Своенравная добыча

Светлана Казакова, 2020

Княжество моего отца в опасности, и нам пришлось попросить о защите правителя соседней страны. В уплату ему предлагали земли и рабов, золото и самоцветы. Но он пожелал меня…

Глава 2

Дворец охватила суета. Шутка ли — приезд такого важного гостя! Тут, наверное, не только дворец, но и всё княжество на ушах стояло.

Я не могла понять, что со мной происходит. Нужно ведь радоваться тому, как всё в итоге сложилось. Теперь мы будем под защитой такого сильного союзника, с каким все прочие возможные враги и связываться не захотят. Это ли не счастье? Но почему, узнав о скором приезде к нам правителя Лундсфальда, я сильнее ощущала нечто странное? Дурное предчувствие. Мурашки по коже и всё нарастающий страх, причём я сама не понимала, чего или кого боялась.

Никто моего состояния не разделял. Все волновались, конечно, но это было скорее приятное волнение. Отец не скрывал своей радости. Он был счастлив, что княжество Ив-Лин не будет завоёвано и попрано ногами захватчиков, которые наверняка не оставили бы князя в живых. Ильма тоже радовалась и то и дело принималась гадать, каков из себя этот Эрланд.

А мне даже ночь, тёплая, наполненная ароматами цветов, не принесла облегчения. Я проснулась, дрожа всем телом. Принялась озираться вокруг и даже зажгла свечу. Что меня разбудило?..

Казалось, будто я снова, как и утром за умыванием, чувствую чужой взгляд. Внимательный, настойчивый, бесстыдный. Кто-то, оставаясь незримым в рассеивающем темноту свете тонкой свечи, с жадным интересом разглядывал меня, а я сидела на краю постели в одной тонкой сорочке, обнимая себя за плечи и не понимая, что со мной творится.

Меня с детства учили, что для женщины нет ничего плохого в том, чтобы быть робкой, пугливой и слабой. Что для того, чтобы отвечать за неё и защищать её, существуют мужчины. Отцы, братья, мужья. В моём случае ещё и рабы. Двое из них стояли в коридоре, чутко сторожа мой сон. Я могла бы позвать их, но что я им скажу? Что за мной наблюдает невидимка?

А затем они доложат отцу, что его дочь выжила из ума, и это позволит ему с чистой совестью избавиться от меня. Запереть где-нибудь в горном монастыре, где девушки закрывают лица, живут на хлебе и воде, а ещё денно и нощно молятся за благополучие княжества. Больше ничего им не позволено, даже смеяться и то запрещается.

Вот уж нет, не дождутся!

Я стиснула зубы, встала с кровати и шире распахнула окно, впуская в комнату напоенный благоуханием воздух. Цветы пахли так сладко, так дурманяще, что даже у меня, с самого рождения привыкшей к этим ароматам, кружилась голова. Могли ли за мной следить через окно? Нет, едва ли. Ведь сад тоже охраняется со всех сторон, и никто чужой туда не проник бы. Даже нашим рабам дозволено заходить в сад лишь днём, чтобы позаботиться о растениях. Так, выходит, мне всё это мерещится?..

Вдруг показалось, что кто-то позвал меня по имени.

— Аньяри…

Я не могла понять, откуда доносится зов. Голос был тихим, шепчущим, но однозначно мужским. Я никогда не слышала, чтобы мужчина обращался ко мне так — вкладывая в звучание моего имени что-то, чему я не могла подобрать названия. Но от этого все волоски на коже встали дыбом, соски затвердели, точно от холода, а внизу живота томительно потянуло. Да что со мной такое?!

Я рывком захлопнула окно, вернулась в постель и укуталась в одеяло. Свечу так и не погасила. Она горела до самого утра, даже когда меня всё-таки сморил сон.

Когда рассвело, мой ночной страх немного притупился. Меня окружали люди, я старалась ни на минутку не оставаться в одиночестве, чтобы больше не чувствовать того, что так меня напугало. Я ведь не обезумела! Я действительно слышала голос, чувствовала на себе чужой тяжёлый взгляд, и моё тело реагировало на них так странно, как никогда и ни на что прежде. Но я понятия не имела, что всё это могло означать.

Может, мне довериться Ильме? Сестра не станет надо мной смеяться и к отцу с докладом не побежит. Я ведь тоже храню её тайны. Однако что мне ей сказать? Всё, что у меня есть, это лишь смутные ощущения. Да и не до того ей сейчас. Ильма занималась тем, что заказывала себе и мне заодно новые платья, в которых нам предстояло встречать Эрланда Завоевателя.

Мы не знали точную дату его приезда, но тот неотвратимо приближался.

Время бежало быстро. Я попросила одну из рабынь ночевать со мной, чужое мерное дыхание в комнате успокаивало, и случившееся той ночью больше не повторялось. Так минули дни и ночи.

А затем наступил день, когда в ворота столицы княжества Ив-Лин въехал правитель Лундсфальда. Я не сомневалась, что все жители города прилипли к окнам и высыпали на балконы, чтобы получше рассмотреть статную мужскую фигуру на большом чёрном коне. Вместе с правителем приехали его слуги — рабства в Лундсфальде не было.

Эрланд спешился и вошёл во дворец, где его уже встречали. Отец вышел к нему в сопровождении супруги, матери Ильмы, и своих приближённых. Были в их числе и мы с сестрой, облачённые в новые платья. Моё было красным, как кровь, как алые самоцветы, самые дорогие из всех, что добывали в княжестве. Его подол стелился по полу, непривычно пышные рукава сковывали движения, и поклонилась я неловко. А затем подняла глаза на высокого незнакомца, который тоже как раз посмотрел в мою сторону, и мне вдруг стало нечем дышать. Я узнала этот взгляд, хотя никогда не видела его воочию, только чувствовала.

Столкнувшись с ним наяву, я не выдержала и соскользнула в беспамятство. Тьма обволокла меня, уводя за собой. Но даже тогда мне казалось, что я вижу его взгляд и слышу зовущий меня голос.