Отбор пяти колец

Северина Мар (2024)

Когда дракон-император Андроник Великий объявляет о проведении Отбора невест, девятнадцатилетняя Агата сбегает из дома, еще не зная, то ее ждет не череда балов и приемов, а интриги, тайны и опасности. Она мечтает о любви и счастье, но вскоре понимает, что Андроник Великий — не тот идеал, которым его рисуют. Вместо прекрасного бессмертного юноши ей предстоит столкнуться с непредсказуемым безумцем, чей разум ни имеет ничего общего с человеческим. В то время как невесты сражаются за сердце дракона-императора, генерал Кир Аверин оказывается втянутым в хитросплетение интриг и заговоров, окутывающих Ониксовый дворец. Он должен разгадать тайны, которые угрожают судьбе всей Империи. В этом мире, полном предательства и неожиданных союзов, Агата и Кир должны разгадать тайну потерянных колец, прежде чем станет слишком поздно. Приготовьтесь к захватывающему путешествию в мир магии, опасностей и неожиданных открытий в первой части трилогии «Отбор пяти колец»!

Глава 8. Угощения и кольца

Голубая каюта, которую занимала княгиня Дуаре с дочерью и слугами, состояла из нескольких смежных комнат, отделенных друг от друга полупрозрачными голубыми занавесями, парившими на легком сквозняке. Из комнаты в комнату сновали деловитые служанки и молодые слуги. Все, как один, юные и хорошенькие, словно фарфоровые куклы.

В центре комнаты, куда их проводили, стоял низкий золоченый столик, заставленный всевозможными фруктами, засахаренными фиалками, орехами и прочими сладостями. Княгиня полулежала на низкой софе, облаченная в лиловые шелка. Лидия сидела возле нее на пуфике, сложив на коленях руки и очень прямо держа спину.

Агату и Миру усадили на скамью по другую сторону от столика.

Агата постаралась, как можно тщательнее расправить юбки, чтобы не так бросалось в глаза то, что на ней вместо туфель сапоги для ферховой езды. Мира же устроилась вольготно и небрежно. Из под ее мужской туники торчали ноги в мужских же штанах и высоких сапогах.

К счастью, ни меча, ни лука, она с собой не взяла, но на поясе возле кошеля покачивался кривой кинжал, убранный, впрочем, в очень красивые, расшитые каменьями ножны.

— Ах, Агата, это ты? Я уже и забыла, что вчера тебя пригласила, — проговорила княгиня, отщипывая ягоды от грозди винограда, которую подавал ей на серебряном блюде слуга. — Ты же не против, что я буду так просто тебя называть? Агатой? Я ведь помню тебя еще с тех пор, когда ты носила короткие юбки и копошилась в фернальем помете. Слуги потом полдня не могли тебя отмыть.

— Это будет честью для меня, ваша светлость, — покраснев, ответила Агата, пока Мира, впившаяся зубами в персик, с насмешкой косила на нее глаза.

В помет Агата упала всего лишь один раз, когда на празднестве в честь свадьбы отца и мачехи, желая впечатлить Нестора и остальных мальчишек, попыталась оседлать Альстронга, а тот ее скинул и она улетела прямо в помет. Отец потом сказал, что ей повезло, ведь это смягчило ее падение, иначе бы могла и шею свернуть.

— Вот и славно. Все же хорошо, что ты пришла и привела свою спутницу. Признаться, вы мне обе крайне интересны, — проворковала княгиня и тут же гаркнула. — Лидия, не сутулься!

Ее дочь, которая вроде бы и до того сидела ровно, вздрогнула и судорожно свела лопатки. Она почти не поднимала глаз и не смотрела ни на мать, ни на гостей. Перед ней в хрустальной вазе лежало мелко порубленное зеленое яблоко. Ни к каким другим яствам она не прикасалась.

— Агата, милая моя, как же так вышло, что ты отправилась в путь до Альторы с одной лишь случайной попутчицей? — поинтересовалась княгиня, вкушая с поднесенного слугой блюда, кусочки спелой, сочащейся соком дыни.

Агата до боли впилась ногтями в свои ладони. Этого вопроса она страшилась больше всего, но к нему же тщательно готовилась.

— Так вышло, ваша светлость, — проговорила Агата. — Дело в том, что известие об Отборе невест появилось так внезапно, что мы не успели ничего обдумать. Отец вынужден был отправился по делам, а, что касается баронессы, то она…

— Про баронессу я знаю, — махнула рукой княгиня. — Известие об помолвке Вероники с сыном графа Дурине застигло меня до отъезда. Полагаю, она занята делами связанными с будущей женитьбой ее единственной родной дочери.

