Аквариум. Рассказы

Светлана Мятлик, 2023

Порой сквозь тонкие стенки обыденного мира проступают странные тени и контуры, доносятся волшебные голоса, а ветер окутывает будоражащими запахами, которые мгновенно отправляют нас то ли в прошлое, то ли в неведомое будущее… И тогда мир становится глубже и сложнее: на улицы города наступает Снежное море, по сугробам парка бродят маленькие, совсем неприметные единороги, пеликаны взмывают в звездное небо с седоками на спинах, а в местной водонапорной башне поселяется печальный жираф… Рассказы для мечтателей всех возрастов.

Белое на белом

— Ты делаешь успехи, зайка! — сказала мама, с улыбкой рассматривая новую Сашину картину.

Внутри тонкой деревянной рамы угасала осень: на черных ветках старых лип еще пламенели последние желтые листочки, но большая их часть уже осыпалась и золотыми сугробами укрывала землю; кое-где виднелись островки снега, лужица возле тропинки подернулась сизым льдом; над кронами деревьев хмурилось растрепанное ноябрьское небо.

Картина получилась очень живой, яркой, и не по-детски серьезной. Совсем неплохо для пятиклассницы! Мама всегда знала, что у Сашки талант, поэтому и отправила дочь учиться в изостудию. И гляди-ка, не прошло и двух месяцев, а она такие замечательные пейзажи начала рисовать!

Сашка, однако, казалось, чем-то недовольна: она сопела, задумчиво грызла палец, вертела картину в руках.

— Мам, чего-то здесь не хватает! Только вот не пойму, чего именно.

— Будет тебе придираться! Учителю ведь понравилось — значит все в порядке… И мне очень нравится… И, между прочим, тебе скоро на занятия, так что иди, обедай, и собирайся… И не забудь ничего, а то вечно то ластик, то кисточку дома оставишь!

Сашка все так же задумчиво прошлепала на кухню, подогрела фасолевый суп и села обедать. За окном медленно кружили первые редкие снежинки, и она сонно провожала их взглядом. Вот и снежок пошел, наконец-то! Скоро заметет, скроет от глаз черную землю, сухие листья, ржавые крыши… А там и Новый год, мандаринки, шоколадные Деды морозы всякие, может, краски ей хорошие акриловые подарят…, в кино на каникулах сходят…

— Саша-а, а ну-ка одевайся, а то опоздаешь!

Сашка вздохнула и пошла в прихожую. Надела теплую куртку, натянула любимую полосатую шапку с рожками, проверила, все ли на месте в сумке: так… бумага, пенал, краски — вроде бы, ничего не забыла. Мама сунула в боковой кармашек сумки апельсин и бутерброд с ветчиной, поцеловала Сашку в щеку и вытолкала неторопливую дочку на лестничную площадку.

— Сразу после занятий приходи домой, нигде не задерживайся! — крикнула мама вдогонку. — Ключи взяла? А то я могу в магазин пойти, будешь под дверью куковать!

Щелкнул дверной замок, Сашка поспешила вниз по лестнице, напугав двух разноцветных котят, играющих с соседским ковриком. Она остановилась, достала из сумки бутерброд и, вытянув из серединки ломтик ветчины, положила его в картонную плошку, стоящую в углу.

— Эй, киски, нате, кушайте!

Но котята боялись вылезти из своего надежного укрытия под лестницей, таращили круглые желтые глазенки и мяукали.

— Ну и ладно, не хотите, как хотите! Небось я уйду — сразу слопаете.

И Сашка решительно затопала вниз. Когда она вышла на улицу, робкий первый снежок уже успел превратиться в настоящий снегопад: мокрыми белыми комьями он летел ей в лицо, слепил глаза, забивался в рот. Сашка надела капюшон, надвинула пониже шапку и оправилась вниз по улице к Дворцу искусств, где располагалась изостудия. Вокруг веселилась снежная буря: редкие прохожие медленно ползли по тротуару; облепленные снегом, они напоминали исследователей крайнего севера — не хватало лишь собачьих упряжек.

