, — это же…

— Спокойно, — сказала я. — Тихо и спокойно. Не будем психовать.

— И не собиралась, — дрожащим голосом заверила меня Маринка, отпустила мою руку и отошла на шаг назад.

Я тоже не стала стоять на месте: вдруг вокруг тела есть следы, оставленные преступником или преступниками. Аккуратно отойдя тоже назад, ближе к Маринке, я вынула сотовый телефон из сумки.

— В милицию будешь звонить? — спросила меня Маринка, никак не справляющаяся с противной дрожью в голосе.

Она снова схватила меня за руку, причем вцепилась так, что остался синяк. Это я потом обнаружила.

— Ну а куда же еще? — ворчливо ответила я, пробуя освободиться от Маринкиной хватки, но добилась только того, что она вцепилась в меня еще крепче. — Сообщу, пусть приедут и делают свое дело.

Когда я набрала «ноль-два», в трубке послышались короткие гудки. Пришлось повторить. На этот раз мне ответили.

Я начала диктовать информацию так, как привыкла: четко, короткими предложениями. Но почти сразу же меня перебили и начали задавать наводящие вопросы. Пришлось рассказать все подробно и не только про труп, но и про себя, и про Маринку. Про Маринку не так подробно. В основном девушка, сидящая на телефоне, интересовалась почему-то моей скромной персоной.

Наконец длинный и, как мне показалось, почти бестолковый разговор был закончен, и нас попросили дождаться дежурной бригады.

— Мне здесь не нравится, — почти истерично выпалила Маринка, еле дождавшись окончания моего разговора и явно мечтая смыться с этого места.

— Думаешь, у меня другое мнение? — заметила я. — Теперь уже поздно убегать. Ждать нужно.

— Ну, послушай, какого тогда черта нам торчать именно здесь? Пошли к стоянке. Все равно же, когда приедут менты, мы их увидим… И они нас увидят… — Маринка потащила меня прочь от нехорошего места.

— Мне кажется, ты права, — пробормотала я, вовсе не собираясь сопротивляться: соседство с трупом мне, как и Маринке, категорически не нравилось.

— Ну еще бы!

Мы дружным быстрым шагом пошли прочь и минут через пять выбрались к стоянке.

— Лучше бы в обход пошли, — проворчала Маринка, опираясь рукой на столб и приподнимая ногу, чтобы отряхнуть испачканную туфлю.

Я тоже остановилась и закурила, посматривая по сторонам.

Маринка привела туфли в порядок и спросила, что я думаю о погоде: улучшится ли она или останется такой же, как сегодня.

Я рассеянно кивнула и промолчала, наблюдая за милицейской машиной, показавшейся в конце дороги и направившейся в нашу сторону.

— Смотри-ка, как быстро приехали, — заметила Маринка, проследив за направлением моего взгляда, — что-то у меня предчувствие нехорошее…

Я промолчала.

Милицейский «уазик» остановился напротив въезда на стоянку, и из него вышли двое сержантов, почему-то с весьма недовольными лицами. Первый, низкорослый, весь какой-то сморщенный, неприязненно покосился на нас с Маринкой и высморкался с помощью пальцев на асфальт. Второй, повыше ростом, чем первый, но тоже недомерок, задвинул форменную кепку на затылок и, осмотревшись, потопал к нам.

Когда он подошел, я, не дожидаясь вопросов, быстро сказала:

— Здравствуйте, это я звонила дежурному.

— Вы-то нам и нужны, — сказал сержант непонятную фразу и оглянулся на своего отставшего товарища. Тот подошел и начал нас с Маринкой осматривать снизу вверх, не переставая при этом морщиться, словно у него был такой специфический нервный тик.

— Ну что? — более высокий обратился к своему нервному товарищу. — Пойдем, что ли?

Тот сморщился в последний раз и только после этого процедил в нашу сторону:

— Здрасте.

Мы с Маринкой едва не рассмеялись. Не знаю, как Маринка, а я срочно достала из сумки платочек и сделала вид, что мне срочно нужно что-то с ним сделать. Пока я крутила платочек в руках, я, естественно, опустила лицо и спрятала улыбку.

