Город счастливого меня

Светлана Викторовна Ильина, 2023

Молодой пианист Илья приезжает в Санкт-Петербург, мечтая сделать успешную карьеру. Но из-за строптивого характера у него начинаются неприятности. В этом удивительном городе жизнь подкидывает ему испытания. Преодолевая их, Илья обретает новых друзей и получает жизненные уроки, которые ещё полнее раскрывают его личность. Он открывает в себе и благородного рыцаря, и друга, и талантливого музыканта. Соседи по квартире, где Илья снимает комнату, неожиданно для него становятся семьёй. Осталась только одна проблема – отец, с которым он поссорился до отъезда из родной Астрахани. Получится ли с ним примириться? И что же станет для нашего героя смыслом жизни? Об этом книга.На обложке использовано личное фото автора.

Глава первая

Петербург, как и полагается северному городу, встретил сыростью и бодрящим холодком. Илья зябко повёл плечами, жалея, что не поверил прогнозу. В родной Астрахани уже властвовала весна. На Волге начинался ледоход. Как-то разом зацвели все клумбы, а за городом, на песчаных барханах начал зеленеть кияк. К концу месяца можно будет ходить в одной футболке. А здесь, похоже, весну в начале апреля не очень-то и ждут, а может, и ждут, да она не торопится. По перрону со смехом и говорком шли тепло одетые пассажиры, которые нисколько не удивлялись, что на улице в апреле изо рта валит пар.

Илья напряжённо высматривал приятеля, обещавшего его встретить, но того что-то не было видно. Куда подевался Лёшка? Если он не приедет, то придётся до нужного адреса добираться самому. В кармане звякнул телефон, всё ясно — Лёша опаздывал.

Внутри Московского вокзала было тепло, красиво и вкусно пахло кофе. Желающие уехать сидели посреди зала, лицом к большому табло, а вокруг них, таща сумки на колёсиках, текла людская река прибывших.

По бокам большого светлого зала, в освещённых кафе расположились мечтающие или скучающие пассажиры. Решив к ним присоединиться, Илья зашёл в ближайшую кофейню. В таких условиях можно друга и подождать. После первого же глотка ароматного капучино настроение повысилось. Интересно, где Лёшка и Давид сняли квартиру? Жить втроём, конечно, не очень комфортно, но на первое время, пока они окончательно не обоснуются в этом городе, сойдёт…

— Молодой человек, у вас не занято? Можно к вам? — отвлёк его от размышлений какой-то мужчина. Вроде не старый, но неухоженная борода и очки не позволяли определить точно его возраст. Он держался за спинку свободного стула и ждал.

— Не занято, — наконец очнулся от раздумий Илья, — садитесь.

— У нас сейчас принято говорить"присаживайтесь".

— Я запомню. А что у вас ещё принято в Питере? Может, расскажете? — усмехнулся Илья.

— С удовольствием. Как коренной петербуржец в третьем поколении могу быть вам полезен. Только… не могли бы вы купить мне чашечку кофе? — нерешительно попросил он.

Илья на миг опешил, но тут же жестом подозвал девушку и заказал ещё кофе и пару румяных пирожков, тоже почувствовав голод. Официантка быстро принесла заказ, и мужчина улыбнулся ей, как старой знакомой.

— А ведь вы не в первый раз добываете себе подобным образом завтрак, — с усмешкой заметил Илья.

— Вы очень проницательный молодой человек, — откусывая пирожок, согласно кивнул мужчина. — Давайте познакомимся для начала… меня зовут Игорь Святославович. Впрочем, можно просто Игорь. А вас как?

— А меня Илья. Имя у вас красивое. Историческое.

— Неужели даже знаете такой исторический персонаж?

— Думаю, что"Слово о полку Игореве"все знают.

— Ошибаетесь, Илья, но… я рад, что вы так хорошо думаете о других. Сами-то кто будете по профессии?

— Я музыкант.

— И в какой области музицируете?

— Исполняю на фортепиано джазовую музыку.

— Вы профессионал?

