Гуманитарная миссия

Светлана Данилина

Впервые книга рассказов «Гуманитарная миссия» была издана в Риге в 2017 году. Основное внимание сосредоточено на создании психологических портретов главных героев. Книга написана в реалистической манере, её отличают высокая духовность, занимательность, оптимизм, тонкий юмор, ироничный взгляд на жизнь, богатство языка.

Золотая пуговица

(из семидесятых…)

Нине Русановой

(Кате от Тани)

— А вдруг они не золотые? — спросил любимый сын лейтенанта…

– А какие же они, по-вашему? — иронически спросил нарушитель конвенции.

И. Ильф, Е. Петров«Золотой телёнок»

Идея исходила от адажских.

Скорее всего, она пришла именно в их светлые изобретательные головы.

Может быть, четырёх Игорей, трёх Серёж, Толика или Андрея.

А в чьи же ещё?

Не в Надину же или Ритину!

Это адажские по часу, а то и по два сидели и ждали свой автобус. И придумывали разные штучки. Развлекались, чтобы не было скучно.

Автобус, который отвезёт их домой из городской школы в посёлок Адажи, а точнее, в военный городок, где они жили.

И автобус был именно такой — «военный». За рулём сидел солдат, а рядом — дежурный офицер, старший машины.

А отцы адажских служили в этой воинской части. Они и придумали возить детей в школу в Ригу на специальном автобусе — всех — с первого до десятого класса.

Конечно, из Адажи в Ригу ходили и обычные рейсовые автобусы. Но чтобы дойти от школы до остановки городского автобуса, надо было пересечь оживлённое шоссе.

И командование части, само обременённое потомством, решило возить детей на специальном транспорте.

Всё организовали очень удобно. Двадцать минут — и дети дома. К тому же дорогу переходить не надо, что было очень важно для младших.

Автобус подбирал по пути и детей сельчан из колхоза «Адажи». Тех, которых родители решили отдать в городскую, а не в сельскую школу.

Автобус привозил учеников первой смены утром и уезжал.

А к двенадцати часам уже стоял напротив школы в ожидании, когда закончатся уроки и все соберутся.

Свой график существовал и для второй смены.

Но если у кого-то из первой смены уроки заканчивались раньше, то отправления автобуса приходилось ждать.

Можно было сидеть в вестибюле школы, можно — в автобусе, а можно — и напротив школы — на скамейках на площадке. В зависимости от погоды и настроения. Но никуда не уходить.

Так что свободного времени на обдумывания и изобретения у адажских имелось в избытке.

К тому же некоторые одноклассники любили после уроков немного задержаться и пообщаться с адажскими — поболтать, в снежки поиграть, в классики, в резиночки или покататься на ледяных дорожках.

«Гэшки» вообще были общительными, добрыми и отзывчивыми детьми.

Ещё бы! Ведь их учила самая лучшая, самая добрая и самая красивая учительница.

Класс был большим. Многие жили рядом со школой, а кто-то ездил одну-две-три остановки на трамвае.

Вот тогда-то, классе, наверное, в третьем, кто-то из адажских и сделал изобретение. Или это был плод их коллективного разума? Общеавтобусного?

Словом, гипотезу придумали и сформулировали. И под большим секретом шёпотом рассказали всем одноклассникам. С предложением ввести рационализацию в жизнь.

Здесь адажские нуждались в реальной помощи. Ведь им категорически запрещалось отходить от своего автобуса. Да и не всем рижанам разрешалось ходить на трамвайное кольцо. Тут могли помочь только те, кто ездил в школу на трамвае. На их плечи и возлагалось тестирование. По предположениям новаторов, положительный результат был неминуем. Они гарантировали, что всё получится в лучшем виде — вот просто на раз-два — блестяще!

Блестяще, как пуговица.

А что же ещё?

Нормальная большая офицерская золотая пуговица. Ну та, что у пап на шинелях и кителях! Со звездой и гербом. Металлическая. На круглой ножке с дырочкой.