— Да, так и есть, — онемевшими губами подтвердила Агата.

Она не успела и до Альторы доехать, а Вероника уже была обручена, и вести об их Нестром будущей свадьбе уже облетели всю Арлею.

Агате хотелось спросить, как же так вышло, что княгиня Дуаре и Лидия сами отправились в столице не из речного порта Арлеи, а из Зераны, но она не смела задавать такие вопросы.

— Что же, ты правильно сделала, что отправилась на Отбор. Императрицей ты, естественно, не станешь, но если окажешься достаточно бойкой и удачливой, то, может быть, сможешь отхватить столичного жениха.

Агату бросила в жар. Она была уверена, что не будь ее волосы и так уже красными, то заалели бы и они. Она сама не могла понять, что ее смутило больше: то, что княгиня даже из вежливости не могла признать, что Агата способна победить на Отборе, или же то, что та сомневалась в ее преданности Андронику Великому?

— Лидия, как ты держишь чашу?! — гаркнула княгиня. — Сколько тебе повторять, что оттопыривают мизинец только вульгарные простушки, а ни как не знатные юные госпожи!

Рука Лидии дрогнула, и чаша, которую она держала, лишь едва заметно отставив в сторону тонкий мизинчик, накренилась. Тонкая струйка воды побежала на ее белое платье.

— Вот же растяпа! — сокрушалась княгиня Дуаре. — Даже попить нормально не можешь!

Прекрасные как лепестки голубых хризантем глаза Лидии налились влагой. Агата, которая успела порадоваться тому, что хоть не она одна теперь краснеет, поглядела на нее с жалостью.

— А ты милое дитя, как тебя зовут? — позабыв о Лидии, княгиня повернулась к Мире.

Сплюнув кости граната в хрустальную чашу, Мира утерла рот ладонью и подняла насмешливый темный взгляд на княгиню.

— Княжна Мира Арде, — ответила она.

— Ну надо же, княжна, — протянула княгиня, ощупывая ее взглядом. — Не каждый день увидишь деву с оружием и в мужском платье, да еще и княжну.

— Времена меняются, ваша светлость. Уверена, наши внучки будут все поголовно ходить в штанах и трудиться на славу Империи наравне с мужчинами.

Княгиня расхохоталась. Смеялась она долго и хрипло, хлопая увешанной перстнями ладонью об спинку софы.

— Смешно, смешно-то как! — отсмеявшись, проговорила она. — Гляди и учись, Лидия, наверняка такие шутки позабавят дракона-императора. Кто твой отец, дорогая моя? — повернулась она снова к Мире.

— Князь Кард Арде.

— Не слышала о таком никогда.

— У нас было очень маленькое княжество на востоке Империи. Наше поместье спалили мятежники в конце бунта. Крестьяне и ремесленники были перебиты, а те, что остались в живых, разбежались. Вся моя семья тогда погибла.

Евшая персики Агата замерла. Ком встал в горле, и она никак не могла его проглотить.

— Какая печальная история, — заметила княгиня. — Где же ты росла?

— В обители Сестры-воительницы.

— Что же, это многое объясняет. Не знала только, что туда берут девиц.

— Очень редко, но берут, если у них хорошо получается держать меч в руках.

— Как занимательно. Наверняка твою историю оценит дракон-император, — холодно произнесла княгиня и, глянув на Лидию, тут же гаркнула. — Это что такое? Немедленно плюнь!

К покрасневшей, как спелый плод граната, Лидии тут же подскочил слуга и поднес салфетку к ее рту. Та всхлипнула, по ее щекам потекли слезы.

— Плюнь, я сказала! — кричала на нее княгиня.

Лидия открыла рот и из него на салфетку вывалился полупрожеванный покрытый глазурью орех.

— Ты что, хочешь раздуться и быть огромной, как арбуз? — набросилась на нее княгиня. — Хочешь, чтобы Андроник Великий лопнул от смеха, едва завидев тебя?

Лидия молча мотала головой. Золотистые локоны растрепались и хлестали ее по плечам и лицу.

Агате стало не по себе. Перед ней стояла огромная ваза с такими орехами, и она уже успела съесть добрую горсть. Какой бы суровой ни была ее мачеха, даже она никогда себя так не вела.

— Ужас какой, — качала головой Мира, когда, выйдя от княгини, они прогуливались по палубе. — С такой матерью и врагов никаких не надо.

Агата хихикнула, но все же возразила:

— Княгиня Дуаре одна из самых влиятельных особ в Империи. Ее супруг, служил при дворе дракона-императора и доносил его волю до Совета.