— Так точно… тьфу… простите, недавно из армии пришёл. Эти словечки в мозг въелись. Профессионал, консерваторию закончил в Астрахани. Впрочем, джаз — такое искусство, где нельзя играть любителю… либо нужно иметь очень большой талант.

— А у вас талант есть?

Илья пристально посмотрел на собеседника — не смеётся ли тот? Но Игорь спрашивал без тени насмешки.

— Думаю, что есть. Меня и моего друга Лёшу пригласил к себе в группу наш бывший преподаватель — Давид Вербицкий. Он саксофонист высшей категории. Создал группу, придумал ей название"Pepperjazz"… Мы начали выступать…

— Перчёный джаз, значит? Это из-за особенной музыки?

— Думаю, он себя главным"перцем"считает, — усмехнулся Илья.

— А вы не согласны?

— Да мне всё равно. Работать с Давидом интересно. Вот в Питер на конкурс позвал нас с Алёшкой. Мы с удовольствием. Правда, он душным иногда становится…

— Что значит — душным? Требовательным?

— Самодурства многовато, — после небольшого раздумья поделился Илья, — но пока терпимо, а там посмотрим. Если что… Давид не один на белом свете.

— А вы не боитесь конкуренции? У нас здесь, в Питере, музыкантов пруд пруди.

— Посмотрим, — Илья пожал плечами, — мы тоже не лаптем щи хлебаем. Скоро конкурс, там и решится всё. Игорь, а вы… почему ко мне подсели? Вон сколько народу вокруг, а выбрали именно меня.

Мужчина отставил пустую чашку и, сыто улыбнувшись, ответил:

— Видите ли, молодой человек, я очень люблю кофе, а ещё больше путешествия. Но, как пенсионер, не имею возможности путешествовать и прихожу сюда просто насладиться вокзальной атмосферой — людскими встречами, расставаниями и этим мелодичным голосом, объявляющим о прибывающих и уходящих поездах… Слышите? Объявили поезд в Кисловодск… а я ведь там когда-то отдыхал с родителями, — с этими словами он со вздохом посмотрел в сторону перрона, — однако, сами понимаете, на вокзале пить кофе — дорогое удовольствие, вот и выискиваю подходящего собеседника и спонсора.

— И как же вы определяете подходящего? Вдруг я бы вам отказал… Не боитесь грубости?

— О, за последний год у меня не было ни единого промаха. Я, знаете ли, много лет проработал учителем истории, поэтому лица молодых людей читаю, как открытую книгу. Вот более взрослые… тех не прочитаешь, слишком закрыты.

— А у меня, значит, открытое лицо?

— Да, но… я бы сказал — не открытое, а… без маски. Это и хорошо, и плохо. Хорошо, если у вас нет на сердце плохих мыслей, а плохо, если они есть, но вы пытаетесь их скрыть. Всё будет написано на лице.

— Да, плохих мыслей у меня, по крайней мере, сейчас, нет. Но должен вам сказать, что искренность — это свойство нашей братии — музыкантов. У нас эмоции развиты больше, чем у обычных людей.

— Может быть… Кстати, если говорить о музыке… Помните, что Петербург — немного меланхоличный город. Не пытайтесь его поразить техникой или что там у вас… громкостью… Мне кажется, если в жюри будут наши музыканты, местные, то лучше вам сыграть что-нибудь сродни нашему настроению.

— А какое настроение в Питере? — удивился Илья.

— Погуляйте, проникнитесь, стихи почитайте, тогда всё поймёте. И ещё… я бы хотел вас предостеречь — не ждите открытости от питерцев. Они не любят фамильярности, навязчивости и глупости. Даже музыканты, мне кажется, себе на уме. Помните Виктора Цоя? Он раскрывался только с друзьями.

— Я это учту. Спасибо за чудесную беседу, — поблагодарил Илья, издалека помахав рукой Лёше, который с озабоченным видом нёсся по вокзалу. — Извините, мне нужно идти, вон мой друг.

— Прекрасно, что у вас есть друг, Илья. Берегите друзей, в чужом городе они особенно ценны, — серьёзно ответил Игорь, — а если вам ещё понадобится моя консультация — вы знаете, где меня можно найти, — церемонно поклонился он, тоже вставая.