Дальше суть эксперимента излагалась очень тихо — сугубо конфиденциально и особо доверенным лицам из третьего «г».

Так вот.

Берётся пуговица, ещё нужны рельсы и трамвай.

Пуговица кладётся на рельсы, трамвай едет по рельсам и, соответственно, по пуговице.

Некоторые критически и реалистически настроенные умы из третьего «г» сразу сказали, что идея абсурдна, бесперспективна и неприемлема. Ни в коем случае нельзя этого делать! А вдруг трамвай с рельсов сойдёт? Но четыре Игоря, три Серёжи, Толик и Андрей отмели критику и заявили, что ничего страшного не случится. Зачем бы он стал с них сходить? Он же тяжёлый и большой, а пуговица по сравнению с ним маленькая, просто крошечная. К тому же по кольцу трамвай едет медленно. Он только пуговицу расплющит — сделает совершенно плоской. Что от него и требуется. И тогда получится… Что бы вы думали?

Да всё очень просто! Особенно для сообразительного рационализаторского ума.

Ну?

Ну!

Не сообразили ещё? Герб на металлическом кругляшке…

Ну?

Мысль заработала?

Три копейки получатся! Или даже пять!

Надо только попробовать — опыт провести.

Пять копеек по размеру, конечно, больше, чем три. Но какого диаметра будет расплющенный кругляшок, никто сразу предположить не мог.

Требовалось всё проверить экспериментальным путём.

Однако желающих ставить опыты на трамваях не находилось. Все были детьми воспитанными и послушными.

В классе, помимо адажских, тоже учились дети военных. Так что и шинели, и кителя с пуговицами, и коробочки с запасными пуговицами у многих дома имелись.

Вот и Таня была «капитанской дочкой». И жила она напротив школы. И адажский автобус был виден из её окна.

Класс в те дни бурлил и рокотал: получится или не получится, можно или нельзя, как осуществить замысел и кто за это возьмётся.

— А тебе на кольцо можно? — спросил кто-то из адажских Таню после уроков в те переполненные напряжёнными и острыми дискуссиями дни.

Таня сразу поняла, что к чему, и с удовольствием ответила, как отрезала:

— Нет, нельзя!

Ей вообще можно было только рядом с домом гулять. И ещё около школы. И то — недолго. И ни на какое трамвайное кольцо ходить ей не разрешалось.

— Жалко, — сказал кто-то из Игорей, Серёж и всей компании.

Таня изначально была противницей бредовой доктрины. Ну как три копейки могут из пуговицы получиться! Ерунда какая-то!

И одноклассников она убеждала, что на копейках же всё совсем другое — цифры написаны — 3 и 5, а на пуговице — звёздочка. Но с её весомой аргументацией соглашались далеко не все.

И ещё Таня понимала, что адажские идут неправильным путём. А вдруг они действительно трамвай с рельсов пустят?

И как можно потом использовать эту расплющенную железку, выдавать её за монетку?! Ведь это же фальшивомонетничество и преступление! А этого делать ни в коем случае нельзя, потому что это очень плохо.

В беседах с сомневающимися одноклассниками свою точку зрения Таня высказывала. Потому к ней с предложениями о проведении эксперимента и не обращались, понимали, что не пойдёт она на такое.

К тому же Таня была отличницей. И командиром отряда. Командовала классом на всяких мероприятиях — «Отряд! Равняйсь! Смирно!» говорила. На смотре строя и песни, например. Шла рядом с выстроенными по парам соучениками и громко с выражением декламировала: «Левой! Левой! Раз-два-три!» А потом рапорт сдавала: «Товарищ председатель совета отряда! Третий „г“ на смотр строя и песни построен и готов!» И класс неизменно завоёвывал первые места. Потому что чувствовал себя хорошо отрегулированным механизмом, особенно когда дружно чеканил шаг по спортивному залу и громко слаженно пел: «Врагу не сдаётся наш гордый „Варяг“!» И единение, и духовная общность, и чувство локтя, и причастность к чему-то высокому — всё звучало в этой песне и сильно сближало одноклассников.