— Ну, их дочери, по-видимому, от этого ни горячо, ни холодно. Толку быть богатой и знатной, если ты даже есть не можешь то, что хочешь, и сидеть, как хочешь, и даже чашу держать, как тебе удобно нельзя. При обители и то было больше свободы, чем тут!

Агата ничего не сказала на это, но про себя согласилась.

Пока они сидели у княгини, небо стало синим и густым. Далеко на западе загоралась алая кайма заката.

Расставив пошире ноги и раскинув в стороны руки, на палубе стоял низкий и упитанный человек в трепещущей синей мантии — колдун воздуха. Потоки ветра, которые он создавал, били в паруса, заставляя «Лазурный рух» стремительно нестись вперед.

Вокруг колдуна столпились скучающие пассажиры. Они тоже постояли немного, глазея на него. Агата с тоской подумала о том, что вот бы ей тоже иметь какой-то более полезный дар, чем заклинание змей.

Мимо них продефилировал капитан. Он шел в сопровождении молодых и не очень девиц, они хихикали, а он им что-то рассказывал. Помощник капитана носился по кораблю с развевающимися на ветру волосами. Он то командовал матросами, то подбегал к рулевому и показывал, как крутить руль, то подпрыгивал возле колдуна, объясняя, как лучше дуть.

Когда им надоело смотреть на колдуна, они прошли дальше и, дойдя до самого конца палубы, остановились, глядя на проносившиеся внизу темные воды.

Внезапно Мира дернула Агату за рукав:

— Гляди, там, это же рухи?!

Агата задрала голову и прищурившись вгляделась в небо. Вдали горизонт расчертило десяток мелких еще, но стремительно приближавшихся точек. Вскоре стало очевидно, что это и правда были рухи — крупные, не меньше ферналей птицы с гигантским размахом крыльев.

Одна из них закричала и вскоре этот крик подхватили остальные, он пронесся над долиной и разбился о далекие скалы.

Рухи нагнали их судно и спустились ниже. Все они были ездовыми, на спине каждой виднелась темная фигура всадника. Люди на палубе кричали и махали руками. Наездники, красуясь, заставляли птиц делать в воздухе разные фигуры, круги и петли.

Один из рухов, с ярким синим оперением, спустился к самой воде, и перевернулся вниз спиной. Его наездник болтался в седле вниз головой, привязанный к птице ремнями, и, как будто этого было мало, он выпрямился и раскинул руки, подобно крыльям. Под свист и крики с палубы, рух снова перевернулся и взмыл в небо, присоединяясь к остальным.

Рухи улетели также быстро, как и появились, оставив после себя лишь пустое и темное небо, падавшее в закат.

— Хвастуны — сказала Мира. Все то время, что рухи кружили над кораблем, она не отводила от них взгляд. — Хотела бы полетать на таком? — спросила она вдруг, повернувшись к Агате.

— Почему бы и нет, — ответила Агата. — Только вряд ли это возможно.

Рухи гнездились высоко в скалах и, в отличие от ферналей, их нельзя было объездить и приручить. Рух подчинялся лишь колдуну, владевшему перстнем с осколком скорлупы яйца, из которого он вылупился. Наездниками становились только отпрыски богатых и знатных семей, да еще и обладавшие сильным и полезным колдовским даром.

— А у меня должен был такой быть… Но потом, скорлупа от его яйца, потерялась, а без нее я не могу призвать его, — тихо сказала вдруг Мира.

Агата уже поняла, что судьба ее новой знакомой сложилась трагически. Она не знала, как ее подбодрить и утешить. Будь Мира ферналью она бы погладила ее по клюву, или почесала под крыльями. За неимением лучшего, Агата просто обняла ее за плечи.

Мира простояла так едва ли дольше пары вздохов.

— Фу, что за нежности? — пробормотала она, выкручиваясь.

Над палубой прозвучал гонг, сообщающий о начале вечерней трапезы. Девушки поспешили в обеденную залу, слившись с пестрой толпой пассажиров.

Цена, которую они заплатили за проезд, включала в себя утренню, дневную и вечернюю трапезы, и Агата собиралась отбить каждую из потраченных монет.

На следующее утро «Лазурный рух» прибывал в Альтору. Агате не верилось, что еще немного и она будет гулять по улицам столицы, а затем, если все пойдет, как нужно, то окажется в Ониксовом дворце.

Встав пораньше, Агата привела себя в порядок, собрала вещи и спустилась вниз к стойлу Фифи.

Ферналь лениво потягивалась и разминала длинные лапы, пока Агата надевала на нее седло и крепила к нему свой мешок.

— Подожди еще немного, — шептала Агата. — Уже скоро мы будем на месте.

