Завершение Идеальной Вселенной. Том первый

Семён Сатдаров

История, повествующая о мире, где вследствие космического вируса произошла катастрофа, полностью уничтожившая человечество. Одна из немногих выживших — Гразио, вследствие неизвестных ей обстоятельств возвращается вновь в идентичную копию своей прошлой жизни, дабы предотвратить её смерть. Книга содержит нецензурную брань.

Глава Третья — «Материнский инстинкт»

Настал тот день, когда аномальное заражение поглотило нас.

Семьи, что мирно проживали свои последние дни счастливые дни до катастрофы. Никто нас не предупреждал, лишь пуская пыль в глаза уверяли, что ситуация под контролем.

Вырывающиеся звериные когти, короткие волчьи уши и пушистый серый хвост, стоило мне взглянуть утром в зеркало. Испугавшись, я что есть силы ударила кулаком по стеклу разнеся его вдребезги. Моя рука покрывалась густой тёмной шерстью, тянущейся до самых кончиков пальцев. Осколки разбитого зеркала вонзились в мою лапу, но не смогли войти глубже. На стене виднелась глубокая дыра от моего удара, растрескавшаяся плитка посыпалась на пол.

В попытках закричать мой рот произвел лишь протяжный волчий вой. Затыкая себя острые звериные клыки вонзились в мою ладонь. От болевого шока я потеряла сознание. Очнувшись, я была с своей кровати, с холодным компрессом на лбу. Муж был очень обеспокоен моим состоянием, всё время задавал какие-то вопросы, но я боясь показать ему волчьи клыки и рта раскрыть не могла.

Новые симптомы отступили, ни ушей, ни клыков, ни шерсти. Я было успокоилась, сочтя дурным сном пока скрытая болезнь не стала заявлять о себе всё чаще. Моя работа весьма нервная, я воспитатель, ежедневно обучаю маленьких детей, но не всегда успеваю уделить внимание своей дочери. Я слишком впечатлительная и могу легко завестись. У этого бывают свои плюсы, но чаще люди начинают избегать общения со мной боясь попасть под горячую руку.

Родители, что оставляют свои чада на моё попечительство считают своим первостепенным долгом наорать на меня если их дитятко поранит пальчик или будет в плохом настроении. Когда после очередного загруженного дня утирания стекающих слюней чужим детям тебе ещё приходится выслушивать часовые лекции о воспитании… моя зарплата не окупает затраченных нервов.

Моя дочь, любимая Мэгги, перед сном приходит ко мне и показывает новый рисунок. Мы ежемесячно закупаем для её художеств по пять пачек цветных карандашей и несколько альбомов. Я была так рада за неё, что даже с такими занятыми родителями она всегда находила способ себя развлечь. Пусть и в последнее время пробравшиеся аномалии всё чаще фигурировать и в её художестве. Зараженные, что снимают с себя кожу или не рассчитав силы поднимают машину над собой и сразу же теряют хватку. Сколько бы я не грозила ей… она ведь не глупая. Муж относился к подомным работам с пониманием, таков наш новый мир.

В один из моментов мой приступ пришелся слишком невовремя. Ранее, никто не знал о нём, а пытаться объяснить врачам не было смысла. Известные организации, занимающиеся аномалиями, лишь успокаивали меня похлопывая по спине, что всё это лишь галлюцинации… хотелось бы мне в это верить. Сами они понимали не больше моего во всем происходящем. Вероятно, они лишь нанятые актеры, выполняющие функцию пропаганды для удержания людских волнений.

Да бы развеяться мы пригласили друзей семьи на небольшую вечеринку. Мне наконец-то позволили уйти на заслуженный отпуск и это явно стоило отпраздновать. При всём моём скверном характере собралось множество людей. Поздравляли с нашим вступлением в «общественную жизнь». Перед началом вечеринки пришлось выпить таблетки три успокоительного, из-за чего мои движения были заторможенными и всё время клонило в сон. Шутки про мою нетипичность этим вечером не заканчивались как бы меня это не раздражало.