Нервный сержант шмыгнул носом и, не поняв всего комизма своей весьма запоздалой реплики, произнес:

— Что ж, показывайте свою находку, девушки.

Мы повели милиционеров знакомой нам дорогой и, когда подошли почти вплотную к тому месту, где находилось, к несчастью, знакомое нам дерево, остановились.

— Вон там, — сказала я. — А можно мы дальше не пойдем?

— Можно, — сказал нервный сержант и бодро пошел вперед.

Мы с Маринкой остались стоять за деревьями, стараясь не смотреть в том направлении, куда ушли милиционеры, но, разумеется, продолжали прислушиваться. Интересно, что они говорят в таких случаях? Остаются невозмутимыми или все-таки в них тоже проявляется что-то непосредственное?

Громких разговоров я не услышала. Мне даже показалось, что сержанты ничего и не говорили между собой.

Минуты не прошло, как сзади нас послышались шаги, и нервный сержант, морщась еще больше прежнего, выскочил из зарослей и встал перед нами с Маринкой.

— Ну, так где же ваш улов? — глотая окончания слов, спросил он.

— Около дерева, — ответила Маринка, показывая пальцем.

— Какого дерева? — сержант задергал шеей и свирепо завращал глазками. — Какого еще дерева?

— Ну там, недалеко. Вы что, не видите, что ли? — не выдержала я. — Или вам необходимо, чтобы мы снова смотрели на этот ужас?

Сержант озадаченно посмотрел на меня, и тут у него из-за спины показался его напарник.

— Что-то не видать ничего, девушки, — более миролюбиво сказал он, — покажите, пожалуйста.

— Иди покажи, — сказала я Маринке, — теперь мне нужно туфли почистить. Грязные, как не скажу что…

— Почему я? — Маринка вытаращила глаза и отступила от меня к дороге. — Не пойду, даже не уговаривай! Не пойду! Почему я?! Кто из нас главный редактор?

Упоминание о распределении должностей в газете здесь было совершенно неуместным, но мне ничего не оставалось, как смириться с ситуацией и молча пойти с сержантами к трупу.

Вот так: все я и всегда я. Заранее приготовившись увидеть труп, показать его и тут же отвернуться, я вышла на полянку, глянула на дерево, у которого сидела «наша» женщина, и… А вот трупа-то и не было!

Я быстро осмотрелась по сторонам. Дерево — то же самое, полянка — та же самая… Я снова посмотрела туда, где мы нашли труп, и все равно его не увидела. Вот так фокус!

— Марин! — позвала я. — А ее тут нет…

Сержанты, профессионально вставшие слева и справа от меня, набычились и начальственно засопели.

— Смеешься? — отозвалась Маринка и предупредила: — Все равно не пойду!

— Ну правда же нет! — крикнула я. — Ты уверена, что мы тут ее видели?

— Уверена! — заявила Маринка, не выдержала и осторожно пошла к нам.

Она шла с таким напряженным видом, словно была готова при первой же опасности развернуться и так быстро припуститься бежать, что догнать ее не смогла бы ни одна машина с мигалкой.

Сержанты молчали.

Маринка осмотрелась на полянке, повернулась ко мне и произнесла несомненную истину:

— Точно нет.

Тут наконец, выдержав достойную паузу, зашевелились наши сержанты. Нервный зачесался и, подергивая себя пальцами за ухо, не то подозрительно, не то угрожающе пробурчал:

— Девчонки, если вы пошутили, то вам это выйдет боком.

— И хорошо, что не раком, — добавил второй и настороженно покосился на своего товарища.

Тот утвердительно кивнул.

— Так шутить будете не с нами, — гордо заявила Маринка. — У нас, слава богу, репутация известная.

— Это какая же? — хмуро проворчал старший из этой служебной парочки и потянул из кармашка рацию. Вытащив ее, он нажал на кнопочку и забубнил в нее что-то про шутниц и прочие глупости.

— Придется ехать с нами, девушки, — сказал он, закончив разговор, — за подобные шутки юмора положено административное наказание и…

— Да уж, — энергично поддержал его второй и протянул свои лапы к Маринке.

Маринка с визгом отпрыгнула в сторону, едва не поскользнулась на лежащей ветке, и отпрыгнула еще дальше.

