Чудесное путешествие Нильса с дикими гусями. Сказка

Сельма Лагерлёф

Новый адаптированный перевод Алексея Козлова романа-сказки Сельмы Лагерлёф «Путешествие Нильса с дикими гусями» Маленький невоспитанный мальчик, превращённый в крошечного эльфа, путешествует на спинах гусей по Швеции, познавая историю, географию и нравы своей страны, а потом снова становится человеком.

Игра с гусями

Понедельник, двадцать первое марта.

В лесу все оставалось неизменным, а что нужно Гусю, кроме покоя, чтобы в тишине съесть свой завтрак? Но как раз в тот миг, когда утро мирно катилось к полудню, гусь в полном одиночестве залетел под густую крону столетнего вяза. Он медленно и нерешительно пробирался ощупью между стеблями и ветками и летел очень медленно. Как только Смирре-Фокс увидел гусака, он не выдержал ипокинул своё место под буком, чтобы подкрасться к гусю. Дикий гусь не стал слишком уклоняться от Лиса, а наоборот, подлетел к нему так близко, что Смирре совершил ужасно высокий прыжок, но, разумеется промахнулся, (потому что так и было задумано) и гусь продолжил свой путь вниз, к озеру.

Прошло совсем немного времени, прежде чем прилетел ещё один гусак. Он двигнался тем же маршрутом, что и первый, и летел ещё ниже и медленнее, изображая из себя, что то ли сильно ранен, то ли болен. Он тоже подлетел вплотную к Смирре-Фоксу, и Смирре подпрыгнул за ним так высоко, что его уши коснулись ног гусака. Но гусак тоже ушёл от него целым и невредимым, и пошёл своей дорогой к озеру, бесшумнао переступая ногами, как ночная тень.

Прошло ещё совсем немного времени, прежде чем появился еще один дикий гусь. Он летел ещё медленнее и ниже, и издали казалось, что ему вообще невыносимо трудно находить дорогу между ветвями бука. Смирре сделал самый мощный прыжок! И он был на волосок от того, чтобы поймать гуся, но этому гусю, как ни странно, тоже удалось спастись.

Сразу после того, как исчез третий, появился четвертый. Он летела так медленно и так плохо, что Смирре-Фокс подумал, что сможет поймать его без особых хлопот, но теперь он боялся неудачи и решил позволить пролететь птице мимо без помех. Она полетела в том же направлении, что и остальные; и как только птица оказалась прямо над Смирре, она сделала вираж и опустилась так низко, что у Смирре возникло искушение прыгнуть за ней. Он подпрыгнул так высоко, что коснулся её своим хвостом. Но она быстро отскочила в сторону и спасла свою жизнь.

Не успел Смирре перевести дух, как в воздух взлетели подряд ещё три гуся. Они летели так же, как и остальные, и Смирре делал высокие прыжки каждого из них, но ему так и не удалось поймать ни одного из них.

После этого прилетело ещё пять гусей, но и эти летали прекрасно. И хотя казалось, что они хотели выманить Смирре на прыжок, он наконец устоял перед искушением. Спустя довольно долгое время появился один-единственный гусь. Он был тринадцатым. Этот был такой старый, что весь поседел, и нигде на теле не было ни единого тёмного пятнышка. Казалось, он не очень хорошо владел одним крылом, и потому летел так жалко и криво, что почти касалсяь земли. И к тому же его кидало из стороны в сторону. Смирре не только совершил ради него высокий прыжок, но и стал преследовать, бегая и прыгая всю дорогу до озера. Но даже на этот раз у него ничего не выгорело, он только силы потратил.

Когда появился четырнадцатый гусь, он выглядел очень красиво, потому что был белым. И когда его огромные крылья покачивались в воздухе, он сиял, как огонёк, в темном лесу. Когда Смирре-Фокс увидел это, он собрал все свои силы и подпрыгнул почти до кроны дерева. Но белый пролетел мимо невредимым, как и все остальные.

На какое-то мгновение под буками стало тихо. Это выглядело так, как будто мимо пролетела целая стая диких гусей.

Внезапно Смирре вспомнил о своём пленнике и поднял глаза на молодой бук. И как можно было ожидать — мальчик исчез.

Но у Смирре не было так много времени, чтобы думать о нём; потому что в это мгновение первый гусь снова вернулся с озера и медленно полетел под навес. Несмотря на всё своё невезение, Смирре был рад, что он вернулся, и, высоко подпрыгнув, бросился за ним. Но он слишком спешил и не очень рассчитал дистанцию, поэтому приземлился сбоку от гуся. Затем появился ещё один гусь; затем третий; четвертый; пятый; и так далее, пока угол не замкнулся Старым Льдисто-серым и Большим Белым. Все они летели низко и медленно. Как только они закачались в непосредственной близости от Смирре Фокс, они опустились вниз — как бы приглашая его взять их. Смирре бежал за ними и совершал дикие прыжки высотой в пару саженей, но ему так и не удалось схватить ни одного из них.

Это был самый ужасный день, который когда-либо выпадал Смирре-Фоксу. Дикие гуси продолжали кружить над его головой. Они прилетали и улетали, прилетали и улетали. Огромные великолепные гуси, отъевшиеся на немецких пустошах и хлебных полях, жирные, здоровенные… Тряся своими жирными телесами, они весь день бродили по лесу так близко от него, что он много раз дотрагивался до них; однако ему не разрешалось утолить свой голод ни одним из них.

Зима ещё не закончилась, и Смирре вспоминал ночи и дни, когда он был вынужден бездельничать, не имея возможности поохотиться даже на зайца, когда крысы прятались под мёрзлой землей; и когда все куры были заперты в курятниках. Но весь зимний голод было не так трудно вынести, как унижения и просчёты этого дня.

Смирре был уже немолод. За ним много раз гнались собаки, и он постоянно слышал, как свистят пули над его ушами. Он прятался внизу, в норе, в то время как таксы забрались в щели и почти затравили его. Но все муки, которые Смирре Фоксу пришлось вытерпеть во время этой жаркой погони, не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал каждый раз, когда упускал одного из диких гусей.

Утром, когда начался этот спектакль, Смирре Фокс выглядел так сногсшибательно, что гуси были поражены, когда увидели его. Смирре был красавчик и любил выставляться напоказ. Его шерсть была ярко-красной, грудка белой, нос чёрным, а хвост пушистым, как плюмаж. Но когда наступил вечер этого дня, прежде роскошное пальто Смирре висело на нём свободно, как на вешалке. Он был весь в поту. Глаза его больше не блестели, язык далеко вывалился из разинутой пасти, изо рта летела бешеная пена.

Во второй половине дня Смирре был так измотан, что впал в безукмие. Он теперь ничего не видел перед глазами, кроме летящих гусей. Он прыгал за солнечными пятнами, которые видел на земле, и гнался за бедной маленькой бабочкой, которая слишком рано выбралась из весенней куколки.

Дикие гуси летели и летели, не переставая. Весь день они продолжали мучить Смирре. Они не испытывали жалости к Смирре, поэтому что Смирре был измотан, дрожал, как в лихорадке и был явно не в себе. Они продолжали налетать на него без передышки, хотя понимали, что он едва ли их видит и что он прыгает вслед за их тенями.

Когда Смирре Фокс опустился на кучу сухих листьев, слабый и бессильный, почти готовый испустить дух, они перестали дразнить его.

— Теперь вы знаете, мистер Фокс, что случается с тем, кто осмеливается приблизиться к Акке из Кебнекайса! — кричали они ему в ухо.

И с этими словами они оставили его в покое.