Сашка тоже шла медленно, иногда закрывая глаза и двигаясь как робот, по инерции, не в силах бороться с настырным снегом. Наконец она добралась до стеклянных дверей Дворца искусств и, сделав последнее усилие, вползла внутрь. Ну конечно, она опоздала. На пятнадцать минут. Сашка стряхнула с себя сугробы и, отдав одежду ворчливой гардеробщице, побежала в класс.

Там уже вовсю кипела работа: сегодня рисовали натюрморт, состоящий из блестящей керамической вазы, двух яблок и подсвечника. Это несколько расстроило Сашку, которая считала создание натюрморта чрезвычайно скучным занятием.

"Куда интереснее было бы нарисовать снежную бурю, которая безобразничает сейчас за окнами. А то опять: ось, перспектива, объем… Скукатища!" — думала она, устанавливая мольберт и доставая кисточки.

Но все же, сидеть вот так, в теплой уютной комнате, рядом с похожими на тебя людьми, было очень приятно. Привычно пахло красками; за стеклом кружили снежные вихри; иногда к Сашке подходила их молоденькая учительница, Полина Николаевна, в пушистом малиновом свитере и мягко, словно извиняясь, поправляла ее…

Полтора часа промелькнули очень быстро: Сашка так и не вспомнила про апельсин и остатки бутерброда, затерявшиеся на дне сумки. После урока они с подружками поиграли в снежки в саду, окружавшем Дворец искусств, соорудили большущего снеговика, украсив его лысую голову потерянной кем-то оранжевой перчаткой. Потом Сашка отправилась домой.

Метель уже закончилась, и снег пышным мерцающим покрывалом лежал повсюду: на опавших до земли ветках деревьев, на скамейках, на задумчивых статуях, на уснувших автомобилях, приютившихся у тротуаров. Сашка возвращалась домой через парк: ей нравилось после занятий не торопясь прогуливаться по широкой липовой аллее, смотреть на голубей, кормящихся возле скамеек, рассматривать загадочные лица каменных изваяний. Сейчас в парке почему-то не было ни души, лишь воробьи изредка стряхивали с деревьев снежную пыль.

Вдруг Сашка остановилась: на скамейке слева от нее что-то шевельнулось. Что-то белое,… Может, собака? В сумерках и не разглядеть. Замерзла, наверное, в снегу-то. Сашка подошла поближе и ахнула…

На скамейке, почти сливаясь с сугробом, лежало, поджав тонкие ножки, снежно-белое чудо. Маленькая лошадка с большими темно-сливовыми глазами, розовым носом и изящным витым рогом на лбу… Единорог! Настоящий, живой, вон, мордочкой мотает!

Сашка сама замотала головой, стремясь прогнать чудесное видение.

— Ты и вправду единорог, что ли? Откуда ты взялся?

Сашка подошла к скамейке и, смахнув варежкой снег, присела на самый краешек. Единорог зашевелил губами и уткнулся носом в ее ладошку. Розовый нос был холодный и шелковистый на ощупь.

— Ой, ты, наверное, есть хочешь! Сейчас, подожди-ка!

Сашка порылась в сумке и достала апельсин. Единорог нетерпеливо мотнул головой.

— Я его только очищу, не кусайся…

Она сняла душистую оранжевую корку и разделила апельсин на дольки. Единорог осторожно подхватывал сочную мякоть губами и задумчиво жевал. Потом съел и кожуру.

— Что же мне с тобой делать? Здесь оставлять нельзя — замерзнешь… Придется взять тебя домой. Мама, конечно, сначала ругаться будет, но ты ведь чудо, ты ей понравишься. А я с тобой стану гулять — вот девчонки удивятся: ни собака, ни кошка, а самый настоящий, взаправдашний, единорог!