— Не убежите, — пообещал ей старший наряда, глядя на Маринкины прыжки по поляне. — А вас я предупреждаю, — он повернулся ко мне, — за сопротивление при задержании есть особая статья. Я напишу докладную, и вам еще припаяют. Ясно?

— Ну, это мы еще посмотрим, — проворчала я и достала из сумки свой сотовый.

— Фиме будешь звонить? — крикнула мне Маринка. — Правильно! Ну что за жизнь пошла! Порядочному человеку нельзя даже попробовать помочь милиции: сразу же возникают трудности, неприятности…

— Ага, геморрой то есть, — согласился сержант. — Ну, в общем, ясно все. Пойдемте, девушки.

— Минутку, — попросила я и набрала выученный уже наизусть номер рабочего телефона майора Здоренко.

Если он сейчас не придет нам на помощь своим авторитетом и криком, то я даже не знаю, кто нам поможет. Но майора на месте не оказалось, и тогда я достала еще и записную книжку.

— Что, не оказалось заступника на месте? — заулыбался нервный сержант, до этого замерший в напряжении, — неизвестно же, кому и куда я звоню. — Ну пойдемте, пойдемте. По дороге в отдел и позвоните.

Однако я уже нашла то, что было нужно, — номер личного сотовика майора и быстро набрала его.

— Здоренко! — услышала я резкий рык и даже отстранила трубку. — Алло! Кто это?

— Товарищ майор, это Бойкова! — крикнула я.

— Да ну! И что тебе? Куда вляпалась? — не меняя интонаций, проорал майор Здоренко.

— Меня хотят забрать в отделение якобы за шутливый вызов наряда. Но никакой шутки не было, клянусь вам! — быстро прокричала я, отклоняясь от приблизившихся ко мне обоих сержантов.

Не знаю, чего они хотели, может быть, просто подать мне руку и помочь дойти до машины, но, отклоняясь, я потеряла равновесие и упала прямо… ну, в общем, села на землю.

— А-а-а! — заорала с другой стороны полянки Маринка. — Хулиганы! Убивают! Милиция, на помощь!

Самое смешное то, что оба милиционера, услышав вопль Маринки, резко подались назад. Они остановились и переглянулись. И наверное, вспомнили, что милиция — это как раз они и есть, и действительно подали мне руки.

— Ну хватит орать-то, — попросил меня высокий сержант, — мы же по-хорошему…

— Не понял, — рявкнул мне в ухо майор Здоренко. — Что там у тебя, Бойкова? Давай сначала!

Я все и рассказала. Оба сержанта, услышав мое обращение к неизвестному собеседнику по званию, помогли мне подняться и больше не предпринимали ничего, решив, видимо, пока подождать и посмотреть, что будет дальше.

— За такие дела не штрафовать надо, а срок давать, и приличный! — орал майор Здоренко на меня. — Шутки нашла, твою мать!

— Да не шутила я! — крики майора меня завели, и я тоже начала кричать. — Что я, с ума сошла, что ли?

— Ну, может, и не сошла, — неожиданно спокойно произнес майор Здоренко. Верна, значит, оказывается, пословица «выбивай клин клином». Мой клин, то бишь крик, сработал, как видно. — А ты не пьяная, Бойкова?

— Товарищ майор! — возмутилась я.

— Ну ладно, — оторавшись, майор впал в более миролюбивое настроение, — дай-ка мне кого-нибудь там из этих пэпээсников.

Я протянула телефон старшему наряда, он осторожно взял его и, кивая, как китайский болванчик, начал приговаривать:

— Так точно… так точно… так точно…

Маринка, видя, что положение меняется в более благоприятную для нас сторону, осторожно подошла поближе.

Я смотрела на сержанта и думала о том, что если бы какая-нибудь фирма стала выпускать часы с кукушкой, говорящей вместо «ку-ку» — «так точно», то этот сувенир очень быстро стал бы популярным. Особенно у милиционеров.

Сержант, закончив разговор, протянул трубку мне. Я приложила ее к уху и услышала только короткие гудки. Тогда, выключив телефон, я вопросительно взглянула на сержанта.

— Сейчас подъедет, — недовольно проворчал он. — Пойдемте к машине.