Но в те дни класс разделился на два лагеря. Меньшая часть увлеклась авантюрной концепцией. Бóльшая часть подвергала её остракизму. Одни уверяли, что три копейки получатся, другие говорили, что ни за что не получатся. Ну как они могут получиться! Бред какой-то! Да и за трамвай страшно! И за пассажиров! И за водителя трамвая! И за прохожих!

А в целом класс замер и затаился. Видимо, перспектива лёгкой наживы стала для кого-то притягательной, идея активно муссировалась в адажском автобусном сообществе. Хотя, наверное, изначально она пришла в более старшие головы.

А в третий «г» доктрина внедрилась, поселилась и навязчиво обсуждалась. Она прижилась, будоражила умы, не давала покоя и даже не то, чтобы витала в воздухе лёгким облачком, а лежала и набухала в земле грузным тяжёлым семенем. Дебаты не прекращались, хотя велись шёпотом и с оглядкой.

Однако провести эксперимент никто не решался и не брался.

Пока наконец неуверенные и робкие круги третьего «г» не потрясла новость: испытания провели старшие товарищи — взрослые — чуть ли не шестиклассники. Уж им-то на трамвайное кольцо можно было ходить! И в магазин тоже. А взрослые знают, что делают! Они же взрослые! И умные! В шестом классе учатся!

Так вот: у них всё получилось!

Настоящие пять копеек! А у кого-то — три!

Точных данных о конечном продукте, добытом в результате рискованных испытаний, слухи не передавали. И адажские предполагали, что всё зависит от чистоты эксперимента. Три или пять — это как расплющит! Пробовать надо!

Но главным было то, что трамвай оставался в целости и сохранности! Никуда не падал, а ехал себе невредимый дальше по рельсам как миленький.

И тут всю начальную школу взбаламутило и затрясло. Всем захотелось попытаться. Это же так просто! И очень интересно.

Вот тебе пуговица, а вот — раз — и три копейки! Или целых пять! А на них можно пакетик картофельной соломки в магазине купить. Адажской, кстати. Её там выпускали.

Говорят, что все адажские шестиклассники так делали. Плющили пуговицы и соломку на получившиеся пятаки покупали.

К тому же они учились во вторую смену. И свои рискованные опыты умудрялись проводить вечером после уроков — под покровом темноты, не привлекая внимания посторонних.

Таня никогда не поддавалась массовому ажиотажу. И безумный замысел одноклассников её не захватил. Она свою точку зрения высказала и в трамвайно-пятикопеечных дебатах больше не участвовала.

Но вот однажды, когда Таня вышла из школы после уроков, её окликнула Неля.

— А давай на лёдике покатаемся! — предложила она. — Там адажские, знаешь, как здорово у скамеек раскатали! Нам с Наташкой можно немножко на площадке поиграть.

Неля и Наташа ездили в школу на трамвае.

Длинные хорошо раскатанные ледовые дорожки очень высоко ценились в рядах третьеклассников. И Таня согласилась немного покататься.

Неля поставила портфель и сумочку со сменной обувью на скамейку, поправила красный шарф, закинула на спину две толстые косы, выбивавшиеся из-под того же красного цвета шапки, и прокатилась по слегка припорошённой дорожке. Ехала она, уверенно скользя, быстро, лихо и ловко.

— Смотри, какой лёдик хороший! — с удовольствием сказала она и слегка шмыгнула носом.

За ней, поставив на скамейку свой портфель и сумочку со сменной обувью, проехала Наташа.

Крупная снежинка упала на Танины ресницы, девочка моргнула, и щеке стало щекотно. И Тане захотелось окунуться в зимние игры — в снегопад, в катание на ледяных дорожках. Она тоже поставила свои портфель и клетчатую сумочку со сменной обувью на скамейку рядом с Нелиными и Наташиными и прокатилась. Ехать по тёмно-серой блестящей дорожке было очень приятно. А дальше перед Таней возникла ещё одна дорожка. А вокруг светилась настоящая белая зимняя сказка с волшебным снегопадом.