— «Прошу минуточку внимания. Раз мы собрались все здесь, я бы хотел сообщить очень хорошую новость» — мой муж Энтони залез на табуретку — «Все вы знаете, что я уже как три года безработный, но вчера вечером мне невероятно повезло! Поступило предложение работы в одном из центров по изучению аномалий» — раскланивался перед аплодирующими гостями. Эти люди не верят во всю эту аномальную чушь, но искренне радуются. Кучка идиотов.

Радостные возгласы, нас всё поздравляли. Мэгги выглядывала из-за двери своей спальни. Она не выглядела сильно радостной. Это была отличная возможность рассказать Энтони о своём состоянии, возможно, вместе мы бы нашли способ побороть заражение.

— «Я надеюсь это не очередные шарлатаны успокаивающие приходящих тем, что это всё их больная фантазия?» — прошептала я ему на ухо.

— «А это так важно? Макото, ты должна радоваться этому больше всех! Теперь я тоже буду приносить деньги в семью» — и обнял меня.

Было уже поздно, все мы устали, а портить настроение Энтони не было никакого желания. Раскрыться ему сейчас? — эта мысль засела в моей голове.

— «Ты ведь будешь помогать зараженным, искать лекарство и…» — то, что я подняла эту тему удивило Энтони.

— «Давно ли тебя так заботит судьба зараженных?» — он не воспринял меня всерьез.

— «Коснись это тебя, ты бы волновался!» — я и не заметила, как мой голос сорвался на крик.

Энтони завис на мгновенье. Его лицо приняло серьёзный вид. Подойдя ближе, он поинтересовался:

— «Ты это к чему?»

— «Забудь. Ты уже и так слишком пьян, отправляйся в кровать» — выталкивая его в коридор ответила я.

— «Не-не-не» — Энтони схватил меня за запястье — «Ты раньше не поднимала эту тему. Скрываешь что-то?» — в попытках остановить он повис на мне — «Как твой супруг я обязан… обязан знать!»

Энтони всегда был приличным человеком, но алкоголь это кардинально меняет. Именно поэтому я избегала покупки выпивки на вечеринку, но гости принесли с собой. Стоило бы возразить, но какой толк от этих мыслей сейчас?

Мэгги видимо закрылась в комнате не желая видеть нетрезвого отца. Мне этого хотелось ещё меньше, пришлось помочь ему добраться до кровати. Закинув на спину, я тащила его тушу до самой кровати.

— «Макото… Ма-ко-то! Сладенькая моя, неужто кто-то у нас заболел? И ты об этом ни слова» — в пьяном бреду его язык постоянно заплетался.

— «Что бы я сейчас ни сказала, завтра ты уже не вспомнишь»

— «Я ведь беспокоюсь. Как глава семьи…»

— «Слушай, глава семьи! Ты ещё ни дня не отработал, так что давай закончим!» — его бредни выводили меня из себя.

Было уже поздно, нужно разогнать гостей, иначе Мэгги не сможет заснуть. Иначе эти пьяные мухи не свалят пока утреннее солнце их не разбудит.

— «Я тут вспомнил о твоей выходке в ванной. Ну, помнишь, когда ты стену пробила… я так беспокоился что даже и не задумывался об этом»

— «Как я по-твоему могла пробить стену? Ты мою руку видел?!» — как гром среди ясного неба.

— «А царапины на столе и серые клочки волос… у нас ведь нет животных. Видимо ты оборотень» — это его не на шутку рассмешило.

— «Ты пьян, Энтони, ложись спать!» — нарастающий гнев влился в мой толчок пытающегося подняться с кровати Энтони.

Толчок оказался гораздо сильнее чем я предполагала, обмякшее тело Энтони влетело в стену пробив неглубокую дыру.

На возникший шум начали собираться ещё не ушедшие гости, но я закрыла дверь в спальню и принялась вызывать скорую. Судя по его состоянию в момент удара, я сломала ему несколько рёбер и повредила правое легкое. Кровь лилась из его рта, а глаза закатились. Неужели мои приступы стали ещё критичнее?!

Пришедший в себя спустя пару дней Энтони лежал на больничной койке. Отказался со мной разговаривать и запретил посещать палату. Лишь Мэгги было позволено пройти.

По возвращению домой:

— «Что случилось? Почему папа боится тебя?» — грустно сказала Мэгги.

— «Солнышко, у мамы есть небольшие проблемы с неконтролируемым гневом. Папа просто не хочет, чтобы я доставила ему новых проблем пока он выздоравливает» — мой голос не особо успокаивал.

