Затерянный исток

Светлана Нина, 2021

В начале времен в мифическом городе Умме власть удерживает прогрессивная царская чета, намереваясь передать трон своему сыну через женитьбу на декоративной наследнице династии. Но амбициозный военачальник Арвиум считает, что куда лучше подходит на роль выбираемого правителя. А могущественная жрица Лахама боится за тайные знания своего храма, которые могут исчезнуть в зарождающейся борьбе за власть.

8

Мельяне было неинтересно заниматься своей дочерью Иранной. Слишком давящим оказалось бремя материнства, такое же разочаровывающее, как и выскальзывание из ее рук власти. Переписка с матерью не спасла Иранну от тоски по дому и озлобленности на родительницу и остальной мир. Своей словоохотливостью она остервенело старалась загромоздить все пространство от стен до потолка, вторгнуться в чужое внимание и непременно закрепиться там, замещая отсутствие себя в матери.

Покинутая матерью, раздраженная подозрительными обстоятельствами смерти отца, Иранна постепенно стала несдержанной в выражении собственного неудовольствия. Хотя она каждый день ждала, что вот-вот вновь объявится в здешних краях Мельяна, взяв под защиту и ее, и всю Умму. Иранна даже согласна была исправиться ради матери, чтобы та, наконец, увидела, как она хороша. И что Мельяна покинула ее несправедливо.

Даже Амина, единственная девочка, приближенная к трону и освобожденная уже от игр с Арвиумом и Галлой, обособившимися в мужском мире тренировок, не спешила сближаться с ней. Да и Иранну не прельщала отстраненность Амины, вечно витающую в скучных фантазиях. Однако, Иранна не видела и не понимала, как жаждет Амина быть ближе к ней, но и как боится этого сближения, сулящего отвержение. На островах юности у них прибавилось общих тем для обсуждения. Амина перестала бояться порой бездумной оголтелости дочери своей единоутробной сестры. А Иранна перестала расценивать неспешность тетки как забитость. Иранне было неинтересно разбираться в причинах нравов и явлений — она не прислушивалась к другим, а лишь читала им тирады, глубоко ранясь неодобрением в свою сторону. Столкновение с криво слепленными умозаключениями других стало самым невыносимым, но и самым интересным, что пришлось пережить обеим.

Они часто оставались вместе, брошенные всеми. И со смехом Амина узнала, что Иранне внушили, будто Амина была холодна с ней, потому что претендовала на ее место. Дружелюбное безразличие Амины к Иранне уступило место бережной жалости, когда она поняла, что на самом деле означают богато расшитые наряды и предания о принцессах минувшего. И что высокое положение вовсе не сотрет ни боли от смерти отца, ни предательство матери, ни склизкое ожидание предопределенной кем-то другим участи.

Воспитываясь во дворце с обилием прихвостней всех мастей, Амина, вместо того чтобы польститься на обманчивое внимание к ее статусу, чувствовала себя покинутой и научилась мириться с этим. Тем удивительнее и слаще было откровение, что Иранна отвечает, если спросить ее. И улыбается в ответ на проказу.

Иранна состояла во внешнем, земном, держа в уме все дворцовые интриги и всех торговцев сердоликом. Принцесса будто просыпалась, чтобы послушать новости дня — кто и почему умер, кто нарушил общественную договоренность, а кто соблазнил чужую жену, из-за чего потом был изнасилован ее мужем с одобрения совета города. Иранна зазывала Амину в быт знати, в полупрозрачный период наслаждения экзотическими тканями и сплетнями. И это даже захватило ту в польщенность сопричастностью с другими людьми. Но небеса с их неизведанностью манили куда сильнее.