Художница. Книга, исцеляющая раны души

Светлана Лубянская (2024)

Эта книга — эклектика художественной прозы и размышлений о любви, потере, вдохновении и поиске света внутри себя. Каждая глава — это история, которая трогает за живое, и философия, которая говорит с твоим сердцем. Это квантовая книга нового времени, которая пробуждает способность творить, любить и верить. Ее девиз: «Там, где есть любовь, исцеление неизбежно». Открой её, и, возможно, ты найдёшь себя. В произведение заложены идеи трансформации и исцеления внутреннего мира человека: его переживаний, сомнений, душевной боли, неуверенности, мук творчества, самообесценивания и пр. Эта книга меняет многое — и внутри, и вокруг тебя. Трансформации происходят незаметно и мягко, словно утренний свет, проникающий сквозь шторы. Но однажды, обернувшись назад, ты увидишь, как сильно изменился мир вокруг и ты сам. И это осознание станет для тебя настоящим чудом.

Глава 3. Белый лист

Мастерская встречала Риту оглушающей тишиной. Она всегда была её убежищем, храмом, где кисть и краски создавали её собственный мир. Но теперь это место стало пустым, словно потеряло душу. Раскиданные листы, перевёрнутые палитры, будто кто-то в отчаянии искал что-то важное и не нашёл. В центре комнаты стоял мольберт, словно памятник утраченной вере, а на нём белый лист бумаги — безмолвный, укоризненный.

Рита сидела на полу, ссутулившись, как ребёнок, которого лишили всех игрушек. Пижама, испачканная акварелью, напоминала обрывок её прежней жизни. В одной руке — окурок, другой она небрежно накручивала на палец прядь волос. Её взгляд был пустым, устремлённым куда-то внутрь себя, как будто она искала что-то, что давно потеряла.

На столе стояла фотография родителей в траурной рамке. Это был единственный порядок в хаосе мастерской — строгая чёрная рамка, безжалостно заключившая в себя счастливые лица тех, кто был её опорой, её миром.

Сигарета догорела до конца, и Рита машинально потушила её в переполненной пепельнице. Взгляд её вдруг оживился, как будто в голове мелькнула искра, вспыхнул неясный порыв. Она поднялась, покачиваясь, схватила с пола палитру и кисть. Подошла к мольберту.

Её рука с кистью зависла над листом. Пальцы дрожали, как будто сопротивляясь собственной воле. Белый лист, такой пустой, такой немой, смотрел на неё в ответ, вызывая внутри нестерпимую боль.

Перед глазами вдруг вспыхнула картина воспоминаний. Автомобиль, врезавшийся в дерево. Изуродованные картины. Грязь, кровь, осколки. Она — на земле, вся дрожащая, окружённая хаосом, который когда-то был её жизнью. Те картины, которые были её мечтой, её смыслом, лежали мёртвыми, как всё остальное. Она смотрела на них с ненавистью, но и с отчаянием — они были её отражением.

Рита вынырнула из воспоминаний. Её дыхание сбилось, на щеках снова блестели слёзы. С хриплым вдохом она резко провела кистью по белому листу. Одно хаотичное движение, за ним второе, третье. Линии становились всё более неистовыми, но смысл не появлялся. Она снова видела перед собой грязь, осколки, кровь. Вскрикнув, Рита сорвала лист с мольберта, смяла его в дрожащих руках и бросила на пол.

Она смотрела на белый лист, ставший смятым комом, словно хотела выкинуть из себя то же ощущение опустошения. Но слёзы шли одна за другой. Они текли горячими дорожками по её лицу, смешиваясь с красками, которые остались на её руках.

Мастерская снова наполнилась звуком — только теперь это был её всхлипывающий плач, негромкий, но острый, как нож, проткнувший тишину. Белый лист остался пустым, а Рита упала на колени, сдавленная собственными эмоциями. Её талант замер, как будто вместе с родителями ушло всё, что она могла отдать этому миру.

Но разве что-то ушло навсегда?