Девочки принялись кататься друг за другом. Разбегались и долго ехали, выставив одну ногу вперёд, рассекая снежинки, раздвинув руки в стороны и держа равновесие.

А потом к ним присоединились и адажские, которые оставили портфели в своём автобусе, выбежали и включились в общее веселье.

Накатавшись, Таня засобиралась домой. И Неля с Наташей пошли вместе с ней — проводить. Им всё равно надо было пройти немного дальше, мимо Таниного подъезда — на трамвайное кольцо. Получалось так, что Таню так многие одноклассники до дома провожали — просто шли по пути за компанию.

— А у тебя пуговицы золотые дома есть? — как-то странно и озабоченно спросила Неля Таню по пути.

— Есть, — ответила Таня, удивляясь тому, насколько живучей и прилипчивой оказалась мысль.

Сама она уже успела забыть об этой ахинее.

— А принести можешь? — поинтересовалась Неля.

— Мне надо у папы спросить, — ответила Таня.

— Спроси! — активно и очень настойчиво сказала Неля.

— Но ведь вы же её под трамвай положите! — прозорливо ответила Таня.

— Нет! — горячо возразила Неля. — Ты что!

— А зачем она тебе тогда? — спросила Таня.

— Просто посмотреть хочу, — находчиво объяснила Неля. — Сравнить. Что тебе жалко, что ли? Попроси, а? Ты что — жадина, что ли? Интересно же!

По обилию «что ли» Таня почувствовала, что ей врут. Но она обещала попросить. Как можно отказать одноклассницам? Особенно если они так жалобно просят? И жадиной она никогда не была и становиться не собиралась. И списывать всем всегда давала.

— Только ничего про деньги не говори! — предостерегла её Неля. — Мы же адажским обещали никому ничего не рассказывать! Своим в классе можно, а больше — никому!

Таня обещала соблюдать обет молчания.

В тот же вечер она попросила у папы пуговицу.

Папа удивился и пуговицу дочке дал.

— Ну как? — встретила её перед первым уроком на следующее утро Неля. — Принесла?

Таня благородно отдала ей золотую пуговицу.

Она прекрасно понимала, что её обманули. И пуговицу обязательно пустят в дело. Наверное. Вот зачем бы Неле понадобилась золотая офицерская пуговица? Что с ней делать?

— Похоже! — задумчиво сказала Неля, вертя пуговицу в руках.

— Да не похоже совсем! На пяти копейках звёздочки нет, — попыталась вразумить её Таня.

— Да-а-а, — медленно произнесла Неля, разглядывая пуговицу с обеих сторон.

Таня в глубине души очень надеялась на благоразумие одноклассниц.

«Наверное, им просто захотелось её рассмотреть и убедиться, что ничего не получится!» — думала Таня.

— Только вы, — предостерегла она девочек, — не вздумайте её под трамвай положить!

— Да ты что! — уверила Таню Неля и для убедительности поправила очки на переносице.

— А все адажские так деньги делают! — простодушно вставила Наташа, но внезапно, что-то осознав, осеклась и затянула белый бантик на белесом тонком хвостике.

— Кто это? — усомнилась Таня, зная, что одноклассники не должны уходить от своего автобуса и не уходят — они дети хорошие и правильные — все Игори, все Серёжи, Андрей и Толик, а уж Рита с Надей — тем более.

К тому же случись такое, они бы обязательно рассказали об успехе эксперимента.

— Ну, большие! Взрослые! — пояснила Наташа. — Шестиклассники!

В тот день после уроков Неля с Наташей не стали кататься на ледяных дорожках, они очень спешили домой.

— Я обещала маме пораньше приехать! — сказала Неля.

Невысокая Наташа молчала, она всегда следовала тенью за крупной и харизматичной подружкой.