— Да, спасибо, хорошего дня!

Илья почувствовал прилив бодрости и, схватив сумку, пошёл навстречу приятелю. Они обнялись по-братски.

— Ну что, вырвался от матери? — спросил Алексей. Обычно на его лице при виде Ильи появлялась добрая и спокойная улыбка, делающая его значительно моложе своих лет. Илья даже посмеивался над его флегматичностью, а тут… совсем другой человек. Сегодня он был какой-то весь взъерошенный, с озабоченным лицом, что было на него не похоже. Вот что мегаполис делает с человеком…

— Еле-еле вырвался от матери, — вздохнул Илья, — то она себя плохо чувствует, то ей срочно понадобилось сделать ремонт, то истерика со слезами — как я буду без тебя жить? Спрашиваю, а как ты мою армию пережила, ведь меня целый год не было?

— Она же не одна осталась, с отцом… А ты, кстати, с ним не помирился?

— Не помирился, — неохотно подтвердил Илья, сразу ощущая неприятный холодок при воспоминании об отце. — Ты же знаешь, как меня достали его придирки… По его словам, профессию я выбрал не ту, надо было стать как минимум спецназовцем, тогда он был бы доволен. Джаз — музыка несерьёзная. Сам я ленивый, дерзкий и безалаберный, а из-за моего характера меня отовсюду выгонят… Надоело, — с горечью рубанул Илья, невольно подогревая свою обиду.

После ссоры с отцом он меньше всего хотел об этом говорить с Алексеем, хотя тот был ему как брат. В его семье отношения были совсем другими, и Илье иногда казалось, что друг его осуждает. Однако на лице Лёши было написано лишь молчаливое сочувствие.

— Мать, наверное, скучать по тебе будет, — перевёл тяжёлый разговор приятель.

— Мне её немного жалко, — задумчиво протянул Илья, — боится, что я не вернусь.

— Правильно боится, — наконец ободряюще улыбнулся Лёшка, — с твоим талантом ты везде пригодишься. А в Астрахани негде развернуться.

— Ну почему, — покачал несогласно головой Илья, — можно и преподавать, и концерты давать. Но… ты прав — здесь больше возможностей. Кстати, квартира далеко?

— На метро полчаса, а там пешком. Недалеко. Давид как всегда на высоте — найдёт, договорится, заплатит. В общем, всё устроил.

— Да-а, в каком-то смысле нам повезло с руководителем. Недаром его в армии сразу в ефрейторы повысили.

Они дружно рассмеялись.

На Невском проспекте в их разговор ворвался городской шум. Бурлила обычная жизнь мегаполиса, где никому ни до кого не было дела, зато у всех было много своих дел. Илья жадно оглядывался и пытался охватить взором как можно больше необычного в новом для него городе. Поёживаясь от холода, он заметил, что кое-где, под водосточными трубами, ещё лежал грязный снег. Небо было затянуто серыми тучами, а на улице не было ни одного деревца или кустарника. Зато, в отличие от южной Астрахани, здесь в уши задувал сильный морской ветер. И сливаясь с гулом машин, в голове Ильи он превращался в замысловатый аккорд.

Это было свойство его натуры. Самые неожиданные звуки в его голове складывались в мелодии. Они приходили оттуда, откуда он и сам не ожидал. Правда, городские звуки зачастую раздражали, но здесь всё исправил ветер, загудев в ушах, как будто играл саксофон.

От обилия впечатлений кружилась голова. Метро поразило и своим многолюдством, и чистотой, и чёткостью работы. Из-за оглушительного грохота поезда Илья чуть не зажал уши руками — слишком много вибраций для его чуткого слуха. Разговаривать было невозможно. Они молчали и думали каждый о своём. К счастью, под землёй ехать было недолго. С облегчением выйдя на белый свет, Илья снова огляделся — ничего общего с районом у Московского вокзала. Больше похоже на новостройки Астрахани.

— Нам туда, — показал Лёша, — такие дома здесь называются кораблями.