Сашка осторожно подняла лошадку — та была совсем крошечная, не больше пуделя — и завернула в свой шарф. Лошадка не сопротивлялась и доверчиво смотрела на нее своими блестящими сливовыми глазами. Прижав лошадку к груди, Сашка отправилась домой. Уже темнело…

Мамы дома не оказалось, и Сашка открыла дверь своим ключом. Быстренько разделась и, не снимая ботинок, прошла в комнату. Расстелив на диване теплый шерстяной плед, она уложила на него единорога.

— Вот так, теперь быстро согреешься. А я пойду тебе тепленького молочка и еще чего-нибудь вкусного принесу. Лежи здесь и по комнате не скачи!

Единорог, казалось, и не думал скакать по комнате, он сладко зевнул, закрыл глаза и, положив мордочку на вышитую подушку, приготовился заснуть.

Пока Сашка на кухне подогревала молоко, в ее голове вертелись десятки вопросов. Что же все-таки скажет мама, увидев лошадку, пусть даже и рогатую, на Сашкином диване? Как единорог появился в парке, откуда? Девочка это или мальчик? Что единороги едят? Где его держать, когда он вырастет?

Сашка налила молока в блюдечко с голубым цветком, потом, подумав, положила в плошку несколько кусочков сахара, баранок с маком, вытащила из холодильника морковку. Где-то в буфете она прятала остатки рахат-лукума… А-а-а, вот он где, за макаронами спрятался.

Войдя в свою комнату, она чуть не уронила поднос… Единорога на диване не было: на пледе белела лишь горстка быстро тающего снега… Может быть, он заплутал где-нибудь в квартире?

Сашка обежала все комнаты, заглянула в ванную и туалет, даже на лестничной площадке посмотрела. Нет, его нигде не было. Он… он растаял… надо было его в холодильнике прятать, а не в плед кутать! Эх, растяпа!

Сашка плюхнулась на диван и заплакала. Снег на зеленом пледе превратился в холодную лужицу. Сашка потянулась к подносу и взяла сушку. Она грызла сушку и слезы струйками текли из ее глаз. Ведь она… погубила его… Жил бы себе в парке, бегал бы в снегу… Как она сразу не догадалась?

Кто-то пришел. Мама, наверное. В коридоре стряхивали снег с одежды. Опять, значит, метель.

— Ой, там такой снегопад — скоро из дома не выйдешь! — послышался мамин голос. — Как наш папа только домой возвращаться будет! Ведь увязнет!

Мама, пахнущая холодом и розовым маслом, вошла в комнату.

— Ты давно пришла? — она присела на диван и обняла Сашку. — Опять сладкое до ужина ешь. Скоро будем кушать, потерпи, — мама сама взяла кусочек рахат-лукума и откусила. — М-м-м, вкусно! Как твои дела, что сегодня рисовали?

— Нормально, — пробормотала Сашка. — Рисовали натюрморт. Вазу, фрукты, подсвечник. Ничего особенного.

— Грустная ты какая-то. Что случилось?… Ну ладно, раз не хочешь, можешь не говорить. Я вот твою картину повесила. А ты и не заметила!

Сашка только сейчас обратила внимание, что ее осенний лес висит над письменным столом. Она встала и подошла к картине. Мама стояла рядом и удивленно улыбалась.

— Ой, как странно… Я почему-то раньше этого не замечала… Белое на белом — вот и неприметно! А ты славно придумала! Такая прелесть!

Сашка, не понимая, о чем это говорит мама, всмотрелась в знакомую картину. И вдруг увидела… В корнях старой липы, почти сливаясь со снегом, лежал крохотный единорог с темно-сливовыми глазами и изящным витым рогом. Раньше его на картине не было!

"Вот ты куда забрался! — с радостью и облегчением подумала она. — Но ты правильно поступил — теперь уж точно не растаешь!"

Довольная Сашка улыбнулась, поцеловала маму в щеку, и они вдвоем отправились на кухню, готовить ужин. Сашка терла морковку и размышляла, не нарисовать ли ей в осеннем лесу еще и родителей для маленького единорога — вдруг ему там скучно станет.

Единорог на картине сладко зевнул, закрыл глаза, и, вытянув мордочку, уснул.