— «Это на него не похоже! Вы ведь никогда не ссорились» — она была гораздо умнее.

Не ссорились. Прошло несколько недель прежде, чем Энтони смог вернуться домой, пусть и перебинтованный. Из-за образовавшегося больничного его заявка было отклонена, исследовательскому центру требовались кадры прямо сейчас и ждать выздоровления Энтони не представлялось возможным.

С того момента он перестал общаться со мной и чаще бывал в комнате Мэгги. Наши прочные отношения так легко были разрушены, невероятно! Может, я ошибалась…

Из-за переживаний у меня участились приступы «озверения» и волчьи признаки вырывались все чаще, из-за чего пришлось купить шляпку с длинными полями, да бы скрывать от общественности. Друзья что и так не особо горели дружбой с нами и вовсе пропали.

Меня пытались и с работы выгнать, но побоявшись моей тяжелой руки сохранили место пообещав ещё найти способ выкинуть и оттуда.

Спустя месяц Энтони сообщил о том, что собирается подать заявление на развод.

— «Я люблю тебя, Макото, но ты тянешь нас на дно. У нас ни друзей, ни стабильной работы. Я так больше не могу» — звучал он все же не искренне.

Я так и не рассказала ему о своём заражении прежде, чем он покинул нас. По итогу суда Мэгги осталась со мной, ведь Энтони никак не мог её обеспечить. Обозленный он лишь крыл меня километровым матом на прощанье.

— «Встреча с тобой уничтожила мою жизнь, Макото! Будь ты проклята!» — я прекрасно понимала, что вся та доброта была лишь затянутым спектаклем.

Мэгги была подавленна расколом семьи и стала всё реже рисовать. Те немногочисленные рисунки что она показывала больше не отображали былой детской радости. Что-то умерло в ней.

Все считали меня монстром и в скором времени я могла потерять и работу. Зачем я тогда буду нужна Мэгги? Погружаясь все глубже в потемки собственного сознания скрывать свои приступы становилось все сложнее.

Приступы хандры участились, и вырывающаяся звериная сущность разрушала мой дом.

Я нарезала мясо для супа, когда Мэгги подошла ко мне. В её руках не было нового рисунка. Её маленькие ручки дрожали, а взгляд был опущен в пол:

— «Почему вы с папой разругались?»

— «Мэгги, я же уже говорила тебе, ему опасно жить с нами»

— «Почему опасно?! Раньше всё было хорошо, ничего не случилось» — на её глазах выступили слезы.

— «Ничего… он сам принял такое решение. Значит дело в нём, он нас разлюбил!» — я воткнула нож в доску.

— «А когда он болел, и мы с ним играли он говорил другое» — утирая выступающие слезы говорила Мэгги — «Папа говорил, что ты монстр, разрушающий чужие жизни»

Пока я работала в кругу осуждающих меня лиц Энтони настраивал Мэгги против меня. Он был уверен, что заберет её с собой. При этом не имея ничего за собой! Ни дома, ни работы! Это ничтожество смело упрекать меня!

— «Папа боялся тебя. Он хотел, чтобы и я боялась! Но ведь это неправильно, ты моя мама!»

— «Мэгги… я не знаю почему…» — сердце бешено колотилось.

— «Вы же сами учили меня не отворачиваться от родителей!» — Мэгги обняла меня за ногу.

— «Энтони последний козел, пора повзрослеть и принять это!» — мой ранее спокойный голос сорвался на крик.

Сама не заметив, как из-под ногтей вырвались длинные белые когти впившиеся в лицо Мэгги. Резким взмахом лапы я обрубила путь между нами оставив большой разрез по всему её маленькому лицу.

Фонтан крови вырывался из-под рассеченных глазниц и губ. Она и слова не успев сказать, как упала на пол ударившись головой о табурет. Прийдя в себя, я обхватила угасающее тело Мэгги. Вновь накатившая паника, как в тот вечер с Энтони:

— «Вот черт! Нет!» — я прижала истекающее кровью тело к груди — «Мэгги, прости… прости, прости…»

Достав телефон, я вызвала скорую. Мой голос дрожал, а слезы всё не прекращали течь.