— Без конвоя! — заявила Маринка.

Сержанты промолчали, и мы тронулись с места. Может быть, мы и шли без конвоя, но тогда не знаю, что называется конвоем: мы с Маринкой шагали впереди, надежно держась за руки, а два милиционера со всеми своими служебными причиндалами двигались сзади. Если два сержанта с дубинками, пистолетами, рациями, фуражками и портупеями — это не конвой, то что же тогда конвой?

Мы вышли на дорогу и встали на приличном расстоянии друг от друга: сержанты около раскрытой дверцы автомобиля, а мы с Маринкой — около кормы той же машины.

При этом обе наши группы старательно делали вид, что существуют отдельно друг от друга.

Прошло около пятнадцати минут, я уже успела сто раз пожалеть, что уступила Маринкиным домоганиям и согласилась поехать на пляж, как будто нельзя было отложить эту поездку на завтра. Однако, как только я решила начать высказывать Маринке все мои замечания, она толкнула меня в бок и кивнула на дорогу:

— Он, что ли?

К нам приближалась черная «Волга», идущая на большой скорости.

«Волга» резко затормозила рядом с нами, распахнулась передняя правая дверца, и из нее, недовольно щурясь на белый свет, выгрузился майор Здоренко.

— Ну что, Бойкова, опять идея и опять находка? Только находка взяла и свалила, да? — брюзгливо закричал он, подходя ближе.

Оба сержанта вытянулись, став даже повыше ростом, и шагнули к майору. Тот махнул им рукой, потом поздоровался и повернулся к нам.

— Получается, так, — сказала я, — труп ушел.

Маринка вообще промолчала.

Майор Здоренко повернулся к заволновавшимся сержантам и выслушал их доклад.

— Ну что ж, пойдемте, — сказал он нам и сделал жест рукой, показывая, что мне нужно идти первой.

Ну я и пошла.

Снова, уже в третий раз за последний час, мы прибыли на ту же полянку, теперь уже, так сказать, в расширенном составе.

Трупа не было.

Майор Здоренко, кряхтя и шепотом матерясь, понагибался несколько раз над разными мелкими железками и веточками, в изобилии набросанными вокруг «нашего» дерева. Не знаю уж, с какими результатами. Потом он еще и еще раз расспросил нас с Маринкой, как был расположен труп, снова поковырял носком ботинка в земле и отряхнул руки.

— Ну все, Бойкова, — сказал он, — поехали отсюда к чертовой матери.

— И вы мне не верите, товарищ майор! — потерянно откликнулась я. — Но ведь на самом деле…

— Марш отсюда! — рявкнул майор, не давая мне даже договорить. — К машине! — проорал он, свирепо вращая глазами, и ткнул пальцем в сторону дороги.

Мы с Маринкой переглянулись и решили не связываться. Молча дошли до милицейской машины, и только тут я решилась что-то сказать.

— Моя машина стоит здесь, — робко произнесла я, — на стоянке.

— Не добила ее еще? — спросил майор Здоренко и неожиданно зафыркал, что нужно было воспринимать за добродушный смех. — Ну ладно, ладно, не кривись. Пошли в мою, там поговорим.

Майор повернулся к сержантам и пожелал им счастливо продолжить дежурство. Как я поняла, это было все то же посылание к чертовой матери, но высказанное максимально корректно на службистском жаргоне.

Сержанты приложились пальцами к козырькам и ушли, наверное, радуясь, что отделались от майора так дешево. А вот мы с Маринкой порадоваться не могли.

Майор Здоренко посадил нас на заднее сиденье своей «Волги», сам развалился на переднем, бросил фуражку на переднюю панель и предложил шоферу сходить за сигаретами. Тот даже никаких вопросов не задал и сразу же удалился. По всему было заметно: парень он бывалый и тренированный. Он отошел к киоску, стоящему невдалеке от въезда на стоянку, купил там газету и начал разгадывать кроссворд.

— Товарищ майор… — начала Маринка, проследив взглядом за шофером и решив, что наступило время для душевных бесед. Но майор Здоренко сразу же пресек это поползновение.

— Молчать, Широкова! — скомандовал он и добавил: — И ты молчи, Бойкова! Обеим молчать и слушать меня!