13 рассказов о…

Светлана Петрова

Удивительно, насколько чужая жизнь интересней твоей собственной… Это как хорошая книга – затягивает узнать концовку. Мисс Элла Хант знает толк в хороших историях. Проработав официанткой в закусочной, она слышала их сотни, но лишь 12 привлекли ее внимание. Рассказы о настоящей любви, дружбе и разочаровании.Почему же тогда 13 рассказов? Что за секрет таит последняя история?

ИГРА В ЖИЗНЬ

Нет ничего ужаснее, чем двое некогда любящих людей, которые разрывают отношения грязно и прилюдно.

Вы когда-нибудь видели подобное? К сожалению, я видела…

Однажды в закусочную пришла пара лет сорока. Мужчина был в деловом костюме, как у крупных бизнесменов. Он был чем-то измучен, его взлохмаченные волосы плохо скрывали появляющуюся лысину. Женщина выглядела нарочито дорого. Прическа, словно только что из салона красоты, длинные, накрашенные красным лаком, ногти… она держалась высокомерно и гордо. Казалось, она брезгала находиться в нашей закусочной. Она была значительно выше своего спутника и из-за всего обилия макияжа, накаченных губ и накладных ресниц, она напоминала… топ-модель, но на пенсии.

Это бесспорно была одна из тех инфантильных молодых особ, что крутятся вокруг пожилых богатых мужчин в ожидании их скорой кончины, дабы присвоить себе все их состояние.

Они сели за столик, словно чужие друг другу люди. Женщина достала сигарету и смачно закурила, и хотя у нас не курят, я ничего не сказала — уж слишком напряжённо и надменно она смотрела на меня.

Между тем, у них завязался разговор:

— А я тебе говорила, что твоя писанина продаваться не будет, — холодно бросила женщина, — удивительно, что такой бумагомаратель как ты, смог продержаться какое-то время на плаву.

— Что? Моя «писанина» одевала тебя и кормила 14 лет, — парировал ее спутник.

— Но ты же не думал, что твой успех продлится вечно? Согласись, ты становишься старым и неинтересным.

Мужчина смолчал. В этой игре явно вела женщина. Она продолжала наступать на больное:

— Твои романы уже никому не нужны. В мире полно достойных писателей, но таких писак-неудачников еще больше.

— Оливия, это всего лишь одна неудачная рукопись. Это случается со всеми писателями рано или поздно.

— Допустим. Но что будет дальше? Я скажу, что будет дальше. Еще одна неудачная рукопись, потом еще одна и через 10 лет мы умрем от голода…

— Возможно, тебе стоит найти работу? — предложил мужчина, делая акцент на свое «тебе».

Женщина взглянула на него так, будто он только что произнёс величайшую глупость на планете.

— Ты же знаешь, что у меня нет на это времени.

— Серьезно? И чем же ты занята, Оливия?

Теперь счет в игре вел ее муж. Ей нечем было крыть. Я думаю, что в глубине души она поняла, что этот неизвестный писатель прав. И вместо ответа, она лишь вздернула острый подбородок, показывая, что не желает обсуждать эту тему.

— Почему бы тебе не переехать к одному из твоих любовников? — вдруг спросил мужчина, после недолгой паузы.

Его жена резко посмотрела на него. Казалось, она готова была сжечь его заживо в ту же секунду, а потом также резко она сбросила со столика его рукопись и разъярённо произнесла:

— Довольно! С меня хватит твоих обвинений! Я хочу развода, слышишь, Альфред? Я больше и дня не останусь с тобой под одной крышей!

— Ты его получишь, Оливия. Обещаю.

Затем женщина быстро ушла, продемонстрировав свое высокомерие каждому из закусочной, стуча каблуками по кафельному полу нарочно звонко и пронзительно. Следом ушел и ее муж, не захватив ни листа своей разбросанной рукописи.

— Сэр! — окликнула его я, — вы обронили…

— Да делайте с ней что хотите, — тихо ответил Альфред и дверь за ним резко захлопнулась.

Они говорили достаточно громко, чтобы их слышали все посетители. Они ничего не заказали, а я ничего не предложила.

После их ухода я собрала все валяющиеся листы и отнесла домой, где разложила их по страницам, с сожалением заметив, что не все страницы были в наличии, но я дала себе обещание прочитать каждую имеющуюся. И с первых же слов, рукопись захватила меня с головой…

***

«Сэму только что исполнилось восемнадцать. И это событие он отпраздновал в объятиях незнакомки — стриптизерши из частного стриптиз-клуба. Он не спал с ней, не разговаривал, лишь подливал ей шампанское в бокал, чтобы она танцевала…

Она была очень красива, эта танцовщица. Как говорится, и лицом, и телом удалась. Но… это всего лишь красивая женщина. Его же любимая бросила его в день рождения, объяснив это тем, что не знает, как стать ему женой.

Нет, о свадьбе он не думал. Однако, Кэтрин придумала эту отговорку, дабы не говорить, что она с ним наигралась и более он ей не интересен.

Для Сэма Кэтрин была всем. Он задаривал её подарками, познакомил с родителями, впустил в свой мир, а она все это время ждала момента, чтобы сказать «Я не знаю, как стать тебе женой. Возможно, я не доросла до тебя духовно. Прости».

И в ту же минуту Сэм отправился в клуб.

Теперь, чувствуя умелые руки танцовщицы, он понимает, насколько был глуп…

Резко сбросив её руки, он выскользнул из её объятий, не забыв оставить небольшое вознаграждение «на чай» — ловко запихнув купюры в карман её костюма.

— Я что-то сделала не так? — девушка впала в ступор.

— Правильный вопрос. Но не Вам его задавать. Всего хорошего.

И он ушел.

На улице уже была ночь. Сэм брел по знакомым улочкам, изредка пиная банки из-под содовой и размышляя о том, что же он все-таки сделал не так?

Он услышал свист. Обернулся. К нему шли трое рослых парней. Он знал, кто они и что им было нужно, но Сэм не мог предложить ничего, и честно говоря, у него не было никакого настроения ввязываться в потасовку.

— Выворачивай карманы, — сказал один из них, играя перочинным ножом.

— Парни, у меня нет настроения с вами драться. Давайте, просто разойдемся по-хорошему? — предложил Сэм.

Ответом ему послужил громкий смех и последовавшая за ним боль в области живота, а у самого уха:

— Если Билл чего — то хочет, он это получит.

Сэм держался за ушибленный живот и почти шепотом произнес:

— Оставьте… меня в покое.

Еще одна вспышка боли в том же месте, затем с левой стороны челюсти. Парень не удержался на ногах и упал, за это получил еще три толчка в живот, один в области поясницы, а когда боль коснулась затылочной части черепа, он уже ничего не чувствовал, Только пустота…

***

В горле стоял ком. Произведение этого писателя давалось мне с трудом не от корявого слога, а от наплыва собственных чувств.

Прервавшись на чашку горячего какао, в надежде восстановить эмоциональный баланс, отложила бумаги и отправилась в душ.

Через несколько минут, а, может, и часов, цель была достигнута, и я снова принялась читать…

Конец ознакомительного фрагмента.