Осознав совершенную собой ошибку…, я полностью созналась в содеянном.

Мэгги, она никогда не боялась меня, любила, своей невинной детской любовью. Она не заслужила такой участи.

Сирены машины скорой помощи и полиции уже раздавались в далеке. Я укутала её тело в банное полотенце и вышла во двор. При виде приближающихся машин… подняв руки.

Я опасна для общества. Именно поэтому всех зараженных и отлавливают. Пусть и не по своей вине, но каждый становится бомбой замедленного действия.

— «Я убила собственную дочь… ударила ножом по лицу» — мой тихий голос донесся до сотрудников.

— «Оставайтесь на месте, о вашем вызове было доложено» — спокойно произнес мужчина на линии.

— «Можете быть спокойны, я никуда не уйду…»

— «С вами точно всё в порядке? Не испытываете болей?» — продолжил монотонный голос.

— «А какое вам дело»

На этом звонок прервался. В ходе судебного процесса судьба склонялась явно не в мою сторону. Так и не были выяснены причины моего действия. Я молча сидела на скамье, уставившись в стену.

— «Подсудимую Макото Грейс направить на лечение в психиатрическое отделение города МегаЛоСити» — я услышала лишь конец предложения судьи.

Отправившись на реабилитационный курс, я провела там полгода. В ходе биологической экспертизы было выявлено аномальное заражение крови в моём теле.

Проведя всё это время в одиночной камере, с связанными руками. Мне уже было все равно. Лучшая часть моей жизни была окончена мною же самой.

Получая пищу через окно в двери камеры и уколы успокоительного два раза на дню. Я была освобождена.

— «Вы не проявляете никаких признаков агрессии. Я не могу лечить того, кто не нуждается в лечении» — такой диагноз был заключен.

Я лишь онемевши смотрела на него. Глазами пустыми, без прежнего огня задора. Пусть хоть убьют меня, уже нет никакой разницы.

— «Мы не в силах помочь вам с заражением. Но, есть вариант получше»

— «И какой же» — мои сухие губы еле разлиплись.

Врач протянул мне визитную карточку «Охотников Аномалий». Вашей организации, занимающейся помощью зараженным.

Больше мне некуда было идти, да и не зачем.

— «Занимательная история, Макото, тяжелая же у тебя судьба» — сказала Лариан.

— «Вы же вместо помощи использовали меня как подопытную крысу…» — звериные лапы сжались в нелепое подобие кулаков.

Разбитая палата Макото. Перевернутый стол и разорванные стулья. Разбитые стеклянные стены и трещины на полу. Прежде небольшая сдерживающая зона словно яичная скорлупа разлетелась под искрометными атаками Макото.

— «Пожалуй, ты самый сильный из образцов. Стоило лишь прознать о моей маленькой хитрости, как стены камеры перестали быть какой-либо преградой»

Макото принялись окружать сотрудники «Охотников Аномалий» готовясь к захвату. Люди в форме вооружились прочными лассо, будто это им поможет.

— «Я давно лишилась надежды, и вновь, как дура повелась на эти глупые байки о чудесном исцелении. Моя вина, что я такая дура. Но вам от этого лучше не будет» — грозно фыркнула Макото.

— «Можешь убить меня, я полностью ответственна за твой обман. Прочие сотрудники лишь выполняли мои команды. В таком случае тебе прямая дорога в тюремный карцер. И что ты только этим докажешь? Что все такой же монстр каким тебя считал муж и испуганная дочь?»

Ларион широко раскинула руки раскрывая свою уязвимую грудь. Как на ладони, хватило бы одного точно удара:

— «Разошлись все, это наш личный разговор» — Лариан подала знак окружившим сотрудникам — «Плохо слышите?! Разошлись!»

Макото злобно пыхтя все больше принимала звероподобный облик. Словно дикий зверь, что лишь притворяется человеком натягивая тугой кожаный костюм. Её когти всё удлинялись с каждым сантиметром лишь больше заостряясь.

— «Уверенна, ты рассказала мне все это не просто так. И убивать никого не собиралась, а вызвать у меня жалость. Но я правда не могу тебе ничем помочь. Мы всего лишь исследователи, что хотят помочь зараженным, и без жертв тут не обойтись»

Конец ознакомительного фрагмента.