Подготовив все к высадке, она вернулась в выделенную им каюту. Ей почему-то казалось логичным и правильным, что и дальше они с Мирой будут следовать вместе. Вместе заселятся на постоялый двор, пойдут за новыми платьями и в термы, а затем, отправятся вместе в святилище и оттуда уже во дворец.

Каюта была пуста. На сундуке сиротливо лежал ее заплечный мешок, меч, колчан и лук со стрелами.

Агата уселась на койку, приготовившись ждать. За круглым оконцем мелькали скалы, обступавшие Альтору каменным щитом.

Луч солнца пробрался сквозь мутное стекло, упал на сундук и заиграл на слегка приоткрытом мешке. Внутри что-то блеснуло. Агату снедало любопытство. Рыться в чужих вещах, разумеется, было нехорошо, но она знала, что даже если попросит Миру, та ей ничего сама не покажет.

Решив, что глянет туда лишь одним глазком, и очень быстренько, Агата поднялась с постели и склонилась над мешком, слегка его приоткрыв. Внутри, обернутый простой хлопковой тканью, покоился сверток розового шелка, расшитого золотыми нитями.

Не выдержав очередного и особенно сильного укола любопытства, Агата потянула ткань самыми кончиками пальцев, достала ее из мешка и расправила.

Перед ней предстало невероятной красоты платье, сшитое по обычаям восточных княжеств. На нем был изображен трехголовый, золотой дракон, извивающийся в сонме розовых облаков. Ничего подобного Агата никогда не видела, и теперь вместо любопытства ее кольнула зависть.

Она аккуратно свернула платье, и бережно завернув его в ткань, убрала обратно в мешок. Она уже хотела отойти обратно к постели, когда увидела кое-что еще.

В глубине мешка блеснула покрытая черной эмалью серебряная шкатулка. Агата осторожно достала ее и открыла. Она ожидала увидеть внутри набор украшений, подходящих к платью: серьги, кольцо, браслет, колье. Внутри и правда были драгоценности, но немного иные.

На бархатной ткани покоились кольца из белого металла, больше похожего на железо, чем на серебро. Каждое из них украшали мерцающие синими искрами черные камни. В остальном они были совершенно разными. Их оправы были уникальны и не повторяли друг друга. Одни были грубыми и массивными, другие тонкими и причудливыми. Особенно Агату привлекло кольцо с оправой в виде обвивавшей палец маленькой ящерки, в одной из лапок она сжимала темный камень.

Всего там было полдесятка колец. Агате ужасно хотелось достать хотя бы одно из них и примерить, но тут за дверью послышались шаги.

Наспех прикрыв мешок, Агата метнулась к постели.

Дверь распахнулась, в каюту вошла Мира.

— Я зашла в камбуз, прихватила для нас кое-чего в дорогу, — сказала она, проходя внутрь.

В руках она держала обмотанный тканью сверток, из которого доносился аромат свежего хлеба, сыра и вяленого мяса. Мира и сама что-то жевала, словно все время, что шла до каюты, не могла удержаться и отламывала ломти горячего хлеба.

Мира подошла к сундуку и склонилась над мешком. Мгновение она молчала, затем, небрежно бросив сверток, повернулась к Агате.

— Кто-то рылся в моих вещах, — сказала она.

Агата отвела взгляд.

— Почему ты так думаешь? Может, показалось? Кому это нужно?

— Посмотри на меня, Агата.

Агата была готова смотреть куда угодно, только не на нее.

— Может быть, кто-то из слуг или матросов? Может быть, помощник капитана зашел сюда, пока нас не было? Точно, у него же есть ключ! — ухватилась Агата за соломинку и подняла взгляд на Миру.

Это было ошибкой. Она сразу все поняла. По ее бегающим глазам, по судорожно сжимавшим подол пальцам.

— Зачем ты рылась в моих вещах, Агата?

— Что? Нет! С чего ты подумала, что это была я?!

Мира вдруг засмеялась. Этот тихий и странный, неуловимо отдававший безумием и отчаянием смех, испугал Агату.

Она вскочила на ноги, и метнулась было к двери, но Мира преградила ей путь.

— А ведь все было так хорошо, и надо было тебе все испортить, — с горечью проговорила она.

— Я случайно мешок рукой задела! Я не видела, что внутри!

На поясе Миры висел кинжал. Украшавшие ножны каменья сияли на солнце. Тонкие пальцы невесомо скользили по гарде.

— И что мне теперь с тобой делать? — прошептала Мира.

— Я… я ничего не видела! Я никому ничего не расскажу! — все больше впадая в панику кричала Агата.

Мира шагнула вперед. Пути к спасению не было.