А одной кататься Тане не хотелось. Она дошла с девочками до поворота к своему подъезду.

И Неля с Наташей направились на остановку.

Таня поравнялась с входной дверью и всё-таки задержалась — посмотрела вслед одноклассницам, уже стоявшим на трамвайном кольце.

Издалека она увидела подъезжавший трамвай.

Жёлтая с двумя тёмно-красными полосами махина грохотала железными колёсами по рельсам и медленно приближалась к конечной остановке. Здесь трамвай всегда притормаживал, объезжал небольшое здание и газетный киоск, а потом останавливался и долго стоял с открытыми дверьми в ожидании вагоновожатого, который всегда выпрыгивал из трамвая, заходил в служебное помещение, потом появлялся из него со стаканом чая, накрытым сверху булочкой, и направлялся в свою кабину.

Трамвай, подъехав к кольцу, замедлил ход и на этот раз.

Неля с Наташей пошептались. И вот к рельсам выскочила Неля, быстро положила что-то на них и отбежала в сторону, обратно к Наташе и куче из двух портфелей и сумочек для сменной обуви. Обе девочки замерли в ожидании.

Таня поняла, что одноклассницы решили-таки провести свой опыт. С её пуговицей! Она отошла от входной двери и стала смотреть сквозь засыпанные снегом ветки кустов на трамвай и на затаившихся в ожидании и нетерпении Нелю с Наташей.

Но трамвай, вместо того, чтобы тяжело и неспешно проехать по пуговице, остановился. Из него быстро выпрыгнула грозная тётенька-вагоновожатая и принялась ругать Нелю и Наташу, резко размахивая руками. Потом вагоновожатая стала рассматривать рельсы и энергично спихнула с них что-то ногой.

«Пуговицу выбросила», — подумала Таня.

Перепуганные девочки подхватили портфели и сумочки для обуви, резко рванули и побежали прочь с трамвайного кольца — прямо к Таниному дому, который был недалеко.

И Таня, увидев всё это, не пошла в подъезд, а осталась их ждать.

Запыхавшиеся краснощёкие одноклассницы в сбившихся набок шапках, из-под которых торчали растрёпанные волосы, наконец свернули к её подъезду.

— Вы же обещали! — только и сказала Таня.

— Нам попробовать хотелось! — объяснила, тяжело дыша, Неля. — У всех же получается!

Тем временем вагоновожатая вернулась в вагон, трамвай пошёл своим ходом, медленно сделал круг и остановился.

А Неля с Наташей ещё покрутились возле Таниного подъезда, поболтали с ней и отправились домой немного погодя — на следующем трамвае. Жалели они только о том, что не успели забрать пуговицу, которую вагоновожатая с негодованием столкнула с рельсов в сторону. Но они надеялись ещё поискать и найти её.

Больше опытов с расплющиванием пуговиц никто ни в третьем «г», ни в других классах не проводил. Об отказе от золотодобычи поведали всё те же взрослые шестиклассники. С выгодной затеей пришлось расстаться, потому что транспортники на трамвайном кольце принялись пристально следить за всеми школьниками. Видимо, к тому моменту процедура подкладывания золотых пуговиц на рельсы приняла массовый характер. И «вся школа» методично этим занималась, а вагоновожатые стали бдительно следить и бороться с юными экспериментаторами. Мало ли что им взбредёт в головы, и что ещё они начнут класть на рельсы! Авантюристы, романтики, мечтатели и фантазёры, которые просто по-детски верили в чудо.

Всё-таки какое прекрасное чувство — ожидание чудес!

Ведь когда много лет спустя Таня вспомнила эту историю и рассказала её в одном хорошем и дружном коллективе, взрослый умный образованный дяденька (совсем не шестиклассник!) любознательно поинтересовался перед оглашением результатов опыта: «Ну и как?» под хохот всех остальных. Наверное, ему было просто интересно, а что же там получалось на самом деле.

Всё-таки детская мечта о волшебных превращениях тоже сидела в нём — где-то глубоко-глубоко.