Избранные проекты мира: строительство руин. Руководство для чайников. Книга 2

Сен Сейно Весто (2024)

Как должен выглядеть мир, теряющий связь причин и следствий? Как случай, наделенный чрезвычайными полномочиями. Случай может почти всё: он может сделать другим и отобрать последнее, он может закрыть выход и может спасти от смерти. Неважно, как много ты готов отдать за еще один шанс, но тот, кто всегда у тебя за спиной, строит руины, как сюжет твоей жизни. Так говорят гарпии, что летят над утром: нельзя бесконечно долго бегать от смерти — и оставаться при этом прежним.

Декреталиум 3. Деции

В длинных коридорах новой канцелярии Прав и Обязанностей было тихо и неуютно.

«Вы должны это видеть, — произнес Ноздря, радостно блестя глазами. — Все сознательные граждане города!.. Все патриоты традиций!..»

Речь шла о дециях. Кто-то в конце концов провернул эту идею насчет принесения кого-нибудь в жертву с целью одержать верх в предстоящем кровавом столкновении, но идея вышла из-под контроля, и желающих принести себя в жертву во имя победы оказалось больше, чем могли вместить стены крипт. Война еще не началась, но ее жертвы уже торопились на тот свет.

В подвале цитадели было темно и сыро. Поначалу мы долго куда-то спускались по ступеням, потом стены ушли в стороны, и эхо пошло скакать, пугая тени. Заботливо, как зонтик, удерживая надо мной факел, Ноздря шагал следом. Всё, что я знал о муниципальных катакомбах, не стояло рядом даже бледным подобием. Тут можно было без труда переждать нанесение ядерного удара. Народу здесь стояло и сидело больше, чем на рынке.

Пятна лиц, повернувшись, глядели в моем направлении, женщины молчали, дети рядом с ними молчали тоже, всем, как явствовало из докладной, не терпелось расстаться с жизнью во имя успеха отчизны.

Я не знал, что говорят в таких случаях, и не собирался говорить. Мне не хотелось говорить. Мне хотелось не говорить, а, напротив, что-нибудь сделать.

Широко шагая под низкими сводами катакомб цитадели, я звонко и одиноко захлопал в ладоши. Меня тут же решительно поддержали, сопровождающие лица двигались за мной среди угрюмых колонн, выражая теплоту и признательность, и уже половина подземелий звенела долгими, продолжительными аплодисментами (все встали). За всю историю этих мрачных укрытий, боюсь, им не представится более жуткого зрелища, чем этот рукоплещущий ход высокого начальства.

Я поднял палец, подзывая одного из аплодирующих квесторов.

«Известно, кто инициатор проекта?» — продолжая аплодировать, спросил я так, чтобы больше не слышал никто.

Рукоплескания перешли в овации.

Квестор задумался, перебирая в памяти имена и про себя решая, кто достоин нежданного благословения небес.

«Тяй-тяй, министерство культуры», — ответил он.

Ну, конечно, подумал я. Я знал, кто это. Этот ум числился полубратом одной из обителей дознания, но на деле был правой и левой рукой Животновода в одном лице. Кто за этим стоял, можно было догадаться самому.

Квестор моментально уловил смену направления ветра. «Назначить слушание трибунала?» — спросил он.

«Хорошего кнута будет достаточно, — ответил я. — Проследите, чтобы жертва богам почувствовала, как умирает».

Я перестал хлопать. Аплодисменты стихли.

Квестор не двигался. Он словно решал, как быть дальше.

«Их преосвященству это может не понравиться», — произнес он в наступившей тишине.

«Мне плевать», — сказал я.

Я спешил на свежий воздух.

У меня перед глазами стоял исходный код, высеченный в камнях склепа. «Всё, что делают боги, хорошо: не спорь с ними. И всё, что дарят боги, плохо. Ибо дары их соизмеримы с величием богов, но не с бесстыдством людей».