— Значит, будем моряками, — усмехнулся Илья. Он немного нервничал, но не показывал вида. Жить с приятелями ему не приходилось, если не считать армии. Но там никто не мог установить свои порядки, а здесь, он это знал точно, у каждого были свои привычки. Уживётся ли он с Давидом? Или будет как с отцом… Это его волновало больше всего.

Квартиру на первом этаже Алексей открыл своим ключом.

— Тебе тоже сделали, вот, держи, — сунул он Илье ключ. — Наша квартира сорок пять, не перепутай, а то все подъезды одинаковые.

Внутри послышался оживлённый разговор. У окна стоял Давид и по телефону с кем-то бурно договаривался о встрече. Увидев Илью, он улыбнулся и приветственно поднял пухлую белую руку.

–… Да, да, приходите, познакомимся. Давайте в семь, сразу на репетицию. Всё, до встречи.

Илья огляделся в квартире. Одна не очень большая комната, с диваном и раскладушкой в углу, повергла его в уныние. Да и кухня была совсем крохотной. Как они тут уместятся?

— С приездом, Илья, — протянул руку Давид. — Ты чего так кисло смотришь? А? Рядовой Старгородцев, ну-ка смирно! — внезапно рявкнул он.

Илья вытянулся, как на плацу.

— Виноват, товарищ ефрейтор, исправлюсь! — громким голосом возвестил он, принимая шутку.

— То-то же, — хлопнул его Давид по плечу. — Давай располагайся на раскладушке. Мы с Лёхой на диване вдвоём потеснимся, а тебе, как каланче, отдельное место выделили.

Илья в который раз подивился, какими разными они были. Давид, наполовину грузин, был черноглазым, чернобровым, с пушистыми длинными ресницами, как у девушки. Из них троих он был самым маленьким, и, может быть, поэтому разница в возрасте с ним почти не ощущалась. Только на репетициях у Давида появлялись властные нотки, но если замечания были по делу, то они не раздражали.

Илья был его полной противоположностью — высокий, сероглазый, со светлым коротким ёжиком. Он скорее напоминал десантника, чем музыканта. Лёша росту был обыкновенного, немного ниже Ильи, и, по сравнению с Давидом, смотрелся совсем тощим. Его карие глаза смотрели всегда спокойно и доброжелательно. Давид же излучал кипучую деятельность, казалось, не прекращавшуюся даже ночью. Когда бы ему Илья ни позвонил — он непременно отвечал бодрым голосом.

Однако, несмотря на всю их внешнюю непохожесть, они, вместе с ещё одним парнишкой — ударником, составляли когда-то идеальный джазовый квартет, теперь превратившийся в трио — ударник не поехал с ними в Петербург.

— Илюха, ты аранжировку сделал для конкурса? — когда они, наконец, расселись в маленькой кухне, отхлёбывая чай, спросил Давид.

— Сделал, — кивнул Илья, глядя в тарелку. Больше всего его сейчас занимала горячая пицца. Но из-за тревожной мысли кусок застрял в горле. — А где мы ударника-то возьмём? Я же на квартет рассчитывал.

— Что бы вы без меня делали? — ухмыльнулся Давид, — нашёл я барабанщика. Завтра встречаемся на месте. До нашего позора осталось две репетиции.

— Как говорят певчие нашего храма, — встрял Лёшка, — лучше пять минут позора, чем сто часов репетиций.

— Лёха, ты и здесь устроился петь в церковный хор? — удивился Илья.

— А чем мне на жизнь зарабатывать? На вас, что ли, надеяться? У Давида есть накопления, у тебя тоже, а меня голос кормит.

— И неплохо кормит, — подмигнул Илье Давид. — Кстати, пацаны, я слышал наших конкурентов по конкурсу…

Они бросили жевать и уставились на приятеля, но тот тянул…

— И что? — сипло спросил Алексей.

— Я вам скажу… у нас все шансы выиграть, — весело подмигнув обоим, закончил Давид, — только как бы раньше времени не раскрыть нашу программу, а то ещё свистнут номер.

— Не свистнут, — задумчиво проговорил Илья, — но ты прав, всё равно раскрываться не стоит. У меня есть план…

Теперь друзья переключились на него, и Илья выложил им свою гениальную идею.